22
Руджек найдет меня. Он не остановится, пока не достигнет цели. Мои пальцы холодны как лед, и дрожь сотрясает мое тело. Он придет. Я сглатываю ком в горле, чувствуя, как в животе завязывается узел. Он придет, и Арти без колебаний убьет его. Она так сильно ненавидит визиря, что это доставило бы ей удовольствие. Два десятка жандаров сопровождают нас из Храма. Толпа внизу затихает при нашем приближении и расступается. Толпа гудит, как рой рассерженных пчел. Поначалу никто не говорит, а потом одна женщина плюет на дорогу. Все больше людей подходят и следуют ее примеру.
Я знаю некоторых из них по своим прогулкам по рынку. Джелан, который печет лучшие сладости во всем городе. Ралия, чьи покупатели выстраиваются в очередь на рассвете, чтобы им сшили экстравагантные туфли. Чима, друг моего отца, который раз в неделю заходит в магазин выпить чаю. Они не знают, что Арти забрала детей, но это уже не имеет никакого значения. Им нужно кого-то обвинить, и они скалят зубы, как будто мы – грязь у них под ногами… как будто мы даже хуже, чем грязь. Дрожь пробегает по моему телу, пока я смотрю на то, как они выливают на нас свои боль, ненависть и гнев.
Я стараюсь не обращать на прохожих внимания, но их взгляды впиваются в меня. В них так много вражды, что она буквально пропитывает воздух. Кто-то бросает безголовую курицу на нашем пути, и кровь попадает мне на щеку. Я съеживаюсь и провожу рукой по лицу, как будто эта кровь прожигает мне кожу. Толпа смеется, и демоническая магия вновь закипает внутри меня, готовясь нанести удар. Я крепко сжимаю кулаки, стараясь угомонить демона. Нельзя давать ему волю – но это не так просто. Он буквально умоляет послушаться его. Я чувствую, как магия растекается по венам. Она это делает, когда я боюсь – но уж точно не когда я хочу действовать против Арти. Действительно, проклятый дар.
– Ничего не делай.
Певучий голос Арти выбивает из меня дух борьбы, но ее магия не подавляет мою волю. Она попросила меня ничего не делать, предоставив мне свободу выбора. Магия хочет наброситься на людей – резать, жечь, задушить ненависть в их глазах.
Кровь забрызгала и ее золотой кафтан, но она не обращает на это внимания. Моя туника пропитана потом. Однако мать даже не опустила голову, продолжая гордо смотреть вперед. Ее бесстрашие только злит толпу.
Один писарь поднимает руку, чтобы бросить камень, но, прежде чем он успевает замахнуться, его пальцы щелкают, как сухие ветки. Он кричит и падает на колени, сжимая свою руку.
– Это она сделала, – шепчет кто-то. – Она прокляла его.
– Грязные овахаяты! – кричат сразу несколько человек.
Мое тело дрожит. Я крепко сжимаю зубы, вновь пытаясь удержать магию внутри. Я не хочу причинять боль этим людям – но и не позволю им причинить боль мне. Первый неудавшийся бросок камня побуждает других людей действовать. Три человека – две женщины с ножами тобачи и мужчина со скимитаром – встали у нас на пути.
Магия Арти проносится сквозь толпу, подобно взмаху перышка, и нападающие один за другим падают на колени. Для начала моя мать разобралась с потенциальными нападавшими, которые буквально ползут на руках, чтобы не оказаться у нас на пути. Оставшуюся часть пути мы проходим мимо склоненных голов и дрожащих рук. Тамар кланяется в ноги моей матери.
Жандары ведут нас к пристани, где стоит другой отряд из двух десятков гвардейцев. Они сопровождают моего отца, Нези, Тай и Терру. Рядом с ними стоят несколько ящиков с нашим имуществом. Визирь подготовил наше изгнание в быстрой и точной манере. Не сомневаюсь, он давно планировал такое развитие событий – или еще что похуже.
На залив опускается зеленый туман, и лодки скрипят, как гигантские морские чудовища, что скользят по поверхности воды. Прежде чем мы поднимаемся на борт, к нам сквозь ряды жандаров прорывается Майк.
– Отправь письмо в дом моего отца о своем местонахождении, – говорит он мне. – Я позабочусь о том, чтобы Руджек получил его, и мы найдем тебя.
Я не отвечаю и смотрю на него в шоке, пока жандар не приказывает мне двигаться дальше. Я покидаю родной дом. Я оставляю здесь всех своих друзей, Руджека и все, что я знаю. И снова это дело рук моей матери. Она забрала у меня все. Находясь в таком отчужденном состоянии, я ступаю на борт. Арти шепотом говорит капитану о том, куда мы направляемся, но я даже не пытаюсь подслушивать. Это не имеет никакого значения. Куда бы мы ни направлялись, позади нас остается Тамар. Место назначения не будет домом.
Весь день проходит словно в туманной дымке. Капитан отказывается плыть по ночам. Он опасается песчаных отмелей, которые могут поймать корабль в свои сети – совсем как паук, что ловит добычу. Мы причаливаем в маленьком портовом городке, где Змеиная река разделяется на две части. Одно русло реки течет вдоль Королевства в соседние земли Эстерии. Другое впадает в Великое море, соединяя Тамар с Севером и смежными территориями.
Однажды Оше рассказал мне историю о мертвецах, что бродят по ночам со свернутыми головами. Отец говорил, что они охотятся на детишек, пока те сосут грудь своих матерей. Но я боюсь не мертвых. Я боюсь ребенка в утробе Арти. Чувство обреченности витает в удушливой жаре, пока вода раскачивает корабль в разные стороны. Я сильнее сжимаю перила, чтобы не упасть. Время от времени раздается тяжелый всплеск и низкое рычание, а затем из темной воды высовывается голова гиппопотама. Другие животные предпочитают держаться подальше от огней пристани и проплывающих мимо лодок.
Я могу прыгнуть в реку.
Рискнуть жизнью, ускользая от бегемотов и крокодилов. Плыть, пока руки и ноги не сведет судорогой.
И оказаться в море.
Мой позвоночник напрягается, когда проклятие внутри меня начинает шевелиться. Арти поднимается с нижней палубы. За ней по пятам следует Оше. Большая часть экипажа высадилась несколько часов назад в надежде хорошо провести время за несколько медных монет.
Я чувствую Арти еще до того, как она оказывается поблизости. Мне приходится бороться с подступающей дрожью.
– Мне следовало с самого начала запретить тебе проводить время с сыном Сурана.
Она прислоняется спиной к перилам рядом со мной, и ее сладкий запах заглушает речную гниль.
– Но мне нравилось, как Сурана бесил тот факт, что его сыну понравилась моя дочь.
Я сглатываю слезы и снова смотрю на чернильное дно залива, не удостаивая ее ответом. Мы с Руджеком старались быть осторожными, хотя иногда и теряли бдительность. Обычно мы вели себя похрабрее на рынках. Вокруг было так много людей, что можно легко затеряться в толпе. Мне всегда казалось, что Арти либо не замечает нашей дружбы, либо ей все равно. Она никогда об этом не говорила, но как же наивна я была, думая, что матери нет до этого никакого дела. Конечно, она обо всем знала.
Она внимательно следила за нами все это время. Я хочу столкнуть ее за борт корабля, чтобы ее съел крокодил. От этого желания покалывают кончики пальцев, и я почти могу поднять руки, чтобы испытать удачу. Почти. Я впиваюсь ногтями в дерево, чтобы дать выход своему разочарованию.
– Я открою тебе тайну, которую знают только провидцы, – говорит Арти, глядя пустым взглядом на корабль. – Когда у жены визиря рождались дети, она приносила их в Храм. Люди Севера не поклоняются оришам, но отчаянно хотят узнать будущее. Я сказала ей, что первые два сына повредятся умом в ходе Обряда. Ну и что, что Ре’Мек не посещал Храм вот уже двадцать лет. Последний раз он требовал Обряд в свою честь еще при предыдущем жреце Ка.
Все это время Руджек обвинял ориш в том, что случилось с Джеми и Ураном, но все спланировала Арти. Она знала, что сыновья визиря вызовутся добровольцами хотя бы для того, чтобы досадить жрице. Как они могли отказаться? Они ведь наследники рода Омари. Подставив Джеми и Урана, Арти в очередной раз отомстила визирю.
– Ориши вообще когда-нибудь говорили с тобой? – выплевываю я горячие, как пламя, слова.
Арти улыбается мне:
– Никогда.
Мой отец безмятежно стоит на носу корабля. Его лицо не выражает никаких эмоций. Мое горло сжимается, а мать терпеливо ждет, пока я задам тот самый вопрос, что горит на моих устах. Ответ не принесет мне радости, но я обязана знать правду.
– Что ты видела в будущем Руджека?
Когда она наконец поворачивается ко мне, ее янтарные глаза пусты и холодны – они безжизненны, как тлеющий пепел догорающего костра.
– Он умрет в Темном лесу.
Темный лес. Место, где предок Руджека Ошин Омари победил крейванов и забрал их кости. Место, где мой отец охотился на белого быка. Я не могу дышать, и от плавного покачивания корабля у меня кружится голова. Это не может быть правдой, мои слова застревают в горле, когда я спрашиваю:
– Зачем ему туда отправляться?
Арти хмурится, плотно сжав губы.
– Он не тот, кем себя считает.
– Что это значит? – кричу я, взбудораженная новостью.
– Тебя это не касается.
Моя мать испускает тяжелый вздох и отводит взгляд.
– Он пойдет в Темный лес и умрет там. Вот и все. Его будущее не изменить.
– Я тебе не верю.
В голове проносится полузабытый сон о Руджеке, стоящем у черных деревьев. Это всего лишь сон. Он ничего не значит. Она лжет, потому что ненавидит визиря. Она хочет убедить меня в том, что мой друг не придет за мной. Что он не выполнит обещания.
– Прибереги свою ложь для кого-нибудь другого.
На короткий миг Арти позволяет удивлению проступить на своем лице.
– Новость уничтожит Сурана, – продолжает она, и ее голос кипит от презрения. – Жаль только, что я не могу лично наблюдать за тем, как рушится наследие великого визиря.
– Жрец Ка должен был убить тебя, пока у него был шанс.
Я вкладываю в эти слова всю свою злобу. Я действительно так думаю.
В ответ Арти смеется. Смеется чистым искренним смехом, которого я давно от нее не слышала. Но это длится недолго, на ее лице появляется недовольная гримаса. Моя мать сгорбилась, поглаживая живот. Я чувствую, как немного ослабли сковывающие меня узы проклятия. В свое время помощи Коре было достаточно для того, чтобы я смогла действовать. Быть может, ребенок или болезненное состояние моей матери подтачивают ее силы? Если так будет продолжаться и дальше, у меня появится новая возможность. Я не теряю надежды. После стольких неудач это единственное, что у меня есть.
Нельзя подавать вид, чтобы мать не нашла способ покрепче затянуть петлю. Отец вздрагивает, напрягая спину. Неужели он тоже чувствует, что проклятие слабеет? Его плечи поднимаются и опускаются, и от этого внутри меня растет надежда. Борись, отец. Ты сильнее ее.
– Пусть Тай сделает еще чаю. – Арти морщится, и у нее на лбу выступают капельки пота. – Постарайся не отравить его на этот раз.
Мне сложно смотреть на нее после той истории с вином и чаем – равно как и после ужасных слов, что я сказала о жреце Ка. И после всего, что она сделала.
В глазах моего отца вспыхивает борьба, но он остается в ее ловушке. Часть моей надежды угасает. Коре сказала, что проклятие моей матери никогда не причинит мне вреда, но остальные умрут, если попытаются напасть на нее. Если мой отец хоть на мгновение придет в себя, он тоже это поймет.
Я удаляюсь, не сказав ни слова. Незачем что-либо говорить моей матери. Я нашла Тай и Терру на камбузе под палубой. Они потрошат рыбу и чистят мидии на ужин. Нези, должно быть, ушла одна – как обычно.
Тай вытирает руки о фартук и прочищает горло. Да, они верны моей матери, но знают ли соратницы Арти истинные масштабы ее злодеяний? Смогу ли я убедить их поговорить с ней? Я не знаю, кому еще можно доверять. Особенно среди нашей прислуги. Я скучаю по своим друзьям, и я скучаю по тому времени, когда меня заботило лишь отсутствие магического дара. Теперь, когда я нахожусь под палубой, проклятие Арти становится еще слабее. Такое ощущение, будто впервые за много дней я сняла очень тяжелый плащ. Нужно не терять времени даром и написать письмо бабушке. Сделаю это сегодня вечером.
– Привет, Тай. – Жар заливает мои щеки.
Наша матрона качает головой. Конечно, она слышала те ужасные слова, что я сказала о жреце Ка. Терра не отрывает глаз от своей работы, засунув руки в разрезанную рыбу по самые запястья. После долгого молчаливого неодобрения Тай вопросительно поднимает брови. Чего ты хочешь?
– Арти хочет чаю из пальмовой коры, – отвечаю я.
Тай почесывает подбородок и снова качает головой:
– У нас ничего нет.
– Пойду поищу что-нибудь в городе.
Сказав это, Терра поднимается на ноги.
– Наверняка у них найдется чай.
– Я тоже пойду, – предлагаю я, желая поскорее покинуть корабль. – Мне не хватает свежего воздуха.
– В следующий раз, – бормочет Терра себе под нос, все еще избегая моего взгляда. – Приличной девушке ночью небезопасно.
Я начинаю протестовать, но Тай отодвигает миску с рыбьими потрохами и встает, давая понять, что с Террой пойдет она. Она засовывает нож в фартук, и у меня сжимается сердце. Мне сложно настаивать на своем. Теперь, когда я знаю правду, мне трудно смотреть на Тай и Нези. Почувствовав мои мысли, Тай закатывает глаза и вздыхает. Похоже, я попала в немилость.
– Извините, – выпаливаю я и торопливо выхожу из камбуза.
Я иду по коридору, спотыкаясь и врезаясь в пропахшие плесенью стены. Не нужна мне никакая Терра. Я напишу письмо и проберусь на берег, пока проклятие вновь не овладело мной. Из-за качки на корабле и новостей о Руджеке я не могу ясно мыслить. Его голос снова и снова раздается в моей голове – громче, чем звук разбивающегося стекла. Я найду тебя! Обещаю. Допустим, Арти лжет. Как он найдет меня, когда мы отправимся в какое-нибудь неизвестное место далеко за пределами Королевства?
Прикрученные к переборкам корабля фонари освещают мне путь, но довольно слабо. По пути в свою каюту я наталкиваюсь на матроса. Он проходит так близко мимо меня, что его кислое дыхание касается моего уха. Мужчина злобно смотрит на меня, и я вижу, как его жадные глаза ползают по моему телу. Демоническая магия трепещет под моей кожей, словно ручная змея, умоляя меня воспользоваться ею. Матрос подходит ближе. Я делаю шаг назад. Я знаю, на что способна магия. Достаточно всего лишь захотеть, и я смогу управлять ею. Диктовать свою волю. Вот чего я не понимала, испугавшись магии у священного дерева. Я позволила демону командовать мной, а теперь я управляю им… и это приятно.
Магия плавно обтекает мужчину, и его челюсть безвольно отвисает. Он отворачивается от меня и на негнущихся ногах выходит через люк на другую палубу. Моряк скоро ляжет на свою койку и заснет. Люк закрывается, и я тяжело вздыхаю, вытирая пот со лба.
Оказавшись в своей каюте, я не теряю времени даром. Это помещение размером с мой шкаф дома – куда, возможно, я никогда больше не вернусь. В углу стоит двухъярусная кровать с кисло пахнущим одеялом и мятым матрасом, а рядом – письменный стол. Я роюсь в ящике стола в поисках папируса и принадлежностей для письма. Когда я их нахожу, то вытираю ладони о брюки. Где-то в глубине сознания мелькает воспоминание о предыдущей неудаче, но я не позволяю себе задумываться об этом. Я даю словам пролиться на бумагу. Стилус соприкасается с бумагой, и внезапная свобода наполняет меня новой надеждой.
Интересно, как бабушка отнесется к моему письму, ведь мне нельзя писать напрямую. Она меня знает. Она поймет, что что-то не так. С ее способностью путешествовать на большие расстояния через мир духов она сможет найти нас и увидеть все своими глазами.
– Что ты делаешь? – спрашивает позади меня кто-то.
Испугавшись, я сворачиваю папирус. Посторонние не должны это увидеть. Я резко оборачиваюсь и вижу Нези. Встав спиной к двери, она скрестила руки. Я не слышала стука в дверь или шагов.
– Нези? – Я прочищаю горло, стараясь прогнать оцепенение. Неприятно, что она потревожила меня. – Я записывала свои мысли.
Я отбрасываю раздражение и тщательно подбираю слова, чтобы она ничего не заподозрила:
– Настали трудные времена.
– Неужели ты так презираешь свою мать, чтобы говорить ей столь ужасные вещи? – спрашивает Нези. В ее вопросе нет злобы. Только любопытство и удивление. Когда я не отвечаю, она добавляет: – Я говорила с Тай и Террой.
Проклятие ослабило хватку на моем языке, и это мой первый шанс высказать свое мнение с тех пор, как я встретила в переулке Коре.
– Неужели она так ненавидит визиря, что готова на столь ужасные поступки? – парирую я. – Или она только выполняет его приказы?
Нези не моргает. Я стараюсь не думать о Короле Демонов, не говоря уже о том, чтобы произносить его имя. Даже сейчас его магия все глубже проникает в меня. Течет в моих венах и поселяется в самом сердце. Она становится знакома мне, как старый друг. Магия так опасна, что уничтожила двоих с помощью только горсти земли. Я не могу потерять себя и стать такой, как моя мать.
– Ничего ты не понимаешь, – говорит Нези, хмурясь. – Король Демонов не враг нам.
– Что? – прошипела я, не совсем шокированная тем, что она уже знает. Конечно, она обо всем знает. Она и Тай слишком близки с Арти, чтобы чего-то не знать. – Он ест души. Он почти уничтожил мир, а ты стоишь и говоришь мне, что он нам не враг. Разве ты не понимаешь, какие разрушения принесет его свободная ка? Мы все знаем, что говорится в священных писаниях!
– Священные писания – это всего лишь истории, Арра, – говорит Нези, вздыхая. – Тебе пора бы понять, что не стоит верить всему подряд. Ориши тоже не те, кем кажутся. Когда-то у меня была дочь. Она хотела лучшей жизни, чем я могла ей дать, поэтому она добровольно пошла на Обряд. Как и многие другие, она не вернулась домой. А все благодаря вашим оришам. И Тай…
Боль вспыхивает в глазах Нези, и она не заканчивает фразу.
Демоническая магия дышит мне в спину, и я крепко сжимаю кулаки. Уходи.
– Мы хотим, чтобы ориши заплатили за свои преступления, – деловито говорит мне Нези. – За те преступления, которые происходят у них под носом, когда страдают те, кто не может защитить себя.
Мы. А я еще думала, что смогу уговорить Нези и Тай помочь мне.
– Я не утверждаю, что ориши добры к нам, – говорю я, стиснув зубы. От гнева перед глазами расползаются красные пятна. – Но во имя Короля Демонов моя мать совершила отвратительные поступки. И тебе меня не переубедить.
– Ты все поймешь, – говорит Нези, поворачиваясь к двери. – Это только вопрос времени.
С этими словами она выскользнула из комнаты так же тихо, как и вошла. Я бросаюсь к двери и запираю ее дрожащими руками. Она не может думать, что я добровольно встану на сторону моей матери. Что я позволю ей продолжать творить зло. Во имя двадцати! Неужели на этом корабле не осталось ни одного здравомыслящего человека? Я бросаюсь обратно к столу, чтобы закончить письмо, пока проклятие еще слабо. Когда я разворачиваю папирус, у меня кружится голова и учащается сердцебиение. Этого не может быть. Я смотрю на написанное мною письмо. На бумаге нарисованы круги, которые наслаиваются друг на друга. Они связывают. Они соединяют. Я чувствую резкую боль на месте символа змеи. Демоническая магия сжимается еще крепче вокруг моего сердца.
