XX. Глава, в которой Симону Маленгру и Жийоне кажется, что им снится сон
Теперь мы попросим читателя перенестись вместе с нами во Двор чудес, куда во главе с бывшем грабителем Ланселотом Бигорном явились искать убежища его друзья, которых, говоря по-простому, загнали в этот тупик два чувства – ненависть и любовь.
Ненависть графа де Валуа, ненависть Ангеррана де Мариньи, ненависть короля Людовика Сварливого – три ненависти, кои, даже будучи объединенными в одну, представлялись менее опасными, чем любовь Маргариты Бургундской.
Кто были эти друзья? Прежде всего, Буридан, студент Сорбонны, который, на протяжении многих лет полагая себя сиротой, узнал наконец, что у него есть отец, но какой… Валуа! Буридан, который, совершив столько героических и бесполезных поступков, дабы найти свою невесту Миртиль – дочь Ангеррана де Мариньи, – обрел ее именно во Дворе чудес, куда ее привели двое слуг графа де Валуа: Симон Маленгр и Жийона, кои, провернув сложную операцию, в которой они предавали одновременно и Валуа (с выгодой для Буридана), и Буридана (с выгодой для Валуа), надеялись теперь получить щедрое вознаграждение как от одного, так и от другого.
Итак, с Буриданом в этот момент находилась Миртиль, нежная и хрупкая девушка, так и не осознавшая, какие на нее свалились беды, и вообще понимавшая сейчас лишь одно: что она всей душой любит Буридана, своего жениха, с которым наконец-то воссоединилась; что для нее было бы верхом счастья, не окажись судьбе угодно, чтобы именно ее жених вел открытую войну против ее же отца, Ангеррана де Мариньи.
Вместе с ними во Дворе чудес укрылись: во-первых, как мы уже сказали, Ланселот Бигорн, любопытный тип авантюриста, в мыслях и поступках которого в равных долях присутствовали добро и зло, верный слуга Буридана, которого сам же и выбрал себе в качестве хозяина. Ланселот, по натуре человек бесстыдный и циничный, не особенно щепетильный, очень храбрый, ни о чем не переживающий, в остальном же – довольно-таки славный малый.
Во-вторых, Рике Одрио и Гийом Бурраск, которые долгое время занимали официальные посты: первый – короля Базоши, второй – императора Галилеи, а теперь были лишь разыскиваемыми властями мятежниками, за чьи головы, как и за голову самого Буридана, была назначена немалая награда.
Наконец, Готье д’Онэ, брат несчастного Филиппа, которого наши читатели только что видели в одной из подземных камер Лувра. Готье был сильно опечален исчезновением брата. Долго на него злясь за то, что Филипп дважды или трижды спасал королеву (которая самому Готье была в высшей степени противна), едва не вызвав Филиппа на дуэль, славный Готье теперь горько сожалел о брате. В глубине души Готье уже решил, что как только он сможет покинуть Двор чудес, то сразу же отправится на поиски брата, разыщет его и вызволит, пусть даже из рук самой Маргариты, но даже такая решимость не подвигла его к немедленным действиям. К тому же, Готье был полной противоположностью своему брату: Филипп, натура утонченная, чрезмерно возбудимая, был человеком меланхоличным, сентиментальным и доводящим до крайности логику своих чувств; Готье же, напротив, – был кутилой, любителем выпить и немного гулякой, который смеялся бы и тогда, когда б на шею ему накинули петлю.
Таковы были персонажи, коих готовились атаковать королевские войска.
* * *
Мы войдем во Двор чудес в тот момент, когда Симон Маленгр и Жийона привели Миртиль к Буридану, то есть когда Мариньи уже расставил вокруг Двора часовых, словом, когда осада еще не началась. Жийона и Маленгр, стало быть, смогли легко войти и выполнить первую часть своей программы, которая состояла в том, чтобы воссоединить столь надолго разлученных жениха и невесту. Вторая же часть этой программы заключалась в том, чтобы предупредить Валуа о том, что и Буридана, и Миртиль он сможет найти во Дворе чудес.
Третьим пунктом в этом плане значилось убийство Буридана.
Пока что Маленгр и Жийона решили, что прежде всего им нужно убраться как можно подальше от Двора чудес, – они опасались вопросов Буридана и объяснений, которые им пришлось бы тогда давать.
Потому-то, воспользовавшись моментом всеобщего смятения, которое поднялось в компании Буридана с внезапным и неожиданным появлением Миртиль, Жийона и Маленгр и выскользнули незаметно за дверь.
Покинув прекрасное жилище, предоставленное Буридану Гансом, они направились к одной из улочек, которые, казалось, вились вокруг Двора чудес, как щупальца вокруг головы спрута.
Жийона и Маленгр шли неспешно, словно достопочтенные буржуа, решившие посетить музей ужасов. Жийона улыбалась встречавшимся на их пути чудовищам, а Маленгр с совершенно изысканной учтивостью приветствовал выставивших напоказ все свои прелести проституток, которые смотрели на него, как на чудо природы.
Но в общем и целом их почти не задевали, и Жийона жеманно говорила:
– До чего ж они очаровательны, все эти бродяги и нищие!
– Настолько, что даже развратницы выглядят женщинами вполне порядочными, – добавлял Маленгр.
Все это не помешало им издать двойной вздох облегчения, когда они наконец оказались на улочке, которая должна была вывести их за пределы Двора чудес.
Тут уж они побежали, словно дети, которые, проходя мимо пса, идут степенно, опасаясь привлечь к себе внимание животного, но улепетывают со всех ног, как только отойдут от него на безопасное расстояние.
Но не успели они сделать и двадцати шагов, как Маленгр почувствовал, что что-то или кто-то держит его за ногу, тогда как Жийона была схвачена за руку.
Маленгр взглянул на ногу и увидел, что ее остановил железный крюк.
Жийона посмотрела на руку и также констатировала, что в нее впился железный крюк.
И тотчас же двойной – хриплый и насмешливый – голос произнес:
– Здесь нет прохода!
Тогда Маленгр заметил, что держащий его крюк есть не что иное, как конец голенища, вставленного в культю безногого.
В то же время Жийона, в свою очередь, констатировала, что остановивший ее крюк является, так сказать, рукой однорукого, у которого, однако же, присутствовали и обе собственные.
Человек без рук и человек без ног перекрыли беглецам проход. Безногий сидел на низенькой двуколке, которой весьма ловко управлял.
Маленгр снял шапочку и поклонился, тогда как Жийона делала реверанс за реверансом.
Железная рука однорукого отпустила Жийону, а железная культя безногого отпустила Маленгра.
И калеки хором принялись гнусавить:
– Подайте, Христа ради! Из любви к святым и Деве Марии, подайте двум несчастным жертвам войны!
Жийона и Маленгр поспешно покопались в кошельках и бросили несколько мелких монет, которые бродяги поймали на лету. Затем, счастливые, что отделались столь дешево, беглецы зашагали прочь, но почти тотчас же вновь ощутили себя схваченными, и на сей раз – парой крепких, из настоящей плоти, рук, но рук таких, которые, казалось, тоже обладают твердостью железа. Маленгр и Жийона обернулись и, немало перепуганные, вновь увидели перед собой безногого, который, видимо, сочтя, что его двуколка едет недостаточно быстро, рванул за ними на своих двоих, и однорукого, из-под отрепьев плаща которого торчали две мускулистые ручищи.
– До чего ж упрямые! – ухмыльнулся однорукий.
– Говорят же вам: здесь нет прохода! – добавил безногий.
Маленгр и Жийона возобновили свои поклоны и пятясь удалились, не сводя глаз с двух бродяг, один из которых уже вновь был без руки, а второй вернулся на свою тележку.
Беглецы вернулись во Двор чудес и, заметив другую улочку, поспешили в нее углубиться.
Но, опять же, не прошли они и десяти шагов, как из темного дворика одной из хибар возникли пятеро или шестеро слепых и с вытянутыми руками, неуверенной поступью, на ощупь, двинулись им навстречу, жалобно причитая:
– Подайте, Христа ради! Из любви к святым и Деве Марии, сжальтесь над нами, бедными слепыми, которые не видят больше ничего!
И вновь Жийона и Маленгр порылись в кошельках и бросили несколько денье на грязную землю вонючей мостовой.
Слепые попадали на колени, и в мгновение ока монетки испарились.
Маленгр – тот еще скупец – тяжело вздохнул.
Жийона восхитилась ловкостью, с которой ничего не видящие слепцы отыскали всю эту мелочь, которую сама бы она, быть может, не нашла и со своими зрячими глазами.
Но так как, в общем и целом, то были лишь слепцы, Маленгру и Жийоне пришла в голову одна и та же мысль: один – справа, другая – слева, они попытались тихонько прокрасться вдоль стен. Но тут слепые, взявшись за руки, создали живую стену, которая перегородила всю ширину улочки, и вскричали:
– Здесь нет прохода!
Нашим беглецам уже начало казаться, что они попали в какой-то странный сон. Сломя голову они рванули ко Двору чудес, где немного успокоились перед мирным видом нескольких редких обитателей этого места, которые, казалось, даже не замечали их присутствия. Поглядывая налево и направо, дабы удостовериться, что однорукий, безногий и слепые не идут по их следу, Маленгр и Жийона занялись поисками нового выхода. Эта третья выбранная ими улочка показалась им столь достойной, что на сей раз они решили, что избавились уже от всей этой нищей братии.
Действительно, то оказался совершенно тихий узкий проход, в котором не было ни души, кроме какого-то карлика, – тот прыгал по мостовой, словно какая-то птичка со сломанной лапкой, которая ищет гнездышко, чтобы укрыться.
– Карлик! – пробормотал Маленгр. – Если еще и этот попросит милостыню, я его придушу!
– Угу, – заметила Жийона, – если так будет продолжаться, мой кошель совсем опустеет.
Итак, Маленгр храбро двинулся вперед, тогда как вдруг ставшая осторожной Жийона засеменила следом. Слуга графа де Валуа пошел прямо на карлика, который при его приближении взглянул на него с опаской и, казалось, попытался сделаться еще меньше.
– В добрый час! – проворчал Маленгр. – Хоть кто-то тут нас боится! Дорогу! – проревел он. – Дорогу, недоносок, или я раздавлю тебя, как букашку!
Карлик показал язык, а затем, выпрыгнув на середину мостовой, принялся голосить высоким басом:
– Подайте, Христа ради! Сжальтесь над бедным уродцем, в котором всего-то три фута роста, считая каблуки его туфель и шевелюру его головы!
И на сей раз боязливый взгляд карлика сделался таким угрожающим, что Жийона окончательно опустошила кошелек, тогда как Маленгр, ища свой, с отчаянием заметил, что того больше нет на его поясе: вытянув руку, карлик ловко его стянул. И тут недоносок спокойно добавил:
– Поворачивайте назад! Здесь нет прохода!
– Это уж слишком! – прорычал Маленгр и, выведенный из себя утратой кошелька и уверенный в легкой победе, поднял кулак, чтобы опустить его со всего размаху на голову карлика, который едва доставал ему до пояса.
Но тут он замер с открывшимся – от испуга и неожиданности – ртом… Кулак угодил карлику не в голову, но в живот! Распрямившись, словно пружина, карлик непомерно вырос, превратившись в великана, да в такого, что если раньше Маленгру, чтобы увидеть лицо этого человека, приходилось опускать глаза, то теперь он был вынужден поднять их, чтобы убедиться, что перед ним – тот же самый индивид!
– Говорю же вам: через королевство карликов и великанов нет прохода, – сказал складной человек, ничуть не рассердившись и опять становясь маленьким.
– Пропустите, господин карлик… – пролепетал Маленгр.
– Никакой я не карлик! – проворчал бродяга, нахмурившись, и распрямил спину.
– Пропустите, господин великан… – продолжал умолять обезумевший Маленгр.
– Никакой я не великан! – сказал человек, тотчас же делаясь среднего роста.
От этого нового перевоплощения Жийона и Маленгр растерялись совершенно, но человек-хамелеон, опять уменьшив рост, снова превратился в карлика и принялся спокойно пересчитывать у себя на коленях содержимое кошелька Маленгра.
– Пропустите, сударь… – пробормотал Маленгр.
– Никакой я не сударь! – сурово промолвил карлик.
– Но кто же вы тогда?
– По-моему, это и так понятно: я принадлежу к братству нищих.
– Что ж, глубокоуважаемый господин нищий, не можете ли вы нам сказать, как бы нам покинуть эту обитель, которая, конечно же, прелестна, но которой, должен признать, мы уже достаточно навосхищались?
– Да как угодно! – сказал человек. – Все дороги свободны, за исключением разве что прохода карликов и великанов.
– Спасибо, сеньор нищий! – в один голос воскликнули Жийона и Маленгр, принимаясь низко кланяться.
– И королевства слепых! – добавил карлик. – И улицы одноруких и безногих!
– Это мы уж и сами поняли, – сказал Маленгр, удаляясь; Жийона не отставала ни на шаг. – Но если другие проходы свободны…
– А также улицы кривых! – крикнул издали карлик. – И прохода больных карциномой и язвенников! И улочек горбунов и пучеглазых!
– Но что же остается? – проворчал Маленгр, который уже начинал подозревать, что войти во Двор чудес было гораздо легче, чем из него выйти.
Карлик не снизошел до ответа, и двое сообщников вновь оказались в центре Двора чудеса – ошеломленные, напуганные, спрашивающие себя, какой воздушный или подземный путь ведет к их спасению.
Но тут они заметили, что Двор чудес странным образом изменился. То тут, то там стояли многочисленные группы нищих, которые глядели на них с ухмылками. Они попытались сделать несколько шагов, но были окружены кучкой одноруких и безногих, среди которых были и их недавние знакомые.
– Только не здесь! Только не здесь! – кричали калеки, гоня их прочь.
Несчастные очутились посреди ватаги слепых, которые принялись толкать их и вопить:
– И не здесь! И не здесь!
Наконец, отбрасываемые от одной шайки к другой, от карликов к пучеглазым, от больных карциномой к великанам, Симон Маленгр и Жийона ввалились в приоткрытую дверь какого-то дома, которая тотчас же за ними закрылась. Они увидели, что находятся в просторном, но бедно меблированном зале, куда свет поступал через заделанную решеткой фрамугу. Человек, сидевший в глубине этого зала, промолвил:
– Ну, наконец-то! Вот уж час, как вас дожидаюсь!
– Ланселот Бигорн! – воскликнул Симон Маленгр, и его испуганное лицо исказила улыбка.
То действительно был Ланселот Бигорн. Он-то и организовал всю эту комедию, жертвами которой стали Маленгр и Жийона. Он последовал за этой парочкой, как только та улизнула из дома, в котором поселился Буридан. Уже через несколько мгновений, благодаря этакому тайному сообществу Двора чудес, местонахождение самозванцев было вычислено, и обитатели этих мест получили определенные указания.
– Так ты нас ждал? – промолвил Маленгр, которого успокоило одно лишь присутствие Бигорна.
– Дело всё в том, что после того интересного разговора, что состоялся у нас в кабачке Кривоногого Ноэля, я повсюду тебя ищу и, заметив здесь, сказал себе, что ты явился сюда единственно ради того, чтобы обсудить со мной наше дельце.
– А!
– А присутствие уважаемой Жийоны лишь утвердило меня в этом мнении… Или же, – добавил Бигорн с беспокойством, – ты уже отказался от… Гм!.. Иа!.. Как бы получше выразиться…
Маленгр бросил быстрый взгляд на Жийону. Этот взгляд означал:
«Вот уж действительно нежданная встреча! С помощью Бигорна победа нам обеспечена!..»
– Нет, я ни от чего не отказывался, – сказал он вслух. – Напротив, мой план увеличился, улучшился и расширился…
– Так у нас теперь большой план?
– Да, большой… Как Монмартрский холм!..
– Или как гора Монфокон, – холодно проговорил Бигорн.
– Именно! – сказал Симон Маленгр, рассмеявшись.
Но Жийона, вероятно, уловила намек на виселицу, так как она вздрогнула и, пристально глядя на Бигорна, промолвила:
– Весь вопрос в том, остается ли Ланселот Бигорн с нами, или же он не намерен разделить с нами то богатство, которое мы собираемся получить.
– Богатство? Черт возьми, конечно же, я с вами! Скажу даже, мне не терпится ухватить эту капризницу-фортуну, которая до сих пор даже взглянуть на меня не соизволила, за ее единственный волосок. Стало быть, речь идет о…
Бигорн сделал жест человека, который наносит удар кинжалом.
– Да! – сказал Симон Маленгр.
– Буридан?.. – выдохнул Бигорн.
– Да! – повторил Маленгр.
Ланселот опустил голову и стал задумчивым. Жийона внимательно наблюдала за мимикой этой живой физиономии. Что до Маленгра, то он был уверен в победе. Наконец Бигорн поднял голову и произнес:
– Иа!..
– Что – иа? – растерянно произнес Маленгр.
– Ничего. Это я так разговариваю с самим собой, чтобы прояснить мысли. Итак, если меня не подводит память, необходимо, как говорит мой хозяин Буридан, который учился на доктора каких-то там наук, вывести силлогизм, а именно: первым делом мы доказываем благородному графу де Валуа, что Буридан есть ни больше ни меньше как его собственный сын, после чего Валуа захочет избавиться от этого надоедливого сына. Я правильно все понял?
– Бигорн, – сказал Маленгр, – я всегда полагал, что твое место – в Сорбонне.
– Прекрасно. Отсюда вывод: мы отправляем Буридана adpatres…
– И Валуа оплачивает заупокойную обедню! – расхохотался Маленгр. – Но это еще не все. Раз уж нам так благоприятствует случай, красавица Миртиль…
– Постой, – сказал Ланселот, – дай-ка я сам догадаюсь. Здесь возникает второй силлогизм, столь же занимательный, что и первый. Благородный граф де Валуа без ума от Миртиль, невесты Буридана. Он знает, что в этот час та, которую он любит, находится в руках его соперника. Мы устраняем соперника и возвращаем красну девицу принцу. Двойной удар. Стало быть, и двойная плата. Двойная служба: заупокойная и женитьба!
– До чего же ты проницателен! – воскликнул Маленгр. – Остается лишь, Ланселот, перейти к реализации этого плана. В том, что касается Миртиль, все уже сделано: она – во власти Жана Буридана. И Валуа это известно. Теперь нужно лишь сообщить этому достойному сеньору, что Буридан – не только его счастливый соперник, но также и опасный сын, существование которого представляет для него вечную опасность. А потом… только представь, каков будет наш триумф в тот день, когда мы возвратим ему Миртиль и скажем: «Монсеньор, а Буридан-то мертв!..»
– Иа!.. – принялся реветь Бигорн.
– Что? – растерялся Маленгр.
– Ничего. Это радость… Продолжай, мой славный товарищ.
– Так мы договорились?
– Optime! – как говорит доктор Шелье.
– Что ж, тогда я и Жийона сейчас же идем к Валуа! – сказал Маленгр, вставая. – Пойдем, Жийона. Бигорн поможет нам покинуть Двор чудес так, чтобы мы больше не встречались с карликами, слепыми, однорукими, безногими, великанами, горбунами…
– Секундочку, – холодно промолвила Жийона, которая так и не переставала разглядывать физиономию Ланселота Бигорна. – Что до меня, то я как-то отсюда уходить не хочу!
– Ха-ха! – проговорил Бигорн и тоже, в свою очередь, принялся изучать это загадочное лицо сидевшей напротив него женщины.
– С ума сошла, что ли? – вопросил Маленгр.
– Сошла или нет, но я остаюсь, – проговорила Жийона, делая ударение на каждом слове. – Да и как иначе? Я ведь люблю ее, эту малышку Миртиль! Не хочу, чтобы она потом плакала. Послушай, Маленгр, а нужно ли нам вообще богатство, добытое такой ценой?..
– Да она не в себе!.. – пробормотал Маленгр.
– Повторюсь: я не хочу участвовать в этом предательстве! – продолжала Жийона. – Бедный Буридан заслуживает жить – и жить счастливо! – с той, которую обожает! Да и вообще мне глубоко омерзителен этот граф де Валуа, который преследует своей ненавистью двух милых влюбленных, не просящих от мира ничего другого, как права любить друг друга…
«Хо-хо! – подумал Бигорн. – Да эта кумушка в разы опаснее этого презренного негодяя Маленгра! Экая бестия!.. Посмотрим, удастся ли мне с ней справиться?..»
– Не слушай ее, Бигорн! – вскричал Маленгр.
– Я знаю, что говорю! – продолжала Жийона. – Будь здесь сеньор Буридан, так бы ему и сказала: «Будьте начеку! Вас хотят убить. У вас хотят отнять Миртиль!..»
Маленгр посмотрел на Жийону с изумлением, а Бигорн пробормотал:
– Эта ведьма меня разгадала!.. Мои дорогие друзья, – промолвил он вслух, – я с огорчением – аж сердце кровью обливается! – вижу, что вы никак не можете прийти к согласию. Одна хочет остаться и спасти Буридана. Другой желает покинуть Двор чудес, чтобы бежать к прославленному графу де Валуа. Что делать?
– Пусть Жийона остается! – сказал Маленгр. – Я сделаю всё один… один, но с твоей помощью, Бигорн!
Ланселот печально покачал головой.
– Разве не ты мне говорил, что должен взять Жийону в жены? – спросил он.
– Да, но…
– Так вот: я никогда не осмелюсь вас разлучить. Всю жизнь потом буду терзаться угрызениями совести. Навек утрачу сон.
– К черту Жийону! – возопил Маленгр. – Я с ней развожусь!
– Невозможно, – сказал Бигорн. – Вы еще не женаты.
Бигорн направился к двери. Маленгр вцепился в его одежду.
– Нет-нет! – воскликнул Бигорн. – Не хочу иметь на своей совести расставание такой пары, как вы. Оставайтесь здесь оба. Когда придете к согласию, скажете!
И Бигорн, вырвавшись из отчаянного объятия Маленгра, выскочил за дверь.
Симон Маленгр услышал звук задвигаемых запоров и в ужасе осел на табурет. Он выходил из своего ступора лишь для того, чтобы вновь и вновь осыпать Жийону упреками и оскорблениями. Жийона, мрачная и задумчивая, позволила ему выговориться, а затем, когда он успокоился, проронила лишь одно слово:
– Придурок!..
– Да как ты смеешь!.. – возмутился Маленгр.
– Ты разве не видишь, что Бигорн нас разыграл? Не видишь, что он предан Буридану всей душой? Не видишь, наконец, что он, слово за слово, вырвал из тебя твой секрет, и теперь мы – его пленники?
– Его пленники! – растерянно проговорил Маленгр. – Так, значит, эти однорукие, слепые, карлики?..
– Его люди, которых он расставил на улицах, чтобы перекрыть нам отсюда все выходы и затолкнуть туда, где он нас ждал!..
– Тогда нам крышка! – пробормотал ошеломленный Маленгр.
– Да нет, еще поживем! – отвечала Жийона.
