— Может быть, я и не такой блистательный герой, как ты, — весело объявил Фестон, — но в этом городе у меня тем не менее есть кое-какие связи. — Он говорил по телефону в соседней комнате и только что вернулся в гостиную к Ниму. Гость был в одолженном у хозяина домашнем халате, левая рука забинтована, в правой — бокал виски с содовой. Фестон продолжал: — Твой костюм чистят по особому заказу. Скажу тебе, не так-то просто это было устроить в субботу, да еще под вечер. Его доставят сюда позже.

— Спасибо.

Вслед за Фестоном появилась его жена Урсула со своей младшей сестрой Дафной, которая приехала в гости из Англии вместе с маленьким сыном. Ниму уже бросилось в глаза, до чего обе сестры были похожи друг на друга. Ни одну из них нельзя было назвать хорошенькой в привычном смысле слова: обе — рослые, с широкой костью, высоколобые, с крупным ртом, чуть великоватым, чтобы быть красивым. Но обе излучали так много радостного жизнеощущения, что отдельные недостатки их внешнего облика можно было забыть. Ним познакомился с Дафной всего полчаса назад, и она ему сразу же понравилась.

— Есть еще новости, — сообщил Фестон Ниму. — Парень, которому ты спас жизнь, сохранит руку. Хирурги говорят, что им удастся срастить ее. И хотя с такой рукой он уже никогда больше не сможет сгребать лопатой уголь, по крайней мере сможет обнимать жену и троих малышей. И еще. Его жена просила передать тебе, что они с детьми пойдут сегодня в церковь и поставят свечки своему святому за Нимрода Голдмана, эсквайра. Я передаю это тебе, на случай если ты веришь в такие вещи.

— Ох, да погоди же ты, Фес, — подключилась к разговору Урсула. — У меня слезы накатываются на глаза.

— По правде говоря, — признался ее муж, — я тоже растрогался.

Ним возразил, и уже не в первый раз:

— Да не совершил я ничего особенного, если это вообще заслуживает разговора. А вот твой человек, Фолджер, остановил конвейер и…

— Послушай, — сказал Фестон. — Ты первый увидел, что происходит, и среагировал мгновенно, и та пара футов, на которые ты оттащил парня, означали его спасение. Кроме того, миру нужны герои. Зачем же это отвергать?

По происшествии всего нескольких драматических минут, вместивших в себя столько всего на верхнем переходе, события развивались стремительно. Пострадавшему рабочему, имя которого Ниму до сих пор оставалось неизвестно, была оказана срочная медицинская помощь. Затем его осторожно уложили на носилки, которые принесли двое прибежавших на переход работников станции. Уже через несколько минут после того, как Фестон вызвал по телефону «скорую помощь», послышался слабый звук сирены, доносившийся из центральной части Денвера. И вот все увидели стремительно приближавшуюся красную мигалку. Машина находилась еще в нескольких милях от станции, но с такой высоты все было видно как на ладони. К тому времени, когда «скорая помощь» подъехала к объекту «Чероки», носилки уже спустили на грузовом лифте и пострадавшего немедленно увезли в больницу. Сначала были опасения, что из-за сильного кровотечения и глубокого шока парень умрет, поэтому все с радостью восприняли последние новости. Только после того, как было сделано все необходимое для тяжело пострадавшего и «скорая помощь» уехала, осмотрели руку Нима. На ладони у основания большого пальца был глубокий порез. Фестон отвез Нима в травмопункт ближайшей пригородной больницы, где ему наложили несколько швов. Лицо, руки и одежда Нима почернели от угольной пыли, и из больницы Фестон отвез его к себе домой. Там Ним сбросил костюм — единственный, который он захватил с собой, — и залез в горячую ванну. Потом, уже в халате Фестона, его представили Дафне. Она умело наложила ему на руку свежую повязку. Ним знал, что Дафна — профессиональная медсестра и с недавних пор в разводе. Именно поэтому она решила навестить свою сестру, чтобы «уехать подальше от всего этого». Урсула вытерла глаза кончиком носового платка, а потом сказала с присущим ей практицизмом:

— Ну а теперь, когда мы знаем, что все завершилось хорошо, нам всем остается только порадоваться. — Она подошла к Ниму, обняла его и поцеловала. — Вот! Это вместо свечки.

— Эй! — сказала Дафна. — Это всем можно?

Ним ухмыльнулся:

— Ну ясное дело!

Она тут же подарила ему поцелуй. У нее были полные теплые губы, и он с волнением ощутил их чувственное прикосновение.

— Это за то, — объявила Дафна, — что ты настоящий герой. Не важно, согласен ты с этим или нет.

— В таком случае согласен, — сказал Ним.

— Чего нам всем не помешало бы, — проговорила Урсула, — это хорошенько встряхнуться. Фес, — обратилась она к своему мужу, — что мы собираемся делать сегодня вечером?

Услышав вопрос, тот просиял:

— Я рад, что ты спросила. Поедем ужинать и танцевать. Со свойственной мне гениальной предусмотрительностью я заказал столик на четверых в зале Сан-Марко в «Браун-палас».

— Грандиозная идея, — сказала Дафна. — Можно найти кого-нибудь, чтобы посидел с Кейтом?

— Не стоит беспокоиться, — заметила Урсула. — Я все устрою.

— А я поеду танцевать, — заявил Ним, — даже если мне не вернут костюм.

Музыка в ярком исполнении небольшого, но талантливого ансамбля, вино плюс прекрасный ужин сделали свое дело. Костюм Ниму все-таки принесли, он, как видно, не так уж пострадал от угольной пыли на конвейере. Одновременно появились репортер и фотограф из «Денвер пост» — они хотели взять интервью у Нима и сфотографировать его. Преодолев внутреннее сопротивление, Ним уступил. Несколько минут спустя Ним и Дафна с трудом втиснулись на заднее сиденье «пинто» Фестона. Дафна пожала ему руку и прошептала:

— Ты просто молодец. Мне импонирует твоя манера поведения, как ты держишься и еще, что ты скромен.

Не зная, что сказать в ответ, он удержал руку Дафны в своей. Хотелось бы знать, что еще произойдет с ним сегодня вечером. Ним и Дафна несколько раз танцевали, причем каждый раз все теснее прижимаясь друг к другу. Дафна явно не возражала. Один раз, когда они оказались за столиком одни, а Фес с Урсулой ушли танцевать, он поинтересовался, почему Дафна развелась.

— Мой муж был старше меня. Ему не очень-то нравилось заниматься любовью, и чаще всего у него ничего не получалось. Были и другие проблемы, но это было главное.

— Я полагаю, что с твоей стороны все было в порядке.

Она рассмеялась, откинув голову на спинку стула.

— Как ты догадался?

— Но ведь у тебя есть ребенок.

— Да. И это произошло именно тогда, когда у нас все получилось. Фактически лишь однажды. Во всяком случае, я рада, что у меня есть Кейт. Ему скоро два года, и я его обожаю. Между прочим, мы с Кейтом живем в одной комнате, но у него крепкий сон.

— И все равно, — проговорил Ним, — я не пойду в его комнату.

— Сказано весьма откровенно. Тогда оставь дверь открытой. Твоя комната рядом с моей, дальше по коридору.

Когда Ним для разнообразия пригласил на танец Урсулу, она призналась ему:

— Мне очень приятно, что Дафна здесь. Мы всегда были близки. Но я ей завидую, у нее есть маленький Кейт.

— Вы с Фесом не хотите детей?

— Мы оба хотели. И сейчас хотим. Но мы не можем их иметь. — Голос у Урсулы задрожал. Казалось, она уже была не рада, что разоткровенничалась некстати. Поэтому Ним счел неуместным продолжать разговор.

Но немного позже, когда сестры, извинившись, ненадолго удалились, Фестон сказал:

— Мне показалось, Урсула рассказала тебе, что мы не можем иметь детей.

— Да, это так.

— И она объяснила почему?

Ним только покачал головой.

— Все дело во мне, не в Урсуле. Мы оба проходили медицинское обследование, и не раз. Похоже на то, что мой петушок поднимается и стреляет, только вот заряжаю я его холостыми патронами. Врачи сказали, у меня никогда не будет боевых патронов.

— Сочувствую тебе.

В ответ Фестон пожал плечами:

— Наверное, нельзя иметь все. Ведь есть другие вещи, где у нас с Урсулой все как надо. — После этого он добавил: — Мы думали о том, чтобы усыновить ребенка, только вот ни один из нас не уверен, что так и надо.

Когда женщины вернулись, они выпили еще вина и снова пошли танцевать. Во время танца Дафна промурлыкала Ниму в ухо:

— Я тебе сказала, что ты мне очень нравишься?

Он крепко обнял ее в ответ, надеясь, что они без промедления отправятся домой.

Они вернулись полтора часа спустя. Фестон отвез няню домой. Потом они расселись на кухне и разговаривали, пока Урсула заваривала чай, а Дафна ей помогала. После чая все пожелали друг другу доброй ночи и легли спать. Ним почти сразу заснул. Его разбудил какой-то звук, это скрипнула дверь, которую он оставил приоткрытой, как велела ему Дафна. Потом дверь скрипнула еще раз — замок щелкнул, и дверь закрылась. Оторвав голову от подушки, он попытался разглядеть что-нибудь в темноте, но не смог. Послышались легкие шаги босых ног и шуршание одежды, которая тут же была отброшена в сторону. Потом, оттянув одеяло, в постель рядом с ним скользнуло теплое легкое обнаженное женское тело. Нежные руки заключили его в свои объятия. В темноте ее губы встретились с его губами в волнующем манящем поцелуе. Они долго целовались со все нарастающей страстью, тесно прижавшись друг к другу. Кровь бросилась Ниму в лицо, и он почувствовал, как его тело напряглось от разливавшегося сладострастия. Его руки стали нежно ласкать ее, и от смешанного чувства наслаждения и удовольствия он застонал.

— Дафна, дорогая, я целый день ждал, когда это произойдет, — прошептал Ним.

В ответ прозвучало негромкое хихиканье. Палец прикоснулся к его губам с требованием молчать. И низкий голос предупредил:

— Заткнись, идиот! Я не Дафна. Я Урсула.

Пораженный, Ним освободился от ее объятий и сел. Ему хотелось подальше отскочить от постели. Но ее рука удерживала его.

— Послушай меня, — настойчиво и в то же время мягко проговорила Урсула. — Я хочу ребенка. Фес мне дать его не может, я знаю, он рассказал тебе об этом. Так вот, я предпочла бы иметь его от тебя, Ним, чем от кого-либо еще из числа моих знакомых.

— Я не могу этого сделать, Урсула. Не могу из-за Феса.

— Нет, можешь, потому что Фес знает, что я сейчас здесь и во имя чего.

— И Фес не против? — с недоверием спросил Ним.

— Клянусь тебе, нет. Мы оба хотим ребенка и решили, что это самый лучший выход. — Она снова тихо рассмеялась. — Правда, Дафна возражает. Она на меня жутко зуб точит. Она ведь сама тебя хотела.

Ним никак не мог побороть в себе противоречивые чувства. Наконец он осознал весь комизм сложившейся ситуации и расхохотался.

— Так-то оно лучше, — произнесла Урсула и притянула его к себе. Он сдался ей на милость. Они снова обнялись.

Она прошептала:

— Сегодня как раз тот самый день. Я знаю, это может произойти. О, Ним, дорогой, помоги мне зачать ребенка! Я так его хочу.

«И что я такого сделал, чтобы заслужить все экзотические происшествия, выпавшие на мою долю?» — с удивлением размышлял Ним. В ответ он прошептал ей:

— Ладно, я уж постараюсь.

Они поцеловались, и он, снова ощутив в себе прилив желания, в шутку спросил:

— Как ты думаешь, мне от этого можно получить удовольствие?

Вместо ответа она еще крепче обняла его, они учащенно задышали. Он нежно ласкал ее, и она тихонько вскрикнула от удовольствия, когда он овладел ею. Они вновь и вновь любили друг друга в течение ночи, пребывая в восторженном состоянии. Ним поймал себя на мысли, что перевязанная рука ни разу не стала для него помехой. Наконец он заснул. Когда Ним проснулся, уже рассвело и Урсулы рядом не было. Ним решил еще поспать. Вдруг дверь его спальни опять отворилась, и впорхнула фигура в бледно-розовом пеньюаре.

— Уж никак не думала, — проговорила Дафна, сбрасывая с себя пеньюар, — что останусь с носом. Перевернись, Ним, я надеюсь, у тебя осталось немного сил для меня.

Они обнаружили, что кое-что все-таки осталось.

На Западное побережье Ним снова должен был возвращаться самолетом «Юнайтед» ближе к вечеру. Фестон отвез его в аэропорт. Урсула и Дафна тоже сели в машину, а Дафна взяла с собой Кейта. Во время поездки разговор был дружеский и спокойный, словно ночью между ними ничего не произошло. У машины Ним расцеловал обеих сестер на прощание. Женщины остались, а Фестон пошел провожать Нима в здание аэровокзала. Возле контрольно-пропускного пункта они остановились, чтобы пожать друг другу руки.

— Благодарю за все, Фес.

— Я тоже. Удачи тебе на слушаниях завтра и в последующие дни. — Все еще сжимая руку Нима, Фес, казалось, смущался заговорить и наконец произнес: — Если тебя что-то удивило, мне хотелось бы сказать, что есть вещи, которые человек делает потому, что не может поступить иначе, а также потому, что это самое лучшее решение, продиктованное ограниченным выбором. И еще — есть приятели и есть настоящие друзья. Ты один из моих друзей, Ним, и всегда таковым останешься. Поэтому не будем терять друг друга.

Когда Ним направился к трапу самолета на посадку, он почувствовал, что глаза у него увлажнились. Через несколько минут, когда он уже удобно устроился в кресле пассажира первого класса, раздался приветливый голос стюардессы:

— Сэр, что будете пить после взлета?

— Шампанское, — объявил Ним с улыбкой. Ясное дело, решил он, только шампанское созвучно столь удачно проведенным выходным.