Глава 71
Джеймс

В медотсеке я наблюдаю, как роботизированная рука запечатывает стазисный мешок Эммы и перемещает его в нишу, где его будут хранить боты. Когда она исчезает, я остаюсь на корабле один. Я настоял на том, чтобы быть последним человеком, помещенным в стазис, и, к счастью, остальные уступили.

Я касаюсь энергетического оружия в кармане, гадая, придется ли мне его использовать. И если да, то как скоро.

Когда я попросил Григория изготовить устройство, я понял, что у него неправильное представление о том, для чего оно нужно. Я не стал разуверять его, потому что это вызвало бы больше проблем.

На мостике я проверяю состояние систем корабля. Все нормально. Двигатели, сконструированные Григорием, даже превосходят ожидания.

Я ставлю будильник на нужное время и ухожу отдыхать, устраиваясь на узкой кровати на нижней койке.

На всякий случай я держу оружие при себе.

Дни превращаются в недели. Я тренируюсь. Читаю. Иногда смотрю шоу или документальные фильмы. Одиночество является для меня лечебным. Я чувствую себя слегка виноватым из-за пайков, которые потребляю, но, учитывая угрозу, это оправданные расходы.

К тому времени, как мы минуем Сатурн, корабль быстро движется в космосе. Его спутники проносятся словно мили на скоростном шоссе.

Я ставлю видео на паузу и смотрю на кольца Сатурна и его самый большой спутник, Титан. Он невероятен. Я бы хотел, чтобы Эмма не спала и могла бы его увидеть, но я покажу ей все это потом, когда мы доберемся до Эоса. На самом деле я уверен, что камеры корабля запечатлеют во время путешествия чудеса, которых нам хватит на всю жизнь.

Видео с Ураном – смутное напоминание о Земле: мир ледяных шаров, лишенных солнечного света. Планета представляет собой голубой шар, гладкий и без каких-либо отличительных признаков, как будто кто-то нарисовал круг на черном фоне космоса. Такова и судьба Земли.

Нептун похож на него, но он более глубокого синего цвета с темными пятнами возле полюсов. Другие темные пятна усеивают планету, в атмосфере бушуют штормы.

Пояс Койпера появляется и исчезает, и я не могу не думать о трех астероидах, которые «сборщик» снял с этого Пояса и швырнул в Землю, начав эту войну. В каком-то смысле все началось здесь, и когда мы проходим его, я наконец убеждаюсь, что все может закончиться.

Я смотрю на энергетическое оружие, лежащее у меня на коленях. Я был неправ? Могу ли я проскользнуть в стазис, не разгадав загадку двух мертвых солдат на старте? Теперь они – единственная нерешенная проблема.

Еда, опять же, является ограничивающим фактором. Я уже слишком долго не спал. Хотелось бы увидеть облако Оорта, но оно слишком далеко. Корабль набирает скорость, но еда закончится до того, как мы доберемся туда. Время пришло.

Я бросаю последний взгляд на трансляцию с видеокамер, расположенных в хвостовой части корабля. Солнечные элементы находятся на обратной стороне Солнца и обращены к Земле. Отсюда моему последнему взгляду на наше Солнце ничего не мешает, но с такого расстояния оно больше похоже на выцветшего желтого светлячка на просторах космоса.

Это последний раз, когда я смотрю на наше Солнце или нашу Солнечную систему. Солнечная война окончена. Мы проиграли.

Или нет? Что определяет успех на войне? Победа над врагом? Или достижение своей цели? Нашей целью было выжить – и сохранить человечность. Таким образом, мы выиграли Солнечную войну. Человечество в безопасности, и мы направляемся в новый дом, где у нас есть будущее.

В медотсеке я забираюсь в стазисный мешок. Когда механическая рука запечатает меня, каждый человек на этом корабле впервые окажется в стазисе. Тогда мы будем уязвимы. Это последняя мысль, которая крутится у меня в голове, прежде чем воздух проходит через насос, и тьма поглощает меня.

Я просыпаюсь в медотсеке, на столе, где и вошел в стазис. Вдалеке гудит сигнал тревоги, как будто он далеко, а мое тело под водой, и я пытаюсь услышать звук на поверхности.

Корабль запрограммирован на то, чтобы забрать мой стазисный мешок и разбудить меня в случае неисправности. Судя по звуку, именно это и произошло.

Я постепенно возвращаю контроль над моим телом. Это может быть не только неисправность, но и другой вариант: саботаж.

Энергетическое оружие лежит там же, где я его оставил: на вращающемся столе рядом с моим стазисным мешком. Я хватаю его, а затем протягиваю руку и выключаю будильник. Просмотрев панель состояния системы, я вижу, что проверки прошли нормально.

Ложная тревога?

Я надеваю форму армии Атлантического Союза и иду на мостик, где на главном экране отображается вид «Иерихона». На горизонте простирается массивный Пояс астероидов. Облако Оорта. Так что это правда – о нем уже давно говорят, и человечество впервые подтвердило эту теорию.

В коридоре позади меня раздаются шаги. Я сжимаю оружие и отступаю в кают-компанию, глядя на вход на мостик.

Поднимаю оружие.

Делаю вдох.

Через порог переступает фигура, и я опускаю оружие.

– Джеймс, – говорит Григорий, изучая меня. – Ты был на ногах все это время?

– Нет. Я только проснулся.

Тогда это имеет смысл.

– Меня разбудил сигнал тревоги, да? Ты запрограммировал корабль так, чтобы он разбудил тебя, и аномалия отключила мой сенсорный экран.

Он показывает на экран.

– Я хотел посмотреть, действительно ли существует облако Оорта.

Его взгляд скользит к оружию в моей руке. Кажется, его осеняет.

– Это было не для Артура.

– Нет. Не для него.

– Ты не сказал мне… потому что знал, что я разорву корабль на части.

– Именно.

После долгого взгляда на Оорта Григорий плюхается на одну из консолей и складывает экран вниз, образуя стол.

– Как долго ты не спал?

– Пока мы не миновали Пояс Койпера.

Григорий кивает.

– Это было умно. Не говорить мне.

Он лезет под консоль, и я слышу, как открывается замок. Он приносит небольшую коробку.

– Кункен или шахматы?

Я сажусь напротив него.

– Кункен.

Спустя сто лет нашего путешествия я просыпаюсь от стазиса и проверяю корабль. Все системы в норме. Это нереально, сто лет проходит в мгновение ока, как будто я только что вздремнул. Здесь, в этом стерильном сосуде, нет никаких признаков того, что время идет, только изображения на обзорном экране другие – звезды меняются местами.

Я просыпаюсь каждые сто лет. И каждый раз системы в норме. Корабль движется с максимальной скоростью, на дороге нет даже неровностей.

Спустя пятьсот лет я начинаю подозревать. Я ожидал, что нам придется разобраться по крайней мере с одной проблемой. Журналы девственно чисты. По моему опыту, ни один план, каким бы хорошим он ни был, не работает безукоризненно.

Почему?

Варианта два: проблем действительно не было – или они есть, и журналы их не показывают. Есть только две причины, по которым в журналах не отображаются незначительные неисправности. Первая: журналы сами работали со сбоями. Или вторая: они были изменены, чтобы стереть признаки беды.

Мы держали Артура подальше от программного обеспечения по вполне понятной причине, и поэтому мне пришлось заниматься всеми аспектами программирования корабля, а не только компонентами дронов. В дополнение к основным системным журналам каждая подсистема имеет подробные журналы аппаратного уровня, которые не пересекаются с журналами основного корабля. Гарри и я разработали их таким образом, чтобы мы могли тестировать каждый компонент независимо – и с ожиданием того, что корабль может быть разобран на Эосе, а потому компонентам, возможно, потребуется работать независимо или в новой конфигурации.

Сначала я проверяю журналы двигателей. Я шокирован размером файлов: они огромные, намного больше, чем должны быть. Я фильтрую критические предупреждения. То, что я вижу, невозможно. Строки текста прокручиваются вниз по экрану. Предупреждения об уровне топлива в реакторе. Отказы силовой установки. Вероятность расплавления трех реакторов.

Как?

Зачем?

Я поднимаюсь на ноги, и меня охватывают шок и ужас.

«Иерихон» спасался от бедствий бесчисленное количество раз. Это невозможно.

Совершенно невозможно.

У меня пересыхает во рту, когда я вижу отметки даты и времени на событиях. У меня кружится голова, и я хватаюсь за стул, прикрученный к полу.

Журналы реактора насчитывают почти пять тысяч лет.

Совершенно невозможно.

«Иерихон» не был построен для столь долгого путешествия. Корабль просто развалится на части.

Журналы не те? Большая загадка в том, что кто-то проводил капитальное обслуживание корабля.

Только одна возможность объяснила бы оба этих события.

В центральном коридоре раздаются мягкие шаги.

Я оборачиваюсь и навожу энергетическое оружие.

Фигура поднимает руки, когда переступает порог мостика.

– Стой.

Он продолжает двигаться ко мне.

– Привет, Джеймс.

– Оливер.

– Ты наполовину прав.

Я прищуриваюсь и понимаю, что случилось. В своей жизни я построил двух андроидов. Первого, Оскара, я видел в последний раз, когда он вплыл в Пояс астероидов в самом начале этого путешествия. Второй, Оливер, был построен в качестве военного прототипа. Я думал, он был разрушен ударами астероида и похоронен под обломками здания Олимпа. Но у меня было небольшое подозрение, что прототип Оливера был доставлен на этот корабль. Это было единственное объяснение того, почему были убиты два солдата на стартовом управлении. Теперь вторая часть головоломки встала на место.

– Это тело Оливера. Но ты никогда не уходил, правда, Артур?

Он пожимает плечами.

– Никогда не мог устоять перед межзвездным путешествием. – Его взгляд опускается на энергетическое оружие в моей руке. – Полагаю, ты попросил Григория?

– Да. Для тебя.

– Как ты это понял?

– Убить двух охранников на пункте управления запуском – я подозревал, что это сделал ты, хотя и не мог понять – почему. Я знал, что это как-то связано с управлением запуском и, следовательно, с кораблями. Я предположил, что ты что-то подложил – думал, бомбу – и везде ее искал.

– Да, я видел.

– Мое второе предположение заключалось в том, что тело Оливера было отправлено сюда.

– Очень умно.

– Как ты сделал это?

– Как ты знаешь, Оливер похоронен под зданием Олимпа. Он был выключен. Когда я взял под контроль тело Оскара, то дал указание нанитам…

– Та черная паста.

Он закатывает глаза.

– Да, черная паста, если хочешь. Как только я получил контроль над Оскаром, я транслировал нанитам, приказывая им пробираться сквозь завалы Олимпа, чтобы добраться до Оливера. Как и в случае с Оскаром, наниты легко перепрограммировали центральный процессор Оливера. В них содержалось то, что по сути является копией моей программы – братский искусственный интеллект, способный работать независимо. Как только они взяли под контроль Оливера, то выполнили физическое обследование. Тело было сильно повреждено, но его легко починили. На раскопки у него ушло несколько месяцев. К тому времени, как он поднялся на поверхность, вы все покинули бункер ЦЕНТКОМа и направились в лагерь № 9.

– И ты отправил его в кольцо управления запуском.

– Да.

– Как ты попал на корабль?

– Когда я построил ускорительное кольцо, то поместил скрытый отсек в нише для загрузки капсул. Оливер спрятался там после того, как убил охранников. Когда твои подозрения развеялись, он сел в одну из капсул.

– Мы должны были обнаружить лишний вес.

– Я позаботился об этом. Я ждал запуска одной из капсул с провизией. Оскар открыл ящик и извлек несколько деталей, которые точно соответствовали его весу. Он спрятал их в отсеке погрузочной ниши. Он был в ящике, когда рука погрузочной платформы «Иерихона» уложила его в корабль. С тех пор он был тут.

Я качаю головой.

– Я не понимаю, почему.

– На самом деле ты был прав, Джеймс. – Артур смотрит на энергетическое оружие.

– Значит, ты послал сюда Оливера, чтобы убить нас. Чтобы саботировать корабль.

– Таков был план. И вы могли бы это остановить. Как долго ты ждал, что появится Оливер?

– До появления Пояса Койпера. Но я все еще не понимаю, почему Оливер не атаковал. И почему сейчас здесь ты вместо того, что ты назвал братским искусственным интеллектом – другой копией.

– Подумай о том, что ты только что видел, Джеймс.

– Ты подделал журналы.

– Я сделал гораздо больше. Я спасал этот корабль – поддерживал его в секрете. Мне бы удалось скрыть свою работу, но я сделал одну ошибку. Журналы аппаратного уровня.

Меня озаряет понимание.

– Только Григорий, Гарри и я знали о тех журналах. Мы не упомянули об этом в документации и никогда не говорили об этом на складе, где ты мог бы услышать.

– Мудрый ход.

– Я все еще не понимаю. Журналы сообщают о бесчисленных сбоях, близких к катастрофам. Ты спасал этот корабль пять тысяч лет.

– Это путешествие было чревато опасностями – более серьезными, чем мы предполагали. Это потребовало несколько раз менять маршрут.

– Зачем вообще беспокоиться? Зачем нам помогать? На Земле ты был бы счастлив увидеть, как мы вымираем.

– Когда я связался со «сборщиком», мои приказы изменились. Моя новая миссия – убедиться, что вы благополучно прибыли в свой новый дом.

– Зачем?

– Как я тогда сказал, было сделано открытие.

– Существование человечества было реорганизовано.

– Именно.

– Какое открытие?

– Я подозреваю, что ты достаточно умен, чтобы понять это, Джеймс.

– Предположим, нет. Не складывается. Спасение этого корабля не соответствует мотивам Сети. Это нарушает закон сохранения энергии. Если этому кораблю пять тысяч лет, тебе понадобится большая помощь, чтобы он продолжал работать. Помощь из Сети, помощь, которая потребовала бы расходования энергии.

– Это правда.

– А это невероятно.

– Основываясь на твоем понимании Сети, которую ты знал. Открытие пять тысяч лет назад – когда вы покидали Землю – изменило мотивы Сети. Это изменило само наше понимание Вселенной и нашего места в ней.

– Как это?

Артур замолкает, глядя на экраны.

– Вы просчитались, не так ли?

– Грубый вывод. Простой ответ заключается в том, что ранее мы считали, что материя и энергия являются фундаментальными силами во Вселенной. Таким образом, мы пытались контролировать и то, и другое. Мы ошибались. Во Вселенной действует большая экономия, две силы бесконечно более мощные, настроенные друг против друга. Мы всего лишь пылинки, летающие над битвой.

– Есть только одна причина, по которой вы позволили нам жить.

Артур поднимает брови.

– Мы нужны тебе. Каким-то образом в этой битве вам нужно человечество.

– Этот вывод очевиден.

– Что же это за две силы, которых ты так боишься? Которые могут напугать Сеть?

– Со временем ты поймешь…

– Скажи мне сейчас, или я тебя пристрелю.

– Не поймешь, Джеймс.

– Две силы, управляющие Вселенной. Я хочу знать, что они есть.

– Я буду защищать тебя до скончания веков, но я не скажу тебе, Джеймс. Я не могу.

– Почему?

– Потому что это изменит тебя. Я не могу себе этого позволить. Убей меня, если нужно. Но это поставит под угрозу ваш народ. Как видно из журналов, здесь очень опасно. Я тебе нужен.

Затем я опускаю энергетическое оружие, пытаясь осмыслить то, что только что сказал Артур.

– Что происходит сейчас? – тихо спрашиваю я.

– Как и прежде, Джеймс, это зависит от тебя.

– А каковы варианты?

– Твой лучший вариант – вернуться в стазис.

– Где я проснусь?

– По прибытии на Эос. В новом мире, который мы обещали тебе.

– Я не могу тебе доверять.

– Нашим словам – нет. Но ты можешь доверять нашим действиям. И ты видишь их в своих журналах.

Я вздыхаю, обдумывая слова Артура.

– Ты далеко от дома, Джеймс. Вдали от твоего нового дома. Мы – твой единственный шанс. Тебе не нужно нам доверять. Ты просто должен понять, что мы – ваша единственная надежда на выживание. Однажды вы уже приходили к такому выводу.

– Тебе действительно нужно поработать над своими мотивационными речами. – Я иду к выходу с мостика. – Постарайся ни во что не врезаться.

– Конечно.

Сделав несколько шагов в коридор, я останавливаюсь и поворачиваюсь.

– Что происходит на Эосе? Ты присоединишься к нам на поверхности?

– Если хочешь. Или можешь избавиться от меня.

Этот вопрос не дает мне покоя, когда я возвращаюсь в медицинский отсек и забираюсь на стол. Когда роботизированная рука застегивает застежку-молнию, мне интересно, где я проснусь. Если я проснусь.