23
После десяти дней плавания корабль высаживает нас в Кефу, это территория свободной торговли на северной границе с Эстерией. Магия порхает по моим предплечьям, как бархатные крылья мотылька, но я нигде ее не вижу. Это довольно странно. По ощущениям, магии здесь так же много, как и в племенных землях. Обычно днем магию сложнее заметить, но она все время выглядит как хлопья ворса на ветру. Здесь же ее почти не видно. Око Ре’Мека прячется за облаками, которые отбрасывают на гавань движущиеся тени. Сейчас полдень, но око расположено слишком низко.
Арти нанимает рабочих, чтобы они несли носилки. Там достаточно места для меня и Оше, но я отказываюсь ехать с ними. Мой отец возражает, пока Арти не велит ему оставить меня в покое. Я иду с остальными домочадцами, ведя за собой ослов с нашими вещами. В Кефу повсюду пыль: она покрывает людей и даже небольшие здания. Мы идем через город, встречая на пути лишь изможденные лица и пустые взгляды. Кефу не хватает искры, которая исходит от людей в Тамар, особенно на Восточном рынке. Торговцы продают свои товары без задора, а покупатели не спорят из-за цен.
Никто не ругается, никто не играет в азартные игры в переулках. Никто не играет мелодии на флейтах и не бьет в барабаны джембе. Но что особенно бросается в глаза, так это отсутствие смеха и песен на улице. С этим городом что-то не так.
Пот стекает по моему лбу, пока я отгоняю мух. Караван уходит далеко вперед и исчезает на окраине города в облаке пыли. Мне надоело ходить в тени моей матери. К тому же приятно видеть вокруг себя пустое пространство после тесной каюты на корабле. Я тяну своего осла вперед, волоча ноги так же, как и он.
– У вас хлеба не найдется? – спрашивает маленькая девочка, подбегая к нам.
Она моргает печальными фиалковыми глазами, и кожа у нее такая серая, словно ее никогда не касались лучи солнца. При этом у нее не просвечивают вены, как у северных народов. У людей снега они проступают независимо от цвета кожи.
– Вы можете мне помочь? Пожалуйста!
Магия перемещается вокруг девочки, обходя ее за несколько метров. Ее собственная магия ощущается как буря, которая вот-вот разразится. Эта маленькая девочка не та – или не то, – чем кажется.
– Опять?
– Ну что же ты, не рада меня видеть?
Коре говорит наигранно писклявым голосом, и из уст ребенка это звучит довольно странно. В ее присутствии проклятие снова ослабевает. Я могу говорить что захочу.
– Если ты не подскажешь мне способ убить мою мать, – отвечаю я, – то нет, не рада.
– Обязательно быть такой хмурой?
Коре театрально надувает губы.
Она обнюхивает седло осла, пока не находит соленую рыбу и хлеб, оставшиеся с прошлой ночи. Коре ведет себя как настоящий ребенок. Я бы даже не заподозрила в ней оришу, не почувствуй я магию. Не спрашивая разрешения, она поднимает мешок.
– Так, и какая же еда сейчас на вкус?
Видя, как Коре притворяется не по годам развитым ребенком, я вспоминаю Кофи, и стыд покалывает мой живот. Я не смогла защитить его. В голову просится мысль – вдруг он остался бы жив, если бы не знал меня? Мое сердце страдает. Маленькая девочка-Коре улыбается, глядя на содержимое мешка.
– Я здесь не только для того, чтобы наслаждаться деликатесами. Если уж на то пошло, то у меня есть серьезная причина. Тебе нужно кое-что знать.
Мой живот сжимается в предвкушении. Ничего хорошего ее новости не сулят.
– Наверное, ты заметила, что в этом Кефу творится что-то неладное. – Она поправляет лямки старой кожаной сумки на плечах. – Город подобен пространству между временами, которое племена называют пустотой. Мы… и мои братья… с легкостью путешествуем на огромные расстояния, используя эту пустоту. Но здесь все немного иначе. Это место, где после войны все демоны слились воедино.
– Слились воедино? – говорю я и обхватываю себя руками за плечи. – То есть они не умерли? Никто? Но…
Я резко вдыхаю, вспоминая разинутый рот Шезму, его ужасный пронзительный крик и то, что Нези сказала о священных писаниях в Храме. Писаниях, что далеки от правды.
– Вы… – Я едва могу говорить. – Вы всем лгали.
– Да, мы по-своему трактовали правду, – отвечает Коре и пожимает плечами. – Когда мы уничтожили расу демонов, они нашли способ удержать свои души от восхождения. После смерти мы все в конечном счете должны вернуться к Высшему Катаклизму. Он создал ориш, а мы создали все остальное. Но демоны нашли способ обмануть законы Вселенной.
Я ошеломленно смотрю на нее, вспоминая уроки писцов об оришах – о ней.
– Где еще вы свободно трактовали правду?
Коре смотрит на меня, прищурив глаза.
– Я говорю о том, что… мы не смогли заставить демонов взойти к Катаклизму, поэтому нам пришлось сдерживать их души, чтобы они не нашли новые тела. Это место – их тюрьма, и время здесь непостоянно. Как и в самой Пустоте. Оно движется по велению случая, и ему нельзя доверять. Иногда часы в сутках тянутся слишком долго, а иногда в мгновение ока проходят годы.
Она смотрит на покупателей, которые остановились поглазеть на нас. Люди начинают шептаться.
– Людей, живущих в физическом пространстве Кефу, мудрыми не назовешь. Демоны по-прежнему цепляются за жизнь, выкачивая из нее частички своей души. И это был довольно безобидный обмен, пока не приехала твоя мать.
– Безобидный? – злобно шепчу я. – Неужели ты не видишь, как этим людям плохо?
– Это не моя зона влияния! – говорит Коре, скаля на меня зубы. – За ней наблюдает другой ориша.
– Наблюдает и абсолютно ничего не делает, – добавляю я.
– У вас много общего, – говорит она, отвечая колкостью на колкость.
Я замолкаю.
– По крайней мере, я делаю все, что могу.
– Это подводит меня ко второй причине, по которой я здесь.
Коре держит сумку перед собой. Она достает шкатулку и зажимает ее под мышкой, стараясь не повредить. Маленькая деревянная шкатулка – совсем не похожая на сосуд с ка Короля Демонов. Только сейчас я понимаю, что Коре пришла сюда без нее.
Я качаюсь на каблуках, пока демоническая магия шевелится в моей груди. Она напоминает мне, что не спит, несмотря на все заклинания ориши.
– Его душа… – пытаюсь сказать я, задыхаясь. В горле пересохло.
– Пока что его шкатулка находится в безопасности. – Коре хмурится. – Я спрятала ее от твоей матери. – Она открывает коробку, показывая свитки и кости. – Я ничего не могу поделать со жрицей Ка, но зато я пришла не с пустыми руками. Хочешь избавиться от этого мерзкого проклятия?
Я сделаю все, чтобы снять проклятие с моего отца и меня.
– Да.
– Но плата будет высокой, – предупреждает меня Коре. – Демоническая магия не покинет тебя добровольно.
Предыдущий ритуал приковал меня к постели и отнял годы моей жизни. Я знаю обо всех опасностях.
Я знаю, о какой плате идет речь.
Мои годы в обмен на свободу.
Я берусь за шкатулку без колебаний. Мои пальцы дрожат, когда касаются пальцев Коре, которые кажутся удивительно похожими на пальцы человека.
Она отводит взгляд, но я успеваю заметить глубокую печаль в ее глазах.
– Можешь сделать мне одолжение? – говорю я, сглатывая ком в горле. Мне страшен не столько сам ритуал, сколько риск снова потерпеть поражение. – Ты можешь рассказать моей бабушке… вождю племени Аатири… о том, что случилось? Скажи ей, что мне нужна помощь.
– Она уже знает, Арра, – говорит Коре, снова встречаясь со мной взглядом. – Она и позвала меня после своего первого видения о зеленоглазом змее на празднике Кровавой Луны.
Когда бабушка упомянула о старом друге, мне и в голову не пришло, что это ориша. Племена им не поклоняются – кто знает, к добру или к худу. Но все-таки они боги. И снова меня бросает в дрожь.
– Эдамы помогут тебе, но их время еще не пришло, – добавляет Коре, снова говоря загадками. – Делай все возможное, чтобы задержать жрицу, пока они не будут готовы действовать.
– Не понимаю, – бормочу я, но к тому времени Коре уже растворяется в толпе. Бабушка может видеть сквозь время и пространство. Неужели она нашла подходящий момент для удара? Я думаю о тех вечерах, когда она читала кости и скрывала их значение от меня. У нее всегда был один и тот же ответ: Время говорить об этом еще не пришло.
Бабушка знала, что это случится? И все равно скрывала от меня? Хотя, если она не могла остановить Арти, что толку говорить мне об этом? На самом деле мне стало спокойнее. Не понимаю почему. Но я доверяю бабушке, и я рада, что у нее и других эдамов есть план.
Я догоняю наш отряд на окраине города. Кажется, никто не заметил моего отсутствия. Мне душно от гнетущей жары и тяжелого воздуха, и пот стекает с меня ручьем. Ослы и носильщики поднимают столько пыли, что даже моя шаль не помогает. В течение нескольких часов мы двигаемся молча, если не считать жалобного рева ослов.
Вдали, на западе, горизонт тает среди гор багрового цвета. Позади нас исчезает в тумане Кефу. Плотная дымка образует почти идеальную сферу, которая прячет под собой город. Это совсем не похоже на зеленый туман, который висит в Тамар после сильного дождя. Туман обволакивает Кефу, как змея, что крепко сжимает свою жертву. Что-то подсказывает мне, что так здесь всегда: днем и ночью, независимо от погоды. Неужели в этом виноваты души демонов? Мы знаем о самих демонах довольно мало. Так и было задумано оришами – и теперь понятно почему. Они не смогли уничтожить расу демонов, но им удалось запечатать их ка. А некоторые, вроде Шезму, остались на свободе в мире духов. И все еще опасны.
Носильщики останавливаются передохнуть, и Оше выходит наружу, чтобы размять ноги. Арти наклоняется над носилками и что-то шепчет ему. Ее губы касаются его уха, и я внутренне съеживаюсь. Раньше от подобной ситуации у меня становилось тепло на сердце. Раньше я отчаянно жаждала внимания матери и была готова на все, чтобы завоевать ее расположение. Теперь меня выворачивает наизнанку от малейшего взгляда на нее. Пожалуйста, кто-нибудь, выкиньте ее из носилок и втопчите в грязь. Как только мы устроимся в нашем новом доме, я найду способ провести ритуал и разорвать эту жалкую связь между нами.
Я хочу верить, что гордость моего отца позволяет ему противостоять Арти хотя бы в незначительных вещах. Его глаза иногда открываются шире. И руки подергиваются. Иногда он так спокоен, что я касаюсь его плеча, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Иногда он просто так делает несколько шагов. Когда Арти возвращается на носилки, отец говорит рабочим, что мы готовы идти. Он подходит к Нези и берет у нее лишнюю сумку. Затем, вместо того чтобы забраться обратно в носилки, он идет рядом с Нези, и та шутливо толкает его локтем. На первый взгляд все кажется абсолютно нормальным.
Никаких признаков другого течения времени, и око Ре’Мека по-прежнему висит на том же месте в небе. Мы идем по меньшей мере три или четыре часа, и чем дальше продвигаемся, тем сильнее падает наша скорость. Пустыня за Кефу простирается до самого горизонта. Этому песку нет конца, и из-за зноя невозможно определить, насколько близко мы находимся к горам на западе.
Идя рядом со своим ослом, Терра замедляет шаг, и я догоняю ее. Мы достаточно отстали от остальных, чтобы нас никто не подслушал.
– Это место кажется проклятым, – говорит она и тянется к подвеске Кивы на шее. Моя подруга права. Магия в племенных землях легка, как перышко. Здесь же она давит. Она проникает в кости. Одна мысль пронзает меня, и я останавливаюсь. Арти нашла способ разрушить магию ориши, которая связывает демонов?
Терра прикрывает глаза ладонью и смотрит на небо.
– Моя семья путешествовала по пустыням, диким землям и морю. Никогда не видела, чтобы солнце не двигалось.
– Дело не в солнце, – говорю я, наконец поняв предостережение Коре. – Время работает не так.
И словно в доказательство моих слов, мы снова оглядываемся назад, и небо из полуденного становится пурпурным, а затем черным как смоль. Это происходит за считаные секунды. Кажется, что это невозможно, но время движется в Кефу в своем собственном ритме. Мы идем вот уже несколько часов, но город позади все так же близко. Мне даже кажется, что жара сыграла со мной злую шутку, потому что в воздухе все еще витает запах открытой воды и рыбы.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты тоже это видишь, – говорит Терра. Она стоит совершенно неподвижно, все ее тело напряжено. – Скажи мне, что я не сошла с ума.
Впереди, где наш караван, солнце висит еще высоко, и никому не видно разбитого неба.
Я положила руку на плечо Терры. Ничего обнадеживающего на ум не приходит.
– Да, вижу.
Терра бормочет отчаянную молитву:
– Да помогут нам боги.
Когда я была маленькой, мы с отцом молились вместе перед сном. Хека, защити меня. Спрячь меня. Береги меня. Он говорил, что Хека благоволит тем, кто молится ему. Недавно я лично увидела и услышала его в своем сознании. Увидела, как он отвернулся от племен. Я точно знаю, что отец ошибался. Любая молитва, сорвавшаяся с моих губ, – это привычка, к реальности она не имеет отношения.
Коре не сказала ничего о том, что другие ориши делают хоть что-то, чтобы помочь. Ориша солнца Ре’Мек с его страусовыми перьями, бараньими рогами и огненными глазами. Эсси, бог неба. Нана, создатель мира. Моран, рев моря. Сиси, дыхание огня. Юкулу, ткач времен года. Кива, защитник. Ома, мечтатель. Кекийе, тень благодарности. Угениу, пожинатель. Файума, мать. Фрам, баланс.
Я представляю их похожими на свои статуи, но нет, те постаменты лишь одно из их обличий. Коре предстала передо мной в двух ипостасях, не совсем похожих на ее статую. Надеюсь, они делают хотя бы что-нибудь, чтобы помочь эдамам, потому что с каждым мгновением я все больше сомневаюсь в себе.
Волдыри покрывают мои ноги. Мы добираемся до засыпанной песком виллы, которая должна стать нашим новым домом. Лицо Терры багровеет от солнца. У остальных дела обстоят не лучше. Здесь тоже присутствует магия, и как только мы оказываемся внутри гранитных стен, время сдвигается, и мы оказываемся в вечерних сумерках. Терра ахает, и Нези шепчет что-то Тай. Я крепко сжимаю губы. Мать не дождется от меня удивления.
Во внутреннем дворе я вижу пруд, в середине которого плавают утки среди лилий и цветков лотоса. Пальмы и деревья нехет блестят в лунном свете – на вид они здоровее, чем это возможно в пустыне. Сад заполнен клумбами с лилиями, маргаритками и розами. Вокруг тихо, только пение птиц раздается вдалеке.
Арти вылезает из носилок, и мы замираем, не в силах поверить собственным глазам. Терра так крепко сжимает узду осла, что у нее побелели костяшки пальцев. Нези и Тай смотрят в другую сторону. Я поглаживаю свой живот, и с моих губ срывается вздох. Теперь это очевидно всем. Пути назад нет. К нормальной жизни не вернуться – ну, к тому подобию нормальной жизни, что была у нас в семье. Мой отец никак не реагирует на перемену в Арти, а носильщики, кажется, не замечают ее, либо им все равно.
Меня преследуют слова Коре. Сделай все возможное, чтобы задержать свою мать. Эта фраза повторяется в моем сознании как надоедливая мелодия.
Ее не прогнать, совсем как вкус желчи на языке. При других обстоятельствах я бы посмеялась над иронией ситуации, но я забываю даже дышать, глядя на живот матери. Он стал в три раза больше с того момента, как мы покинули Тамар. Так быстро.
У нее скоро родится ребенок.
