Помимо всего прочего, Ним Голдман был большим знатоком вин. Он обладал тонким вкусом и особенно ценил вина из долины Напа, считавшиеся лучшими в Калифорнии и в иные годы даже успешно соперничавшие со знаменитыми французскими. Поэтому Ним искренне обрадовался, когда в конце ноября Эрик Хэмфри взял его с собой в поездку в долину Напа, хотя Нима и удивило, почему президент компании выбрал именно его. Поводом для поездки послужило возвращение в родные края одного весьма уважаемого, преуспевающего и выдающегося сына Калифорнии — Пола Шермана Йела. В честь этого события и был устроен праздник. Еще две недели назад Йел занимал высокий пост в Верховном суде Соединенных Штатов Америки. Если кто и заслужил звание «Мистер Калифорния», так это, несомненно, он. Все, о чем может мечтать или к чему стремится калифорниец, присутствовало в этой потрясающей карьере, которая теперь приближалась к закату.

В двадцать с небольшим лет, обогнав на два года своих сверстников, он с отличием окончил Стэнфордскую школу права. С тех пор и до своего восьмидесятилетия, которое он недавно отметил, Пол Йел занимал целый ряд важных и ответственных постов в государственном аппарате. Будучи молодым юристом, он стал известным в штате защитником бедных и бесправных. Он добивался и получил-таки место в калифорнийской ассамблее, а по истечении второго срока полномочий в ней стал самым молодым сенатором штата. Его законодательная деятельность в обеих палатах была весьма значительной. Он являлся автором законов, защищающих меньшинства, а также законов против потогонной системы труда. Кроме того, он содействовал разработке законодательства в поддержку прав калифорнийских фермеров и рыбаков. После сената Пол Шерман Йел был избран министром юстиции штата и в этой должности объявил войну организованной преступности, отправив некоторых ее главарей за решетку. По логике вещей следующей ступенью его карьеры должен был стать пост губернатора штата, и он получил бы его, если бы захотел. Однако вместо этого он принял приглашение президента Трумэна занять вакансию в Верховном суде Соединенных Штатов. Слушания в сенате по вопросу о его утверждении оказались непродолжительными, их результат был заранее известен, так как его имя ни прежде, ни сейчас не было запятнано скандалами или обвинениями в коррупции. За ним даже утвердилось прозвище Мистер Честность. Находясь на высоком посту, он написал многочисленные правовые заключения, отражавшие его широкий гуманный подход. Между прочим, специалисты оценили эти работы как высокопрофессиональные с точки зрения права. Даже его расхождения с официальными взглядами широко обсуждались, давая импульс к внесению поправок в действующее законодательство. Вместе с тем мистер Йел и его супруга никогда не забывали, что они из Калифорнии, и при каждом удобном случае демонстрировали любовь к родному штату. И вот настал момент, когда Йел посчитал свое предназначение выполненным. Тихо уйдя в отставку, он без всякого шума решил, как выразился в интервью журналу «Ньюсуик», вернуться «домой, на Запад». Он отказался от идеи устроить многолюдный банкет в свою честь в Сакраменто, но согласился на более скромный завтрак в своем любимом местечке — долине Напа, где родился и теперь собирался жить. Среди гостей был и президент компании «Голден стейт пауэр энд лайт» Хэмфри. Он попросил и получил дополнительное приглашение для своего заместителя Нима. В долину Напа они ехали в лимузине президента. За рулем сидел шофер, а Хэмфри и Ним, как обычно в таких поездках, были заняты составлением планов и решением оперативных задач. Хэмфри был приветлив, видимо, он не держал зла на Нима после их недавней стычки. О цели поездки ничего не говорилось. Несмотря на приближение зимы, долина уже несколько недель спустя после уборки урожая поразила своей необыкновенной красотой. Несколько дней подряд шли дожди, и вот выглянуло солнце, подарившее ясный и бодрый день. Ранние побеги ярко-желтой горчичной травы прибивались между рядами виноградных лоз, без единого листика, дожидавшихся наступления следующего лета. Через несколько недель горчица войдет в полный рост и будет запахана в качестве удобрения, чтобы, согласно распространенному убеждению, придать особый вкус винограду и аромат производимому из него вину.

— Обрати внимание на посадки, — сказал Хэмфри. Он отложил в сторону бумаги, как только они въехали в центральную часть долины, где виноградники простирались по обе стороны дороги до ярко-зеленых холмов на горизонте. — Расстояние между рядами лоз гораздо шире обычного. Это для механической обработки. Таким образом владельцы виноградников ударили по профсоюзу. А его непримиримо настроенные лидеры обманом лишили работы собственных членов. Очень скоро ручной труд здесь будет сведен к минимуму. Основную работу, причем более эффективно, станут выполнять машины.

Они миновали городок Йонтвилл. Через несколько миль, между Оуквиллом и Резерфордом, свернули на дорогу, ведущую к винному заводу Роберта Мондави, где и должен был состояться завтрак. Дорогу обрамляли уступчатые кирпичные стены в стиле католических миссий в Калифорнии. Почетный гость и его супруга приехали чуть раньше; они расположились в изумительной по красоте Виноградной комнате в ожидании гостей. Хэмфри, который уже неоднократно встречался с четой Йел, представил Нима. Пол Шерман Йел был небольшого роста, подвижный и прямой, с седеющими волосами, живыми серыми глазами, способными, казалось, пронзить все, на что был обращен его взор. Его веселость явно не соответствовала восьмидесятилетнему возрасту. К удивлению Нима, он сказал:

— Я желал встречи с вами. Перед тем как вы уедете в город, мы выберем укромное местечко и кое о чем поговорим.

Бет Йел, мягкая, любезная женщина, ставшая женой Пола более полувека назад, когда он был еще только юным членом ассамблеи штата, а она его секретарем, обратилась к Ниму:

— Мне кажется, вам понравится сотрудничать с Полом. Это мнение многих людей.

При первой же возможности Ним отвел Хэмфри в сторону и тихо спросил:

— Эрик, что здесь происходит? Как все это следует понимать?

— Я пообещал молчать, — сказал Хэмфри. — Если бы я тебе рассказал, то нарушил бы слово. Поэтому наберись терпения.

По мере того как увеличивалось количество подъезжавших гостей и удлинялась очередь желающих поздороваться с супругами Йел, возрастало ощущение праздника. Казалось, вся долина Напа прибыла, чтобы выразить хозяевам свое почтение. Ним узнал многих калифорнийских виноделов — Луи Мартини, Джо Гейтц, Джек Дэвис Шрамсберг. Устроитель торжества Роберт Мондави, Петер Мондави Круг, Андре Челищев, Тимоти фирмы «Кристиан бразерс», Донн Чэппелет и другие. Губернатор, находившийся в отъезде, прислал своего заместителя. Во всеоружии прибыли средства массовой информации, включая телевизионных репортеров. Событие, которое планировалось как сугубо частное и неофициальное, будет освещаться в печати и по телевидению, так что большинство жителей Калифорнии увидят его и прочтут о нем уже сегодня вечером или завтра утром. За ужином — разумеется, с чудесными винами долины Напа — звучали приветственные, к счастью, не очень затянутые речи. Был поднят тост за Пола и Бет Йел, вызвавший бурную овацию со всеобщим вставанием с мест. Почетный гость тоже поднялся и, улыбаясь, выступил с ответным словом. Он говорил около получаса, тепло, просто, выразительно, словно непринужденно беседуя с друзьями. В его словах не было никакого пафоса, никаких торжественных интонаций. Выступление напоминало размышления парня из этих мест, наконец-то вернувшегося домой.

— Я еще не собираюсь умирать, — сказал он. — Скажите, а кто собирается? Но, оставляя эту землю, я хотел бы сесть на уходящий автобус именно здесь. — Сюрприз оратор оставил на конец. — Но пока не подошел этот автобус, я собираюсь проявить активность и, надеюсь, собственную нужность. Мне предложили работу, которой я могу заняться и которая может принести пользу Калифорнии. По зрелом размышлении и посоветовавшись с женой, которая не захотела, чтобы я целый день путался у нее под ногами (смех), я согласился пополнить штат сотрудников компании «Голден стейт пауэр энд лайт». Но не для того, чтобы снимать показания с электросчетчиков, так как острота зрения у меня падает (опять смех в зале), а как член правления и представитель компании по связям с общественностью. Принимая во внимание мой почтенный возраст, мне позволено самому установить часы работы, и я, вероятно, буду приезжать в «ГСП энд Л» в те дни, когда вообще сочту нужным там появиться, — например, на оплаченные компанией ленчи. (Громкий смех.) Мой новый босс, мистер Эрик Хэмфри, сегодня здесь, вероятно, для того, чтобы записать номер моей карты соцобеспечения и забрать соответствующие документы. (Смех и бурные аплодисменты.)

Улучив момент, Хэмфри смог наконец разъяснить Ниму суть происходящего:

— Старичок настоял на полной конфиденциальности, пока мы вели с ним переговоры. Он предпочел сам объявить об этом в уже известной тебе форме. Вот почему я не мог открыть секрет, даже несмотря на то что именно тебе придется вводить его в курс дела.

После того как судья Йел (он мог бы оставить за собой этот титул на всю оставшуюся жизнь) завершил свою речь и сел под непрекращающиеся аплодисменты, репортеры обступили Эрика Хэмфри.

— Пока мы еще не полностью обговорили все детали, — сказал им Хэмфри, — но в основном роль мистера Йела будет, как он и сказал, заключаться в отстаивании интересов нашей компании как в глазах общественности, так и перед комиссиями и законодателями.

Хэмфри с довольным видом отвечал на вопросы репортеров. И на то у него были все основания, подумал Ним. Заарканить Йела, вывести его на орбиту интересов «ГСП энд Л» — это же колоссальная удача. И дело было не только в доверии, которым Йел пользовался у людей. Теперь он мог открыть любую дверь, начиная с самой высокой, губернаторской. Ясное дело, он станет лоббистом высшего ранга. Однако Ним ни секунды не сомневался: слово «лоббист» никогда не прозвучит в присутствии Йела. Между тем телевизионщики окружили нового представителя «ГСП энд Л» по связям с общественностью, ожидая, что он выступит со своим первым заявлением. А ведь на его месте, подумал Ним, если бы не было того прокола, сейчас мог бы стоять он. Наблюдая за происходящим, Ним почувствовал зависть и сожаление.