Рейс номер четыреста шестьдесят компании «Юнайтед эрлайнз» вылетел по расписанию с Западного побережья ровно в 7.15 утра. Оторвавшись от земли, «Боинг-727/200» резко набрал высоту. Утреннее солнце, всего несколько минут назад осветившее горизонт на востоке, окрасило землю в нежные красно-золотистые цвета. Мир показался Ниму свежим и чистым, как всегда бывает на восходе солнца, причем эта иллюзия длится обычно не более получаса. Закончив подъем, реактивный лайнер летел на восток. Ним откинулся в удобном кресле салона первого класса. Он без колебаний отправился в это авиапутешествие за счет компании. Пока Ним в темноте ехал в аэропорт, размышляя о своих планах, он вновь пришел к выводу, что вчерашняя неожиданная идея не лишена здравого смысла. Это будет беспосадочный перелет до Денвера, и продлится он всего два часа двадцать минут. Там его встретит старый друг Фестон Джоунз. Жизнерадостная, явно с незаурядным характером молодая стюардесса (у американской авиакомпании, несомненно, был опыт отбора именно таких девушек) подала омлет, убедив Нима, несмотря на ранний час, отведать еще калифорнийского вина.

— Да не смущайтесь вы, — проговорила она, почувствовав его колебание. — Вы отряхнули прах земной со своих ног, так что дайте душе свободу, наслаждайтесь.

Ним действительно наслаждался рислингом «Мирассо» — может быть, не самого высшего качества, но все же добротным сортом виноградного вина. И прилетел в Денвер отдохнувшим после минувшей ночи. В международном аэропорту Стейплтон Фестон дружески пожал Ниму руку и повел прямо к своей машине, так как тот не сдавал в багаж свою сумку со сменой белья. Фестон и Ним вместе учились в Стэнфордском университете, жили в одной комнате и были близкими друзьями. В те времена они делились друг с другом всем, в том числе и подружками, у них практически не было секретов друг от друга. Их дружба продолжалась, хотя встречались они не часто, лишь изредка переписывались. Они и прежде, и сейчас отличались друг от друга манерой поведения. Фестон был спокойным, целеустремленным, незаурядным и по-мальчишески симпатичным человеком. Он старался не очень выделяться на общем фоне, хотя при необходимости мог и власть употребить. Он обладал развитым чувством юмора. По случайному совпадению Фестон прошел те же ступени карьеры, что и Ним, и теперь занимал такое же положение — вице-президент по планированию — в энергокомпании штата Колорадо, одной из самых уважаемых компаний по производству и распределению электроэнергии и природного газа. К тому же Фестон обладал тем, чего так недоставало Ниму. Он приобрел богатый практический опыт производства электроэнергии с использованием угля.

— Как дела дома? — спросил Ним, когда они направлялись к автостоянке близ аэропорта. Его друг уже восемь лет был удачно женат на искрящейся весельем англичанке по имени Урсула. Ним ее знал, и она ему нравилась.

— Все в порядке. Надеюсь, у тебя тоже.

— По правде сказать, нет.

Ним надеялся, что достаточно ненавязчиво дал понять, что ему не хочется обсуждать их с Руфью проблемы. Очевидно, так и было, потому что Фестон не порывался больше спрашивать его о семейных делах.

— Урсула ждет тебя. Ты, конечно, остановишься у нас.

Ним пробормотал слова благодарности, и они сели в машину Фестона — «форд-пинто». Ним знал, что Фестон разделял его нелюбовь к машинам, сжигающим слишком много бензина. Был яркий, сухой, солнечный день. Когда они ехали в Денвер, на западе сияли снежные вершины изумительных по красоте чистых Скалистых гор.

— Как здорово, что ты все-таки приехал, — тихо заметил Фестон, — пусть даже ради того, чтобы познать вкус угля.

— Звучит по-идиотски, правда, Фес?

Вчера вечером Ним объяснил по телефону причину своего неожиданного желания увидеть работающую на угле электростанцию.

— Кому дано решать, что умно и что глупо? Эти бесконечные слушания обернулись безумием — не сама их идея, а то, как они проводятся. Мы в Колорадо связаны по рукам и ногам, как и вы в Калифорнии. Никто не желает давать разрешения на строительство новых электростанций. А когда лет через пять или шесть придется сокращать подачу электроэнергии, нас станут обвинять в том, что мы не смотрели вперед, не готовились к предстоящему энергетическому кризису.

— Ваши люди собираются строить электростанции, работающие на угле?

— Разумеется, черт возьми! Когда Бог создавал полезные ископаемые, он проявил щедрость к Колорадо — одарил эти края углем, а арабов — нефтью. Причем не каким-нибудь третьесортным углем, а высокого качества, с низким содержанием серы. Он горит практически бездымно. Большая часть пластов залегает близко к поверхности земли, поэтому его легко добывать. Но ты и сам все это знаешь.

Ним кивнул, потому что это действительно было хорошо ему известно. Потом, задумавшись, он произнес:

— К западу от Миссисипи залегают такие месторождения угля, что их хватит на энергоснабжение всей страны на три с половиной столетия. Но это при условии, что нам позволят приступить к их освоению.

На миниатюрном автомобиле Фестон маневрировал в субботнем транспортном потоке, который не отличался особой плотностью.

— Мы поедем прямо на объект «Чероки», — объявил Фестон. — Он самый крупный. Пожирает уголь, как голодный бронтозавр.

— Мы сжигаем здесь в среднем семь с половиной тысяч тонн в день, иногда больше, иногда меньше. — Управляющий станцией «Чероки» выкрикивал технические данные для Нима, изо всех сил стараясь, чтобы его было слышно в грохоте мельниц, растиравших уголь в порошок, вентиляторов и насосов.

Управляющим был подвижный светловолосый молодой человек по фамилии Фолджер, которая была выведена по трафарету на красной защитной каске. На голове Нима красовалась белая каска с надписью: «Посетитель». Фестон захватил свою собственную каску. Они стояли на стальном листовом полу около гигантского котла, в который только что измельченный в пыль уголь вдувался в огромном количестве потоком горячего воздуха. В котле уголь мгновенно воспламенялся и нагревался до белого каления. Фрагмент этого пекла можно было наблюдать через своеобразный застекленный иллюминатор, словно позволявший заглянуть в ад в дверной глазок.

Возникавший при сгорании угля жар передавался в решетчатую систему котельных труб, где вода немедленно превращалась в пар высокого давления. Затем пар с шумом поступал в специальное отделение, где нагревался до сверхвысоких температур, достигавших тысячи градусов по Фаренгейту. Пар, в свою очередь, вращал турбины генератора, который вместе с другими агрегатами «Чероки» вырабатывал почти 750 000 киловатт электроэнергии, потребляемой Денвером и прилегающими к нему населенными пунктами.

С того места, где они стояли, можно было видеть только небольшую часть котла; его общая высота равнялась пятнадцатиэтажному дому. Вокруг был сплошной уголь — его вид, звук, запах и вкус вытесняли все прочие ощущения. Угольная пыль хрустела под ногами. Ним чувствовал эту пыль у себя на зубах, она забивалась в ноздри.

— Мы тут стараемся убирать как можно чаще, — поспешил заверить их управляющий Фолджер. — Однако уголь грязный.

А Фестон громко добавил с улыбкой:

— От него больше грязи, чем от нефти и воды. Ты уверен, что хочешь притащить эту пакость к себе в Калифорнию?

Ним утвердительно кивнул, не пытаясь перекричать грохот воздуходувок и конвейеров. Затем, передумав, крикнул в ответ:

— Мы присоединимся к чумазой братии! У нас нет другого выхода!

Он радовался уже потому, что решился сюда приехать. Хотя бы ради того, чтобы ощутить, что такое уголь, нерасторжимо связанный с проектом «Тунипа» и с его показаниями в качестве свидетеля на следующей неделе. Король Уголь! Совсем недавно Ним где-то прочитал, что «старый Король Уголь снова возвращается на свой трон». Видимо, так оно и должно быть, подумалось ему. Альтернатива здесь не просматривалась.

За последние десятилетия Америка повернулась спиной к углю, подарившему тогда еще молодой стране дешевую электроэнергию, перспективу роста и процветания. Другие источники энергии — прежде всего нефть и газ — вытеснили уголь, так как они были чище, с ними было легче работать, их было проще добывать, и какое-то время они казались дешевле. Но это уже в прошлом! Несмотря на недостатки угля, от которых невозможно отмахнуться, огромные залежи «черного золота» все еще остаются спасением для Америки, ее последним и самым важным природным богатством, ее главным козырем.

Наконец Ним заметил, что Фестон жестом предлагает ему идти дальше. Еще целый час они исследовали шумный, забитый угольной пылью лабиринт «Чероки», надолго задержались около гигантских электростатических пылесборников, обязательных согласно требованиям законов об охране природы. Эти пылесборники улавливали золу, которая иначе выбрасывалась бы через дымовые трубы в воздух. Генераторные залы, похожие на соборы, с их знакомым оглушающим гулом напоминали о том, что независимо от вида электроносителя объект отвечает своему назначению — производить электроэнергию в исполинских масштабах.

Наконец Ним, Фестон и Фолджер выбрались из здания электростанции на переход, расположенный почти на самом верху — в двухстах футах над землей. Этот переход соединялся с лабиринтом других переходов внизу с помощью крутой стальной лестницы и представлял собой металлическую решетку, через которую было видно все происходившее под ней. Рабочие, перемещавшиеся по нижним переходам, казались мухами. В первый момент Ним со страхом смотрел себе под ноги и сквозь решетку, но уже несколько минут спустя привык. Молодой Фолджер объяснил, что такие решетки были придуманы в расчете на зиму, чтобы лед и снег проваливались сквозь них.

Даже на такой высоте вокруг стоял невообразимый шум. Поднимавшиеся из охладительных башен электростанции клубы пара ветром сносило в сторону. Они то проходили сквозь решетки перехода, то окутывали его со всех сторон. В какой-то момент Ним оказался в объятиях такого облака. Ему представилось, что он совсем один, тем более что видимость упала до одного-двух футов. Потом водяной пар унесло порывом ветра, и взгляду открылась панорама окраинных районов Денвера, а в отдалении показались высотные здания центральной части города. Хотя день был солнечный, ветер наверху дул холодный и резкий. Ним дрожал от озноба. Он чувствовал себя одиноким, изолированным от мира, его угнетало какое-то ощущение опасности.

— Вот земля обетованная, — сказал Фестон. — Если ты достигнешь поставленной цели, именно так все будет выглядеть в Тунипе. — Он показал на участок земли акров пятнадцати прямо перед ними. Всю эту площадь занимала огромная гора угля.

— Там, внизу, вы видите четырехмесячный запас угля для станции, почти миллион тонн, — сказал Фолджер.

— А под этой массой угля когда-то был прекрасный луг, — добавил Фестон. — Теперь же это — позорное пятно, чего никто и не оспаривает. Но нам это необходимо. Вот в чем загвоздка.

Пока они смотрели вниз, дизельный локомотив доставил на подъездной путь еще один состав грузовых платформ с углем. Их, не расцепляя, одну за другой подтягивали на опрокидыватель, который затем переворачивался, вываливая содержимое платформ на тяжелые решетки. Под ними проходили конвейеры, перебрасывавшие уголь на электростанцию.

— Между прочим, никогда не останавливаются, — сказал Фестон. — Никогда.

Ним уже представил себе, сколько будет серьезных возражений против попытки перенести все это в мир нетронутой дикой природы Тунипы. Глядя на вещи упрощенно, он разделял взгляд своих оппонентов. Однако, говорил он себе, главное — это электроэнергия, которая будет вырабатываться в Тунипе. Поэтому придется идти на жертвы, вторгаясь в живую природу. Они спустились по внешней металлической лестнице на пролет ниже и снова остановились. Теперь они оказались под серьезным прикрытием, поэтому порывы ветра ослабли. Однако окружающий шум усилился.

— Когда вы начнете работать с углем, — говорил управляющий, — то столкнетесь с бо́льшим количеством несчастных случаев, чем при работе с нефтью, газом или ядерной энергией. У нас здесь действует продуманная система по технике безопасности. И тем не менее…

Но Ним его не слушал. Немыслимое дело, но по совпадению, которое преподносит только жизнь, в реальности, а не в фантазиях писателя, прямо на его глазах происходил самый настоящий несчастный случай.

Примерно в пятидесяти футах от Нима, за спиной его собеседников, двигался угольный конвейер. Его лента из гибкой резины и стали, ползущая по цилиндрическим роликам, перемещала уголь к дробилкам, которые размельчали его на мелкие кусочки. Затем уголь перемалывался в пыль, пригодную для мгновенного сжатия. В данный момент участок конвейера оказался заблокирован, переполнившись глыбами угля. Но лента надвигалась, и уголь стал сваливаться через оградительные бортики. Над движущимся конвейером рабочий, явно рискуя, попытался с верхней решетки пробить затор с помощью железного лома. Как потом узнал Ним, это запрещено. Правилами техники безопасности предусматривалось сначала остановить конвейер, а потом уже расчищать затор. Однако работники станции, стараясь обеспечить непрерывную подачу угля, данное правило иногда нарушали.

За одну или две секунды, пока Ним наблюдал за происходящим, рабочий соскользнул с решетки, попытался зацепиться за ее край, но снова поскользнулся и теперь уже свалился на движущийся под ним конвейер. Ним видел, что у человека раскрыт рот, — видимо, он кричал от боли, но его голос растворился в окружающем грохоте. Наверное, он получил тяжелую травму при падении. Но конвейер продолжал тащить его наверх, все ближе к тому месту, где дробилка, заключенная в металлический короб, неотвратимо должна была разметать человека на куски. Кругом никого не было. Никто, кроме Нима, не видел, что случилось. Успев только крикнуть:

— Остановите конвейер! — он бросился вперед, нырнув между Фестоном и Фолджером, и рванулся от них. Оба резко повернулись, недоумевая, в чем дело. Когда до них дошло, что происходит, они кинулись вслед за Нимом. К этому моменту он был уже далеко впереди.

Лента конвейера в том месте проходила в нескольких футах от перехода и далее поднималась вверх. Взбираться на нее было крайне неудобно. Поэтому Ним решил рискнуть и прыгнул. Когда он неловко приземлился на движущуюся ленту, упав на руки и колени, острый край угольной глыбы поранил ему левую руку. Но Ним, не обращая на это внимания, стал карабкаться вперед и вверх по кускам угля, которые расползались у него под ногами. Ним приближался к рабочему, который, оглушенный в результате падения, едва шевелился чуть выше на конвейере. Теперь он находился уже менее чем в трех футах от смертоносного механизма, и это расстояние неумолимо сокращалось. Все происшедшее далее уложилось в доли секунды. Ним добрался до рабочего и схватил его за одежду, пытаясь оттащить назад. Вначале это ему удалось, но потом он услышал треск рвущейся материи и почувствовал: что-то не пускает его. Каким-то образом одежда рабочего зацепилась за ленту конвейера. Ним снова и снова пытался выдернуть, но ничего не получалось. Теперь лязгающий механизм был уже совсем близко. Ним изо всех сил отчаянно старался хотя бы сдвинуть рабочего с места, понимая, что это последний шанс его спасти. Все тщетно. Правая рука бедолаги, вытянутая вперед, оказалась внутри дробилки. И тут раздался леденящий душу хруст костей. Хлынула кровь, так как лента конвейера неумолимо ползла вперед. К своему неописуемому ужасу, Ним почувствовал, что застряла и его собственная одежда. Было уже слишком поздно спастись даже самому. И в этот момент конвейер замер. После короткой паузы лента двинулась в обратном направлении, неторопливо доставив Нима туда, где он на нее вспрыгнул, и снова остановилась. Как потом выяснилось, Фолджер под конвейером бросился прямо к контрольному устройству, изо всех сил надавил на кнопку «стоп» и заставил конвейер двинуться обратно.

Подоспевшие люди тянули руки, чтобы помочь Ниму вернуться на переход. Все громче раздавались крики и топот, по мере того как на место происшествия сбегались еще люди. С конвейера сняли стонущего раненого — он был в полубессознательном состоянии и истекал кровью. Где-то внизу зазвучал аварийный сигнал. Опустившись на колени перед пострадавшим, Фолджер снял ремень и сделал из него жгут. А Фестон Джоунз открыл металлический ящик и принялся названивать по телефону, отдавая разные приказы. Ним услышал, как он сказал:

— Пришлите «скорую помощь», и побыстрее.