13

Ноэми решила поиграть в казино, как дома. Она всегда это любила. Все, кто был свободен, садились в столовой, нарядившись в старинную одежду, найденную в сундуках, и притворялись, что они кутилы в Монте-Карло или Гаване. Включали проигрыватель и под музыку раскладывали карты. В Доме-на-Горе так, конечно, не получится, поскольку здесь не было ни проигрывателя, ни пластинок, но Ноэми решила, что веселую атмосферу можно воссоздать, если попытаться.

Она засунула колоду в карман кардигана, склянку со снадобьем спрятала в другой и направилась в комнату Каталины. Кузина была одна и не спала. Отлично!

– У меня для тебя подарок, – сказала Ноэми.

Каталина, сидевшая у окна, повернулась и посмотрела на нее:

– Правда?

– Выбирай, правый или левый карман.

– А вдруг я выберу не тот?

Волосы у Каталины были длинными, ей никогда не нравились короткие стрижки. Ноэми это тоже нравилось. В детстве она обожала причесывать кузину, заплетать ей тугие косички. Каталина была терпелива, позволяя обращаться с ней, как с куклой.

– Ну, тогда ты не узнаешь, что в другом кармане.

– Ты глупышка, – улыбнулась Каталина. – Хорошо, я сыграю в твою игру. Правый.

– Та-дам!

Ноэми положила карточную колоду на колени Каталины, и та улыбнулась.

– Можем сыграть несколько партий, – заявила Ноэми. – И в первый раз я даже позволю тебе выиграть.

– Ну конечно! Ты же обожаешь соревнование. Но Флоренс не даст нам играть допоздна.

– И все равно мы можем попробовать.

– У меня нет денег на ставки, а ты без денег не играешь, да?

– Ищешь отмазки? Боишься этой ужасной, придирающейся ко всему Флоренс?

Каталина встала, подошла к туалетному столику, положила колоду и взглянула на свое отражение в зеркале.

– Нет. Совсем нет, – сказала она, схватила расческу и несколько раз провела по волосам.

– Хорошо. Потому что у меня есть еще один подарок для тебя, и я не стала бы отдавать его трусишке.

Ноэми потрясла маленькой зеленой бутылочкой. Каталина тут же выхватила ее. В глазах молодой женщины сияло удивление.

– Ты это сделала…

– Сказала же, что сделаю.

– Дорогая, спасибо, спасибо. – Каталина порывисто обняла ее. – Мне стоило верить, что ты не бросишь меня. – Она замялась. – Мы думали, что привидения только в книжках, но они настоящие, понимаешь? Поэтому я это пью. Не хочу с ними встречаться.

Каталина отпустила Ноэми и открыла ящик. Вытащила парочку платков, пару белых перчаток и нашла то, что искала: маленькую серебряную ложку. Дрожащими руками налила лекарство, потом еще раз и еще. Ноэми остановила ее на четвертой ложке – забрала бутылочку из рук и поставила на столик.

– Боже, не надо так много! Марта сказала, двух ложек достаточно, – пожурила она кузину. – А то ты проспишь десять часов подряд и у нас не будет возможности сыграть.

– Да. Да, конечно, – сказала Каталина, слабо улыбаясь.

– Так мне перетасовать карты или оказать эту честь тебе?

– Давай.

Каталина протянула руку. Ее пальцы зависли над колодой, и вдруг она словно окаменела. Карие глаза широко распахнулись, губы плотно сжались. Она выглядела странно, как будто впала в транс. Ноэми нахмурилась.

– Каталина? Тебе плохо? Хочешь присесть? – спросила она.

Каталина не ответила. Ноэми нежно взяла ее под руку и постаралась отвести к кровати. Но это было невозможно. Пальцы Каталины сжались в кулак, и она продолжала смотреть перед собой. Огромные глаза казались безумными. Ноэми с таким же успехом могла бы толкать слона – у нее не получалось сдвинуть кузину ни на дюйм.

– Каталина, – произнесла Ноэми, – почему ты не…

Раздался громкий щелчок, – ах, это похоже на хруст суставов, подумала Ноэми, – и Каталина начала дрожать. Потом дрожь перешла в конвульсии. Каталина прижала руку к животу и затрясла головой. Из груди вырвался ужасающий крик.

Ноэми постаралась удержать ее, все-таки оттащить к кровати, но Каталина была сильна, хотя и казалась хрупкой. Обе девушки упали на пол. Рот Каталины открывался и закрывался, словно в спазмах, руки и ноги тряслись. Из уголка губ потекла слюна.

– Помогите! – закричала Ноэми. – Помогите!

В классе Ноэми училась девочка, страдающая эпилепсией; у нее никогда не случались припадки в школе, но Ноэми помнила, что ее подружка всегда носила в сумке маленькую палочку, чтобы положить между зубов во время приступа.

Припадок становился все сильнее, и Ноэми, схватив серебряную ложку со столика, сунула в рот кузины, чтобы у той не запал язык. Она столкнула колоду, и карты рассыпались по полу. Короли, королевы и валеты обвиняюще уставились на нее.

Ноэми выбежала в коридор с громким криком:

– Помогите! Помогите хоть кто-нибудь!

Неужели никто не слышит? Ноэми рванула по коридору, колотя по дверям и крича изо всех сил. Внезапно появился Фрэнсис, а за ним и Флоренс.

– У Каталины приступ, – выдохнула девушка.

Они побежали в комнату. Каталина все еще лежала на полу, спазмы не прекращались. Фрэнсис подскочил к ней и усадил, обхватив ее руками, пытался сдержать дрожь. Ноэми собралась ему помочь, но Флоренс преградила ей путь.

– Убирайся, – прошипела она.

– Я могу помочь.

– Убирайся сейчас же. – Женщина вытолкнула Ноэми и захлопнула дверь перед ее носом.

Ноэми сердито стучала, но никто не открыл. Она слышала бормотание, которое невозможно было разобрать. Девушка принялась ходить взад и вперед по коридору.

Фрэнсис вышел из комнаты и быстро закрыл за собой дверь. Ноэми поспешила к нему:

– Что происходит? Как она?

– В постели. Я за доктором Камминзом.

Они направились к лестнице. Фрэнсис шел так быстро, что Ноэми чуть ли не бежала, чтобы успевать за ним.

– Я с тобой.

– Нет, – сказал Фрэнсис.

– Я хочу чем-то помочь.

Он остановился и покачал головой:

– Если ты поедешь со мной, будет хуже. Посиди в гостиной, а когда я вернусь, то приду к тебе. Я ненадолго.

– Обещаешь?

– Да.

Он побежал вниз по ступеням. Ноэми прижала руки к лицу. Слезы жгли глаза. Когда она зашла в гостиную, слезы уже катились ручьем, и девушка дала волю рыданиям.

Минуты шли. Прошло уже больше часа. Она вытерла нос рукавом свитера. Фрэнсис соврал, что он ненадолго. Что еще хуже, Фрэнсис вернулся в компании доктора Камминза и своей матери, а уж ее-то Ноэми точно не хотела видеть. Но по крайней мере, ей хватило времени успокоиться.

– Как она? – спросила девушка, обращаясь к врачу.

– Сейчас спит. Кризис позади.

– Слава богу… – Ноэми опустилась на один из диванчиков. – Не понимаю, что произошло.

– Произошло вот это! – резко сказала Флоренс, показывая склянку, которую Ноэми привезла от Марты Дюваль. – Где вы ее взяли?

– Это успокоительное…

– Ей стало плохо от вашего успокоительного.

– Нет. – Ноэми покачала головой. – Каталина сказала, что оно ей помогает.

– Вы врач? – спросил ее доктор Камминз. Он явно был недоволен.

У Ноэми пересохло во рту.

– Нет, но…

– Вы ведь понятия не имеете, что внутри.

– Каталина сказала, ей нужно лекарство для сна. Именно это лекарство. Она сама попросила меня. Она уже раньше его принимала, так что ей не могло стать плохо из-за него.

– Но стало, – заметил Камминз.

– Опиумная настойка. Вот что вы влили в рот своей кузине, – добавила Флоренс, обвиняюще тыча пальцем в Ноэми.

– Я не вливала!

– Это глупо, очень глупо, – пробормотал доктор Камминз. – Понять не могу, о чем вы думали, покупая зелье. А потом еще засунули ложку в рот. Наверное, вы слышали глупые истории о людях, проглатывающих свой язык? Это бред. Бред!

– Я…

– Где вы взяли настойку? – спросила Флоренс.

«Не говори никому», – просила ее Каталина, и Ноэми не ответила, хотя упоминание о Марте Дюваль могло бы снять с нее груз вины. Она с силой вцепилась в ткань дивана.

– Вы могли убить ее, – наступала Флоренс.

– Нет!

Ноэми снова захотелось плакать, но она не могла себе этого позволить, во всяком случае, не в их присутствии.

Фрэнсис подошел и встал рядом с ней. Ноэми почувствовала его пальцы на своем плече – почти призрачное прикосновение. Это был утешающий жест, и он помог ей держать рот на замке.

– У кого вы взяли зелье? – теперь вопрос задал врач.

Ноэми смотрела на них, по-прежнему сжимая рукой сиденье.

– Мне стоит пощечиной сбить это неуважительное выражение с вашего лица, – сузила глаза Флоренс и шагнула вперед.

Ноэми подумала, что та действительно осуществит свою угрозу. В эту минуту зашел Вирджиль.

– Если бы вы посмотрели моего отца, доктор Камминз, я был бы вам признателен. Весь этот шум взволновал его, – сказал он; голос звучал прохладно.

Он подошел к шкафчику с напитками, словно собирался выпить.

– Да, конечно, – кивнул врач.

– Флоренс, тебе лучше пойти с доктором. А ты, Фрэнсис, иди к себе. Я хочу поговорить с Ноэми наедине.

– Я не… – начала Флоренс.

– Я хочу побыть с ней наедине, – повторил Вирджиль. Гладкий шелк его голоса превратился в наждачную бумагу.

Флоренс покинула комнату в мрачном молчании, за ней вышел Камминз. Фрэнсис, уходя последним, бросил на Ноэми встревоженный взгляд.

Вирджиль достал пузатую бутылку, наполнил бокал, задумчиво покрутил его, потом сел на диван к Ноэми. При этом его нога коснулась ее.

– Каталина когда-то говорила мне, что у вас очень сильная воля, но до этого момента я не осознавал насколько, – сказал он, опуская бокал на подлокотник. – Ваша кузина слаба, а у вас есть характер.

Он говорил так беспечно, что Ноэми поежилась. Казалось, для него это игра, в то время как она не находила себе места.

– Проявите хоть немного уважения, – сказала она.

– Думаю, кто-то другой должен проявлять уважение. Это мой дом.

– Мне жаль.

– Совсем вам не жаль.

Ноэми не могла прочитать выражение его лица. Возможно, на нем было написано презрение.

– Мне действительно жаль! Но я пыталась помочь Каталине.

– Странный у вас способ помогать. Как вы вообще смеете постоянно расстраивать мою жену?

– Что вы имеете в виду под «постоянно расстраивать»? Она рада меня видеть, сама так сказала.

– Вы приводите к ней незнакомых мужчин, а потом приносите яд.

– О, ради бога, – сказала девушка, вставая.

Он схватил ее за запястье и рывком усадил обратно. Это было забинтованное запястье. Кожу обожгло, и Ноэми поморщилась.

Вирджиль потянул за рукав, посмотрел на бинт и ухмыльнулся.

– Отпустите.

– Работа доктора Камарильо, полагаю? Как и настойка? Это он ее приготовил?

– Не касайтесь меня!

Но он еще крепче сжал ее руку. Если Говард был похож на насекомое, а Флоренс на насекомоядное растение, то Вирджиль Дойл был хищником, возглавляющим пищевую цепочку.

– Флоренс права. Вы заслуживаете пощечины и нескольких хороших уроков, – сказал он.

– Если кто-то и получит пощечину в этой комнате, уверяю вас, это буду не я.

Вирджиль запрокинул голову и громко рассмеялся, потом поднял бокал; несколько капель темного ликера упало на обивку, пятна были похожи на кровь. Наконец он отпустил ее.

– Вы безумны, – сказала Ноэми, потирая запястье.

– Я безумен от волнения, – ответил он, залпом осушил бокал и бросил на пол.

Тот не разбился, а покатился по ковру. «Ну и что, если бы разбился? – подумала Ноэми. – Это его бокал. Он мог разбить его, если б хотел. Как и все в доме».

– Думаете, вы одна беспокоитесь о Каталине? – Вирджиль положил руки между коленей и устремил взгляд на бокал. – Наверное, да, так и думаете. Когда Каталина писала семье, вы наверняка подумали: «О, наконец-то мы сможем забрать ее у этого неприятного человека!» А сейчас вы, должно быть, думаете: «Так и знала, что он плохой». Вашему отцу уж точно не понравился бы такой жених Каталины. Дело не в моих качествах.

Если б шахты были открыты, он был бы рад выдать Каталину за меня. О, я был бы достоин. Он бы не считал меня незначительным. Наверное, его здорово раздражает, как, кстати, и вас, что Каталина выбрала меня. Ну, я не охотник за приданым. Я – Дойл. Неплохо бы вам это запомнить.

– Не знаю, зачем вы это говорите…

– Потому что вы считаете меня настолько никчемным, что сами пошли и дали лекарство Каталине. Вы решили, что я о ней не забочусь должным образом и нужно за моей спиной засовывать ей в рот всякую дрянь. Неужели вы думали, мы не заметим? Напрасно. Мы знаем обо всем, что творится в доме.

– Она сама попросила это лекарство. Я уже сказала Флоренс и доктору, что не ожидала такого.

– Вы многого не знаете, но ведете себя так, словно знаете все. Вы избалованный ребенок, и вы сделали плохо моей жене.

Вирджиль встал, поднял бокал и поставил его на каминную полку.

Ноэми ощущала в сердце огонь гнева и стыда. Ей не нравилось, как он говорил с ней, не нравился весь этот разговор. Но разве она не поступила глупо? Не заслужила упрек? Она вспомнила перекошенное лицо Каталины и почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы.

Наверное, Вирджиль заметил ее смятение, а может, исчерпал порцию упреков, потому что его голос слегка дрогнул:

– Вы чуть не сделали меня вдовцом сегодня, Ноэми. Простите, если я был не особо вежлив. А теперь, извините, мне пора в постель. Это был долгий день.

Он и правда выглядел уставшим. Голубые глаза казались ярче обычного, словно от внезапного жара. Ноэми почувствовала себя еще хуже.

– Но перед тем как уйти, я должен попросить вас больше не приносить никакой дряни в этот дом. Оставьте медицинскую заботу о Каталине доктору Камминзу. Вы меня слушаете?

– Да, – кивнула Ноэми.

– Вы подчинитесь этому простому указанию?

Ноэми сжала пальцы.

– Да, – ответила она, чувствуя себя ребенком.

Вирджиль подошел ближе, внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь найти ложь в ее глазах. Ей захотелось съежиться под его пристальным взглядом, он как будто препарировал ее.

– Что же, спасибо. Вы многого не можете понять, Ноэми. Но поймите, наконец, что благополучие Каталины для нас очень важно. Вы навредили ей и тем самым навредили мне.

Ноэми отвернулась. Она думала, что он уйдет, но Вирджиль медлил. Лишь спустя вечность – по ее ощущениям – он покинул комнату.