XIX. Пропуск
Произнеся у подножия Нельской башни несколько слов на ухо поджидавшему ее там человеку, Мабель удалилась.
Мы видели, что с этим человеком случилось: получив два удара кинжалом Страгильдо, он остался лежать на берегу, где – то ли по беспечности, то ли потому, что ему не терпелось присоединиться к королеве – его оставил итальянец.
Мабель ничего из этой драмы не видела.
Перебравшись на другой берег Сены, она направилась ко Двору чудес, чтобы повторить свою бессмысленную попытку, чтобы последний раз попробовать пройти к Буридану.
Как она и сказала королеве, она три дня и три ночи тщетно пыталась преодолеть рубежи окруживших Двор чудес лучников. Мы видели, какую решимость придало ей, не пропущенной ни на одном из постов, отчаяние, которое и вынудило ее искать королеву в Лувре, а затем – в Нельской башне.
Мабель вышла из башни еще более отчаявшейся, чем туда заходила.
Теперь она знала, что пойдет на все, лишь бы погубить Маргариту.
Шансов на спасение сына у нее больше не осталось, как не осталось шансов и на то, чтобы хотя бы просто с ним повидаться.
Тем не менее, подталкиваемая неким инстинктом, она вновь шла ко Двору чудес. Чем ближе к нему она подходила, тем отчетливее видела выстроившихся вдоль улиц и готовых к атаке солдат. Меж почти соприкасающихся крыш над головой она заметила чуть побледневшую ленточку неба. Начинало светать.
– Еще часок, – пробормотала Мабель, – и все будет кончено.
Она продолжила идти вперед и наконец уткнулась в отряд лучников, который преграждал по всей ширине выход с улицы, по которой она двигалась. Там был офицер, и Мабель вздрогнула, узнав Жоффруа де Мальтруа. В сотне шагов от нее улочка оканчивалась своего рода палисадником, в котором пустили корни тишина и мрак: то и был Двор чудес.
– Мой сын там! – прошептала Мабель. – Он там, полный жизни, а через час все будет кончено!
– Прочь! Прохода нет! – прокричал один из лучников.
С порывистостью отчаяния Мабель бросилась вперед, крича:
– Сеньор де Мальтруа, выслушайте меня, меня прислала королева.
Солдаты скрестили пики, и одна из этих пик поранила Мабель плечо.
Женщина не почувствовала боли. Она смотрела блуждающим взглядом на сеньора де Мальтруа.
– Вас прислала королева? – переспросил тот, приблизившись.
– Да, – пролепетала мать Буридана. – То есть, нет. Я буду с вами честна. Послушайте, мой достойный сеньор, вы ведь меня знаете, не так ли?
– Кажется, я действительно тебя уже где-то видел, женщина.
– Вы видели меня у королевы. Я ее камеристка, Мабель.
Жоффруа де Мальтруа, бравый солдат, но человек суеверный, как и все его современники, на пару шагов отступил, так как Мабель в Лувре слыла не только верной хранительницей тайн королевы, но и одним из тех существ, которые общаются с потусторонними силами. И, так как Мабель потянулась к его руке, он проворчал:
– Не прикасайся ко мне, женщина!
– Не буду, но выслушайте меня, – пролепетала несчастная. – Среди тех сеньоров, что состоят при дворе, вы один из лучших. Думаю, вы сжалитесь надо мною.
Мабель подняла руки в умоляющем жесте. При свете факелов, расставленных на некотором отдалении друг от друга, на нее с изумлением взирали солдаты.
– Ну, и чего же ты хочешь? – спросил Мальтруа.
– Сущий пустяк: пропустите меня во Двор чудес. Что вам от этого будет? Одной женщиной больше или меньше в той резне, что сейчас начнется.
Мальтруа покачал головой и подал лучникам знак сомкнуть ряды. Мабель заметила этот знак и маневр солдат. Надсадный хрип вырвался из ее горла.
– Так вы тоже надо мной не сжалитесь? Вот что, мой достойный сеньор: я скажу вам всю правду. Представьте, что в этом Дворе чудес находитесь вы. Представьте, что именно вам уготовлены эти фашины, на которых вас сожгут, а эти солдаты только и ждут возможности вас убить. Представьте, что ваша мать захотела увидеть вас в последний раз перед тем, как вы умрете…
Мальтруа вздрогнул.
– Вижу, вы меня понимаете, – проговорила Мабель, с трудом сдерживая рыдания. – Я – мать, мой дорогой сеньор. И там – мой сын. Знаете, я его и видела-то всего два раза с той далекой поры, когда он был шестилетним мальчуганом, и всю жизнь об этом сожалела, все глаза выплакала. Да ведь и не о высочайшей милости я вас прошу: мне всего-то и нужно, что пойти умереть рядом с сыном. Сжальтесь надо мной, монсеньор…
– Как зовут твоего сына? – спросил растроганный Мальтруа.
– Буридан, – отвечала Мабель.
Едва она произнесла это имя, глухо повторенное лучниками, как поняла, что только что закрыла себе дорогу, и прокляла себя за то, что не назвала какое-нибудь другое.
– Лучники! – прокричал Мальтруа. – Уберите отсюда эту женщину!
Пятеро или шестеро солдат набросились на Мабель, спеша выполнить приказ.
– Будь ты проклят! – возопила Мабель. – Чтоб ты пал одним из первых в этом бою против Двора чудес!
Мальтруа побледнел и собирался отдать новый приказ, но, подгоняемая ударами пик, передаваемая, словно мяч, от солдата к солдату, Мабель была уже далеко.
Она удалилась и какое-то время, мрачная, брела куда глаза глядят, неразборчиво бормоча то мольбы, то проклятья. Вдруг она заметила, что находится на улице Фруадмантель, прямо напротив старого особняка д’Онэ, и остановилась.
– Именно здесь, – пробормотала она, – я заговорила с ним в первый раз. Именно здесь он сказал мне, что его зовут Жан. Несчастная! Как я могла не узнать сына? Как могла произнести те проклятые слова, что должны были заманить его в логово Маргариты?
Она закрыла лицо руками и зарыдала.
Вдруг она уловила чьи-то легкие, крадущиеся шаги. Она открыла глаза и в десяти шагах от себя заметила быстро приближающуюся девушку.
– Жуана! – глухо промолвила Мабель. – Куда спешит она в этот час, по какому гнусному делу своей хозяйки?
В том умонастроении, в котором пребывала Мабель, вынашивавшая планы мести Маргарите, внезапное появление Жуаны доставило ей необъяснимое удовольствие. Она думала уже о том, чтобы нанести удар не только по королеве, но и по тем, кто был ей беззаветно предан, то есть по Страгильдо и Жуане.
Когда ни о чем не подозревающая девчушка поравнялась с ней, Мабель схватила служанку за оба запястья и резко дернула в сторону.
– А вот и наша малышка Жуана, – проговорила Мабель со злобной ухмылкой. – Куда направляешься? Какого беднягу собираешься затащить в сети этой развратницы?
– Ох! – выдохнула Жуана. – Как вы меня напугали! Никогда вас такой не видела. Отпустите. У меня важное поручение, которое не терпит ни малейшей задержки.
– Поручение от королевы, не так ли? – произнесла Мабель с той же ироничной интонацией.
– Разумеется, – сказала Жуана, уже немного придя в себя. – Разве не ей мы обе служим? Разве вы сами не доставляли сотни раз ее письма? Будь вы сейчас в Лувре, она, полагаю, доверила бы эту миссию именно вам, а не мне.
– Что ж, давай письмо – я отнесу, – вновь ухмыльнулась Мабель, не думая ни о чем другом, как о том, что она может сорвать какой-то план королевы.
– Не могу, – сказала Жуана. – Пропустите.
Мабель еще сильнее сжала руки девчушки и прохрипела:
– Я тоже просила, умоляла, чтобы меня пропустили, но меня отовсюду гнали. Теперь мой черед сказать тебе: «Ты не пройдешь».
– Да вы сошли с ума! Говорю же вам: дело срочное, так что, если королева узнает, что вы меня задержали, вы об этом горько пожалеете. О! Вы делаете мне больно! Отпустите!
– Письмо! Оно мне нужно!
– Получите его, только если убьете меня.
– До чего ж мы смелые! Послушай, Жуана, или ты отдашь мне его по доброй воле, или отправишься на тот свет вместе со своей проклятой хозяйкой, как все те бедняги, что имели неосторожность приблизиться к этой бесстыднице в Нельской башне.
Жуана вскрикнула от ужаса и быстро огляделась: улица была пустынна. Казалось, некая неистовая ярость овладела Мабель. Лицо ее пылало. Ее охватила какая-то истерия, но то была истерия убийства. Раз уж ее сыну предстояло умереть, в этом измученном долгими годами страданий и ненависти сердце не осталось больше ничего, кроме животных инстинктов. Она отпустила одно из запястий Жуаны и освободившейся рукой потянулась за кинжалом, который, подобно многим в то время знатным дамам, носила на поясе.
– Вы действительно меня убьете? – обезумев от страха, пролепетала Жуана.
Не говоря ни слова, Мабель замахнулась.
Еще мгновение – и кинжал вонзился бы в грудь девушки, но в это момент Жуана поспешно запустила руку себе под плащ, вытащила два бумажных свертка, один завернутый в другой, и протянула Мабель.
Женщина в черном завладела бумагами. Воспользовавшись ослабленной хваткой, Жуана высвободилась и, словно лань, преследуемая сворой собак, стремительно бросилась прочь.
Оторопев от столь неожиданной прыти, Мабель, с бумагами в руке, не сводила с девчушки глаз до тех пор, пока та не скрылась за углом одного из домов в конце улицы.
– Нужно было убить ее! – пробормотала мать Буридана. – Они все должны умереть.
Мельком взглянув на сверток, Мабель вздохнула:
– Вероятно, письмо к какому-нибудь бедняге. Сегодня, по крайней мере, он не умрет.
И, с тем мрачным безразличием, которое она испытывала теперь ко всему, что не касалось ее сына, Мабель выпустила листы пергамента из рук и медленно побрела дальше.
Вдруг, охваченная некой внезапной идеей, она быстро вернулась назад.
– Нужно узнать имя этого несчастного – может, получится еще отвратить от него смерть! Может, мне, которая доставила десятки подобных губительных писем, удастся хотя бы предупредить этого незнакомца об ожидающей его ловушке!
Она наклонилась и подобрала брошенные бумаги. Развернула ту, что служила конвертом другой, и тотчас же взгляд ее упал на королевскую печать и подпись: «Людовик, король».
– «Пропустить предъявителя сего», – прочитала Мабель.
Кровь прилила к ее обычно столь бледному лицу.
– Пропуск, – пробормотала она, – но куда? Куда направлялась Жуана?.. Возможно, это подскажет мне вторая бумага.
Она развернула пергамент и поспешно прочла.
В ту же секунду она вся задрожала, безумная радость зажглась в ее взгляде; она упала на колени и закричала:
– Господь меня не оставил!
В ее руках было письмо Маргариты Бургундской к Буридану.
