9
Во вторник Ноэми отправилась на кладбище. На прогулку ее вдохновила Каталина. «Ты должна искать на кладбище», – сказала она. Ноэми сомневалась, что найдет что-то интересное. Однако она могла бы спокойно покурить среди могильных камней, не опасаясь гнева Флоренс. Туман придавал кладбищу романтическую атмосферу. Ноэми вспомнила, что Мэри Шелли встречалась на кладбище со своим будущим мужем: запретные отношения у могил. Об этом она узнала от Каталины, которая была поклонницей романа Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей». Сэр Вальтер Скотт был еще одним любимцем кузины. И фильмы. Каталина несколько раз пересматривала «Марию Канделярию» Эмилио Фернандеса, настолько ее тронула рассказанная в нем история любви. Когда-то Каталина была в отношениях с самым молодым из Инкланов, но потом решила порвать с ним. Когда Ноэми спросила почему, ведь он всем, включая ее отца, казался очень хорошим человеком, Каталина сказала, что ожидала большего. Настоящего романа. Настоящих чувств. Повзрослев, ее кузина не потеряла умения восторгаться миром. Она была романтичной, ее воображение рисовало встречу со страстным любовником в лунном свете. Прошло не так много времени, и в глазах Каталины не осталось ни капли восторга.
Ноэми гадала, что лишило кузину иллюзий. Замужество? Вряд ли ее брак с Вирджилем похож на страстный роман. Скорее, неудачная сделка. Что касается ее самой, она вообще с подозрением относилась к браку. Мужчины такие заботливые, когда ухаживают за женщиной, но после брака цветы вянут. Мужья никогда не пишут любовные письма женам. Вот почему Ноэми часто меняла ухажеров. Она боялась, что мужчина-самец добьется своего, а потом потеряет интерес. Она испытывала возбуждение, когда очередной кавалер подпадал под ее чары. Для нее это было как охота. Но… парни ее возраста были ей неинтересны, они все время говорили о вечеринках, которые посетили или которые собираются посетить. О машинах, о скачках… Пустые и поверхностные. При мысли о чем-то более значимом Ноэми начинала нервничать. Она попадала в ловушку двух желаний – желания испытать настоящие чувства и желания ничего не менять. С другой стороны, пока она молода, пусть будет бесконечное веселье.
Она обошла группку могил с покрытыми мхом надгробными камнями. Облокотилась на один из них и сунула руку в карман за сигаретами. Внезапно на холмике неподалеку она заметила какое-то движение, какой-то силуэт, наполовину спрятанный туманом.
– Кто здесь? – спросила она, надеясь, что это не горный лев. С ее-то везением…
Туман мешал нормально разглядеть. Ноэми прищурилась и встала на цыпочки.
Силуэт… Нет, скорее ореол. Золотое свечение, словно свет, отраженный на долю секунды…
«Это живет на кладбище», – сказала Каталина. Ее слова не испугали Ноэми. Но теперь, стоя среди могил с пачкой сигарет и зажигалкой в руках, она чувствовала себя уязвимой, гадая, что именно живет на кладбище.
Не что, а кто. Слизняки, черви и жуки – больше ничего, сказала она себе, засовывая руки в карманы и сжимая зажигалку, как талисман. Силуэт, теперь темный, не двигался. Может, это всего лишь статуя? Из-за тумана могло показаться черт-те что.
Да, несомненно, это туман, игра света.
Ноэми повернулась, намереваясь идти обратно к дому.
Однако шорох за спиной заставил ее обернуться. Она заметила, что силуэт исчез. Нет, это не могла быть статуя.
Внезапно она услышала неприятное гудение, похожее на жужжание пчел. Гудение было громким. Или нет, «громким» – не то слово. Подобно эху в пустой комнате, оно назойливо лезло ей в уши.
Это живет на кладбище.
Ей нужно вернуться в дом. Нужно идти туда, направо.
Туман стал гуще. Ноэми попыталась решить, повернуть направо или налево. Меньше всего ей хотелось оказаться на неправильном пути, наткнуться на горного льва или упасть в ущелье.
Это живет на кладбище.
Направо, точно направо.
Гудение тоже раздавалось справа. Пчелы или осы. Ну и что, если здесь пчелы? Они же не станут жалить ее. Она не будет ворошить улей в поисках меда.
Но этот звук… Он был неприятен. Ноэми не хотелось идти в том направлении.
Гудение, нет – жужжание.
Может, это мухи? Зеленые, как изумруд, мухи, любительницы падали. Мясо, красное и сырое… Почему она об этом думает? Зачем стоять вот так, засунув руку в карман, широко распахнув глаза и взволнованно прислушиваясь? Эй, Ноэми, встряхнись!
Ты должна искать на кладбище.
Налево, иди налево. В туман, который был густым, как каша.
Внезапно послышался треск ветки под ботинком и раздался голос, приятный и теплый в могильном холоде кладбища.
– Гуляете? – спросил Фрэнсис.
На нем были серый свитер-гольф, серого цвета пальто и такого же цвета кепи. На правой руке висела корзина. Парень всегда казался Ноэми тенью из-за своей худобы и бледности, но сейчас, в тумане, он был осязаемым и вполне себе настоящим. Именно это ей и нужно было.
– О, я готова вас расцеловать. Я так рада вас видеть, – весело произнесла она.
Фрэнсис покраснел, как гранат, что ему не шло, и, честно говоря, это было немного забавно, учитывая, что он мужчина и чуть старше ее. Если кому и быть робкой девушкой, так это ей. Вряд ли много девушек вздыхает в такой глуши по Фрэнсису.
Ноэми подумала, что, если бы она пригласила его на вечеринку в Мехико, он был бы в полном восторге, как прыщавый подросток, либо в полном ужасе – одно из двух.
– Не думаю, что чем-то заслужил это, – пробормотал Фрэнсис.
– Заслужили. Трудно понять, что и где в этом тумане. Надеялась, что рядом нет ущелий и я не свалюсь вниз. Вы что-нибудь видите? И не знаете, где ворота кладбища?
– Конечно знаю, – ответил Фрэнсис. – Все проще, если смотреть на землю. На земле есть разные подсказки.
– Но я ничего не вижу в этом чертовом тумане. Еще я боюсь, что где-то поблизости пчелы и могут укусить меня. Я слышала их жужжание.
Фрэнсис опустил глаза и кивнул. Теперь, когда она стояла рядом с ним, к Ноэми вернулась ее беззаботность, и она с любопытством посмотрела на парня.
– Что у вас тут? – спросила она, показывая на корзину.
– Я собирал грибы.
– Грибы? На кладбище?
– Конечно. Они здесь повсюду.
– Ну, если их не положат в салат, то все нормально, – засмеялась Ноэми.
– А что было бы не так?
– Мысль о том, что они выросли над мертвецами!
– Но грибы в каком-то смысле всегда растут над мертвыми.
– О, да вы философ. Неужели вам доставляет удовольствие гулять в этом тумане, собирая грибы, растущие на могилах? Звучит мрачно, словно вы похититель тел из дешевого романчика девятнадцатого века.
Каталине бы понравилось. Возможно, и она ходила за грибами на кладбище. Или же просто стояла на этом месте и мечтательно улыбалась, пока ветер играл ее волосами. Книги, лунный свет, мелодрама.
– Я? – спросил он.
– Да. Уверена, у вас в корзинке лежит череп. Вы персонаж из историй Орасио Кирога. Я взгляну?
Фрэнсис убрал красный платок, которым накрывал корзину, чтобы Ноэми посмотрела на грибы. Они были яркими, сочно-оранжевыми, с замысловатыми бороздками, мягкими, как бархат. Ноэми вытащила один из них.
– Cantharellus cibarius, – сказал Фрэнсис. – Они весьма вкусные и растут не на кладбище, а подальше. Я просто прошелся здесь по пути домой. Местные называют их duraznillos – персики. Понюхайте.
Ноэми наклонилась над корзиной:
– О, сладко пахнут.
– Да, и к тому же красивые. Знаете, есть важная связь между некоторыми культурами и грибами. Индейцы сапотеки практиковали лечение зубов с помощью грибов. Давали людям гриб, который одурманивал, и выдирали зуб. А ацтеки ели грибы ради видений.
– Теонанакатль, – сказала Ноэми. – Плоть богов.
Фрэнсис оживился:
– Вы изучали грибы?
– Немного, дело в истории. Я подумывала стать историком, прежде чем остановилась на антропологии.
– Понятно… Ну, мне бы хотелось найти эти маленькие темные грибы, которые так нравились ацтекам.
– Неужели? Вы не похожи на такого парня, – сказала Ноэми, передавая ему гриб.
– Что вы имеете в виду?
– Эти грибы вызывают похоть. По крайней мере, так утверждают испанские хронисты. Что, собираетесь съесть парочку и пойти на свидание?
– Нет, что вы, – быстро пробормотал Фрэнсис.
Ноэми нравилось флиртовать, и это ей хорошо удавалось. Но по снова покрасневшим щекам Фрэнсиса она поняла, что для него флирт в новинку. Этот парень когда-нибудь танцевал? Она не могла представить, как Фрэнсис отправляется в город на праздник, не могла представить, как он целуется с девушкой в темном зале кинотеатра… Может, она поцелует его до того, как уедет отсюда. Вероятно, он будет сражен этим. Хотя нет…
Фрэнсис ей нравился, и мучить парня не хотелось.
– Шучу. Моя бабушка мазатек, а мазатеки употребляют такие грибы во время определенных церемоний. Дело не в похоти, это таинство. Считается, что грибы с тобой разговаривают. Я понимаю ваш интерес к ним.
– Ну да, – ответил парень. – Мир наполнен такими необычными чудесами, разве нет? Можно провести жизнь в диких горах или джунглях и не узнать и десятой доли тайн природы.
Он казался взволнованным, что было немного смешно. Ноэми тронул его энтузиазм. По крайней мере, сейчас парень казался живым.
– Вам нравятся все растения или ваши ботанические интересы ограничиваются грибами? – спросила она.
– Мне нравятся все растения, и я собрал гербарий, состоящий из огромного количества цветов, листьев, папоротников и всего такого. Но грибы интереснее. Я делаю споровые отпечатки и немного рисую, – добавил он с довольным видом.
– Что такое споровые отпечатки?
– Прижимаешь нижний спороносный слой гриба к бумаге, и остается след. Он помогает определять грибы. А ботанические иллюстрации такие красивые. Такие цвета. Я могу… возможно…
– Возможно – что? – спросила она, когда Фрэнсис запнулся.
Он сжал в левой руке красный платок:
– Может, вы как-нибудь захотите посмотреть на споровые отпечатки? Уверен, звучит не очень интересно, но, если вам станет скучно, это немного развлечет.
– Я была бы рада, спасибо, – ответила Ноэми, тем самым выручая его, поскольку парень, молча уставившийся на землю, кажется, позабыл все слова.
Он улыбнулся и осторожно накрыл корзинку. Туман поредел, пока они разговаривали, и теперь Ноэми видела могилы, деревья и кусты.
– Наконец-то я больше не слепа, – воскликнула Ноэми. – Солнечный свет! И воздух!
– Да. Вы можете добраться до дома сами, – ответил он с ноткой разочарования в голосе. – Впрочем, вы могли бы еще ненадолго составить мне компанию… Если не слишком заняты, – осторожно добавил он.
Несколько минут назад Ноэми не терпелось покинуть кладбище, но теперь оно выглядело тихим и спокойным. Даже туман казался приятным. Она не могла поверить, что испугалась. Наверное, увиденный ею силуэт был Фрэнсисом, бродящим в поисках грибов.
– Я покурю, – сказала она, вытащила сигарету и щелкнула зажигалкой.
Протянула пачку Фрэнсису, но тот покачал головой.
– Мама хочет поговорить с вами об этом, – сказал он с серьезным видом.
– Она снова скажет мне, что курение – это дурная привычка? – спросила Ноэми, затягиваясь и подняв голову.
Просчитанное движение. Ее шея становилась длиннее, и сама она становилась похожа на кинозвезду. Хьюго Дуартэ и другие парни млели.
Да, она была тщеславна. Но не считала это грехом. По ее мнению, она была похожа на актрису Кэти Хурадо, когда становилась в правильную позу, и, конечно, она всегда знала, в какую позу встать. О том, что она бросила занятия в театральной студии, Ноэми не жалела. Теперь она хотела быть Рут Бенедикт или Маргарет Мид.
– Возможно. Моя семья настаивает на определенных здоровых привычках. Никаких сигарет, никакого кофе, никакой громкой музыки или звуков, холодный душ, закрытые занавески, никакого сквернословия и…
– Почему?
– Так всегда было заведено в Доме-на-Горе, – просто ответил Фрэнсис.
– Кладбище кажется и то более живым, – заметила девушка. – Может, нам стоить наполнить фляжку виски и устроить вечеринку под той сосной? Я буду выпускать кольца дыма в вашу сторону, и мы попробуем найти галлюциногенные грибы. А если окажется, что они и правда вызывают похоть или безумие, и, как следствие, вы начнете кокетничать со мной, я буду совсем не против.
Она шутила. Любой бы понял, что это шутка, но не Фрэнсис. Теперь он побледнел, а не покраснел.
– Моя мама скажет, что это неправильно, предлагать… неправильно…
Он замолк, но продолжать и не нужно было. Святоша испытывает отвращение.
Ноэми представила, как он шепчется с матерью, слово «грязь» слетает с губ Флоренс, и ее сынок кивает, соглашаясь. Высшие и низшие расы, и Ноэми не относится к первой категории, ей не место в Доме-на-Горе, она не заслуживает ничего, кроме презрения.
– Мне все равно, что думает ваша мать, – сказала она, бросила сигарету и раздавила ее каблуком. – Я иду в дом. Вы такой скучный!
И действительно пошла, но через несколько шагов остановилась и оглянулась. Фрэнсис следовал за ней, как бычок на веревочке.
Ноэми вздохнула:
– Оставьте меня в покое. Мне не нужно показывать путь.
Парень наклонился и осторожно поднял гриб, на который она наступила. Гриб был шелковисто-белым, ножка отвалилась от шляпки.
– Разрушающий ангел, – пробормотал Фрэнсис, положив гриб на ладонь.
– Простите? – растерянно переспросила Ноэми.
– Ядовитый гриб. Споровый отпечаток белый, и этим его можно отличить от съедобного.
Он бросил гриб на землю и стряхнул грязь со штанов.
– Должно быть, я кажусь вам смешным, – тихо сказал он. – Смешной дурак, цепляющийся за юбку матери. Вы правы. Я не смею ее расстроить… и не смею расстроить дядю Говарда. Особенно его.
Парень посмотрел на Ноэми, и она поняла, что презрение в его взгляде адресовано не ей, а самому себе. Она почувствовала себя ужасно, вспомнив слова Каталины: «Ты способна оставлять глубокие шрамы на людях, когда не следишь за своим языком».
«Несмотря на весь твой ум, иногда ты не думаешь», – вот так сказала Каталина. В точку. Спрашивается, зачем она придумывает разные истории в голове, хотя парень ей и слова плохого не сказал.
– Нет, Фрэнсис. Это я дура, клоунесса. – Ноэми попыталась говорить легкомысленно, но надеялась, что Фрэнсис поймет ее правильно: они могут посмеяться и забыть эту глупую ссору.
Парень кивнул, но, кажется, ее слова не убедили его. Ноэми протянула руку, коснулась его пальцев, грязных от грибов.
– Правда, простите, – сказала она, в этот раз избегая беззаботного тона.
Он посмотрел на нее с серьезным видом и слегка потянул за руку. Но быстро отпустил руку и отступил назад:
– Боюсь, я вас испачкал… – Он снял платок с корзинки и протянул девушке.
– Да. – Ноэми взглянула на свои пальцы, испачканные землей. – Наверное, да.
Она вытерла руки и передала платок Фрэнсису. Тот убрал его в карман и поставил корзину на землю.
– Вам нужно возвращаться домой, – сказал он, отводя глаза. – А я еще пособираю грибы.
Понятно, он хочет, чтобы она ушла. Она не могла винить парня, если ему было неприятно ее общество.
– Ну ладно. Не дайте туману поглотить вас, – не удержалась от шутки девушка.
Вскоре Ноэми добралась до ворот кладбища. Прежде чем уйти, посмотрела назад. За завитками тумана силуэт Фрэнсиса был неясным. Да, должно быть, это его она заметила ранее… Но что-то подсказывало ей, что это был не Фрэнсис.
Это был разрушающий ангел, подумала она и мгновенно пожалела о такой странной мрачной мысли. Правда, что с ней не так в этот день?
Зайдя на кухню, Ноэми увидела, как Чарльз подметает пол старой метлой. Она улыбнулась, приветствуя его, – никакого ответа. Зашла Флоренс. На ней были серое платье и двойные нити жемчуга на шее. Волосы убраны наверх.
– Наконец-то вот и вы, – строго сказала женщина. – Где вы были? Я вас искала. – Она опустила взгляд. – У вас грязные туфли. Снимите немедленно.
– Простите, – сказала Ноэми, сняла туфли и взяла их в руку.
– Чарльз, возьми и вычисти их! – приказала Флоренс.
– Я сама могу. Никаких проблем.
– Пусть это сделает он.
Чарльз отложил метлу в сторону и подошел к девушке.
– Мисс, – произнес он одно лишь слово.
– О… – Ноэми передала ему туфли.
Мужчина взял их, схватил щетку с полки и, сев на стул в углу комнаты, начал счищать грязь с каблуков.
– Ваша кузина искала вас, – сказала Флоренс.
– С ней все в порядке? – спросила Ноэми, заволновавшись.
– Все хорошо. Ей было скучно, и она хотела с вами поговорить.
– Я могу сразу же пойти к ней наверх, – ответила Ноэми, быстро ступая ногами в чулках по холодному полу.
– Нет необходимости, – заметила Флоренс. – Сейчас она спит.
Ноэми уже вышла в коридор. Она оглянулась на Флоренс, направляющуюся к ней, и пожала плечами.
– Возможно, вы подниметесь к ней попозже? – произнесла женщина и поджала губы.
– Да, я так и сделаю, – ответила Ноэми.
Она почувствовала досаду от того, что ушла на прогулку, когда была нужна Каталине.