2
На следующее утро после церемонии открытия я пребываю в отвратительном настроении, когда мы с Оше доставляем подарки его бесчисленным родственникам. Он внимательно наблюдает за мной, но я не знаю зачем. Я все такая же девушка без магии, какой была прошлой ночью. Ничего не изменилось. Я хочу верить, что какая-то магия передалась мне – что в этом году все будет по-другому.
Мои руки дрожат, и я стараюсь занять их, чтобы он не заметил. В час осаны мы с бабушкой будем проводить испытания. Сейчас мне даже смотреть на нее невыносимо – только не после того, как я вошла в священный круг. Не после того, как почувствовала магию на кончиках своих пальцев, в своей крови. Все ради того, чтобы почувствовать, как она покидает меня. Вот тогда-то и началась дрожь – как будто магия отхватила кусочек моей ка, когда покидала ее.
Я улавливаю в воздухе запах корицы, гвоздики и мяты, и это напоминает мне о доме. Каждый год мой отец привозит меня сюда, чтобы мы могли провести время с его семьей, чтобы я получше познакомилась с племенем моей матери. Когда старшие Мулани смотрят на меня, они видят Арти: только насыщенный коричневый цвет моей кожи отличает нас друг от друга. Моя мать была ненамного старше меня, когда покинула свое племя и отправилась в Королевство.
Она никогда не сожалела о сделанном. Я не могу скрывать от самой себя главную причину своего пребывания здесь. Эта причина так и подпитывает мое предвкушение.
Фестиваль длится месяц, но мы задержимся здесь только на половину срока. Какая-то часть меня жаждет вернуться домой, где я не так уж безнадежна. Безнадежна, как после вчерашнего вечера.
С раннего утра наши двоюродные братья из племени Аатири бомбардируют Оше вопросами о Королевстве. Они спрашивают, действительно ли народ Тамар такой смешной, как им рассказывали. Действительно ли Всемогущий такой же выродок, как и его отец. И пахнет ли Тамар дохлой рыбой. Стоит ли это того – оставлять свое родное племя ради соблазнов городской жизни.
Тем временем мой отец разговаривает со старыми друзьями. Я аккуратно подслушиваю. Не все, что они говорят на Аатири, мне понятно – но я знаю язык достаточно, чтобы понимать общий смысл. Его приятели жалуются на совет, который представляет их интересы в Королевстве. Они хотят больше в обмен на драгоценные металлы, добытые в пещерах под их пустынными землями. Несколько раз друзья отца попросили его помочь в торговых переговорах, но тот отказывался. Говорит, что единственный политик в семье – это Арти. Назвать мою мать политиком? Мягко сказано.
Колдун спрашивает о здоровье провидца из племени Аатири, который служит во Всемогущем храме.
Он очень стар и хочет вернуться домой. Через три дня племя устроит собрание, где бабушка попросит добровольца заменить его. Друзья отца говорят, что на такое согласятся только старики, потому что никто больше не захочет жить в Королевстве. Оше смеется вместе с ними, но в глазах его я вижу печаль.
Я переплетаю пальцы, чтобы они не дрожали, – отец протягивает мне последний подарок. Они все еще дрожат от ритуала, но еще и потому, что моя двоюродная бабушка Зи только что спросила меня об Арти.
Когда простое пожатие плечами не останавливает ее, я говорю:
– Ей очень нравится быть жрицей Ка Королевства.
Кивнув и рассмеявшись, Зи говорит мне, что Арти могла бы выйти замуж и за Всемогущего, если бы была достаточно умна. Шутка это или нет, меня эта новость не сильно удивляет. Моя мать хорошо устроилась в Тамар. Она появилась из ниоткуда и теперь занимает третье по значимости место в Королевстве, уступая лишь визирю и самому Всемогущему. Не проходит и дня, чтобы она позволила хоть кому-нибудь забыть об этом.
– Будь ты принцессой, – говорит Зи, – тебе бы и не понадобилась магия.
После этой фразы я перестаю думать о матери.
Не понадобилась магия.
Все знают о моей маленькой проблеме. По крайней мере, младшие двоюродные братья делают вид, что не в курсе. Но многие из старших родственников прямолинейны и остры на язык. Зи хуже всех.
– Если бы я была принцессой, тетушка, – говорю я противным сладким голосом, – то вряд ли мы бы виделись с вами каждый год. Какая была бы жалость!
– Кстати, о жалости, – говорит Зи, отмахиваясь от назойливой мухи. – Я никогда не смогу понять, почему моя сестра рискнула разозлить других эдамов, приведя тебя в священный круг. – Ее губы сжимаются в тонкую линию. – Что она сказала тебе вчера вечером?
Бабушка сказала на удивление мало, но я ничего не передам Зи, чтобы не давать поводов для слухов.
– Смотрю, ты по-прежнему любишь сплетничать, – вмешивается Оше, устремив на тетю каменный взгляд. – Удивительно, как у тебя от долгих разговоров еще не отвалился язык.
Над шуткой посмеялись сразу несколько человек, и Зи закатила глаза. Ближе к вечеру моего отца просят выступить посредником в споре между двумя друзьями его детства. Он боится оставлять меня одну, но я говорю ему, что возвращаюсь в свою палатку, чтобы отдохнуть перед испытаниями с бабушкой. Я уже договорилась с Эсснай и Сукаром о встрече, но решила перед этим прогуляться и прояснить голову. Я все еще злюсь на свою двоюродную бабушку. Как и на Хеку.
В Тамар почти никто не владеет магией, и никого не волнует, что у меня ее тоже нет. Но здесь магия играет на ветру, как пыльные зайчики, дразня меня. Так близко и так далеко. Подавляющее большинство жителей племен обладают какой-то разновидностью магии, даже если она не так сильна, как у моей бабушки и других колдунов.
Я пробираюсь сквозь калейдоскоп шатров Аатири, и на каждом шагу мне встречается очередной родственник или друг отца. Они спрашивают о прошлой ночи, но я хочу побыть одна, поэтому я покидаю лагерь в надежде на покой. Я плетусь между белыми шатрами Мулани, что расположены ближе всего к Храму Хеки. Храм стоит на северном краю долины. Его золотой купол мерцает на фоне белых стен. Группа Мулани украшает его цветами и яркими тканями и наполняет камень магией. Я прохожу мимо фрески, где изображено несколько женщин. У каждой из них на голове стоит по корзине с водой. На фреске так много деталей, что можно разглядеть плеск воды в сосудах.
Я проскальзываю между покрытыми шкурами животных палатками племени Зу и останавливаюсь, чтобы посмотреть, как старейшины вырезают маски из дерева. Уже темнеет, когда я вхожу в лабиринт бумажных палаток народа Лито. Жилища разделены натянутыми на проволоке простынями. В долине не так уж много места для того, чтобы уединиться. Однако в лагере Лито очень тихо – не считая шелеста ткани на ветру. Большая часть племени собралась вокруг костров, чтобы подготовиться ко второй ночи Кровавой Луны.
Мои скитания не приносят мне особого покоя, как это бывает дома, когда я брожу по Восточному рынку. Там всегда найдется торговец, который продает что-нибудь интересное и отвлекает мои мысли. Или я могу слушать истории людей, которые приезжают из соседних стран. Вот путешественница из Эстерии, которая бросает соль через плечо, чтобы отогнать духов. Или женщина из народа Йом, которая делает блестящие ботинки. Каждое утро посетители выстраиваются в очередь, чтобы купить их. Но больше всего мне хотелось бы лежать на траве у Змеиной реки вместе с Руджеком, подальше от всего на свете.
Если в лагере Аатири царил порядок, то в шатрах племени Лито был настоящий хаос. Я так потерялась в воспоминаниях, что оказалась на открытой поляне. По запаху крови и пота становится ясно, что это импровизированная арена. Если бы Руджек отправился в племенные земли, то он бы проводил здесь каждую свободную минуту.
Я уже наполовину пересекла поляну, когда на моем пути появились два мальчика из племени Лито, примерно моего возраста. Я пытаюсь обойти их, но они не дают мне пройти. Что-то не так. Это написано на их белых, покрытых пеплом лицах. Они оба на голову выше меня и носят ярко-красные жилеты из шкур животных. Мы смотрим друг на друга, но я молчу. Это не я веду себя словно какая-то голодная гиена. Пусть объясняются.
– Интересно, почему какой-то бен’ик считает, что ей можно заходить в священный круг, – произносит мальчик с черным платком на голове. Он смотрит на меня сверху вниз. – В тебе нет ничего особенного.
От того, как он выплевывает слово «бен’ик», у меня мурашки бегут по коже. По Тамар я всегда хожу без страха благодаря положению моей матери. Никто не осмелится перейти дорогу жрице Ка. В племенных землях мне не следовало быть такой беспечной. Я чужак, а таких, как я, бен’иков, еще меньше любят за отсутствие магии. Ничего не поделаешь. Они злятся, что бабушка нарушила ради меня правила.
Внутри у меня все кипело. Нужно было вести себя осторожнее. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но тут из тени появляются еще два мальчика.
– Не совершайте ошибок, о которых потом пожалеете, – говорю я, стараясь выразить в голосе угрозу. – Моя бабушка – вождь. Вряд ли она одобрит то, что вы хотите сделать.
Я тут же осознаю свою оплошность. Дома люди съеживаются, лишь услышав имя моей матери, но здесь моя пустая угроза только усугубляет ситуацию. От взглядов этих мальчишек из племени Лито мое сердце бешено колотится.
Один из них взмахивает рукой, и воздух перемещается, заключая всю поляну в мерцающий пузырь. Кажется, будто бы все за пределами этого пузыря исчезает. Я подозреваю, что он не позволит никому увидеть или услышать то, что происходит внутри.
– Знаем мы твою бабушку. И твою мать-овахят тоже, – говорит мальчик. Его лицо кривится в отвращении.
– Тебя мы тоже знаем, Арра, – добавляет его друг. – Редко можно встретить бен’ика из семьи, в которой так много сильных магов. Что ж, очень часто за грехи родителей приходится расплачиваться детям.
Мой взгляд падает на посох, прислоненный к стойке, а по спине стекает пот. Может, против них такое оружие бесполезно, но это хоть что-то. Мои шансы были бы лучше, если бы я владела хотя бы намеком на магию.
Что угодно, лишь бы защитить себя. Я сжимаю руки в кулаки, думая о том, как магия Хеки коснулась меня прошлой ночью. Он вытянул ка из моего тела, а затем покинул меня, подобно порыву ветра. Я почти понимаю тех шарлатанов, которые ради магии идут на огромные риски.
Я держу всех четырех мальчиков в поле зрения.
– Еще раз назовешь меня бен’иком, и я…
– Тебе явно нужно преподать урок, – говорит один из мальчиков. – Бен’ик.
Я бегу, потому что у них есть магия и помочь мне некому. Но далеко мне не уйти – на полной скорости я врезаюсь в пузырь и падаю. Они позаботились о том, чтобы я не смогла уйти.
Кровь стучит в ушах, когда я поднимаюсь на ноги и бросаюсь к посоху. Он сбалансирован по весу, и я ощущаю легкое чувство безопасности. Выбирай я оружие по вкусу, я бы все равно остановилась на посохе. Любой Аатири, стоящий хоть крупицы песка, умеет обращаться с посохом, сказал бы Оше.
Мальчики из племени Лито смеются. Пускай.
Я меняю позу.
– Только дотроньтесь, и я переломаю все кости в ваших жалких телах.
– Бен’ик, который может драться? – Третий мальчик хрустит костяшками пальцев. – Не верю.
– Поверишь, когда я втопчу тебя в грязь, свинья, – отвечаю я.
Мои слова звучат смелее, чем я чувствую себя на самом деле, но говорю я серьезно. Даже если у них есть магия, я не сдамся без боя.
– Да она блефует, – говорит мальчик, который сделал пузырь.
Магия потрескивает в воздухе, как летняя гроза, и я напрягаюсь, держа посох наготове. Они смыкаются вокруг меня. Третий мальчик стучит кулаком в другую руку, и земля дрожит. Я делаю несколько шагов назад, расположив барьер позади себя.
– Так-так. Ну и что тут у нас? – спрашивает кто-то у меня за спиной. Из ниоткуда появляется Сукар. Три татуировки поперек его лба сверкают, подобно звездам в ночи. Он проводит рукой по бритой голове, выглядя таким же веселым, как всегда. Парни из племени Лито бросают взгляд на худощавого Сукара и с насмешкой переглядываются. Зря.
Эсснай выходит на поляну позади него. В ее осанке уверенность и спокойствие, она на голову выше нас обоих. Пурпурная пудра покрывает ее лоб до самых длинных ресниц. Красный цвет под ее полуночными глазами и золотая пыль на носу выделяются на фоне темной кожи. Ее губы – два разных оттенка розового. Эсснай снова сменила цвет волос на черный. Даже мальчики из народа Лито слишком увлечены ее красотой, чтобы заметить обманчиво расслабленную хватку на посохе.
Я вздыхаю с облегчением. Мои друзья всегда умели красиво появляться. Эсснай цокает языком:
– Ты как всегда – найдешь проблемы где угодно.
Смущение жаром ползет вверх по моей шее, но я отвечаю на ее обвинение пожатием плеч.
– Кто-то забыл пригласить нас на эту маленькую вечеринку, – говорит Сукар.
– Твои защитные татуировки не спасут тебя, Зу, – говорит один из мальчиков и плюет на землю.
Сукар вытаскивает из ножен на груди пару серпов.
– Они достаточно легко прорвались через твою защиту, но у меня еще есть и это. На всякий случай.
Даже на его изогнутых клинках выгравированы магические символы. Эти серпы ему подарил дедушка – провидец племени Зу из Всемогущего храма.
– Какая нам разница, одного бить бен’ика или трех? – со смехом спрашивает третий мальчик.
Эсснай ничего не говорит, поднимая свой посох так же, как и я.
– Уходи, пока цел, – предупреждаю я эту свинью.
– Ты слишком смелая для дочери овахята, – говорит парень, который и сделал пузырь.
Прежде чем эти слова успевают слететь с его губ, я бросаю камень, целясь ему прямо в лицо. По злобе в его голосе очевидно, что именно он думает, когда называет мою мать проституткой. Он ее не знает, и если кто-то и может нести чушь об Арти, так это я, а не он. Но мальчик сбивает камень порывом ветра.
– Хорошая попытка, бен’ик, – ухмыляется он.
Я плюю на землю.
Что ж, таланта им не занимать. Грязные высокомерные свиньи. Они думают, что если у нас нет магии, то мы беззащитны. Очередная ошибка.
– Будем болтать всю ночь или начнем уже драться? – спокойно говорит Сукар. – Голосую за драться.
Даже магия не является надежной защитой. Я знаю это лучше других, наблюдая за отцом в его магазине. Единственный способ выбраться отсюда лежит через того мальчика, который создал этот пузырь. Он не пошевелил ни одной мышцей с тех пор, как заколдовал его. Судя по всему, ему нужно стоять неподвижно, чтобы поддерживать магию. Вот мой шанс. Я отбрасываю сомнения прочь и кидаюсь прямо на него. Мои пальцы сжимают посох, но тут почва под ногами резко сдвигается, и я тяжело падаю прямо на лицо. Вытянутая рука четвертого мальчика дрожит, когда земля подо мной шумит и снова проседает.
Сукар и Эсснай вступают в бой. Сразу два противника швыряют в нас камни с помощью магии, не пошевелив и пальцем. Друзья отбивают их, а я ловлю один камень и кидаю обратно. Он попадает прямиком в грудь парня, который сбил меня с ног. Он издает легкий писк, и я не могу скрыть своего удовлетворения. Так ему и надо.
Я снова на ногах, внимательно смотрю на мальчика, что создал пузырь. Он зовет на помощь друзей, но Сукар и Эсснай уже избили их до синяков и поставили на колени. Пузырь колеблется, прежде чем я успеваю дотянуться до мальчишки – тот убегает в страхе. Я не утруждаю себя погоней. Свой урок он усвоил. С исчезновением пузыря поляну вновь наполняют звуки ночного праздника. Остальные мальчики тоже убегают. Я расслабляю хватку на посохе, и мои руки дрожат. Они ведь даже не были особо сильными. Но все могло закончиться гораздо хуже, если бы не помощь Сукара и Эсснаи. Как мог Хека благословить эти отбросы магией и забыть обо мне? При первых ударах барабанов джембе меня пронзает страх – словно клинок между ребер. Пришло время взглянуть правде в глаза.
Я боялась думать об этом весь день.
Речь идет об испытаниях с бабушкой – великим вождем Аатири.
