24

Все было ровно наоборот, как и бывает в фарсе: сначала банкет, потом церемония.

Семья собралась в гостиной. Фрэнсис и Ноэми в этом дурацком платье сидели рядом, Флоренс и Каталина напротив них, а Вирджиль во главе стола. Ни Говард Дойл, ни доктор Камминз не присутствовали.

Слуги зажгли свечи – больше, чем обычно, тарелки поставили на белую дамасскую скатерть. В высокие бирюзовые вазы поставили цветы. Конечно же серебряная посуда, но не та, которую чистила Ноэми, – кубки, тарелки и приборы были очень старые, наверное, их использовали для праздников сотни лет назад. Привезли из Англии, как и землю, чтобы заново собрать мир и править как хозяева.

Фрэнсис был в сером двубортном сюртуке, белой жилетке и по-старомодному завязанном темно-сером галстуке. Ноэми гадала, примерял ли этот костюм жених Рут. В любом случае вещи были не из этого времени. Для Ноэми в каком-то сундуке отыскали другую фату: белое тюлевое бандо, закрывающее лоб. Она не ела, только пила воду, надеясь, что та не отравлена. Волшебное правило тишины действовало и в этот вечер, но на сей раз оно устраивало девушку. Ноэми взглянула на Каталину, и та посмотрела на нее в ответ. Вспомнилась картинка из книжки со сказками: во время свадебного пира в зал заходит злая фея. На этой картинке дамы сидели в пышных платьях и высоких головных уборах, а кавалеры были в кюлотах и камзолах, шитых золотом. Девушка коснулась серебряного кубка и снова подумала о его возрасте. Если Говард жил три сотни лет назад, или четыре, или пять… он мог пользоваться этой посудой, когда она была новой, и ходить в нарядах под стать. Сколько раз он переходил в новое тело? Она взглянула на Вирджиля, и тот, перехватив ее взгляд, поднял бокал, что заставило Ноэми смотреть в тарелку.

Раздался бой часов, и все, словно по команде, встали. Фрэнсис взял Ноэми за руку, и свадебная процессия (как громко звучит!) направилась в комнату Говарда. Ноэми понимала, что сценарий не изменить, и все же заколебалась перед дверью; она так сильно сжала руку Фрэнсиса, что, наверное, сделала ему больно.

– Мы вместе, – сказал он по-испански.

Они зашли в комнату, и Ноэми едва сдержала рвотный спазм. В церкви царил бы запах ладана, а здесь – запах разложения, гнили.

Говард лежал на кровати, но на этот раз под покрывалом. Его губы почернели и покрылись гнойниками. У кровати стоял доктор Камминз.

Заметив Ноэми, Говард широко улыбнулся:

– Прекрасно выглядишь, дорогая. Одна из самых красивых невест, которых мне повезло увидеть.

Ноэми попыталась посчитать, сколько именно их было. А… неважно. «Еще одна красивая девочка в коллекцию», – так ведь сказала Флоренс?

– Верность семье вознаграждается, а дерзость наказывается. Помни это – и будешь счастлива, – продолжил Говард. – А теперь я должен вас поженить. Идите сюда.

Камминз отошел в сторону, и Ноэми с Фрэнсисом встали у кровати. Старик заговорил на латыни. Ноэми понятия не имела, что он говорит, но в какой-то момент Фрэнсис опустился на колени, и она последовала его примеру. У этого отрепетированного послушания было значение. Все повторяется, – подумала Ноэми. – Круг. Змея кусает свой хвост.

Говард протянул Фрэнсису лакированную шкатулку, и тот открыл ее. На мягком бархате лежали два высушенных желтых гриба.

– Вы должны их съесть, – сказал старик.

Ноэми взяла в руку крошечный гриб, Фрэнсис сделал то же самое. Девушке не хотелось класть гриб в рот – вдруг он подавит действие настойки, которую она принимала? – но еще больше ее беспокоило происхождение грибов. Где их сорвали, уж не на кладбище ли, где гнили трупы? Или он вырос на теле Говарда и его сняли чьи-то ловкие пальцы? Текла ли кровь, когда перерезали ножку?

Фрэнсис коснулся ее запястья, показывая, что она должна скормить гриб ему, что она и сделала. Потом настала ее очередь: Фрэнсис положил гриб ей в рот. Облатка причастия… От этой мысли девушка чуть не захихикала – не потому, что было смешно: она была на грани нервного срыва.

Быстро сглотнула. У гриба не было вкуса, но вино в чаше, поднесенной Фрэнсисом к ее губам, было тошнотворно-сладким, хотя глоток она сделала крошечный. Ее поразил аромат вина – не сказать, чтоб отталкивающий, но он удивительно дополнял запахи комнаты: запахи болезни и разложения.

– Могу я тебя поцеловать? – спросил Фрэнсис, и она кивнула.

Он наклонился вперед и нежно коснулся ее губ, почти незаметно, как паутинка, потом встал и подал руку, помогая подняться.

– Ну что же, давайте дадим напутствия юной паре, – сказал Говард, – пожелаем им, чтобы они были плодовиты.

Свадебная церемония на этом закончилась. Вирджиль махнул Фрэнсису, чтобы тот следовал за ним, а Ноэми вывела из комнаты Флоренс. Она провела девушку в ее же спальню, украшенную слугами: напольные вазы с цветами, длинные свечи в канделябрах и букет, перевязанный старой лентой, на кровати. В комнате пахло цветами и воском. Это была пародия на романтику.

– Невесты Дойлов всегда были порядочными девушками, добродетельными и скромными, – сказала Флоренс. – Происходящее между мужчиной и женщиной для них являлось тайной.

Ноэми в этом сомневалась. Говард был распутником, и Вирджиль такой же. Вряд ли они тянули до свадьбы.

– Я тоже девушка скромная, – ответила Ноэми, – но достаточно подкованная. Могу назвать все части тела.

– Тогда ты справишься, – без всякого выражения произнесла Флоренс.

Она намеревалась помочь Ноэми раздеться, но та оттолкнула ее:

– Я сама справлюсь, можете идти.

Флоренс недовольно уставилась на нее, но все же вышла.

Ноэми прошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало, затем вытащила булавки и бросила на пол фату. Снять платье из-за пуговиц на спине она не смогла.

Вернувшись в комнату, натянула поверх платья свитер и вытащила зажигалку, повертела ее в руках, чтобы успокоиться. Она чувствовала легкое головокружение. Ничего неприятного, не то что было в прошлый раз, когда она побывала в комнате Говарда. Вероятно, действие алкоголя… хотя она и не пила вино, разве что полглоточка во время церемонии.

Она посмотрела на пятно в углу комнаты. Теперь пятно не шевелилось, но по краю танцевали крошечные золотые искорки. Девушка закрыла глаза и поняла, что искорки были в ее глазах, словно она долго смотрела на лампочку.

Ей не хотелось с этим разбираться. Она села на кровать и, не открывая глаз, стала думать о том, где сейчас Фрэнсис, какие напутствия они ему дают. А во время церемонии? Бегали ли у него мурашки по спине, как у нее?

Вдруг Ноэми представилась другая свадьба, невеста в жемчуге.

Это была… Агнес или Алиса? Ноэми не знала. Алиса, скорее всего, Алиса, которая думала о своей сестре.

О сестре.

Эта мысль заставила Ноэми вспомнить про Каталину, и она открыла глаза. Если бы они могли переговорить… Сказать друг другу хоть слово, чтобы привести в порядок нервы.

В комнате стало теплее, и Ноэми собралась снять свитер. Она повернула голову и увидела Вирджиля, стоящего рядом с кроватью.

На секунду ей показалось, что она ошиблась, что это Фрэнсис, должно быть, ей почудилось. Что Вирджилю делать в ее комнате после церемонии? Но тут Вирджиль усмехнулся, и всякие сомнения отпали – Фрэнсис никогда так издевательски не усмехался. Ноэми вскочила, собираясь бежать, но Вирджиль схватил ее за руку.

– Ну вот мы и снова вдвоем, Ноэми, – сказал он.

Хватка была крепкой, и девушка знала, что ей не высвободиться. Она вздохнула:

– Где Фрэнсис?

– Фрэнсис? Его воспитывают. Думала, мы не узнаем? – Он залез в карман и вытащил склянку с настойкой. – Ты глупая, это все равно не сработало бы. Ну, как чувствуешь себя, новобрачная?

– Опьяненной. Вы нас отравили?

Вирджиль убрал склянку обратно в карман:

– Нет. Это наш маленький свадебный подарок – немного афродизиака. Жаль, что Фрэнсис не сможет насладиться.

Ноэми вспомнила, что у нее есть бритва – лежит под матрасом. Только бы добраться до нее! Но рука Вирджиля все еще сжимала ее руку, и, когда она попыталась оттолкнуть его, он не сдвинулся с места.

– Я замужем за Фрэнсисом, – напомнила она.

– Его здесь нет.

– Но твой отец…

– Его здесь тоже нет. Как забавно, все сейчас так заняты. – Он склонил голову набок. – Фрэнсис – зеленый юнец без опыта, а я знаю, что делать. Знаю, чего хочешь ты.

– Ничего ты не знаешь, – прошептала Ноэми.

– Я тебе снюсь, и ты сама ищешь меня в снах, – снова усмехнулся он. – Жизнь кажется тебе такой пресной, Ноэми. Тебе нравится опасность, а дома, в Мехико, тебя заворачивают в мягкие ткани, чтобы ты не разбилась. Но ты ведь хочешь разбиться, не так ли? Ты играешь с людьми и надеешься, что у кого-то хватит смелости сыграть с тобой.

Это не было вопросом, и Вирджиль не ждал ответа. Его губы накрыли ее. Она не сопротивлялась – у нее просто не было сил. Вирджиль прав, ей нравилось играть с людьми, она наслаждалась флиртом, и все суетились вокруг нее, потому что она Табоада, но иногда тьма окутывала ее сердце, и ей хотелось отпрыгнуть, как кошке.

Игра была ее частью, но та самоуверенная, подчас жестокая Ноэми была не она.

Должно быть, она произнесла это вслух, потому что услышала смех Вирджиля:

– Не ты? О нет, конечно же ты. И дело тут не в том, что я тебя провоцирую.

– Нет…

– Нет? Ты хочешь меня, ты обо мне мечтаешь. И мы с тобой понимаем друг друга. Признайся себе в этом, наконец. Под всеми слоями приличия ты просто сгораешь от желания.

Ноэми дала ему пощечину, но это ни к чему не привело. Последовала краткая пауза, он поймал ее лицо в ладони, потом пробежался пальцами по шее, щекоча. Ноэми ахнула в разрушительном, похотливом удовольствии.

Плесень в углу комнаты начала расплываться, теперь она была пронизана золотистыми венами. Вирджиль пытался поднять ее юбки, коснуться бедер, и Ноэми запаниковала.

– Подожди! – сказала она, останавливая его.

– Нечего ждать, проказница. – Он тяжело дышал, распаляясь все больше.

– Платье! – Ноэми надеялась выиграть время. – Помоги мне снять платье.

Вирджилю это понравилось. Он стянул с нее свитер и бросил на кровать, затем откинул волосы с ее затылка, собираясь заняться пуговицами, а Ноэми лихорадочно пыталась найти выход…

Уголком глаза она заметила, что плесень, еще больше увеличившись в размерах, стала стекать на пол. Рисунок из золотых треугольников превращался в ромбы, потом в вихри. Было такое ощущение, словно кто-то прижал к ее лицу огромную ладонь, пытаясь задушить.

Она не выберется из этого дома. Глупо было думать об этом. Потом мелькнула другая мысль: желание покинуть дом – ошибка. Теперь она хотела стать частью всего этого, хотела стать частью этого странного симбиоза. Хотела быть с Вирджилем.

О нет…

Вирджиль расстегнул верхние пуговицы, щекоча спину, его увлекала игра.

О нет…

Она давно уже могла уйти из этого дома. Нужно было уйти в самом начале, когда она почувствовала первое волнение, но оно и возбуждало, ведь так? Проклятие, призраки… Помнится, она с энтузиазмом рассказала об этом Фрэнсису: тайна, которую нужно разгадать.

И все время – это тошнотворное притяжение.

Ее тело теперь было горячим, а плесень все стекала на пол – образовала целую лужу в углу. Лужа была черной – она напоминала черную желчь, которую Говард выплеснул ей в горло, и это вызвало отвращение. Во рту появился отвратительный привкус, Ноэми подумала о Каталине, подумала об Агнес и Рут, о всех этих ужасных вещах, произошедших с ними. Теперь дом хочет сделать это и с ней.

Она оторвала взгляд от мерцающей плесени и со всей силы ударила Вирджиля между ног. Не ожидая этого, он споткнулся о сундук у изножья ее кровати и упал, а Ноэми мгновенно выхватила спрятанную под матрасом бритву.

Сжав ее, она взглянула на Вирджиля. Видимо, он ощутимо ударился головой, глаза его были закрыты. Ну что же, ей повезло. Она склонилась над ним и потянулась за настойкой в кармане. Нашла склянку, открыла, сделала глоток и вытерла рот тыльной стороной ладони.

Эффект был мгновенный. Волной подступила тошнота, руки задрожали, склянка выпала из рук и разбилась. Схватившись за край кровати, Ноэми учащенно задышала. Боже мой… Она сейчас потеряет сознание. Чтобы прийти в себя, сильно укусила себя за руку. Сработало…

Лужицы плесени на полу таяли, как и туман в ее голове. Ноэми надела свитер, убрала бритву в карман, а в другой засунула зажигалку.

Она посмотрела на Вирджиля, все еще лежавшего без движения, и подумала вонзить ему в голову бритву, но руки дрожали, и сильнее было желание побыстрее сбежать от него.

Нужно забрать Каталину. Нельзя терять ни минуты.