Покинув «Эммерлинг Оукс», Гурни, по-прежнему полный сомнений и в безрадостном состоянии духа, доехал до первого же попавшегося магазинчика и купил себе большой стакан крепкого кофе и пару овсяных батончиков вместо пропущенного обеда. Вернувшись в машину, он съел один батончик, оказавшийся совершенно безвкусным, твердым и липким. Второй он зашвырнул в бардачок машины на случай, если голод станет уж совсем невыносимым, и отпил несколько глотков еле теплого кофе.

Потом снова занялся делом.

Перед уходом из офиса Кэрол Блисси он сгрузил себе на телефон файлы с записями, на которых фигурировал курьер с цветами, и теперь послал эти фрагменты на мобильник Боло, сопроводив подписью: «Этот человечек с цветами вам никого не напоминает?»

Тот же видеоматериал он отправил и Хардвику с текстом: «Тот, что с цветами, может оказаться интересующим нас лицом по делу Спалтеров – возможная связь между смертью Мэри и Карла. Продолжение следует».

Пересмотрев кадры с парковки, он утвердился в первоначальном впечатлении, что эмблема на дверце мини-вэна не была нарисована на самой машине, а крепилась на магните. Кроме того, она была только одна – и расположена со стороны водителя, а не на пассажирской дверце: странный выбор, учитывая, что людям чаще видно пассажирскую сторону. Однако выбор этот обретал смысл, если водитель хотел иметь возможность быстро удалить эмблему прямо на ходу.

Телефона на эмблеме не было. Гурни поискал «Цветы Флоренции» в интернете и нашел несколько цветочных магазинов с таким названием, но ни одного – ближе нескольких сотен миль к «Эммерлинг Оукс». Ни то, ни другое его ничуть не удивило.

Допив вконец остывший кофе, он направился к Уолнат-Кроссингу – одновременно и воодушевленный, и разочарованный тем, что виделось ему двумя главными странностями дела: фонарем, из-за которого предполагаемое место выстрела следовало сбросить со счетов, и сочетанием относительно простого объекта убийства со слишком уж сложным методом исполнения.

Карла убили так же, как Освальд застрелил Кеннеди. Не так, как жены стреляют в мужей. Не так, как проводят разборки в бандитских группировках. Гурни казалось, что той же цели можно было достичь дюжиной других способов – способов, предполагающих гораздо меньше планирования, координирования и точности, чем снайперский выстрел с пятисот ярдов через реку во время похоронной церемонии, да тем более еще из дома, битком набитого незаконно вселившейся туда шантрапой. Конечно, при условии, что стреляли все-таки именно из этого дома. Из какого-то окна, откуда можно было прицелиться прямо в висок Карлу Спалтеру. И, говоря о сложности метода, зачем понадобилось сперва убивать мать Карла? Учитывая все дальнейшее, самая очевидная причина состояла в том, чтобы выманить Карла на кладбище. Но что, если Мэри Спалтер убили по каким-то совсем иным причинам?

Вертя в голове эти запутанные факты, Гурни не заметил, как пролетел час дороги домой. Занятый поиском возможных объяснений и взаимосвязей, он почти не осознавал, где едет, пока уже наверху горного проселка, кончавшегося у его дома, сигнал сообщения на телефоне не заставил его вернуться к действительности. Ответ от Боло – ровно такой, на какой он и надеялся: «Да-да. те же очки. чудной нос. парень из сортира».

Как ни сомнителен был этот свидетель – и Хардвик наверняка не преминет снова на это указать, – но подтверждение (хоть какое-то) того, что оба раза на месте событий присутствовал странный маленький человечек, впервые дало Гурни ощущение, что он движется в верном направлении. Ощущение едва уловимое и сродни тому, какое испытываешь при щелчке двух первых сошедшихся кусочков головоломки из пятисот деталей, – но все же приятно.

Щелчок есть щелчок. А у первого – особый звук.