34
Не будь провидец уже мертв, Руджек вонзил бы ему скимитар прямо в сердце. Дрожь пробегает по моей спине, громкие голоса друзей отдаются эхом в ушах. Мое сердце бьется так громко, что боль пронзает виски. Я не хочу умирать – но горькая правда заключается в том, что я уже одной ногой в могиле. Даже магия вождей не вернет мне те годы, которые я отдала за ритуалы. Демоны в пустыне называли меня ндзумби. Так и есть. Я самый настоящий ходячий труп, и чтобы остановить мою сестру, моя жизнь – относительно небольшая цена.
– Хватит, – говорю я, положив конец их спору. Мое зрение затуманивается, и я потираю лоб. – Выбор за мной. И я уже приняла решение.
На лицо Руджека падает тень, но она не скрывает его слез. Ладони Руджека соскальзывают с рукоятей скимитаров. Он не оспаривает мое решение. Мой друг знает, что это бессмысленно.
Воспользовавшись тишиной, я спрашиваю:
– Почему кинжал убьет меня?
– Об этом позаботилась ориша, которая выковала клинок, – говорит провидец Зу и с отвращением сплевывает. – Она сделала так, что только Король Демонов может ловить души. Магия кинжала отвечает только на его прикосновение.
Я знаю Барасу большую часть своей жизни и никогда не видела такой тьмы, такой чистой ненависти, как сейчас, когда он смотрит на статую Безымянной. Ориши лишили ее имени. Ее стерли из истории. Если использовать Коре в качестве примера, то ориши наверняка непостоянны по своей природе. Она была то капризным ребенком, то опасным убийцей. Должно быть, этот кинжал сделала Безымянная. Она была на стороне Короля Демонов во время войны – и предала своих ради него.
– Любой другой умрет, едва прикоснувшись к ножу, но ты можешь обмануть его, – говорит мне провидец. – Остатки магии Короля Демонов все еще живут в тебе. Кинжал достаточно силен, чтобы убить бессмертного… Нашей уловки будет достаточно, чтобы закончить дело. Но недостаточно, чтобы сохранить тебе жизнь.
Бараса начинает таять по краям, исчезая.
– Если у вас есть еще вопросы, сейчас самое время их задать.
У меня их нет.
Мы решили остаться в Храме, пока не будем готовы отправиться в восьмидневное путешествие по племенным землям. Бараса проводит последние мгновения наедине со своим племянником, прежде чем исчезает магия, связывающая его ка с этим местом. После этого Сукар и Эсснай уходят, чтобы купить припасы для путешествия, а также забрать Киру и Майка. Мы с Руджеком умываемся в душевых комнатах, а потом бродим в поисках сменной одежды. Нам удается найти одинаковые черные туники и облегающие брюки – одеяние служащих Храма. Одежда пахнет затхлостью, как и коридоры.
Дядя Сукара обыскал покои моей матери и не нашел ничего интересного. Он осмотрел и катакомбы под Храмом. Он сказал нам, что там есть три скрытых уровня – и два из них он обнаружил только после смерти. Большинство помещений остались нетронутыми, но было ясно, что моя мать использовала некоторые для совершения ритуалов. Их тоже следует обыскать. Я попробую использовать свою магию, чтобы увидеть, есть ли там какие-нибудь намеки на ее следующий шаг.
Мы с Руджеком пересекаем темную прихожую, направляясь к комнате моей матери, как вдруг мне становится не по себе. Пожалуй, стоит начать отсюда. Посмотрим на результаты и займемся катакомбами. Я боюсь, что под Храмом на меня вновь нахлынут воспоминания о той ночи с Арти и Шезму.
Мы проходим через комнату моей матери, и я хочу спросить Руджека о событиях в Темном лесу. Но так приятно быть вместе и просто молчать, что я не нарушаю тишины. В отличие от каменных коридоров, комната Арти просто роскошна. Даже у нас дома я не видела ничего подобного. Как будто я смотрю на реквизит в театре. И вот-вот начнется самая важная постановка в нашей жизни. В воздухе витают ароматы меда и кокоса – запах моей матери. Внутри меня борются противоречивые чувства. С одной стороны, этот запах возвращает меня домой. С другой – он связан у меня с очень плохими воспоминаниями.
Арти спала здесь на кровати с балдахином – достаточно большой, чтобы на ней уместился гигант. Вся комната заполнена позолоченными украшениями и другими безделушками. Во время бдений провидцы уединялись в Храме. Я всегда с нетерпением ждала этих дней, потому что Арти целыми днями не появлялась дома. Никто и не догадывался, что все это время она планировала уничтожение мира. Но здесь нет ничего, кроме слабого отголоска ее магии, так что я рада покинуть эту комнату.
Я закрываю глаза и представляю шотани в каждом углу Храма. Куда же их отправил новый Всемогущий? И куда делись жандары?
Эсснай сказала, что никто не знает наверняка, но у меня появляются сомнения. Если ему плевать на демонов, что грабят Королевство и убивают его людей, тогда что его вообще волнует? Я провожу рукой по влажной стене, чувствуя рельеф заостренных букв, высеченных провидцами. Голова снова кружится. Шепот вождя Зу – главного летописца – становится громче остальных вождей. С тех пор как со мной оказались ка колдунов, мое восприятие мира изменилось. Я чувствую более глубокую связь с ним – вокруг так много всего, что я не в силах понять.
Мой взгляд падает на стену напротив, где находится фреска с изображением Высшего Катаклизма – истории создания ориш. Видны грозовые тучи, что извергаются из жерла вулкана. По мнению провидцев, Высший Катаклизм был в начале всего. Задолго до ориш это явление создало порядок и хаос. Из порядка пришло время, а из хаоса – жизнь и смерть. Шепот в моей голове становится таким беспорядочным, что мне кажется, будто я тоже попала в Высший Катаклизм. Тэм рассказал мне более изящную версию сотворения мира. Чем больше я узнаю об оришах, тем больше я верю в его историю.
Я была в этих помещениях бесчисленное количество раз, но теперь я вижу их глазами вождей. Я улавливаю следы провидцев, выполняющих ритуалы в далеком прошлом. След очень старой магии. Я чувствую тончайшие линии, которые соединяют все во Вселенной. Мысли вождей толкаются под моими собственными и просятся наружу. Это так тяжело – держать свое собственное «я» отдельно от них. Но я должна сохранить свои воспоминания.
Руджек касается моей руки:
– Все хорошо?
Я моргаю и фокусирую свой взгляд на нем.
– Оказывается, за вождями нужен глаз да глаз. Они любят поговорить друг с другом.
Я осознаю, как близко стоит ко мне Руджек, и волна тепла заливает меня. Я откашливаюсь:
– Ты был все это время с Ре’Меком?
– Можно сказать и так, да. Сбежав из своих комнат, я наткнулся на Тэма по дороге на Восточный рынок. – Руджек усмехается, произнося его имя. – Говоря «наткнулся», я имею в виду, что он встал у меня на пути, и мы столкнулись. – Руджек замолкает и переводит дыхание, чтобы собраться с мыслями. – Арра… Насколько хорошо ты знаешь Тэма?
– Я знаю, что он тот еще эгоистичный ублюдок, – говорю я, поморщив нос. – Ему было все равно, когда он узнал, что послал тебя по ложному следу.
– Так и есть, – говорит Руджек, удивленно вскидывая брови. – Я знаю Тэма всю свою жизнь. Мы выросли, соревнуясь на арене моего отца, и вместе брали частные уроки в течение многих лет. Я не сомневался в его словах, когда он сказал, что слышал жрицу Ка. Что она приказала слуге организовать ее путешествие в долину Алу.
Во имя двадцати. Так и знала, что нужно было сжечь дотла этого Тэма. Он лично отправил Руджека к крейванам на растерзание.
– Не знаю, служит ли он моей матери…
– Тэм вовсе не тот, за кого мы его принимали, – тихо говорит Руджек.
Тэм. Типичное для Йом загорелое тело и резкие черты тамаранца. Волосы цвета солнечного света и лазурные глаза. До того как он стал писцом, я редко видела его на рынках. Я не придавала этому особого значения, поскольку многие семьи высокого происхождения предпочитали не появляться в центре города. Они посылали туда своих слуг.
Тэм рассказывал историю происхождения ориш с такой ностальгией, что можно было подумать, будто он видел все своими глазами. И то, что он сказал в переулке о демонах, когда я размышляла, почему их так легко убить. «Посмотрим, что ты скажешь, когда демон поглотит сотню или тысячу душ». И тут меня осеняет догадка:
– Тэм и есть Ре’Мек.
Руджек кивает. Он всегда был прав насчет ориш. Они любят играть в игры. Правда обжигает меня – мы для них не более чем тряпичные куклы. Когда я впервые встретила Коре в переулке, она ничем не отличалась от человека. Ее магия, вьющиеся волосы и шкатулка выдали ее – но только потому, что она сама позволила мне увидеть эти вещи. Я никогда не чувствовала и намека на магию от Тэма, но он всегда держался в стороне. Должно быть, все то время, что Коре помогала мне, он провел с Руджеком. Но это еще не все: Ре’Мек наблюдал за ним с детства.
После долгих лет занятий с писцами мой разум все еще не может смириться с мыслью, что ориши ходят среди нас. Для них мы не более чем фигуры в игре в шакалов и гончих. Арти и Эфия – фигуры Короля Демонов, а Руджек и я – игроки ориш. Я доверяла Коре, хотя и знала, что ориши лгали о демонах. Теперь я понимаю, что она с самого начала знала о плане вождей и держала меня в неведении. Мне становится очень грустно от осознания того, что без ориш мы были бы уже мертвы.
Руджек снова изучает мое лицо.
– У тебя такой вид, словно ты только что увидела конец света.
– Тоже мне, новость, – вздыхаю я, махнув рукой. – Видела его еще несколько месяцев назад.
Мы стоим так близко, что я чувствую жар его тела. Он буквально исходит от Руджека волнами. Не могу перестать пялиться на его длинные темные ресницы. Внезапно этот зал кажется мне гораздо меньше. И уютнее. Наши семьи разбросало по разным странам, наши друзья далеко отсюда, прервать этот момент попросту некому. Никто не разлучит нас.
– Через несколько дней, после того как я пересек долину Алу, я наткнулся на заброшенный лагерь. – Руджек прочищает горло и продолжает свой рассказ: – Не могу этого объяснить, но… в лагере пахло тобой. – Он наклоняет голову, чтобы скрыть румянец. – Прямо как сейчас. Сладкий и пьянящий запах. Как будто что-то запретное…
– Руджек! – говорю я, чувствуя, что у меня тоже горят щеки. – Мы говорим о долине Алу, не забыл?
– Прости, – отвечает он и запускает пальцы в свои спутанные черные кудри. – Ты меня очень отвлекаешь.
– А ты нет? – парирую я.
Руджек ухмыляется, и я прищелкиваю языком.
– На чем я остановился?
– Заброшенный лагерь.
– Кто-то напал на него.
Сказав это, Руджек сглатывает ком в горле, переминаясь с ноги на ногу.
– Я подумал о Темном лесе. О крейванах. О тех историях, которые нам рассказывали в детстве…
«Крейвана не увидишь, – говорил отец. – Его возможно только почувствовать». Они предпочли не показываться Оше в тот день, когда он охотился на белого быка, но Руджеку не повезло. Его фамильный амулет исчез: крейван из моего видения забрал его.
– У меня такое чувство, что в этих крейванах таится нечто большее, чем говорится в легендах.
– Эти истории не оправдывают того, что они собой представляют, – отвечает Руджек дрожащим голосом.
В этом простом заявлении столько боли, что я протягиваю руку и глажу его по щеке. Руджек льнет к моей руке. Его губы касаются моей ладони, и он вдыхает мой запах. У него такая горячая кожа.
– Они могут делать такое, чего я никогда раньше не видел…
Он смотрит на меня своими грустными, голодными глазами, и от этого взгляда у меня разрывается сердце.
– Не знаю, могу ли я доверять собственным воспоминаниям.
– Руджек, – шепчу я, – что с тобой случилось?
– Я сражался с крейваном, который чуть не разрубил меня пополам, – говорит он, и усталость подчеркивает каждое его слово. – А потом я умер.
Между нами повисает молчание. Он приподнимает черную тунику, чтобы показать мне свой гладкий живот, на котором нет ни царапины.
– Вот здесь меня порезали когти крейвана.
Он двигает рукой слева направо, и я внимательно рассматриваю это место. Тепло растекается по моему телу, а его живот покрывается гусиной кожей от моих прикосновений. Невидимый разрез заканчивается над его бедренной костью, и моя рука задерживается там немного дольше, чем нужно. Я почти чувствую, как предвкушение пульсирует в его венах. Как и в моих собственных.
– Но Ре’Мек вылечил тебя? – спрашиваю я, убирая руку и глядя на него снизу вверх.
– Нет, он этого не делал, – говорит Руджек. Его щеки пылают. – Я сам себя исцелил.
Я уже раскрываю рот, чтобы спросить больше, когда меня охватывает знакомое ощущение, кожа покрывается мурашками. Руджек, должно быть, тоже это чувствует, потому что он резко разворачивается, выхватив скимитары. Мы оба вглядываемся в темноту.
– До чего же милое воссоединение, – мурлычет знакомый голос, от которого я вся обращаюсь в лед. – Потребовалось время, чтобы снять защиту ориш.
Мерка выходит в пятно света от факела. Он все еще в теле рыбака – долговязый, с рябыми щеками, с клочковатыми рыжими волосами, которые у него были в кошачьей форме. Но теперь в движениях демона появилась странная грация.
– Твоя сестра ужасно беспокоится о тебе, Арра. Она бы и сама сюда явилась, но в последнее время у нее слишком много дел.
Снова возникает шепот вождей. Он такой громкий, что мне кажется, будто голова вот-вот расколется.
Мы с Руджеком отступаем, но что-то в темноте шевелится у нас за спинами.
– Похоже, у меня сегодня счастливая ночь, – рычит Руджек. – Я убью своего первого демона.
Страх переполняет меня изнутри. Руджек не знает, с чем он столкнулся. Его скимитары бесполезны, если Тэм не соврал. Демон становится сильнее с каждой поглощенной душой. Из тени позади Мерки выходят еще четыре демона.
Если они здесь, значит, Эфия близко и ее армия тоже.
– Уничтожать вашего брата будет для меня сплошным удовольствием.
Мерка ухмыляется, и другие демоны бросаются в атаку. Руджек поднимает скимитары, и кто-то хватает меня сзади. Я брыкаюсь, кричу и махаю кулаками, но что-то врезается мне в голову с такой силой, что ноги подкашиваются и в глазах темнеет. Руджек пытается дотянуться до меня, но его окружает целая орда демонов – больше, чем я могу сосчитать.
– Соскучилась по мне? – шепчет мне на ухо Мерка.
Его голос звучит так липко, словно он из медового вина. Он затаскивает меня в комнату, захлопывает за нами тяжелую дверь и толкает меня вперед. Я едва не спотыкаюсь. Он стал гораздо сильнее. Это видно по его сияющим глазам.
Мы находимся в маленьком кабинете без окон, и демон перекрыл единственный выход. На полу вдоль стен стоят зажженные банки с маслом. В углу – стол и стул. Я пячусь к ним, и тут Мерка резко сокращает дистанцию между нами.
Он улыбается:
– Я подумал, что нам стоит уединиться.
– Где моя сестра? – спрашиваю я, чтобы отвлечь его.
– Ведет войну со своими врагами, – говорит Мерка и пожимает плечами: – Она послала меня разобраться с тобой.
Нетрудно понять, что ему нужно – что нужно Эфии. Она не в состоянии заглянуть в мой разум. Она послала Мерку за информацией – неужели моя сестра уже знает, что ка вождей теперь у меня?
Его глаза переливаются разными цветами: от нефритового до бирюзового и изумрудного. Затем обратно к нефритовому. Сердце колотится в груди, но его взгляд гипнотизирует меня. Чувство такое, словно я погружаюсь в теплый текучий песок. Я погружаюсь все глубже и глубже, подчиняюсь атмосфере безмятежности. Тревога покидает мое тело: Эфия больше не имеет значения, как и Руджек. Как и мой отец. Единственное, что имеет значение, это глаза Мерки и путешествие к его душе.
– Ты знаешь, почему твоя сестра выбрала именно меня? – спрашивает Мерка.
Я сижу на стуле, он стоит передо мной на коленях. Мои губы шевелятся, но я слишком устала, чтобы говорить, поэтому просто качаю головой.
– Она вернула меня из-за тебя, – говорит он, радостно выговаривая слова. – Твоя сестра посчитала, что мои таланты будут весьма полезны. У жреца Ка был похожий дар – вот только, в отличие от него… я могу сделать процесс приятным.
Я моргаю и оказываюсь одна в пустоте – я внутри сознания Мерки. Мягкий свет сияет вокруг, но извращенная темнота демона ползет по моей коже, отравляя каждый дюйм моего тела. В этом существе нет ничего хорошего – только сладкие иллюзии. Я вижу его истинное лицо. Мерка неестественно высок и уродлив – у него две головы, рот полон крови и нет глаз.
– Дай мне знать, что у тебя на уме, Арра.
Услышав свое имя, я вырываюсь из оцепенения и снова оказываюсь в полутемной комнате, на стуле.
– Расскажи мне свои секреты.
– Ты первый, – хриплю я, едва дыша. – Каково это, быть жалким цепным псом моей сестры?
Мерка дает мне пощечину. Моя челюсть хрустит, я бы наверняка упала на колени от боли, не сиди я на стуле.
Кровь во рту отдает влажной землей, она рассеивает последние остатки его чар. Магия внутри меня восстанавливает челюсть, а боль становится угасающим воспоминанием. Чары загудели под моей кожей, и разум снова стал ясным.
– Я восхищаюсь твоим духом, – говорит Мерка, скрипя зубами. – С удовольствием его сломаю.
В щели под дверью я вижу темные тени, мелькающие снаружи. В коридоре бушует битва. Значит, Руджек все еще жив. Еще есть надежда.
Пот стекает по моей спине, когда Мерка хватает меня за подбородок, заставляя снова посмотреть на него. Но на этот раз я готова – вождь Мулани говорит мне, что делать. Ее магия проникает в самые глубокие уголки сознания Мерки. Он – порождение порока, жалкое увядшее существо, не имеющее души. Сила захлестывает меня. Оказывается, подчинить демона своей воле так же легко, как растолочь травинку в ступке. Его глаза расширяются от удивления, и к нему приходит страх.
Эхом мощного голоса вождя Мулани я говорю:
– Отпусти меня.
Мерка кивает, его руки безвольно повисают. Мои ладони светятся белым, и я прижимаю их к его щекам. Нефритовые глаза становятся почти прозрачными. Он пытается заговорить, по его лицу ползут трещины, но я удерживаю его. Кожа Мерки начинает шелушиться, как обожженная бумага. Его плоть чернеет и отваливается от костей. Наши глаза встречаются в последний раз, и он выкрикивает ругательство, прежде моя сила охватывает его целиком.
Моя ярость не имеет границ. Когда я закончу, от него ничего не останется.
