27
Звук шагов Арти эхом отдается под моей дверью, когда она возвращается в свою комнату после уроков с Эфией. Не теряя времени, я пересекаю коридор. Из комнаты Эфии доносится приглушенный шепот. Слов не разобрать, поэтому я вхожу без стука – совсем как она в ту ночь.
Эфия стоит на кровати, лицом к стене. В комнате нет ни свечей, ни зажженных кувшинов с маслом, но все пространство наполнено радужным светом. Мебели в комнате почти нет: кровать, комод с зеркалом в полный рост и кресло. Повсюду разбросаны игрушки: куклы, мячи и кубики.
Я вхожу в комнату, и под ногами у меня скрипит пол. Эфия не замечает меня и шепчет что-то в стену за своей кроватью. Сначала мне кажется, что она притворяется, но потом мои глаза привыкают к полумраку. На стене проступают лица с пустыми глазами и ртами. Сотни застывших лиц, которые тянутся к Эфии в безмолвном крике. Вокруг кровати обвиваются щупальца и медленно ползут ко мне. Я отшатываюсь, почти теряя равновесие.
– Нет, нельзя! – кричит Эфия в стену. – Мою сестру не трогать.
Я не могу выдавить из себя ни слова. Ноги меня не слушаются. Я просто стою неподвижно, сжимая живот. Ка всех запертых в Кефу демонов кричат в унисон, порождая тьму. Они не способны восстать, они обречены на вечные муки в этой тюрьме, созданной для них оришами.
Эфия оборачивается ко мне, ее лицо расплывается в заговорщической улыбке.
– Арра, – из ее уст мое имя звучит сладко и в то же время угрожающе, – ты пришла поиграть!
Не стоило мне сюда приходить. Слишком поздно. Я отступаю от Эфии, спотыкаясь о собственные ноги. Та хмурится и вновь поворачивается к стене:
– Прочь! Вы пугаете мою сестру.
«Мою сестру». Она вкладывает в эти слова столько гордости, что напоминает мне о Кофи и о том, как сильно я скучаю по нему. Раньше мне всегда хотелось, чтобы у меня была сестра. Я бы могла делиться с ней секретами. Сестра понимала бы, каково это – расти без магии в очень одаренной семье. Эфия никогда не сможет заменить Кофи. Она никогда не сможет стать той сестрой, о которой я мечтала. Но вот я здесь, с ней.
Эфии достаточно один раз отдать приказ демонам своим высоким голоском, и те растворяются в стене. Теперь уже не верится, что они вообще там были. Демоны подчиняются ей беспрекословно – это ничуть не похоже на сотрудничество Арти и Шезму. Нельзя об этом забывать.
– Я… я пришла спросить, не хочешь ли ты поиграть в саду завтра? – У меня едва получается выговорить эти слова. В горле пересохло. – Поиграть. Со мной.
– Может, поиграем в прятки? – визжит Эфия. – Терра научила меня этой игре.
Я прижимаю палец к губам:
– Тихо. Не нужно будить Арти.
– Она такая скучная! – шепчет Эфия, прижав ладони к лицу.
Мои усилия кажутся тщетными, но ведь Эфия еще ребенок. Надеюсь, мать не успела отравить ее разум. Я разрушила проклятие Арти, и в моей груди больше не шевелится магия. Ничто больше не ограничивает мою свободу. Впервые за долгое время я могу говорить что угодно. Кажется, я не делала этого целую вечность.
– Нельзя помогать Арти освободить ка Короля Демонов.
– Я хочу играть, но ей это не нравится, – хнычет Эфия.
– Ты еще ребенок, – говорю я, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. – Дети на то и дети, чтобы постоянно играть в игры.
Эфия удивленно выпячивает губы:
– Но Король Демонов нуждается в лечении, прямо как ты.
Я морщусь, гадая, что ей рассказала Арти.
– Если ты вылечишь Короля Демонов, то мы с тобой не сможем играть.
Она возмущенно скрещивает руки на груди:
– Но ведь ты сказала, что дети должны постоянно играть!
– Совершенно верно.
Я заставляю себя подойти к ней поближе.
– Если ты освободишь Короля Демонов, никто больше не сможет играть в игры.
Слезы блестят у нее в глазах, и она начинает всхлипывать. Я стараюсь не испытывать к ней жалости, но это невозможно. Я вижу перед собой маленькую девочку, невинную и впечатлительную. Я знаю, что она также дочь Шезму, которая родилась после ужасного жертвоприношения. В конце концов я решаю довериться маленькой девочке и развожу руки. Эфия поднимается с кровати и обнимает меня за талию. Не уверена, что это войдет в привычку. Но когда Эфия просит у меня разрешения переночевать в моей комнате, я соглашаюсь. Она прижимается ко мне, и мне кажется, что мы спали так всю жизнь. Я засыпаю, обнимая ее.
Утро наступает медленно, но когда оно наступает, я просыпаюсь в предвкушении игр в саду. Последний раз я спала так хорошо до видения бабушки, до всех этих неприятностей. Эфии нет рядом. Сначала я подумала, что она в своей комнате, но ее там не оказалось. Теперь я могу двигаться без особых трудностей и спускаюсь на первый этаж. Я прохожу мимо гостиной, где Арти, Оше и Тай сидят в креслах с высокими спинками и завтракают. Нези слоняется вокруг кабинки привратника, а Терра хлопочет в саду. Она стоит лицом к дереву и считает до десяти.
– Где Эфия? – спрашиваю я. Прошлой ночью, пока она спала в моих объятиях, мне удалось убедить себя, что за ней надо приглядывать. Тогда Эфия будет держаться подальше от неприятностей.
Терра вздрагивает и облегченно вздыхает, увидев, что это я.
– Она прячется в саду.
Терра вытирает руки о свою зеленую рубашку, как вдруг Эфия выпрыгивает из-за дерева. Я сдерживаю ругательство. Моя сестра снова подросла. Она похожа на десятилетнего ребенка. Ноги стали тоньше, волосы выглядят еще более взъерошенными.
– У меня появилась новая игра! – кричит Эфия, бегая по траве босиком. – У меня появилась новая игра!
Прежде чем я успеваю спросить, Терра хлопает меня по плечу и указывает на ворота, отделяющие виллу от пустыни. Сквозь кованые прутья решетки выглядывают две дюжины выметенных песком лиц. Нези выходит из своей кабинки и пытается прогнать их прочь. Вдруг они начинают скандировать имя моей сестры, и Нези приветливо улыбается.
– Эфия… – пытаюсь сказать я, задыхаясь.
Это моя вина. Мои глупости побудили сестру найти сверстников. Она не хотела играть с другими детьми, пока я не подала ей эту идею. До этого ей было интересно только со мной. Мое изломанное тело и непроницаемый разум завораживали ее, но сестре стало скучно. Все игрушки рано или поздно надоедают. Теперь она превратила детей из Кефу в ндзумби.
– Эфия, – повторяю я, повышая голос, – что эти дети здесь делают?
– Они пришли сюда поиграть с нами, глупышка! – Она лучезарно улыбается мне и подпрыгивает на носках.
Терра замерла на своем месте. Она побледнела и выглядит так, словно вот-вот потеряет сознание.
– Нам и без них будет весело, – говорю я, пренебрежительно махая рукой. Я пытаюсь казаться невозмутимой, но безуспешно. – Отпусти их домой.
– Но они уже здесь!
Эфия выскакивает во двор, чтобы поприветствовать их. Вместе с детьми сюда забрел бездомный рыжий кот, который тотчас начинает виться вокруг ног Эфии. Она хихикает и наклоняется, чтобы обнять его. Кот пытается выскользнуть из ее рук, но она крепко хватает животное. Эфия идет обратно в сад, и за ней по пятам следуют дети. Моя сестра слишком сильна – у нее слишком много магии. Более того, никто не занимается ее воспитанием. Никто не сказал ей, что нельзя так обращаться с людьми. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, надеясь, что смогу научить ее отличать добро от зла.
Довольно долго дети бегают по двору. Когда я говорю Эфии, что им нужно есть, пить и отдыхать, она хмурится и недовольно садится у дерева. Подчиненные следуют ее примеру. Уже полдень, и мне невероятно жарко. Скорее всего, детям тоже некомфортно, но они не жалуются. Дети смотрят на Эфию как на божество и ловят каждое ее слово. Терра бежит на кухню за едой и питьем, а я устраиваюсь на траве. Нужно убедить сестру отправить детей домой после обеда. Но я не могу вставить ни слова в беседу, так как Эфия задает детям бесконечное число вопросов об их жизни. Моя сестра умеет читать мысли, но, похоже, ей нравится слушать, как они рассказывают свои истории. Вскоре Терра и Тай возвращаются с подносами нарезанных фруктов, миндальной пасты, хлеба и кувшинов с водой. Тай ловит пустые взгляды детей и издает вздох. В отличие от Нези она не радуется этой извращенной игре. Теперь Тай наконец видит все как есть. Я предупреждала ее, но она не слушала.
Как только Тай возвращается обратно на виллу, Терра садится рядом со мной. Густые листья дерева нехет отбрасывают на нас столь желанную тень, над нашими головами висят жирные плоды инжира. Хвост бродячего кота касается моей руки, пока животное пробирается сквозь толпу детей. Большую часть утра он проспал под деревом и теперь выслеживает уток, которые обедают у пруда.
Эфия заставляет нас всех играть в игру, в которой она Всемогущая нашего Королевства. Ее магия по ощущениям похожа на пот, что прилипает к коже.
– Мальчик, – протягивает Эфия, – как ты можешь меня развлечь?
Мне не нравится блеск в ее глазах и внезапная смена настроения. Все внимание моей сестры сосредоточено на мальчике у ее ног. Он сидит на коленях, положив руки на бедра, и смотрит на нее с благоговением. Арти – самая сильная колдунья во всех землях этого мира, и даже ей приходится выполнять ритуалы, чтобы подчинить людей своей воле. Эфия в этом не нуждается. Она и есть магия.
– Все, что угодно, Всемогущая, – говорит мальчик. – Чего желаете?
– Всемогущая, – обращаюсь я к сестре. Это слово на вкус такое же неприятное, как кровяное снадобье. – Разве вы не должны сказать нам, кто будет служить при дворе? Кто будет вашим визирем? Вашей жрицей Ка? Вашими провидцами? Учеными?
Я продолжаю болтать, чтобы привлечь ее внимание, но она лишь одаривает меня понимающей улыбкой. Чувство, будто внутри меня что-то сломалось.
В ее глазах не осталось и следа детской невинности. Это уже не та маленькая девочка, которая лежала со мной в кровати. Они сияют от голода – явный след ее демонического происхождения. Она пристально смотрит на меня, отдавая мальчику приказ:
– Отрежь себе большой палец.
Мальчик без колебаний берет нож с одного из подносов.
– Нет! – Я выхватываю нож у него из рук. – Дети играют вовсе не так, Эфия.
– Почему? – говорит сестра, надувая губы. – Они будут играть так, как я пожелаю.
– Играть! – кричат дети хором. – Давайте играть!
Вот бы мне удалось вразумить ее, хоть немного. Нельзя сдаваться.
– Другие люди совсем не такие, как ты, – говорю я ей с деланым спокойствием в голосе. – Наши тела хрупки, и то, что не причинит тебе вреда, причинит нам большой вред или даже убьет нас. Ты понимаешь, что такое смерть? Люди исчезают, чтобы никогда больше не вернуться. Ты же не хочешь навредить своим друзьям, правда?
– Смерть работает несколько иначе, глупышка, – одергивает меня Эфия. Она срывает травинки и по одной пропускает их сквозь пальцы. – Хочешь, я покажу тебе?
Мой живот сжимается от острой боли.
– Эфия, не делай этого.
– А почему бы и нет? – спрашивает она. – Может быть, ты больше не хочешь играть со мной?
– Хорошая королева не причиняет вреда своим подданным, – говорю я охрипшим голосом.
– Хорошая? – Она размышляет над этим словом, катая его на языке. – Хорошая.
В этот момент я полностью осознаю, что моя сестра не имеет представления о том, что такое хорошо и плохо. В конце концов ее в этот мир привели жестокость и ненависть.
Боль в животе режет, как нож тобачи, и я сгибаюсь пополам.
– Эфия, прошу тебя.
– Нет! – кричит сестра, стуча кулаком по земле. – Я устала слушать. Пора играть.
Ее магия посылает вторую волну боли через все мое тело, и я сворачиваюсь клубочком на траве, не в силах пошевелиться.
Это не похоже на проклятие Арти, которое стремилось к контролю надо мной. Это что-то другое. Магия исчезнет, только если Эфия решит остановить ее. Мальчик вырывает нож из моей руки, в то время как другие дети смотрят на меня без всякого выражения. Терра прикрывает рот рукой и всхлипывает.
Я умоляю, кричу и плачу, но сестра не обращает на меня ни малейшего внимания. Мальчик садится на корточки, широко растопырив пальцы, и делает так, как приказывает Эфия. Он улыбается сквозь слезы, которые текут по его щекам. Я зарываюсь лицом в траву, готовясь к худшему. Она могла бы унять его боль, но ей это не нужно. Эфия хочет, чтобы он страдал. Я мельком вижу Арти, которая смотрит в сад с балкона второго этажа. Отсюда мне не увидеть выражения ее лица, но она агрессивно хватается за баллюстраду. Эфия требует у еще одного ребенка сделать ей подарок, и Арти превращается в белый туман. Та же самая форма, которую она использовала, когда похищала детей на рынке в Тамар. Я извиваюсь, отчаянно пытаясь подняться на ноги. Я должна что-то сделать, что угодно, чтобы остановить Эфию, но я абсолютно беспомощна перед лицом этой боли. Туман Арти плавно струится с балкона в сад, напоминая темную грозовую тучу.
Арти появляется в своем обычном теле прямо перед Эфией. Она сердито смотрит на нее, уперев руки в бедра. Ее глаза сердиты.
– Я терпела достаточно, – говорит Арти, скаля зубы на детей. – Нет времени на эти глупые игры. У нас и без того полно забот.
Мальчик поднимает дрожащей рукой свой отрубленный большой палец:
– Вам это понравилось, Всемогущая?
– Я! Хочу! Играть! – кричит Эфия, не обращая никакого внимания на ребенка. – Арра говорит, что дети на то и дети, чтобы играть!
– Залечи ему руку, – требует Арти грозным голосом. – Сейчас же.
Эфия скрещивает руки на груди:
– Тебе меня не заставить.
Наконец-то.
Магия Арти проносится сквозь меня – нежная, как взмах крыла, – и боль проходит. Каждый мускул расслабляется, и я перекатываюсь на бок, тяжело дыша. Пот обжигает порез на губе. Я не смею пошевелиться, пока мать и дочь бросают друг на друга убийственные взгляды. Арти тянется к мальчику, но вскрикивает и прижимает руку к животу. Рука чернеет и становится твердой, как обугленное дерево.
– Я же сказала – хочу играть! – кричит Эфия. С ближайшего дерева взлетает стая птиц.
Моя сестра позволила Арти забрать мою боль, хотя могла бы и остановить ее. Эфии не плевать на то, что со мной происходит. Не знаю, хорошо это или нет, но я чувствую себя так же по отношению к ней. Даже сейчас я верю, что есть какой-то шанс – пусть и очень маленький, – что Эфия может помочь мне все исправить.
– Какое же ты разочарование.
Арти сгибает пальцы так, что пепел осыпается, и цвет ее ладони снова становится нормальным.
Глаза Эфии наполняются крупными слезами, и я жалею ее вопреки всякому здравому смыслу. Как жаль, что после ритуала у меня не было сил, я могла бы сразу рассказать Эфии, чем добро отличается от зла. В таком случае у моей сестры был бы сейчас хоть какой-то моральный компас.
– Используешь магию для мелких салонных фокусов, – огрызается Арти.
Дети освистывают Арти и скалят зубы, но она не обращает на них внимания.
– Твоя сестра отдала годы жизни, чтобы получить то, что хотела. Да, это глупо – но у нее была цель. У тебя, Эфия, нет никакой силы воли. Нет ни цели, ни решимости. У тебя есть все, чего нет у нее, – но отсутствует здравый смысл.
– Прекрати, – выплевываю я. – Перестань манипулировать ею в своих интересах. Это из-за тебя она такая.
– Это ты во всем виновата! – кричит Арти, показывая на меня пальцем. – Отравила ее своими словами. Теперь она такая же слабая, как и ты.
Казалось бы, задеть меня ей уже нечем. Однако у матери всегда найдутся слова, которые ранят. Дело даже не в том, что Арти обвиняет меня в слабости. Она обвиняет меня в том, что я влияю на Эфию, в то время как у меня и здесь сплошные неудачи. Я не увела сестру с пути разрушения, а лишь слегка отвлекла ее внимание. Мои попытки были тщетны, и в глубине души я знала, что так оно и случится.
– А как же другие твои друзья, Эфия? – спрашивает Арти. – Когда же ты их выпустишь поиграть?
Мое сердце колотится в груди. Я вспоминаю о демонах в стене. Эфия ухмыляется, глядя на ковыляющего к ней кота. Моя сестра протягивает ладонь к небу, и ткань мира расходится, как разорванная бумага. Из дыры появляется серый туман, который оказывается у нее в руке. Ка.
Кошка не успевает почувствовать опасность, и душа демона летит ей в раскрытую пасть. Мне тяжело вынести звуки удушья. Еще тяжелее смотреть на бедное животное, которое лежит на траве и бьется в конвульсиях. Когда кошка снова открывает глаза, я понимаю, что цвет ее глаз изменился, они стали зелеными. Животное выбрасывает лапу и одним взмахом когтя выхватывает у мальчика отрубленный большой палец.
Зажав большой палец в пасти, кот прыгает на колени Эфии и сворачивается калачиком, издавая тихое мурлыканье. Эфия гладит его по спине.
– Его зовут Мерка, – говорит сестра, целуя кота в голову. – Он хотел человеческое тело, но такие вещи нужно заслужить.
Арти скрещивает руки на груди и улыбается:
– Что ж, так-то лучше.
Дети ликуют. Я смотрю на Мерку, который грызет окровавленный палец. Это зрелище лишает меня последней надежды на то, что в моей сестре есть хоть капля доброты.
ЭФИЯ
Я устала от маминых игр. Мои домашние животные больше не забавляют меня. Я дождалась подходящего момента и подарила своему любимому питомцу Мерке новый сосуд – тело человека из Кефу. Рыбака с мозолистыми руками и необычайно грубой кожей. Мерка не очень-то и доволен. Он бормочет свои жалобы, думая, что я не слышу. Но ничто не ускользает от моего внимания.
Я слышу каждый звук на вилле. Я слышу Арру, которая плачет в своей постели. Слышу, как Арти судорожно шепчет молитву своему повелителю. Слышу безмолвный крик Оше, проклинающего Хеку и всех ориш. Слышу когти мышей, когда они снуют по каменным полам. И слышу жадные мысли демонов, которые умоляют меня выпустить их в Кефу. Они обещают служить мне. И все же я недовольна. Я рождена не для глупых игр.
Я смотрю в зеркало и любуюсь стройными линиями своих рук, изгибом талии и бедер. Мои волосы развеваются дикими кудрями – еще красивее, чем у мамы. Мое лицо мягкое, как утренняя роса, а глаза – драгоценные камни, что сияют от нетерпения. Кожа моя золотисто-коричневого цвета, как у Арры. И теперь я сравнялась с ней в росте. Да, у меня нет определенного возраста, но внешне я кажусь ее ровесницей. Когда сестра смотрит на меня, то видит идеальную дочь, которой ей никогда не стать.
Ненавижу смотреть на ее сжатые губы и вздернутый подбородок, пока она говорит со мной. Да, это мелочи. И все же она ведет себя дерзко, потому что знает, что я не могу заглянуть ей в душу. Зеркало рассыпается в мелкий порошок, который я силой мысли поднимаю в воздух. Сделать это – проще простого. При этом я не могу заглянуть в душу какой-то жалкой девчонки. И не могу найти ка Короля Демонов.
Мама говорит, что я должна научиться направлять свой гнев в нужное русло – иначе наши враги используют его против меня. Под «нашими врагами» она подразумевает своих личных противников – Всемогущего и визиря. Ее ненависть к Сурану Омари чиста, глубока. Я практически ощущаю все эти сладкие эмоции на своем языке.
Однако чувства моей матери к Джереку Сукару весьма необычны и постоянно меняются. Я прекрасно вижу ее прошлое. Ее роман с ним и то, что жрец Ка украл у нее. Вижу обиду, которая превратилась в бурлящую ненависть. Вижу тот момент, когда они осквернили алтарь в Храме. Как она ненавидит свою слабость, но наслаждается прикосновением его рук к ее обнаженной коже. Вижу искру, которая все еще остается между ними. Она хочет, чтобы Король Демонов завоевал ей Королевство, но я могу сделать это и без него. Я взмахиваю рукой, чтобы восстановить зеркало. Решение принято. Я уничтожу Джерека. Это освободит мать от того бремени, которое она называет любовью. Любовь. Такая странная штука. Оше любит мою мать, я вижу это в его сознании. Это чувство есть там, даже если оно и скрыто под слоями ненависти. Какая же непокорная и изменчивая вещь эта любовь. Не уверена, что хочу испытывать это чувство. Я улыбаюсь в зеркало, сворачивая себя в пространство между временем – особое место, которое ориши используют для перемещения на большие расстояния.
В пустоте вокруг меня нет воздуха, но мне и не нужно дышать. Вокруг лишь бесчисленное число нитей. Они опутывают мир, образуя сложный гобелен. Я одновременно и в своей темной комнате на вилле, и на краю пропасти. Рядом сидит и смотрит на море Тайрек, младший сын Всемогущего. Я делаю шаг вперед, и моя сандалия касается камня.
Ветер дует мне в спину, угрожая столкнуть с края обрыва. Интересно было бы упасть и переломать себе все кости. Когда-нибудь я так и сделаю, но сегодня у меня много работы. Я могла бы сама убить Джерека – сорвать с него эти жалкие защитные амулеты и запихнуть их ему в глотку, но это вульгарно и некрасиво. Я заставлю сына Джерека убить его.
Когда-нибудь я так же убью и свою сестру. Это меня огорчает.
