Проведя целый день в поместье визиря, я возвращаюсь домой в компании его слуг. Близится закат, и Нези ковыляет к воротам, чтобы впустить меня внутрь. Она качает головой и молча возвращается на свое место. Где они были прошлой ночью? Нези, Тай и Терра – кто-то из них должен был находиться в поместье. Неужели они не слышали моих криков? Возможно, кто-то из них подобрал меня у дерева Гаэр после ритуала.

Я смотрю на наше поместье, крепко стиснув зубы. Коричневые кирпичные стены, землистые ставни, белые занавески на окнах. Арка, ведущая во внутренний двор, где мой отец выращивает свои травы. Каждая деталь нашего дома воплощает безмятежность – но это, конечно, ложь.

Я обхожу здание по пути к черному ходу и встречаю Терру, которая несла ведро с овощами. Она подбегает ко мне, и я не могу не заметить, как солнце освещает ее распущенные золотистые кудри.

– Мы перевернули Тамар вверх дном, разыскивая тебя, – говорит она, задумчиво нахмурившись. – Где ты…

– Моя мать дома? – спрашиваю я, прерывая ее.

– Да. – Терра прижимает ведро к груди. – Она в хорошем настроении, и на то есть причина.

Я делаю глубокий вдох. Меня охватывает желание умчаться из города на первом же пароме, но я же не идиотка. Проклятие не отпустит меня так далеко, я скорее разорвусь на части. Моя мать не упустила бы эту деталь.

– Тогда я лучше зайду в дом.

Я шагаю прочь, когда Терра шепчет:

– Что с тобой случилось?

Ее взгляд скользит по цветам, которые расцвели в ручье. Водяные лилии блестят жирными яркими листьями, а розы переливаются дождевыми каплями. Ирисы, которые я растоптала в спешке, пересекая сад прошлой ночью. Они невредимы. Я сжимаю губы в тонкую линию, сдерживая неверие. Арти не упустила ни одной мелкой детали, убирая за собой беспорядок.

– Жрица Ка дала нам вчера выходной и несколько медных монет, но я свои не тратила. Я спустилась в подвал, чтобы почитать… Я люблю читать, когда у меня есть свободное время, – рассказывает Терра, бледнея. – Оттуда я услышала твои крики, но когда я поднялась наверх, твоя комната была пуста. Я пошла за твоей матерью, но не смогла ее найти.

Как бы мне хотелось сказать ей правду и не оставаться наедине с этой ужасной тайной. В отличие от Тай и Нези, которые близки с моей матерью, мы с Террой всегда доверяли друг другу. Она была хорошей подругой и никогда никому не рассказывала о том, что я прогуливаю уроки. Но я не утруждаю себя объяснениями – магия все равно меня остановит.

– Мне приснился плохой сон.

– И все? – Терра вскидывает бровь. Она не поверила мне, но не лезет не в свое дело.

Я киваю, и она поворачивается на каблуках, направляясь на кухню. Надеясь избежать встречи с матерью, я иду вслед за Террой, шурша слишком большими туфлями серебряного цвета, которые подарил мне один слуга из поместья Омари. Арти нигде не видно, пока я крадусь в свою комнату. По стене вслед за мной крадутся нарисованные танцоры. Терра принесла свежую воду для моей ванны, но она остыла – вероятно, ее налили туда еще на рассвете. На моей кровати лежит платье ярко-белого цвета.

Арти знала, что я вернусь. Ей ни о чем не нужно беспокоиться, пока у меня в крови сидит это проклятие. Я посмотрела в зеркало и нахмурилась, уставившись на то место, где должен был быть шрам. Так и хочется швырнуть что-нибудь в стекло, чтобы оно разлетелось на тысячу осколков – примерно так со мной поступила моя мать. Примерно так жрец Ка разбил ее саму на мелкие кусочки.

Око Ре’Мека висит высоко в небе над Всемогущим дворцом, и я медленно одеваюсь после умывания. Я снова провожу пальцем по невидимой змее, вырезанной у меня на груди. На этот раз шрам не светится от моего прикосновения, и, хотя на моей коже нет ни порезов, ни пятен, я точно помню его изгиб. Невозможно притворяться, будто бы моя мать не сделала ничего плохого. Она отказалась отвечать на мои вопросы о Кофи, и это беспокоит меня гораздо больше какой-то несчастной змеи.

Я боюсь идти в гостиную и есть с Арти, но ее магия тянет меня за невидимый поводок. Я спускаюсь в основную комнату, и по моей спине пробегает холодок. Во главе стола сидит отец. Расположившись на мягкой подушке, он пьет свою обычную порцию пива перед ужином. Он точно поймет, в чем дело. Он сможет остановить Арти. Она сидит справа от него и грызет жареный инжир и грецкие орехи. Ее магия привела меня сюда, но она даже не удостоила меня взглядом.

– Ты вернулся! – восклицаю я.

Отец одаривает меня улыбкой, и его лицо раскрывается, как первые лучи солнца. Очевидно, он и понятия не имеет о моем таинственном исчезновении посреди ночи. Он отставляет чашу в сторону и вытягивает руки, чтобы поприветствовать меня. Я почти падаю на него, и отец крепко обнимает меня. Я погружаюсь в тепло его объятий, зная, что он все исправит.

– Я скучал по тебе, дочка. – Он целует меня в макушку. – Мне нужно многое тебе рассказать.

Лицо Арти – искусная маска притворного равнодушия. Однако, когда она подносит к губам кубок с вином, я вижу в ее глазах неприкрытую злобу. Она ерзает на подушке, словно не в силах устроиться удобно. Арти сосредотачивает свое внимание на стене позади меня, чтобы не встречаться со мной взглядом. Мне следовало бы смотреть на мать с неприязнью, но я все равно жалею ее. Новости о жреце Ка еще свежи в моей памяти. Они бурлят и гноятся, как дурная кровь.

Янтарные глаза моей матери очень ярко сияют, а волосы цвета воронова крыла так и блестят в свете огней. Она противоположна Оше во всех отношениях. Свет освещает углы его черного лица, делая челюсть более выпуклой, нос более заметным, лоб более гордым. Моя же мать сама мягкость – ее плавные черты и внутреннее сияние даже сейчас меня завораживают. Я замечаю, как отец украдкой поглядывает на нее. Замечаю этот тоскливый взгляд и небольшую улыбку. После стольких лет он все так же счастлив видеть ее.

Мальчишки из племени называли ее Сиреной Долины. Вместо этого они должны были прозвать ее Змеей.

– Ты нашел белого быка, отец?

Не следует мне спрашивать при Арти, но я в отчаянии. Его кости могут быть достаточно сильными, чтобы разрушить проклятие матери.

– Конечно, Маленькая Жрица.

Оше кивает, и я устраиваюсь на подушке слева от него.

– Я нашел его на краю Темного леса.

Голос моего отца вибрирует в комнате, как приятная песня, и это завораживает меня. Он должен почувствовать, что что-то не так. Хотя бы напряжение между мной и Арти, которое буквально ощущается кожей.

Оше делает еще один глоток пива, и я жалею, что не могу собрать все ужасные вещи в своем сознании и похоронить их. Жаль, что я не могу выжечь невидимую проклятую змею из своей груди. Неужели он ничего не чувствует?.. Совсем ничего? Судя по блеску в его глазах, он собирается рассказывать историю. Я вздыхаю, окончательно сдаваясь. Прошло слишком много времени с тех пор, как мой отец рассказывал мне истории, и мне нужно ощутить себя в безопасности.

Когда мой отец рассказывает истории, я снова становлюсь маленькой девочкой, которая ловит каждое его слово.

– Ты видел их? – спрашиваю я, и мое сердце колотится в груди. Озорной огонек в его глазах намекает на то, что произошло нечто особенное. – Ты видел крейванов? Хотя бы одного?

– Их невозможно увидеть, Маленькая Жрица. – Оше сияет от гордости. – Ибо они так же неуловимы, как и опасны. Но тот, у кого достаточно магии, вполне может почувствовать их присутствие. По ощущениям это напоминает тяжелый плащ, который висит на тебе. Это похоже на слишком плотный воздух, на падающее небо. Их присутствие давит на ка, внушая желание бежать. Как я уже сказал, я заметил белого быка на краю Темного леса, – продолжает отец. – Поскольку это не обычный бык, он знал, зачем я пришел и что собираюсь сделать. Он бежал как ветер в бурю – дикий, необузданный и отчаянный. Но я не мог уйти без его костей. Я тоже побежал – быстро, как газель, – и поймал его, когда он вошел в лес. Я опустился на колени, чтобы произнести благословение за то, что забрал жизнь зверя, как вдруг я почувствовал их. Даже в самый разгар яркого дня в Темном лесу царит вечная ночь, – говорит отец. – Деревья такие высокие и широкие, что закрывают солнце. Именно там меня и окружили крейваны. Я думал, что настала моя смерть, но они оставались в тени. Не могу сказать, сколько их было. Увидев, что они на меня не нападают, я использовал магию и уменьшил вес быка до веса ребенка. Это потребовало огромных усилий, так как присутствие крейванов ослабило мои способности. Кости белого быка содержат мощную защитную магию, но антимагия крейванов отравляет ее. Это яд, от которого нет противоядия. – Оше делает паузу, чтобы наполнить свою чашу пивом. – Как вы можете себе представить, задерживаться там мне не хотелось. Я вынес быка из Темного леса так быстро, как только мог. Только уйдя достаточно далеко, я позволил себе отдохнуть.

– Спасибо тебе, белый бык, – прошептала я. – Я обещаю почтить твои кости.

Это молитва Аатири, чтобы отдать дань чему-то взятому. Надеюсь, его жертва сможет снять проклятие Арти.

– Когда ты сделаешь амулет, отец? – С моей стороны не слишком умно спрашивать такое прямо перед лицом моей матери, но я не беспокоюсь об этом.

– Зря тратишь время, – усмехается Арти. – Костяные чары – это сплошная глупость.

– То, что ты не веришь в такой тип магии, вовсе не значит, что она не работает.

Оше качает головой, глядя на нее с жалостью и недоверием. Затем, ухмыляясь, он лезет в мешочек рядом с собой.

– У меня для тебя есть подарок, дочка.

Оше протягивает мне амулет. Я смотрю на небольшой изогнутый рог. Он пустой в центре, и с обоих концов в нем выбиты отверстия. Отец продевает серебряную цепочку через них. Амулет инкрустирован золотом и мерцает от магии. И это не простые чары – такая магия может спасти меня от зеленоглазой змеи и от моей матери.

Но когда я пытаюсь дотянуться до него, мышцы на моих руках напрягаются, и я не могу пошевелиться. Я в отчаянии поднимаю глаза и смотрю на отца.

Оше собирается что-то сказать, как вдруг Арти звонит в колокольчик, чтобы Тай принесла нам еду. Моя мать должна была догадаться, что совсем скоро мой отец узнает правду. Арти пытается отвлечь его – но это лишь временная отсрочка.

Терра выбегает из кухни с подносом в руках. Она становится на колени между Арти и Оше, показывая им еду. Арахисовый суп, приправленный имбирем и чесноком, который подается с щедрой порцией шариков фуфу. Ягненок с травяной корочкой, украшенный листьями мяты. Сыр вагаши и теплый хлеб. Оше жестом велит Терре поставить блюдо на стол, но он почти не замечает ни ее, ни еду.

Арти наклоняет голову к Терре:

– Передай Тай мое почтение.

Когда мы снова остаемся одни в гостиной, мама берет кувшин с пивом и наполняет чашу Оше.

– Мы так по тебе скучали, – говорит она тихим и властным голосом. – Не правда ли, Арра?

Я смотрю на пустую белую фарфоровую чашу, что стоит передо мной. Воздух в комнате колеблется. По ощущениям похоже на тот пузырь, который создали мальчики племени Лито, когда я забрела в их лагерь. Судя по всему, в гостиной действуют чары, скрывающие все, что здесь происходит. Я заставляю себя посмотреть на мать.

Мои глаза умоляют ее положить этому конец, признаться и рассказать нам, что она сделала с детьми. Я теряю надежду найти их живыми, надежду, что можно все исправить. Если бы только я могла дотянуться до амулета…

– Арти, – говорит Оше, пристально глядя на нее, – что ты наделала?

– Боюсь, у меня для тебя плохие новости, – отвечает Арти. Она берет со стола салфетку и вытирает уголки рта. – Я сожалею о том, что должна сейчас сделать.

Мое тело напрягается, когда мы с отцом снова встречаемся взглядами. Его глаза светятся изменчивой чернотой ночного неба. Они как бассейн, который отражает цвет с блестящей ясностью. Когда Оше наконец находит то, что ищет, его лицо покрывается испариной. Боль в его лице разбивает мне сердце. Губы моего отца дрожат, когда он открывает рот, чтобы заговорить, но у него ничего не получается. Его слова уходят в никуда. Комнату заполнили искры – это волшебство проходит сквозь стены, чтобы ответить на безмолвный зов моего отца.

Его кожа покрывается белым магическим блеском. Он отталкивает стол и в спешке роняет костяной амулет. Я борюсь против магии Арти и пытаюсь поднять его, но борьба эта происходит только у меня в голове. Внутри меня кипят желание, нужда и отчаяние. Меня трясет, но я по-прежнему сижу на подушке. Не могу двигаться, не могу говорить, не могу действовать против воли Арти. Единственное, что моя мать не контролирует, – это мои мысли и чувства. У меня в голове проносятся все возможные ругательства, но от них никакого толку.

Арти не спеша поднимается на ноги. Я вижу, как устало она движется. Магия падает на обоих моих родителей. Она цепляется за их тела. Мой отец зовет меня. Я не двигаюсь, и он тянет меня за собой, как будто я все еще маленькая девочка.

Их магия взрывается огнями. Она разливается по комнате как гром, закручиваясь в облака черного тумана. Отец отступает на несколько шагов, и из носа Арти сочится кровь. Я бросаю свой разум на борьбу с силой, связывающей меня с матерью. Мои зубы впиваются в щеку, и рот наполняется кровью. Я извиваюсь, как червяк, пока мои дрожащие руки не касаются костяного амулета на полу. Я сжимаю рог в кулаке, отчаянно пытаясь почувствовать хоть что-нибудь – любой намек на то, что поможет разрушить ее проклятие. Но я не чувствую ничего, кроме злой правды.

Кости белого быка – сильнейший источник защитной магии – не могут даже потревожить заклятие моей матери, не говоря уже о том, чтобы снять его.

Оше падает на колени позади меня, и я отбрасываю амулет в сторону.

– Отец, нет! – кричу я, подползая к нему. – Оставь ее в покое!

Рот Оше открывается, а руки безвольно свисают по бокам. Он пытается что-то сказать, но из его рта вылетает только бессмысленный набор звуков. Слезы застилают мне глаза, и я смахиваю их дрожащей рукой.

– Нет, нет, нет.

Во имя Хеки, только не это.

Арти выглядит лишь слегка утомленной. Взмахнув своими растрепанными волосами, она наклоняется, чтобы поднять чашу Оше. Тело моего отца содрогается. Я с ужасом наблюдаю, как закатываются его зрачки. Как бы яростно я ни кричала Оше, чтобы он боролся с проклятием, он не отвечает. Он не может.

– Что ты наделала?

Я хочу вырвать злые глаза моей матери, вырвать пустой взгляд с ее лица. Вместо этого я держу отца в своих объятиях, поскольку его тело оседает на пол.

– Ты пыталась дотянуться до костяного амулета даже после того, как я тебе магически это запретила, – говорит Арти, свирепо глядя на меня. – Как тебе удается сопротивляться мне?

Она права. Какое-то мгновение я сопротивлялась ее магии, но все это было напрасно. Амулет не сработал, и я бессильна помочь своему отцу.

Я ничего ей не отвечаю, и мать пожимает плечами, вытирая кровь из-под носа.

– Что ж, не имеет значения.

Арти сдувает пыль с чаши, демонстрируя скрытые письмена. Слезы текут по моему лицу, пока я крепко сжимаю отца в объятиях. Его кожа такая горячая – нет, она слишком горячая. Он должен был почувствовать проклятие на чаше, едва прикоснувшись к ней. В таком случае он и на мне довольно скоро заметил бы порчу. Но нет, Оше видел только милую девушку, которую он когда-то любил.

Я видела только мать, по чьей любви я так тосковала, что не смогла заподозрить обман. Мы оба были так слепы.

– Зачем?

Я слышу, что задаю этот вопрос снова и снова, и это слово ощущается на языке как желчь.

Арти смотрит на меня, держа в руках чашу.

– Мне нужна твоя помощь.

Я смаргиваю слезы. От того, как она произнесла слово «нужна», у меня бегут по спине мурашки.

Арти снова впивается взглядом в чашу. Ее губы сжались в жесткую линию, решительную и непреклонную. В ее глазах бушует столько эмоций, что на мгновение она выглядит растерянной. Она балансирует фарфор на кончиках своих длинных ногтей. Чаша раскачивается в руках моей матери – она целиком сосредоточилась на посуде. Пиво переливается через край и стекает по руке Арти. Я в ужасе смотрю на то, как из чаши поднимается туман, который обвивается вокруг ее запястья. Мои мысли разбегаются в разные стороны. Я не могу мыслить ясно. Я видела это заклятие еще в Храме. Эти письмена на тарелке подчиняют человека воле носителя. Если чаша захватила хотя бы часть души моего отца, то ее ни в коем случае нельзя разбивать – это сломает Оше. Чаша внезапно застывает на кончиках ее пальцев, и я резко выдыхаю – появляется надежда, что она передумала. Неужели от ее сердца все-таки что-то осталось? Она моргает, все ее тело напрягается, а затем моя мать выпускает чашу из рук. Я бросаюсь вперед, но уже слишком поздно.

Она ударяется о стол и разлетается на тысячу осколков, каждый из которых светится ярче солнца. Я прикрываю глаза, когда ее магия царапает мои предплечья. Свет гаснет. Я притягиваю отца ближе, как будто могу защитить его от надвигающейся бури.

Я найду способ освободить тебя, отец. Клянусь Хекой.