Книга: Империя Млечного пути. Книга 3. Пилигрим

Дальше: Глава 8. Земля. Месяц до старта миссии «Эмпирей»

Глава 7. Юрий Гарин

Рыжий обгорелый мертвец с перекошенной рожей ухмылялся кривыми лохмотьями губ. Вкрадчиво зашуршали серые голоса, обволакивая и убаюкивая.

Гарин тряхнул головой, и наваждение пропало, превратившись в ржавое пятно на стене и монотонный гул вентиляции. Преодолев резиновое оцепенение в мышцах, Юрий с шумом поднялся с короткой скамьи, зашагал туда-сюда по светло-серому коридорчику медблока, разминаясь.

Двери разъехались, выпуская сгорбленного матроса из орудийной обслуги. Тот исподлобья бросил взгляд на Юрия, пряча в нагрудный карман узкую коробочку с модулями антидепрессантов для инбы, как-то боком протиснулся мимо и скрылся за поворотом.

– Рэй-мичман, – в дверном проеме появился усталый медбрат в застиранном комбинезоне. – За блокаторами?

– Да, – Гарин кивнул, подошел ближе.

– Вот, – медбрат протянул небольшой сверток. – Шеф просил передать, чтобы экономили – компоненты заканчиваются.

Юрий принял легкий сверток, ощутил под тонким пластиком продолговатую фактуру шприц-тюбиков. На сей раз Тэ Иревиа действительно расщедрился, внутри было не менее двадцати инъекций.

– Я понял, – ответил он. – Постараемся экономить.

Медбрат рассеянно кивнул – вряд ли он знал, кому именно предназначались препараты, просто отреагировал на слово «экономить», плотно вошедшее в обиход экипажа «Полыни».

– Передай доку «спасибо», – кивнул Юрий.

Медбрат буркнул в ответ, развернулся и побрел обратно в глубины медицинского блока. Остановился, пропуская человека с блестящими звездами на плечах.

– Здравствуй, Корней, – поприветствовал Гарин.

– О, Юра, – командир систем САО слабо улыбнулся. – Здравствуй. Каким ветром?

– Да так, – Юрий засунул сверток в набедренный карман. – Уже ухожу.

– Пойдем, – кивнул офицер. – Все равно по пути.

За то время, пока они не виделись, Корней сильно похудел, глаза ввалились, а коже приобрела сероватый оттенок.

– Антидепрессанты? – спросил офицер, указывая глазами на карман со свертком.

– Почти, – уклончиво ответил Юрий, подстраиваясь под неторопливую ходьбу лейтенанта. – У тебя все в порядке? Неважно выглядишь.

Корней улыбнулся, воскликнул с горьким смешком:

– А у кого сейчас все в порядке? – потом махнул рукой, сказал уже спокойнее. – Терпимо. У нас там какая-то желудочная инфекция гуляет, половина команды в капсулах отлеживается, другая – из гальюна не вылезают. Меня-то еще до научной станции скрутило, так что все веселье пропустил. Зато теперь, вот, чуть ли не единственный на ногах.

Юрий понимающе кивнул. Минуло уже два с половиной месяца, как штурман Кирика озвучила свой вердикт касательно местоположения «Полыни». С тех пор рейтарский корвет все больше и больше напоминал застывшего в черной смоле жука, еще живого, цепляющегося за собственный распорядок, посылающего во все стороны сигналы бедствия, но уже потерянного и обреченного. На борту условные «дни» сменяли условные «ночи», но внешне казалось, что корвет просто висит в пустоте, и, что самое страшное, абсолютно недвижимый. Это буквально сводило с ума! К тому же, «Полынь» давно нуждалась в хорошей обработке, санитарные бригады, выжигающие плесень и прочую микроорганику, уже не справлялись. Как следствие, члены экипажа стали чаще жаловаться на плохое самочувствие и общее недомогание. И это все это на фоне гнетущей атмосферы депрессивной усталости, превращающей матросов и офицеров в полусонных существ, вяло расползающихся по своим вахтам.

– Вчера опять драка была, знаешь? – задал новую тему Корней.

– Снова технари и обслуга? – без особенного интереса спросил Юрий.

– Неа, – покачал головой офицер. – Мичманы, Лоев и Биттон.

– Эти то что не поделили?

– Кому в криокапсулу лезть. Слышал же, капитан опять сократил количество активного личного состава?

– Слышал, – кивнул Гарин. – Вроде, до сорока процентов.

Они прижались к стенке, пропуская грузно топающих матросов, несущих разобранный гравитационный блок.

– Вот-вот, – поддакнул Корней. – А как сейчас к этому люди относятся – сам знаешь.

Юрий знал. Все, кого выводили за штат «активного экипажа» погружались в гибернацию – в целях экономии ресурсов. Однако, многие боялись ложиться в капсулы, опасаясь, что их попросту не разбудят. Ведь одно дело пусть плохенько, серенько, но все же жить, дышать и надеяться, и совсем другое – уже сейчас погрузиться в темноту, из которой, возможно, уже не суждено выбраться.

Они свернули в длинный межпалубный коридор.

– Юра, – обратился к нему офицер. – А правда, что никого из «блох» не уложили в капсулы?

– Да, никого не положили, – ответил Юрий.

– Что, старик боится восстания? – криво усмехнулся Корней, кивая в сторону командирской рубки.

Юрий неопределенно пожал плечами, промолчав. Что тут ответишь? Возможно, Кимура действительно опасался бунта, потому держал наготове весь состав мобильной группы. А, может, готовился к встрече с кем-то похуже обозленных матросов?

– Ну, наверное, и правильно, – продолжил рассуждать вслух Корней. – Мало ли что… Хотя, кто тут может напасть, в этой глуши.

Офицер вдруг выругался, стукнул кулаком по стене. Зло выдохнул:

– Все из-за этого бхута! Из-за него мы здесь застряли! Сука, разбить бы ему рожу!

Он еще раз ударил по стене, но уже тише.

– У него нет рожи, – успокаивающе сказал Юрий. – К тому же, он и сам не рад, уж поверь.

– Да мне насрать чему он там рад!

Корней вперил в Гарина блестящие глаза, встретился с его спокойным взглядом. Смешался, потупился, неловко улыбнулся:

– Извини, вспылил. Нервы ни к черту. Просто все достало уже.

Некоторое время шли молча, ощущая тяжесть неловкой паузы.

– Слушай, Юра, – сказал Корней доверительно. – А вот та девушка, Элли… Твоя родственница?

– Почти.

– Эрик вчера ею очень интересовался, – многозначительно произнес лейтенант. – Устроил целый допрос.

– В кают-компании?

– Да нет, – замотал головой Корней. – Возле оружейной меня встретил.

– Что спрашивал? – нахмурился Юрий.

Корней закатил глаза, вспоминая, ответил:

– Да, в целом, общие вопросы – кто такая, откуда, почему не ссадили.

– А почему он об этом у тебя спрашивал? – поднял брови Гарин.

– Не знаю, – пожал плечами офицер. – Вроде, у многих интересуется.

Юрий хмыкнул – с чего бы связисту-шифровальщику Эрику Али интересоваться Элли? И почему таким странным способом? Эрик не отличался особенной сдержанностью, мог бы и напрямую заявиться с расспросами к девушке.

– Он ее боится, – словно угадав мысли Юрия сказал Корней. – По-крайней мере, так показалось. Говорит, что с ней что-то не так, что она запудрила мозги капитану. Говорил о ней, будто о заразной.

Это Гарина не удивило – про Элли ходили слухи самые разнообразные, от хороших, до отвратительных. Загадочная пассажирка «Полыни» действительно вызывала у многих вопросы и опасения, но пока это ни во что конкретное не выливалось, кроме появления нескольких рьяных поклонников, получивших, впрочем, вполне конкретные предупреждения. Единственное, что Юрию не понравилось, так это участие в подобном Эрика Али, человека злобливого и надменного.

– Слушай, – наклонился к Юрию Корней. – А она… Только не обижайся, ладно? Правда, что она действительно может всякое?

Лейтенант задвигал в воздухе руками, будто крутил большой клубок.

– Волшебство там всякое, магия, – он посмотрел на хмурое лицо Гарина, неловко засмеялся. – Да ладно! Я просто спросил, по случаю. Мало ли, вдруг откроешь какой секрет.

Он похлопал Юрия по плечу, сказал с заметной тоской:

– Просто, сам понимаешь, сил больше нет тут торчать. Домой хочу.

Они остановились на перекрестке.

– Ладно, я к своим, – сказал лейтенант, поворачиваясь к Гарину. – Передавай привет ведьмочке.

– Передам, – пообещал Гарин.

Он рассмеялся, зашелся кашлем, махнул рукой и поковылял в сторону операторской башни САО. Юрий проводил его взглядом, и свернул на офицерскую палубу.

Элли сидела с ногами в кресле, задумчиво разглядывая висящее в воздухе виртуальное поле с мерцающими разноцветными линиями. Напротив, откинувшись на приставном стуле, самодовольно улыбался Иова Маракши. Когда Юрий вошел, девушка приветливо помахала ему, вновь углубившись в размышления над игрой, а Маракши попытался встать, но зацепился ботинком за какой-то уголок и чуть не упал.

– Тише-тише, – хлопнул парня по спине Гарин. – Что делаете?

Он выложил из кармана сверток с инъекторами, налил себе воды из небольшой бутылочки.

– Играем в «кресты и линии», – Иова ткнул пальцем. – Нужно своими цветами перекрыть цвета противника. У меня дома очень популярная игра.

– Получается? – Юрий покосился на Элли.

Та, не отводя взгляда от доски, предостерегающе подняла палец, что-то прошептала одними губами, высчитывая. Протянула руку и начертила несколько линий.

– Эй! – возмущенно воскликнул Иова. – Какого хрена!

– Не выражайся! – возмутился было Юрий, но его голос потонул в веселом смехе Элли.

Девчонке явно нравилось общество Маракши. И Гарин впервые с удивлением понял, что это не вызывает в нем укола ревности, как раньше. Видимо, что-то внутри него наконец-то признало Иову надежным, способным защитить Элли, из-за чего снялись определенные барьеры и предубеждения. Да, Юрий все еще считал Иову слишком молодым, слишком горячим и наивным, но если девушке с ним спокойно, если она больше не сидит в темном углу, боясь сама себя, то пусть Маракши будет подле нее – пока Гарина нет рядом.

– Босс, она меня делает! – всплеснул руками парень.

– Я просто думаю, а не переплетаю линии наугад, – рассмеялась девушка.

– Нет ничего лучше хорошей импровизации, – возразил парень, подсаживаясь ближе к доске. – Особенно в драке. Верно, босс?

– Раз на раз не приходится, – улыбнулся Юрий.

Он какое-то время потягивал воду из стакана, наблюдая за игрой. Отметил, что присутствует при редком проявлении беспечности, ставшей на борту корвета настоящим дефицитом. Ему стало легче на душе, дрема и навязчивые мысли отпустили голову, тело будто обдало свежей прохладой.

– Есть какие-то новости? – спросила Элли, покосившись на Юрия.

– Новости? – переспросил Гарин, выплывая из умиротворяющего созерцания. – Новостей нет. Так, все по мелочам. Штурман Кирика открыла доступ к своей библиотеке звуков – если интересно, могу настроить вифон.

– Конечно, интересно! – загорелась Элли. – Она давно обещала дать послушать свою планету.

– Глебович и Бодров, наконец, доделали приз за победу в чемпионате по мини-футболу…

– «Дети Тора» победят! – ударил себя в грудь Маракши.

– Кресло-качалку? – спросила Элли.

– Нет, они решили сделать что-то посеръезнее, – хитро прищурился Гарин. – Победителю достанется бытовой принтер из преобразователя отходов.

Иова присвистнул. Воскликнул, словно приз уже был у него в руках:

– Толковая вещица! Наконец-то, отолью себе удобное крепления для «свистуна»!

– Мне кресло-качалка больше нравилось, – без тени сожаления сказала Элли. – Оно уютное.

– Я тебе его в другом турнире выиграю, – пообещал Иова. – Попрошу Тихомира, он не откажет.

Пока они переговаривались, поочередно делая ходы, Гарин допил воду, прислонился спиной к стенке и сложил руки на груди. Спросил как бы между делом:

– Кто-нибудь приходил сегодня?

– Кира утром заскакивала, – сообщила девушка. – Яблоко принесла.

Гарин кивнул – это он попросил Аоки проверить, не спит ли вахтенный.

– Кстати, привет тебе от Корнея, – вспомнил он. – И от доктора.

Элли повернула к нему голову, сдвинула в сторону челку.

– Попросил экономить, – тихо сказал Гарин, указывая глазами на сверток.

Девушка послушно кивнула, сказала:

– Хочу к нему сходить, поболтать. Он очень интересный собеседник.

– Корней? – удивился Иова.

– Доктор, – улыбнулась Элли. – Он столько историй знает, столько всего пережил.

– Я его боюсь, – обронил Маракши, но тут же бравурно поправился. – Нет, не то, чтобы вот прям «боюсь». Я никого не боюсь, так-то. Просто он, иногда, смотрит так, словно выискивает место, куда бы свой скальпель вонзить.

Все рассмеялись, Юрий сказал:

– А он и выискивает. На всякий случай. Работа у него такая.

Потом вновь повторил свой вопрос:

– Больше никто не приходил?

Элли качнула головой, Маракши протянул, пытаясь провести с линиями какую-то хитрую комбинацию:

– Днем чудик из реакторного приходил. Вахтенный его послал куда подальше.

– Нужно опять к Беку сходить, – принял к сведению Юрий. – Из офицеров никто не приходил?

– Да, вроде, нет, – пожал плечами Маракши. – Разве что, Джаббар звонил. Велел вечером на занятиях быть.

– Значит, будешь, – ответил Гарин.

Иова перевел взгляд с него на Элли, вновь посмотрел на Юрия умоляющим взглядом:

– Да ну что я там нового узнаю? Как в сотый раз накладывать «пластырь» на пробоину? А здесь охрана нужна, а то ходят всякие.

– Ничего страшного, – усмехнулся Гарин. – Вахтенный на посту, я и Аоки рядом.

– То есть, Кире на занятиях быть не нужно, а мне нужно? – фыркнул Иова.

– Да я сама справлюсь, – вмешалась Элли. – Что со мной случится?

Юрий и Маракши встретились взглядами, Гарин ответил:

– Ничего не случится, – успокоил он. – Только мне так спокойнее.

Девушка вздохнула, спрыгнула с койки, прошлась по каюте.

– Чувствую себя будто в тюрьме, – наконец сказала Элли. – Всех надо опасаться, никуда выйти нельзя.

Гарин шагнул к ней, протянув руку, но девушка остановила его жестом, сказала:

– Юра, я все понимаю, – она посмотрела на него. – Я знаю, что некоторые на корабле считают меня угрозой, и вы защищаете меня от них. Я не дурочка, чтобы изображать беспечность.

– О чем тогда разговор? – терпеливо спросил Юрий.

Элли опустила голову, ее пальцы нервно задергали хвостик змейки комбинезона.

– Я не знаю, – ответила она глухо. – Но это все неправильно. Из-за меня мы здесь, я виновата. И нужно бы как-то исправить ситуацию, но вместо этого мы просто ждем.

Затихший Маракши переводил взгляд с Элли на Юрия, благоразумно решив не встревать.

– А ты можешь ее исправить? – серъезно спросил Гарин.

– Могу попробовать.

– У нас был договор с капитаном, – напомнил Юрий.

– Знаю, – сквозь зубы ответила Элли.

Она пересекла каюту, вновь уселась на койку, зажав коленями ладони.

– Но сколько можно так сидеть? – она не подняла головы, и говорила, будто бы сама с собой. – Я буквально физически чувствую растущую к себе ненависть. И понимаю, что вполне ее заслуживаю.

– Элли, – Иова с натянутой улыбкой хотел что-то возразить, но Гарин покачал головой, мол, пусть выскажется.

– Я могу попробовать перенести корабль в другое место, открыть новую Арку. Может, создать новую планету, – продолжила девушка тихо. – Я могла бы сделать хоть что-то. Но сидеть вот так… Это не кончится хорошо, ты знаешь.

– В прошлый раз у тебя не вышло, – склонил голову Юрий. – Капитан это обязательно вспомнит. Ты уверена, что что-то поменялось с тех пор?

Девушка помолчала, потом ответила твердо:

– Многое поменялось. В прошлый раз, если ты забыл, я всех вытащила из расколотой Арки. Мне сложно что-то обещать, но разве есть другие варианты? «Полынь» – не корабль поколений, он не приспособлен для длительных перелетов.

– Мужики из обслуги говорят, что запасов хватит на пару месяцев, – осторожно вставил Маракши. – Потом останется только синтетика.

Юрий молчал, глядя сквозь собеседников. У него в голове, внезапно, сложились кусочки давно отложенного и почти забытого пазла.

– Все хорошо, босс? – с сомнением спросил Иова.

– Мы дали обещание капитану…, – начал Юрий, но Элли импульсивно перебила его.

– Знаю! Что ты повторяешь? Знаю! Только это и сдерживает!

– Мы дали обещание капитану, – вновь произнес Гарин, и лицо его посветлело. – Но, возможно, пришло время вновь обсудить с ним эту тему. Мне кажется, у меня есть то, что его убедит.

Элли подняла к нему лицо, с удивлением посмотрела в глаза. Уголки ее губ поползли вверх.

– Это мы чего? – ошалело спросил Маракши, вытягивая шею. – Сможем вернуться домой?

* * *

Капитан Кимура сидел за столом прямой и строгий. Его черные глаза тонули в густых тенях, худое лицо походило на резную маску древнего божества. Гарин не видел направление взгляда командира, но четко ощущал на себе его пронзительное внимание.

Напротив Юрия расположилась изящная Кирика с уложенными в короткую косу ярко-желтыми перьями. Под поверхностью ее маски плавало вежливо улыбающееся лицо миловидной девушки, однако было заметно, как подрагивают длинные пальцы в перчатках – последствие недавней болезни, почти убившей альциона.

Последним участником импровизированного совещания, была Элли. Девушка сидела рядом с Юрием, выглядела собранной и уверенной в себе. Она все еще не до конца понимала, о чем именно хочет просить капитана Гарин, но твердо знала, что именно она – важная ставка в этом разговоре.

– Господин Гарин, – капитан качнулся вперед, положил руки на стол. – Вы что-то хотели мне сообщить?

Юрий поднялся, но, по жесту Кимуры, сел обратно. Откашлявшись, начал:

– Так точно, господин капитан, хотел, – он указал рукой на штурмана. – В этом мне поможет госпожа Кирика.

Виртуальное лицо альциона выразило удивление, девушка чуть отстранилась.

– Хорошо, – капитан посмотрел на штурмана, перевел взгляд на Юрия. – Позволю уточнить, это как-то связано с госпожой Берг?

– Самым непосредственным образом.

Кимура на секунду задумался, будто балансирую между «да» и «нет», кивнул.

Гарин расценил это добрым знаком, и, не желая зря тратить время, обратился к дистанту.

– Госпожа Кирика, – он облокотился грудью на стол. – Вы помните наш разговор про «Пилигрим»?

– Про «Пилигрим»? – мелодично повторила девушка. – Напомните, пожалуйста.

Юрий движением ладони смахнул с наручного вифона схематичное изображение участка звездной карты с несколькими маркерами. Схему он делал сам, и очень наделся, что верно присоединил к ней звуковую матрицу, которая позволит штурману «увидеть» картинку.

Кирика склонила голову на бок, виртуальные глаза стали внимательными.

– А, вы это имеете в виду? – кивнула она. – Да, помню.

Юрий удовлетворенно выдохнул, вернулся к Кимуре.

– Как вам известно, господин капитан, я родился на корабле поколений «Пилигрим-2», – он указал на стилизованное изображение ковчега на схеме. – Который, в составе миссии из трех звездолетов, стартовал из Метрополии чуть больше трехсот лет назад. На тот момент не существовало ни Арок, ни парадоксальных двигателей, корабли были оборудованы лишь субсветовыми реакторами.

Полупрозрачный «кораблик» медленно пополз по схеме.

– За триста лет мы должны были оказаться примерно здесь, – Юрий ткнул в один из подсвеченных секторов с пометкой «Туманность Андромеды». – Однако, нас нашли вот тут.

Юрий задвигал пальцами, проматывая картинку. Замелькали звезды, туманности и межгалактические пустыни. При этом, он уменьшал масштаб, показывая какое чудовищное расстояние преодолел корабль.

Когда, наконец, появился еще один подсвеченный сектор, Гарин остановил картинку и щелчком отправил «ковчег» в него.

– Это – Омега-Канкри, – он выпрямился, разглядывая свою работу. – Расстояние от Туманности Андромеда – почти тысяча световых лет. Как вы понимаете, ковчег ни за что не смог бы сюда добраться своим ходом. Мы оказались здесь благодаря Элли, господин капитан. Это ли не достаточное свидетельство ее возможностей?

Юрий поднял глаза на Кимуру. Тот разглядывал схему, постукивая пальцами друг по другу. Гарин быстро покосился на Элли – девушка улыбалась.

– Господин Гарин, – наконец сдержанно заговорил капитан. – Ваша история достаточно занимательна. Однако, не сочтите за бестактность, в ней есть один большой изъян.

Капитан посмотрел на насторожившегося Юрия.

– Ее невозможно проверить, – закончил мысль Кимура.

Гарин досадливо опустил голову, рядом тяжело выдохнула Элли.

– Все, что я знаю, – продолжил Кимура, его голос окреп. – Находится в вашем личном деле, где действительно говорится о том, что вы родом с корабля «Пилигрим». Информация указана с ваших слов. Иных доказательств нет.

– Господин капитан! – возмутился Юрий.

– Позвольте? – неожиданно вмешалась штурман, мягко улыбнувшись Гарину.

Юрий жестом дал понять, что Кирика может высказаться.

– Господин капитан, – обратилась штурман к Кимуре. – Мы действительно разговаривали с господином Гариным по поводу необычного движения звездолета «Пилигрим», после чего я навела определенные справки. И я нашла некоторую информацию, подтверждающую слова рэй-мичмана.

– Госпожа Кирика, – поднял ладонь капитан. – Скажите, найденные вами сведения из информационно-развлекательных источников? Из сообщений местных таблоидов, записей ток-шоу?

Штурман сжала пальцы в кулаки, разжала. Ответила:

– Так точно, господин капитан.

Кимура развел ладонями, показывая, что все ясно без лишних слов.

– Почему вы такой непробиваемый? – внезапно поднялась Элли. – Почему вы везде видите подвох? В такой момент, к чему нам обманывать вас? Ради чего?

Юрий поймал удивленный взгляд штурмана, внимательное выражение Кимуры. Поднялся, встал рядом с Элли:

– Господин капитан, – громко произнес он. – Ваше право верить мне или нет, но в одном мы с вами точно сходимся – «Полынь» не выберется из этого пространства. Можно ждать еще месяц, полгода, год. Можно уложить в капсулы весь экипаж, включая вас и господина Грюнера. Только это не поможет, вы знаете. Мы просто станем еще одним мертвым кораблем с мертвым экипажем…

На столе отчаянно замигал огонек входящего сигнала. Капитан машинально опустил глаза, чтобы перед его мысленным взором проявилось имя звонящего, смахнул сигнал в сторону. Но огонек тут же замигал снова.

– Слушаю вас, господин Грюнер, – холодно произнес капитан. – У вас что-то срочное?

Из динамиков донесся влажный звук, словно канат протягивали сквозь трубу с технической смазкой, потом зазвучал густой голос бхута:

– Мы-я имею право сказать слово.

– Какое слово? – не понял Кимура.

– Слово по поводу задания. По поводу перемещения корабля.

Капитан нахмурился, обвел взглядом присутствующих. Спросил:

– Господин Грюнер, вы тоже посвящены в суть разговора?

– Мы-я имею доступ к нейромодулятору господина Гарина, – без всякого смущения сообщил Высший.

Кимура одарил Юрия испепеляющим взглядом, его тонкие губы сжались в тонкую линию.

– Я не знал, – выдохнул Гарин. – Я не давал согласия!

Он сорвал с затылка модулятор, хлопком припечатал его к столешнице, будто пойманного паразита.

– Задание слишком важное, чтобы полагаться на вербальную передачу данных, – спокойно сказал Высший. – Мы-я не пассажир, мы-я – полноценный участник экспедиции, имеющий право влиять на принятие решений в ситуациях, ведущих к провалу миссии. Об этом указано в соответствующем пункте договора между Колхуном Бхут и корпорацией «Сфорца».

– Это не дает вам право устанавливать прослушку на корабле, – резко сказал капитан.

– Внесите претензии в отчет, – мягко посоветовал господин Грюнер. – Допустима любая разумная компенсация.

От его вежливого голоса Юрию сделалось тошно. Как он не додумался, что представителю Высших дистантов ничего не стоит подключиться к его модулятору? Ведь бхут уже давно проявил интерес к Элли, предлагал Юрию помощь в поисках ковчега, если тот станет сотрудничать. Но, в какой-то момент, бхуту попросту надоело ждать, и он легко перешел черту, получив желаемое. А Гарин оказался слишком наивен, чтобы просчитать такой вариант, стал жертвой собственного заблуждения, изображающего Высшего как благородное и высокоморальное существо.

Впрочем, что он знает о принципах морали и благородстве, принятых у расы бхутов?

Но каков Гарин дурак!

– Я оставлю за собой право реагировать на данный инцидент, – после непродолжительной паузы произнес капитан. – Какие еще устройства у вас на прослушке?

– Никакие, – сразу ответил бхут. – Только нейромодулятор господина Гарина. Вношу пояснение – господин Гарин назначен моим доверенным лицом, поэтому мы-я посчитал получение информации от него вполне этическим.

Юрий скептически фыркнул, спросил, не выдержав:

– Таким способом? Без моего согласия?

– Допустима любая разумная компенсация, – как мантру повторил Высший. – В целях снижения эмоционального напряжения, приношу свои официальные извинения.

– Какой скользкий тип, – тихо проговорила Элли, опускаясь на стул.

– Присаживайтесь, рэй-мичман, – обратился к Гарину Кимура. – Что вы хотели сказать, господин Грюнер?

Бхут издал тихий щелкающий звук, произнес:

– Мы-я считаю необходимым провести эксперимент с участием Элли-Полины.

– Я не подопытная, – подала реплику девушка.

Дистант не обратил внимания на слова Элли, продолжил.

– Концепция внепространственного перемещения революционна, но доказала свою состоятельность на примере Арок. Пусть механизм явления практически не изучен, однако нет причин утверждать, что он невозможен тем методом, которым хочет воспользоваться Элли-Полина.

Высший замолчал. Капитан вытянул шею, поправляя жесткий ворот мундира, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Пока не видишь кошку, она любого цвета.

– Разрешите, господин капитан? – Кирика несколько раз щелкнула ногтями по столу.

– Слушаю.

– Я не совсем разделяю логический вывод господина Грюнера, – пропела альцион. – Мне сложно оперировать терминами, у которых нет установленной трактовки. Так называемый «метод Элли-Полины» может сильно отличаться от действия Арок, у нас слишком мало исходных данных для сравнения. Но я согласна с Высшим в одном – если предположить саму возможность подобного перемещения, сопоставить известные факты, то шанс на положительный результат эксперимента исключать нельзя, сколь бы мал он ни был.

– Вы знаете, что Элли – необычная девушка, – подытожил Юрий. – У нее все может получиться. Если нужно, готов взять ответственность на себя.

– На этом корабле вся ответственность на мне, – словно между делом заметил капитан.

Он откинулся на спинку стула, задумчиво вращая между пальцами и столом небольшой диск памятного жетона с эмблемой Старой Гвардии. Из-под насупленных бровей блеснули черные глаза.

– Госпожа Берг, – обратился он. – Как это будет происходить?

Элли заерзала на стуле, собираясь с мыслями. Ответила:

– Когда я отпускаю контроль над сознанием, то проваливаюсь за Горизонт. Оттуда можно попасть в любую существующую точку Вселенной, и я попробую протащить за собой «Полынь».

Она вдруг замолчала, явно что-то недоговаривая. Юрию показалось, что Элли вдруг стало неловко предлагать Кимуре свои услуги. Он положил ладонь на запястье девушки, подбадривая. Шепнул, наклонившись:

– Скажи все как есть. Пусть принимает решение.

Элли еле заметно кивнула, набрала в грудь воздуха и продолжила, выпрямив спину:

– За Горизонтом, может произойти всякое. Там – безмирье, «бульон» первочастиц. Там нет привычных нам физических законов, там любой чужеродный объект необратимо рассеивается, – Элли провела ладонями по столу. – Я уверена, что смогу с этим справиться. Но есть другая проблема – вырвавшись оттуда, мы принесем сюда те самые первочастицы. И они, под воздействием моей бессознательной воли, могут превратиться…

Она прервалась, подбирая слово.

– В чудовищ, – закончил за девушку Кимура. – Вы это хотели сказать?

– Да, – твердо ответила Элли. – В чудовищ.

Капитан криво усмехнулся.

– Это еще не все, – жестко, словно бичуя сама себя, продолжила девушка. – Как только мы попадем за Горизонт, о нас тут же узнает Суратов. Точнее, сущность, что затопила его сознание. И она начнет нас преследовать.

– Зачем? – испугано спросила Кирика.

– Чтобы поглотить, – просто ответила Элли. – Ведь мы с ней – одно целое.

Юрий затаил дыхание, ожидая, что Кимура в своей привычной ледяной манере выдаст что-то вроде: «Кто-то еще хочет экспериментировать?». Однако капитан молчал. Зато из динамиков раздался голос господина Грюнера:

– Способ Элли-Полины способен доставить «Полынь» в пространство Шиесса?

– Способен, – без запинки ответила Элли.

– Мы-я поддерживаю идею воспользоваться этим способом перемещения, – заявил Высший.

– Вы не боитесь возможных рисков? – спросил Кимура.

– Моя раса достаточно азартна, капитан, – почти с гордостью произнес Высший. – К тому же, как исследователю, мне будет любопытно стать свидетелем подобного действа.

– Мы можем погибнуть, – дрогнувшим голосом напомнила бхуту штурман. – Вы не боитесь смерти?

– Собранные за время полета сведения слишком ценны, чтобы предать их забвению, – парировал господин Грюнер. – Если есть шанс спасти их – необходимо этим шансом воспользоваться. А перспектив сделать это в условиях медленно умирающего корабля я не вижу.

Бхут был на удивление логичен – с точки зрения Гарина. Юрий и сам так размышлял, выбирая призрачное спасение вместо уверенного движения к неминуемой гибели. Но, все же, он не мог не переживать за близких людей, испытывая неловкость от того, что вот так, заочно, решает их судьбу.

Впрочем, этому внутреннему дискомфорту осталось недолго – сейчас капитан скажет «Нет», и беспокоиться станет не о чем. А пока этого не произошло, Юрий решил сказать последнее, что хотел:

– Мы прошли очень долгий путь, господин капитан, – он поднял упрямый подбородок. – Мы сражались, преодолевали трудности. Не все дошли, но все старались, как могли, выкладывались до конца. И будет большой ошибкой завершить поход вот так, трусливо опустив руки в ожидании своей участи. Что станет с экипажем «Полыни», когда закончится продовольствие и дыхательная смесь, когда начнут выходить из строя системы жизнеобеспечения и санобработки? Какую картину мы оставим тем, кто, возможно, когда-нибудь обнаружит наш корабль? Не знаю, как вам, господин капитан, но, по-мне, лучше умереть сражаясь, чем сходить с ума в ожидании последнего дня.

Он замолчал, всем видом показывая, что ему больше нечего добавить. Мельком заметил пораженный взгляд штурмана Кирики.

Капитан глядел куда-то в стол, задумчиво переворачивая в пальцах жетон. Казалось, вместе с ним замерло время, ставшее вязким под давлением всеобщего ожидания.

Секунды шли, диск вращался между пальцами офицера. Юрий только сейчас заметил, настолько постарел за последние дни командир, насколько тяжело ему дались месяцы дрейфа. Он казался гончей собакой, посаженной на короткую привязь, но где-то в глубине глаз все еще мерцали слабые угли былой охоты.

Именно эти угли и не давали Гарину встать и выйти вон из кают-компании. А еще – вера в своего капитана, сильного, мудрого, несгибаемого.

Кимура со щелчком опустил на стол жетон, блеснула эмблема Старой Гвардии – кулак в краге скафандра, сомкнувшийся на лезвии меча.

– Дежурный! – громко произнес капитан, активируя внутреннюю сеть.

– Дежурный офицер на связи! – отрапортовал из динамиков голос Си Ифмари.

– Начинайте процедуру вывода экипажа из гибернации.

– Всех? – не сдержал удивления пилот.

– Всех. И запускайте боевые протоколы.

– Есть! – звонко воскликнул молодой аджай и отключился.

Юрий перевел взгляд с жетона на лицо Кимуры.

Лицо старого офицера терялось в полумраке, но Гарин готов был поклясться, что командир улыбается.

* * *

Дозатор снотворного походил на сиреневую морскую звезду, выпуклую и упругую. Юрий повертел ее в пальцах, спросил:

– Тебе точно это нужно?

– Нужно, – уверенно сказала Элли, прикрепляя дозатор к своему виску. – Я давно под нейроблокаторами, мозг разучился глубоко спать. А если я полностью не отключусь, то не смогу действовать за Горизонтом в полную силу.

Она лежала в своей капсуле, накрытая тонкой термопростыней. Гарин и Одегард, облаченные в скафандры, возвышались над ней словно громадные стальные стражи.

– А что, Император тоже спал, создавая Арки? – спросил Рэй.

Его рыжая борода топорщилась над воротом и придавала норвежцу вид растрепанного пирата.

– Не знаю, – ответила девушка, устраиваясь на подушке удобнее. – Может, он просто не сопротивлялся. Черпал возможности полными горстями. А те, в свою очередь, черпали горстями его сознание… Не знаю, Рэй, честное слово, не знаю.

– Ладно, – Гарин выразительно посмотрел на друга. – Пора приступать.

– Я подожду тебя, – махнул рукой себе за спину Одегард и вышел из каюты.

Юрий опустился перед капсулой на колено, серьезно посмотрел в лицо Элли. Спросил:

– Не передумала?

– Не переживай, Юра, – девушка тепло улыбнулась. – Все получится.

– Я не смогу помочь тебе «там».

– Я не смогу помочь вам «здесь», – со смехом ответила Элли. – Поэтому нам обоим нужно хорошо выполнить свою работу.

Гарин кивнул, улыбнулся, хоть получилось и немного натянуто. Погладил кудрявые волосы девушки.

– Мы здесь все сделаем как надо, – заверил он Элли. – Ты проснешься, и я принесу тебе яблок.

– Договорились. Передай привет Иове, хорошо?

– Передам.

Тонкие руки девушки оплели шею Юрия, щеки коснулся легкий поцелуй.

Гарин смущенно закашлялся. Девушка задорно рассмеялась, откинулась на подушку и коснулась дозатора.

Юрий не сдержал улыбки, покачал головой и раскрыл перед Элли изображения Структур Шиесса, родного мира монолитов. Перед глазами девушки веером проплывали обзорные виды системы, более подробные картинки космических объектов, месторасположение сектора Эль Горо в общей схеме созвездий.

Элли углубилась в созерцание, ее веки отяжелели.

Гарин поднялся, поправил автомат на груди, и шагнул к двери, возле которой переминался с ноги на ногу корабельный доктор с диагностическим планшетом в руках. Они обменялись взглядами. Тэ Иревиа ободряюще буркнул: «Присмотрю, не переживай», протиснулся к капсуле Элли и закрыл за Юрием гермостворку.

Коридоры «Полыни» были безлюдны, но теперь эта пустота не воспринималась безжизненной – корабль наполнился голосами, звуками и шумами. По приказу капитана все системы перевели в боевой режим – Кимура дал команду готовиться к отражению внезапного нападения. Детали не разглашались, но благодаря слухам вскоре каждый матрос знал, что готовится нечто необычное, связанное со странной пассажиркой, способное как-то изменить ситуацию к лучшему. Но вот что именно будет происходить, не знал никто, и даже Юрий мог лишь предполагать.

Он дошел до развилки между жилой палубой и складской зоной, тронул за плечо Одегарда, который болтал с двумя матросами, упакованными в защитные жилеты.

– Уже? – спросил Рэй, поворачиваясь.

– Да, расходимся по позициям, – кивнул Гарин. – Кто со мной остается?

Один из матросов – пузатый крепыш с аугментированными руками, дернул квадратной челюстью. Юрий знал его, несколько раз пересекались.

– Ты же Пази? – уточнил Юрий, протягивая руку. – Из инженерного?

– Ага, – Пази аккуратно ответил на рукопожатие. – Тебя знаю, бывшая «блоха».

– Вот и отлично, – Гарин критически оглядел компанию, обратился к Одегарду. – Вооружились уже?

– Да, – Рэй указал на висящие на ремнях у матросов кобуры. – Штатные «плевалки» выдал, все лучше, чем игольники.

Юрий пожал плечами – кабы знать, с чем придется встретиться, а так, кто знает что лучше? Впрочем – «плевалки» так «плевалки», по крайней мере, все матросы умели пользоваться этими штатными пистолетами, не самыми убойными, но вполне подходящими для боя на борту звездолета. Свое прозвище оружие получило не только за название «Пелива», но и за возможность вести огонь граненой дробью.

– Все, мы пошли, – Рэй указал второму матросу дальше по коридору, улыбнулся Гарину во весь рот. – Ну, справится девчонка?

– Справится, – заверил его Юрий.

– Тогда и нам плошать нельзя, – норвежец хлопнул по прикладу «свистуна». – А то стыда не оберемся.

Гарин проводил взглядом удаляющиеся фигуры, поправил съехавшее на сторону крепление шлема. Рэй нервничал, хоть и старательно скрывал это. Впрочем, кто сейчас не нервничал? Лишь те, кто пребывал в успокаивающем неведении.

Как, например, Пази.

– Я посижу пока, лады? – сообщил он, тяжело плюхаясь на сложенные оружейные ящики, служащие импровизированной баррикадой, и раскрывая развлекательное окно визора. – Только со смены, ноги гудят. А тут еще эти учения.

– Ты считаешь, это учения? – не поверил своим ушам Юрий.

– А что ж еще? Уж точно не эти байки про ведьму, – презрительно покосился на него инженер.

Гарин хмыкнул. Надо же, он думал, что на корабле не осталось больше подобных скептиков. Хотя, оно и к лучшему, не придется выслушивать доморощенные теории о происходящем.

Зашелестела рация, в эфир полетели доклады от бойцов мобильной группы. Им деловито отвечал Джаббар, уточняя местоположение. Слушая переговоры, Юрий мысленно представляя схему «Полыни» – «блох», как самых подготовленных, расставили по всему кораблю, усилив матросами из числа свободных. Никто не знал, чего ожидать, поэтому было решено обезопасить максимальное количество важных устройств и отсеков. Предполагалось, что находящиеся рядом группы, в случае серьезной опасности, смогут придти друг другу на помощь. Идея принадлежала Кахиру и выглядела вполне разумной.

Когда дошла очередь Гарину докладывать, он воспользовался ручным вифоном. Ему отчаянно не хватало модулятора, все же успел привыкнуть, но после произошедшего Юрий не доверял «лепестку». Но и полностью отказаться от него не выходило – модулятор сильно помогал при управлении «големом». Что ж, нужно будет отдать его для вивисекции Глебовичу или Бодрову, пусть посмотрят, что можно сделать.

Время шло. Гудела вентиляция над головой, щелкали под ногами гравитационные установки. Что-то про себя бормотал Пази, комментируя игру на вифоне. Юрий сначала стоял возле стены, держа руку на автомате, внимательно прислушиваясь и присматриваясь. Через час он начал прохаживаться туда-сюда возле баррикады, то и дело проваливаясь в размышления. В какой-то момент Пази попытался уснуть, но Гарин завел с ним пустой разговор, выводя матроса из меланхоличного оцепенения. Еще через час Юрий сам присел на край баррикады, подавляя скучающий зевок.

Судя по ожившему эфиру, другие контракторы тоже устали сидеть без дела, из динамика посыпались шуточки, подколки и едкие комментарии. В какой-то момент вмешался лейтенант Джаббар и потребовал соблюдать правила радиообмена.

После небольшой вспышки веселья вновь опустившаяся тишина показалась особенно густой и тяжелой. Юрий опять прошелся по коридору, барабаня пальцами по прикладу и борясь с желанием позвонить Тэ Иревиа. Остановился возле баррикады, посмотрел на инженера – тот откровенно дремал, сложив руки на груди. Почувствовав на себя взгляд, чуть приоткрыл глаза, спросил:

– Все нормально?

– Нормально, – в тон ответил Юрий.

– Это хорошо, – повел плечами Пази. – Так и до ужина досидим.

Гарин продолжил свой короткий маршрут, считая шаги.

– Как думаешь, – спросил у него матрос. – Сколько нам контора за этот полет отвалит?

– Не знаю, – безразлично ответил Юрий. – Добраться бы до конторы.

– Доберемся, – беззаботно прогудел Пази. – Что с нами станетсаээээ…

Его голос превратился в трубный рев, разлетаясь в разные стороны и резко оборвался. Гарин обернулся, схватившись за оружие.

Коридор был пуст, инженера нигде не было видно.

Юрий поднял УМАС к плечу, поводя дулом из стороны в сторону, негромко позвал:

– Пази.

И только сейчас понял, насколько вокруг плотная, обволакивающая тишина, будто его накрыли звуконепроницаемым стеклянным колпаком. А еще не мигала лампа пожарного датчика на дальней стене.

Гарин сделал маленький шаг вперед, готовый открыть огонь.

Коридор изогнулся, будто резиновый, поплыл в сторону, ускоряясь, размазываясь длинными разноцветными полосами. Пол под ногами вздыбился, и Юрий полетел на спину, вцепившись в автомат. Инстинктивно прижал подбородок к груди, ожидая удара, но удара не последовало – он увидел, как разлетается шлейфом разноцветных гранул. Не сдержал испуганный возглас, но звук так и не появился, глотка и лицо исчезли в стремительно чернеющей метели. Последнее, что Гарин успел увидеть, это схлопывающееся в нить пространство.

Он не знал, в какой момент вновь обрел сознание, лихорадочное и перепуганное. Ему было нестерпимо холодно, хотя он не чувствовал тела. Он казался себе парящим, хотя не мог определить свое положение в пространстве. Это было странное ощущение одновременной свободы и абсолютной беспомощности.

У него не было глаз, но, каким-то образом, Юрий увидел изменение оттенков темноты, понял, что приближается какой-то мощный импульс, гигантская приливная волна, угрожающая раздавить, разорвать. И за этой волной следовало нечто чудовищно огромное, бесформенное, раздраженное вторжением в свой мир.

Понимая всю тщетность своих попыток, Гарин попытался сделать хоть что-то, как-то убежать, спрятаться. Потом мысленно воззвал к Элли, попытался привлечь ее внимание.

Волна нависла над ним бесконечным горизонтом, начала падение, будто чудовищный пресс.

Что-то мелькнуло у ее основания, поднявшись из глубины, какое-то сияющее змееобразное тело. В сторону Гарина понесся длинный, кажущийся многокилометровым хлыст.

Щелчок.

Юрий со всего маху рухнул спиной на что-то твердое, клацнув зубами. Секунду ошалело таращился в ребристый потолок с узнаваемым профилем, потом, с шумом, перекатился на бок, и вскочил, громыхая броней.

Он вернулся на «Полынь»!

– Ааргх! – раздалось со стороны ящиков.

Пази стоял на карачках, его тело сотрясали рвотные позывы. Между приступами он всхлипывал и жалобно причитал.

– Один-девять – Первому, – Гарин включил связь. – Один-девять…

Чернота стремительно отступала вглубь коридора, словно сбегающая от света прожекторов тень. Но она оставила после себя сюрприз, который сейчас вывалился из-за переборки в паре метров от Юрия – громоздкая фигура в боевой броне, вскидывающую к плечу автомат.

Гарин успел удивиться тому, что видит свою точную копию, схожую до последней царапины на грудных пластинах. По ту сторону слабо мерцающего прицела – его собственные глаза в тревожном прищуре, его скулы, его перекошенный рот в обрамлении растрепанной бороды, его палец на спусковой скобе автомата.

Он выстрелил первым, на миг опередив двойника. Наклонился в сторону, продолжая вести огонь – за первым «Юрием» поднимался еще один. Гарин не оставил им шансов, целясь в головы.

В спину ударила короткая очередь, на шею будто плеснули кипятком. Гарин упал на колено, завалился на бок, разворачиваясь вместе с оружием.

Два Пази боролись на полу, вцепившись в один автомат. Третий, посчитав, что с Юрием покончено, наводил на них ствол УМАСа.

Гарин открыл огонь из неудобного положения, разнес двойнику колени, потом, уже падающему, прострелил грудь и шею. Вскочил, царапая броней стены, подскочил к борящимся. Заорал, наставляя оружие:

– Лежать! Застрелю!

Один Пази скосил на него налитые красным глаза, заорал, брызгая слюной:

– Это я, баран!

Второй продолжил бороться, не меняясь в лице. Гарин коротко ударил его прикладом. Двойник Пази дернулся, из разбитого носа брызнула неестественная ярко-красная кровь. Но он не сдался, упорно брыкаясь и перетягивая автомат на себя. Тогда Юрий придавил его коленом шею, наваливаясь всем телом.

– Тебе конец, урод! – яростно заорал Пази, вскакивая.

Его нога в тяжелом ботинке со всей силы впечаталась двойнику в толстый живот, ребристая подошва с хрустом опустилась на сжимающие цевье УМАСа пальцы. Когда Пази вознамерился ударить в багровое, истекающее пульсирующей кровью лицо копии, Гарин воскликнул:

– Хватит! – и для верности оттолкнул инженера.

Тот не сдержал равновесие, опрокинулся на ящики, тяжело дыша.

– Ты охренел? – выругался Пази, скатываясь на пол.

Юрий не обратил на него внимания, убрал ногу с шеи двойника и проверил пульс.

Тот был мертв.

– С ним всё, – выдохнул Гарин, поднимаясь на ноги и пытаясь включить рацию. – Один-девять, один-девять, прием! Кто меня слышит?

Эфир ответил шумами и треском, сквозь которые пробивались отдельные возгласы, отдаленно напоминающие человеческие.

– Глянь, сюда, – прогудел Пази, опасливо тыкая стволом оружия в свою мертвую копию. – Видел такое когда-нибудь?

Юрий, пытающийся наладить связь с другими группами, бросил раздраженный взгляд на инженера. Поднял брови, увидев то, что ему показывал Пази.

Мертвый двойник Пази не смог бы бросить оружие как не хотел бы – его пальцы и кисти составляли с автоматом единое целое, словно приросли к гладкому пластику. Попытки извлечь магазин тоже не увенчались успехом, экстрактор никак не реагировал на нажатие.

Вдруг Пази охнул, поднял испуганный взгляд на Гарина, нервно дернул к себе УМАС.

– Не дури, – хмуро посоветовал ему Юрий, демонстративно перекладывая свой автомат из руки в руку.

Пази коротко кивнул, приходя в себя.

Гарин, пытаясь вызвать хоть кого-нибудь, подошел к своим мертвым копиям. У одного почти начисто отсутствовала верхняя часть черепа, остатки мозга выглядели слишком гладкими, однородными. Он пнул автомат двойника – тот тоже оказался прирощен к рукам.

Из глубины коридора донесся гулкий хлопок шоковой гранаты. Донесся приближающийся топот – кто-то бежал по направлению к ним.

– Внимание! – скомандовал Гарин, припадая на колено и прицеливаясь. – Прикрывай!

Пази выругался, залегая за ящиками.

– Господин рэй-мичман! – из-за угла показалась фигура в «блошиной» броне.

Грянул выстрел, заряд дроби прошел рядом с бегущим абордажником. Тот испуганно взмахнул руками и отпрянул в противоположную сторону, заваливаясь под стену.

– Не стрелять! – рявкнул Юрий, одаривая недовольным взглядом испуганного инженера. – Брамма, ты?

– Я, господин рэй-мичман! – поднял ладонь вверх парень. – Не стреляйте!

– Ты сначала оружие в сторону брось! – вытянув шею, крикнул Пази.

Гарин раздраженно вздохнул, но не стал отменять указание – пусть Пази убедится в безопасности Баччана, а то, чего доброго, наломает дров.

– Я оружие не брошу, – внезапно заартачился Брамма.

– Просто положи рядом с собой и покажи руки, – терпеливо попросил Гарин.

Парень секунду колебался, потом отодвинул от себя автомат, поднял две ладони над головой.

– Свой, – озвучил для Пази Юрий. – Эй, Брамма! Давай сюда!

Пока молодой контрактор поднимался, ожил коммуникатор, словно корабль вышел из зоны помех. Из динамика на воротнике посыпались совсем неуставные вопли и возгласы, прерываемые короткими приказами командиров. Юрий очистил канал, оставив лишь «блошиную» линию.

Брамма, тяжело дыша, оказался рядом, косясь на Пази. Затараторил, словно старательный школьник:

– Рэй-сержант Одегард послал к вам за помощью, – его глаза расширились, он только сейчас увидел мертвых двойников на полу. – Эээ…

– На меня посмотри, – мягко, но требовательно произнес Юрий. – Какая помощь нужна?

Взгляд Баччана торопливо перепрыгнул на лицо Гарина, он выдал на одном выдохе:

– Мы поймали четверых и если у вас тут все хорошо, то нужна помощь в конвоировании! – вдох. – Связи не было, и я прибежал сказать вам это.

Юрий хмыкнул, наклонился к коммуникатору на ободе воротника, вызвал Рэя:

– Один-семь – Один-девять!

– Слушаю! – тут же откликнулся Рэй. – Мой так как? Живой?

– Живой, – Гарин усмехнулся. – Что там за история с пленными?

– Да уже никакой истории, – в голосе норвежца послышалась досада.

– Почему?

– Отъехали, все четверо.

– Как так? – удивился Юрий.

– Вот так. Просто умерли разом, и все.

Гарин посмотрел на мертвую копию инженера, которую он пытался придушить. Вспомнил, как двойник Пази, до этого отчаянно борющийся с двумя контракторами, как-то быстро сдался, словно его просто отключили от питания.

– Внимание! – раздался голос Кахира. – Общий доклад!

– У вас кровь на шее, господин Гарин, – участливо шепнул Баччан, тыкая пальцем.

Гарин поднял руку, сморщившись, ощупал место, куда попала вражеская дробь. К счастью, заряд прошел по касательной, оставив неглубокие ранки и пробив мочку уха.

– Не трогайте руками, – словно заботливый фельдшер посоветовал Брамма. – Инфекцию занесете.

Юрий опустил руку к поясной аптечке, вытащил небольшой флакон и, не глядя, распылил белую холодную суспензию на шею и ухо. Пока антисептик, шипя и пузырясь, расползался по коже, закрывая раны и образуя эластичную питательную пленку, Гарин доложил лейтенанту о ситуации.

– Один-девять, – вдруг обратился к нему Джаббар. – Тебя срочно вызывают на мостик.

– Меня? – переспросил Юрий.

– Тебя, Юрий, тебя, – уточнил лейтенант. – Только что сообщение от капитана пришло.

– Понял, принял, – привычно откликнулся Гарин, плохо скрывая недоумение.

– Остальным группам! – громко обратился офицер. – Приступить к зачистке палуб согласно плана. Командирам – докладывать по секторам. Один-семь!

– На приеме! – откликнулся Одегард.

– Примешь сектор Гарина.

– Не вопрос.

Юрий сообщил Пази, что уходит, оставил в помощь инженеру Брамму. Перевесил автомат на грудь, направился в сторону офицерской палубы, размышляя по пути о причине такой спешки. Неужели опять по поводу Элли?

Он шагал, держа палец возле спускового крючка и готовый к бою. Но, судя по всему, нашествие двойников закончилось также быстро, как и началось – тут и там лежали мертвые тела в узнаваемых комбинезонах и защитных костюмах, некоторые с огнестрельными ранениями, некоторые без видимых причин смерти. Между ними бродили матросы корвета, некоторые с отвращением, некоторые с любопытством, рассматривали собственные копии. Некоторые оказались ранены, их перевязывали на месте, цепко следя за проходящим мимо Гариным. На повороте к торпедным башням чернела лужа крови, от нее, в сторону медблока, вела дорожка следов.

Вместе с тем, Юрий заметил, что чем ближе к офицерской палубе, тем меньше следов боя. Возле площадки, где располагались жилые каюты, и вовсе не было ни одного двойника, а напряженный, но любопытный вахтенный цеплял за рукав проходящих мимо, выпытывая, что же произошло. Однако Гарина, который хотел по пути на мостик заскочить к Элли, остановил вполне конкретно.

– Стой, – выступил вперед матрос, демонстративно положив ладонь на рукоять пистолета. – Куда?

– Туда, – указал подбородком Гарин.

Вахтенный бросил быстрый взгляд себе за плечо, тут же нахмурился, сказал, выпятив грудь:

– Господин доктор велел никого не пускать!

И тут же, словно испугавшись собственной воинственности, спросил доверительно:

– Господин рэй-мичман, это они вас так? – и указал на шею. – А здесь вообще никого, представляете? Прямо жуть!

Юрий машинально кивнул. Повторил:

– Вообще никого? – и пробормотал тут же. – Это хорошо.

Хлопнул вахтенного по плечу, сказал наставительно:

– Молодец. Выполняй приказ доктора, посторонних не впускай.

И с полегчавшим сердцем пошел в сторону мостика.

Еще издали он услышал возбужденные переговоры, характерный писк сканирующего монитора, похожие на перекличку доклады офицеров управления. Миновав еще одного вахтенного в нахлобученном на глаза шлеме, перешагнул высокий порог рубки, и вытянулся, докладывая:

– Господин капитан, рэй-мичман Гарин по вашему приказанию прибыл.

Офицеры, сидящие за пультами, оглянулись. Среди них был и пилот Си Ифмари, непонятно почему улыбающийся.

На краю мостика показался Кимура, блеснув звездами на погонах. Чуть наклонился в сторону Юрия, спросил, указывая на широкую полосу обзорного окна:

– Узнаете, господин рэй-мичман?

Гарин нахмурился, бросил взгляд мимо капитана.

Ему показалось, что мир вокруг перестал существовать.

По ту сторону бронестекла тускло поблескивал гранями широких палубных надстроек древний звездолет.

– Узнаю, – выдохнул Юрий. – Это «Пилигрим».

* * *

Он медленно плыл между полом и потолком, словно во сне из забытого детства. В свете нашлемных фонарей кружились маленькие колючие снежинки, они будто пытались стыдливо прикрыть пустой заиндевевший мир.

Юрий повернул голову и вслед за его движением яркие лучи скользнули по серебристому полу, перепрыгнули на овальные ячейки спасательных капсул, убрали тени с ромбовидных башен силовых установок. Яркими сферами засияли шлемы застывших у стены людей.

Сердце Гарина на миг замерло, но это оказались лишь пустые скафандры, висящие на распорках.

На краю поля зрения мягко, но настойчиво мигал огонек коммуникатора – друзья волновались, пытались связаться. Но Юрий пока не хотел ни с кем говорить, не хотел что-то объяснять или обсуждать. Это короткое путешествие ему нужно совершить в одиночестве.

Потому что он пока не знал как совместить свое прошлое и настоящее.

Юрий выплыл в уходящий в разные стороны коридор, широкий, с высоким арочным потолком. Огляделся, выискивая указатели. Не найдя, положился на интуицию, повернувшись вправо и медленно полетев вдоль бликующих стен.

Только сейчас Гарин понял насколько устарел «Пилигрим» в сравнении даже с «Полынью». Но такое сравнение было несправедливым, ведь ковчеги были пробой пера для строителей межзвездных кораблей, настоящим вызовом для конструкторов, инженеров и дизайнеров. Они, не имеющие подобного опыта, ограниченные во времени, лишенные права на ошибку, тем не менее, смогли создать не просто транспорт, а настоящий дом для будущих колонистов. С орбитальных верфей к далеким звездам уходили не просто космические корабли, а лучшие образцы земной технической мысли, символы гордости и несгибаемости человечества.

Сейчас же, зная историю «Пилигримов», Гарин с горечью понимал, насколько эти звездолеты, как и сами идеи создателей ковчегов, стали архаичными в современном мире, превратились в окаменевшие скелеты вымерших динозавров. Никто больше ТАК не строил корабли, никто больше не ощущал на своих плечах груз ответственности за судьбу целой цивилизации.

Никто больше не считал, что рожден для подвига.

Зато конструкторы ковчегов не скупились на свободное пространство. Возможно, на сверхдорогих станциях Метрополии и были такие же огромные залы, широкие коридоры и высокие потолки, но на всех станциях и кораблях, на которых довелось побывать Гарину, в том числе и на имперском крейсере, все подчинялось тесному прагматизму и экономии.

Юрий плыл по коридору и заглядывал сквозь раскрытые шлюзы в помещения, в каждом из которых вполне комфортно мог бы расположиться весь экипаж «Полыни». Он одновременно узнавал и не узнавал эти места, читая указатели на стенах, и пытаясь вспомнить, какими видел эти отсеки в последний раз.

Биологические и генетические лаборатории, залы водяной и кислородной рециркуляции, отсеки экспериментальной флоры и фауны, каюты адаптационной психологии, хранилища субстрактов и медицинские боксы – Гарин находился на средней палубе «Пилигрима», между техническим и операционным уровнями. Когда-то Изнанка обезобразила эти места, превратив их в опасный зловонный лабиринт.

Когда-то именно здесь Элли создала Изнанку.

Луч фонаря выхватил надпись «Жилая палуба» возле очередного указателя. Гарин сжал губы и ускорился, еще издали заметив темный овал шлюзового перехода. Пролетев мимо торчащих из стен пузатых агрегатов с ворохом гофрированных трубок, Юрий поднырнул под низкий край массивного люка, и остановился, ухватившись за толстый край стальной двери. Осветил фонарем небольшую площадку с полосами по контуру.

Во время последнего похода в Изнанку здесь погибли его друзья, растерзанные мьютами. А он сам, так и не сумевший выполнить задание Родины, застрял в медицинском боксе, который отстрелили в открытый космос внезапно сработавшие механизмы.

Юрий закрыл глаза, слушая глухую тишину внутри шлема.

Дальнейший путь он мог проделать на ощупь, шаг за шагом. Но не был уверен, что хочет это сделать.

Юрий вывел на лицевую часть шлема показатели внешней среды.

Чуда не случилась, как и несколько раз тому назад – ни кислорода, ни давления, ни гравитации на «Пилигриме» не было. Ковчег был мертв, причем, довольно давно.

Гарин убрал индикаторы, несколько раз глубоко вдохнул. Сжал зубы и, оттолкнувшись от стены, полетел дальше, по направлению к жилым палубам.

Родина встретила его черным провалом распахнутого настежь шлюза. Юрий осторожно, будто боясь потревожить кого-то, вплыл в огромный, теряющийся в темноте многоуровневый зал. Остановился, не решаясь двигаться дальше.

Их было несколько сотен, висящих над замершим дендрарием, над узкими дорожками, над овальными крышами ангаров, над «сотами» жилых блоков, по одному и группами, окутанные кровяными сгустками и рвотными массами, с перекошенными землистыми лицами, с остекленевшими глазами. Мужчины, женщины, дети…

У Гарина потемнело в глазах, он подался назад. По стенам и полу забегали длинные тени, отчего задвигались мертвецы, потянулись к Юрию, словно хотели прикоснуться к нему, утащить за собой.

Гарин не заметил, как включил двигатели скафандра, как в приступе неконтролируемой паники взмыл вверх, ударился о потолочные пластины искусственного неба. Нашлемный фонарь ярко вспыхнул, и Юрий превратился в последнюю звезду этого пустого и мертвого мира.

Кира нашла его в коридоре возле внешнего шлюза – Гарин аккуратно укладывал в транспортный контейнер древнюю бумажную документацию, среди которых девушка заметила технические схемы и планы помещений.

– Их убила радиация, – тихо сказала Аоки. – Кирика сказала, что угасающий курс корабля пересекает Радугу Периколлы, там даже сейчас летать небезопасно.

– Как давно? – хрипло спросил Юрий.

– Больше ста лет назад, фон все еще высокий, – Кирика тронула его за плечо. – Это ведь не твой ковчег?

– Нет, – в голосе Гарина не чувствовалось облегчения. – Не мой. Это пропавший без вести «Пилигрим-3».

– Теперь уже не «без вести», – заметила Аоки, запоздало поняв, что уточнение не к месту.

– Да, – сухо согласился Юрий. – Не «без вести».

Он закрыл плоский контейнер, прикрепил к поясу. Завис, будто раздумывая.

– Я могу чем-то помочь? – участливо спросила Кира.

– Все хорошо, – устало ответил Гарин. – Просто накатило… Сейчас пройдет.

Он провел ладонью по стене, оставляя след на тонком ледяном покрытии.

– Ведь никто из нас не дошел, – голос Юрия прозвучал глухо и отстраненно – Понимаешь, Кира? Никто из трех ковчегов не добрался до финиша. Все погибли на полпути, погибли глупо и бессмысленно.

– Твой ковчег не погиб, – возразила Кира. – Мы еще найдем его, вот увидишь!

Юрий молча повернулся к ней и девушка увидела свое отражение в зеркальной поверхности шлема. Благодарно похлопал ее по плечу, прочистил горло, собираясь что-то сказать.

– Возвращаемся? – уточнила Аоки. – Все уже перешли на «Полынь».

– Мне нужно увидеть еще кое-что, – наконец ответил Гарин. – Я не могу уйти без этого.

– Ясно, хорошо, – не стала расспрашивать Кира. – Пойти с тобой?

– Как хочешь, – несколько грубовато ответил Юрий, но тут же поправился. – Да, идем вместе.

И добавил загадочную для Аоки фразу:

– Мне нужен тот, кто не даст провалиться в прошлое.

Он ткнул рукой в указатель «Капитанский мостик» на стене, и первым поплыл вперед, придерживая контейнер с документами. Аоки последовала за Юрием, дав себе слово вытрясти вечером из Гарина эту горькую меланхолию.

* * *

Элли звонко засмеялась и сделала глоток из одноразового стакана, бросив изучающий взгляд на Юрия. Тот заметил это, ответил девушке ободряющей улыбкой.

– А он так и не понял, что это был я! – закончил свою историю развеселившийся Маракши, хлопая себя ладонью по колену.

За длинным столом в «блошином» кубрике было много народу, но, казалось, Иова рассказывал свои байки только для Элли, жадно ловя ее реакцию. Никто не был против – над столом витала эйфория скорого возвращения домой.

Прошло два дня, как «Полынь» покинула «Пилигрим-3», оставив на нем сигнальный маяк. Большинство на корвете уже и думать забыли о древнем ковчеге – многие даже не знали о том, что это за корабль, но Юрий все еще находился под сильным впечатлением. И не только от вида мертвых колонистов, но и, не в меньшей степени, от посещения капитанского мостика.

Капитанский мостик он нашел быстро – при всей своей сложности, архитектура «Пилигрима» отличалась интуитивностью. Долгую минуту Гарин висел перед гермостворкой с простой пометкой «Рубка управления». Представлял, что бы ощутил, найдя ее на своем ковчеге. Но никак не получалось ощутить радость или восторг, на душе было слишком тяжело. Тогда он решительно протянул руку и открыл не запертый овальный люк.

Перед ним открылся просторный командный зал с двумя рядами серповидных консолей, со свисающими с потолка серебристыми экранами, с длинными блоками управления вдоль стен. В центре, вытянувшись острым «языком», возвышался капитанский мостик, обрамленный тонкими перилами. В свете фонаря казалось, что на пультах загораются разноцветные огни, что оживают экраны, что экипаж вот-вот выйдет из ледяной спячки, вновь обретая контроль над древним монстром.

Но они не двигались, офицеры ковчега, принявшие смерть на боевом посту. Они сидели в высоких противоперегрузочных креслах, уронив головы на грудь или повиснув на страховочных ремнях. Некоторые молодые – младше Гарина, некоторые ровесники Юрия, совсем мало тех, кто в возрасте. И капитан – крепкий, подтянутый мужчина в застегнутой на все пуговицы форменной куртке. Он сидел в кресле прямо, положив руки на подлокотники. На лице офицера навечно застыло выражение упрямого презрения, широко раскрытые глаза смотрели вдаль, куда-то за пределы «Пилигрима».

Юрий не знал, сколько времени провел в рубке. Он осторожно скользил между пультами, прикасался к креслам, к устройствам управления, собирая полетные инструкции и карты. Он впервые за долгое время обратился к модулятору, приказав тому сделать панорамное видео. Он хотел, чтобы осталась память, чтобы эта встреча не прошла впустую.

Он хотел, чтобы смерть этих людей не была напрасной.

У Гарина, впервые за долгое время, вновь появилось непреодолимое желание вернуться домой.

– Ты в порядке? – Элли тронула его за руку, выводя из задумчивости.

– Да, в полном, – Юрий мягко улыбнулся девушке. – А ты?

– Тоже. Кагар сказал, что прошлая доза снотворного полностью усвоилась, и можно принимать еще, не опасаясь вызвать привыкание.

– Кагар? – переспросил Юрий.

– Доктор Тэ Иревиа, – Элли кивнула в направлении медотсека. – Его так зовут. Ты не знал?

Гарин рассмеялся, повторил, будто пробуя имя на вкус:

– Кагар. Надо же! Сколько лет вместе летаем, а имя старого потрошителя узнаю только от тебя.

Элли поддержала его смех, пожала острыми плечиками, мол, ну, а от кого же еще?

Возле них появился Иова с двумя стаканами в руках:

– Эй, вы обязаны это попробовать! – парень поставил стаканы на стол. – Василий сварганил какую-то офигенную штукенцию из жидкого хлеба!

– Это квас, – сообщил ему Юрий. – Национальный земной напиток. Смотри, осторожнее с ним – можешь надолго на гальюн улететь.

– А, – легкомысленно отмахнулся Маракши. – Я в себя и не такое заливал!

– Эй, малой! – проревел с противоположного края стола Одегард. – Что там по мясу? Помнится, кто-то стейки обещал.

Иова сделал возмущенное лицо, растопырил свои тонкие руки в стороны.

– Господин рэй-сержант, запаситесь уже терпением! Я если еще раз Бодрова потороплю, они с Тихомиром эти стейки мне запихают…

Он вовремя покосился на Элли, добавил:

– Очень глубоко! И вообще, День Кормилицы – это такой спокойный, неторопливый праздник, в честь него у нас даже перемирие объявляют.

– Ну, вот и дай людям пообщаться, – хохотнул Рэй. – Раз намеков не понимаешь.

– Он сейчас ботинок в ухо поймет, – пообещала Кира, отвлекшись от игры в виртуальные карты с Одучи и Браммой.

– Да все, понял! – со смехом поднял ладони Маракши. – Набросились стервятники на молодого волка…

Мимо него пролетел ботинок, с грохотом врезавшись в стену. Иова с деланным испугом охнул, подмигнул Элли, шутовски поклонился Гарину и умчался в сторону кухонного синтезатора.

– Вот суета, – беззлобно рассмеялся Юрий.

– Он хороший, – улыбнулась Элли. – Наивный, но честный.

Они взяли принесенные стаканы с квасом, отпили по глотку. Гарин уважительно цокнул языком – напиток получился действительно вкусным.

– Юра, – голос девушки стал серьезнее, она нахмурилась, глядя перед собой. – Ты прости, что я нас сюда перенесла. Для тебя, наверное, тяжело… Решил, наверное, что это твой «Пилигрим», а тут…

– Элли, – Юрий положил ладонь девушке на плечо. – Ну, ты чего? Все хорошо! Наконец-то стало ясно, что с ними случилось.

– Наверное, так сознание отреагировало на наш с тобой разговор перед тем, как я уснула, – предположила Элли. – В итоге, образ твоего ковчега перебил образы системы монолитов.

– Почему тогда мы не попали к моему кораблю? – не удержался от вопроса Юрий.

– Не знаю. Я не все могу объяснить из того, что делаю.

– Извини, если обижу, – Гарин задумчиво потер щеку. – Но как так вышло, что у Суратова лучше получается контролировать свои способности, чем у тебя?

Девушка не обиделась, задумчиво пожевала губы и ответила:

– Я тоже много об этом размышляла. Думала, как у него так просто выходило создавать все эти Арки, планеты, людей?

Элли сделала небольшой глоток из стаканчика, откинулась на спинку стула.

– Где-то год назад, на одном званом ужине, я познакомилась с профессором онейрологии, – она подняла глаза на Юрия, пояснила. – Это, специалист по сновидениям.

– Ага, – кивнул Гарин. – Понятно.

– Я тогда занималась изучением этой своей особенности, – она ткнула себе пальцем в висок. – И в какой-то момент поняла, что все дело не в том, что я сплю, а в том, что вижу сны. Именно через них я попадаю за Горизонт, именно они потом выплескиваются в реальность. Так вот, мы с тем профессором очень долго болтали, он интересно все так рассказывал – про участки мозга, отвечающие за сновидения, про формирование образов, про методы программирования и управления снами. И вот он сказал, что чем старше человек, тем конкретные у него сны, тем проще ему их конструировать. А, к примеру, детские сны очень сложно интерпретировать и анализировать, мозг сам дорисовывает то, чего еще не знает, он еще не видит границ, он эластичен в воображении.

– Я давно не вижу снов, – как бы между делом вставил Юрий. – По-крайней мере, своих.

– Видишь, – уверенно сказала Элли. – Просто не помнишь. Так вот, еще этот профессор сказал про такой термин, как «инертность сновидений». Это когда мозг, вместо того, чтобы придумывать что-то новое, то и дело показывает старые сны, либо новые, но с известными деталями и участниками.

– Старые морды в новых декорациях? – хмыкнул Гарин.

– Иногда и декорации старые, только их пытаются выдать за новые, – улыбнулась Элли. – С возрастом эта инертность лишь усиливается, воображение, как бы, черствеет. Но, зато, человеку становится проще контролировать сновидения, он даже может управлять ими.

– Проще говоря, человек перестает видеть чудовищ, зато каждую ночь ему снится стакан с квасом, – Юрий поднял в воздух бумажный стаканчик.

– Типа того, – кивнула девушка. – Замечал, что Суратов посылает за нами вполне знакомые образы – солдат, космические корабли? Это его «инертность сновидений», она способна создавать вполне конкретные объекты с точностью до мелочей, но ей трудно работать с чем-то новым. Зато Суратов замечательно научился все это контролировать, ставить Арки там, где нужно, создавать какие надо планеты, каких надо людей. У меня так не выходит.

– Ну, последние его творения, мягко говоря, не очень походили на людей, – Юрий вспомнил черных солдат с деформированными телами.

– А вот это уже не его творения, – блеснула глазами девушка. – Это эхо его сознания.

– Подсознание? – предположил Гарин, прищуриваясь.

– Когда Суратов был человеком – да, – качнула головой Элли. – Сейчас же он лишь оболочка, его личность поглотила сущность из-за Горизонта. Суратов когда-то поддался ей, перестал сопротивляться, и вот к чему это привело.

– А ты? – Юрий склонил голову на бок, разглядывая девушку. – Ты сопротивляешься?

Элли с серьезным видом вздохнула.

– В этом и есть основная проблема. Чтобы сделать во сне что-то конкретное, я должна стать частью того существа, нырнуть на самую глубину, пропустить его сквозь себя в нашу реальность. Если полностью посвятить себя этому процессу, то все получается очень легко, но с каждым разом выплывать обратно все сложнее и сложнее. Суратов посчитал, что сильнее этого, что у него все под контролем. Он черпал возможности горстями, пропускал сквозь себя водопады чужого мира. И поплатился, распался, растаял.

– Он умер? – Юрий попытался вписать слова девушки в понятные рамки.

Элли, чуть помедлив, кивнула.

– Наверное, можно сказать и так. Там, за Горизонтом, единое допространство, довременье, там еще нет ничего – и уже есть основа для абсолютно всего. Но всё, вот абсолютно всё, что попадает туда из нашей реальности, рассыпается до состояния микроскопической пыли, которая даже и не пыль, а набор физических данных, философские намерения, абстракция. Так и мы, наше сознание – лишь опыт и память, записанные электрическими импульсами. И эта энергия погибает за Горизонтом дольше всего. Но если погибает – ее уже не собрать.

Она качнула стаканчиком, будто ставила точку в своих размышлениях. Гарин оторопело смотрел на нее, понимая всю скудность своих познаний.

– Сложно, да? – на лице Элли появилась извиняющаяся улыбка.

– Знаешь, – Юрий покачал головой. – Видимо, у меня тоже эта самая «инертность» – мне очень сложно представить себе что то такое.

– Хотя, ты был там, за Горизонтом, – усмехнулась девушка. – Ты тоже все это видел.

– Я видел «что-то», – не стал спорить Гарин. – Я не понял, что именно, но мне не понравилось.

– Мне тоже там не нравится, – согласилась Элли. – Я очень боюсь туда возвращаться. Каждый раз очень боюсь, до крика.

И добавила грустно:

– Но больше всего я боюсь собственного подсознания – у меня почти нет «инертности сновидений». Я ведь могу «притащить» за собой из-за Горизонта все, что угодно, любых чудовищ. Или, наоборот, не смогу вытащить вас оттуда…

Она не договорила. Ее милое лицо помрачнело, тонкие пальцы сильнее сжали стаканчик.

Юрий хотел сказать что-то ободряющее, но его заглушил многоголосый гул радости – к столу подкатилась раздаточная тележка, заставленная тарелками с едой. Следом шли довольные своей работой Василий и Тихомир, несколько часов колдовавшие возле синтезатора. Результат превзошел все ожидания – вареное и жареное мясо выглядело как натуральное, гарниром служили тушеные овощи, оранжевые корни улуи, красный рис и крупнозернистая каша каштанового цвета. На отдельных тарелках были выложены вяленые рыбные чипсы, консервированные моллюски, паста из водорослей и фруктовые брусочки.

– К столу! – звонко позвал Иова, подкатывая вторую тележку с напитками. – Жрать охота, аж живот сводит.

«Блохи», а также немногочисленные земляки Маракши из других отсеков, тоже празднующие День Кормилицы, начали занимать свои места за длинным столом. Рассаживались шумно, весело, в воздухе витала давно забытая атмосфера беспечности.

Идея организовать праздник пришла в голову Иове. Юрий был уверен, что парень просто хотел произвести впечатление на Элли, но сама по себе мысль была неплоха – контракторам действительно не помешал бы отдых. Поэтому он поддержал парня, попросил лейтенанта Джаббара поговорить с капитаном. Кимура не был против, даже разрешил добавить в синтезатор несколько дополнительных контейнеров с субстратами.

– У нас рис не так готовят, – заявил Одегард, накладывая себе еду в тарелку. – И специи другие кладут. Получается такой золотой, рассыпчатый.

– Этот тоже вкусный, – буркнул Бодров, воспринимая слова норвежца как критику в свой адрес.

– Вася, да кто бы спорил? – воскликнул Рэй. – Вы – молодцы, такой стол организовали. Просто у нас традиции другие, я и вспомнил.

– А у нас вообще риса нет, – сказал Ярвис, ковыряя кусок мяса в тарелке. – Я его только тут попробовал.

– Совсем нет? – отвлекся от еды норвежец.

– Я же с Метозиты, – пояснил ауг. – Система-свалка, если кто слышал.

– Бывал там, – поднял вилку один из матросов-ракетчиков. – Перегоняли старые баржи на переплавку.

– Вот я как раз на одной из таких печей и работал, – кивнул Рэнт. – Их на орбите звезды двадцать три штуки кружило. Моя – восемнадцатая.

– Кажется, я понял почему ты рис не ел ни разу, – рассмеялся Иова. – У вас там от жары рис в поп-корн превращался, да?

Ярвис ткнул его кулаком в плечо, отчего парня качнуло почти до самой лавки, хохотнул:

– Я бы на тебя посмотрел при плюс 500 по Цельсию, юморист. У нас отражатели термоскафандров были толще, чем броня «големов». А еще постоянно что-то ломалось или перегорало, приходилось вручную этими махинами ворочать.

Рэнт показал свою аугментированную руку, сжал граненые пальцы в мощный кулак.

– Там у всех такой метаболизм, что только успевай в топку забрасывать, – он демонстративно откусил кусок стейка. – Поэтому нормальная еда была как-то не в ходу, все больше мультиминералы и паноорганика. Порой, вообще переработку жрали, когда шаттл со станции задерживался.

– Мы хрящевые брикеты грызли в детстве, – вспомнил Маракши. – У нас рядом с блоком фабрика стояла, ноги-руки для синтов изготавливала. Так нам когда лень было домой бежать на обед, мы из контейнеров пласт-брикеты тащили и грызли.

– Они же синтетические! – удивился Баччан.

– И что? – поднял брови Иова.

– Теперь понятно, почему ты такой, – покачала головой Кира, качая вилкой.

Над столом разнесся смех.

– У меня знакомый есть, – подал голос Журавлев. – Он на бойне родился. До пяти лет не понимал, почему мама то и дело отнимала его игрушки, жарила их и подавала к столу.

– Фу! – Брамму брезгливо передернуло.

– Одучи тоже страдал, – прорычал урсулит. – Семья Одучи любила орехи, а орехи высоко. Одучи много падал.

Вновь взрыв смеха.

– И всё равно вам всем далеко до Глебовича, – подал голос Одегард, откинувшись на спинку стула. – Вот у кого было самое тяжелое детство.

Все повернулись в сторону Тихомира, который перестал жевать и теперь с подозрением косился по сторонам. Юрий с любопытством ждал продолжения – насколько он знал, у Глебовича была вполне благополучная жизнь на одной из планет Метрополии.

– Тихомир, дружище, – Рэй наклонился в сторону Глебовича и доверительно спросил. – Расскажи нам, какое у тебя было детство?

– Нормальное, – непонимающе промямлил Тихомир с набитым ртом.

– Вот, – норвежец обвел всех красноречивым взглядом, его голос приобрел трагические нотки. – Травма в его маленьком сердечке до сих пор. Такой ужас, что даже вспоминать не хочет.

Первым прыснула Кира, закрывая рот ладонью, следом засмеялись остальные – в первую очередь над видом состроившего жалостливое лицо Глебовича.

В какой-то момент во время ужина образовался перерыв и Маракши позвал Элли поиграть в жё-ди-пом – на небольшой площадке перед спальными капсулами их уже дожидались Журавлев и Баччан с обручами дополненной реальности.

К Юрию подсела Кира, взъерошив пальцами ему волосы на затылке и едко спросив:

– Ты в курсе, что похож на старую собаку?

– Это что еще за вопросы такие? – Гарин удивленно воззрился на девушку.

Аоки рассмеялась, грациозно потянулась, изгибая спину. Сказала с улыбкой:

– Ну а чего? Сидишь весь такой сгорбленный, нахмуренный, бровями вон двигаешь. Позади еще будки не хватает для полноты картины, – она хлопнула Юрия по спине. – Все, расслабься! Элли не твой щеночек, она уже взрослая девка, кое в чем понимающая побольше нашего.

– А! – понял Гарин. – Да нет, я не про это…

– Про это, – утвердительно кивнула Кира. – И еще про что-то. Доно, я все эти твои мимические шарады давно уже разгадала, так что не надо тут заливать. И вообще, я тебя голеньким видела, так что между нами секретов нет.

– Я тоже, – раздался голос Одегарда и норвежец плюхнулся рядом, чуть не расплескав содержимое стакана. – О чем речь?

– Про голенького Юрия, – не моргнув, ответила Аоки. – Обсудим?

Норвежец выпучил на нее глаза, затряс бородой.

– Не провоцируй её, – рассмеялся Гарин. – Укусит.

Кира звонко щелкнула зубами.

– Не страшно, – хохотнул Рэй. – Я жесткий.

Он отхлебнул квас, забросил в рот кусок вяленой рыбы. Спросил, внимательно разглядывая Юрия:

– Чего такой смурной?

– Да что вы заладили? – хлопнул себя по колену Гарин. – Нормальный я!

– Вот, – пожаловалась Одегарду Аоки. – И я ему о том же, а он не колется.

– Да все со мной хорошо, – заверил Юрий. – Просто мысли всякие бродят, не отпускают.

– Мысли бродят, – подтвердил Рэй. – Это точно.

Они втроем какое-то время смотрели, как молодые контракторы и Элли играют в только для них видимую игру, подпрыгивая и размахивая руками.

– Слышали, новый инфопакет поймали? – склонил голову к плечу норвежец.

Юрий отрицательно покачал головой, Кира спросила:

– Когда общий доступ дадут?

– Да вот не знаю, – ответил Рэй. – Связисты говорят, там что-то всё не весело.

– Какие-то новости? – Гарин нахмурился.

– Ну как – «новости». Пакет даже не пакет, а архив сообщений, – Одегард невесело улыбнулся. – Блоков вообще нет, ни развлекательных, ни игровых, одни приказы да сводки.

– Известно, что в них? – спросила Кира.

– Пакет почти сразу шифровальщик забрал, не успели все просмотреть, – Рэй почесал шею. – Единственное, сказали, что очень большой список систем, с которыми утрачена связь.

– Не мудрено, – хмыкнула Аоки. – Пока Юрка по ковчегу ползал, я пыталась звезды прочитать. Штурман сказала, что мы где-то в районе Сириуса, но я так и не смогла вывести ориентиры.

– Да, космос «слепой», – кивнул Рэй. – Во все стороны чернота.

– Это Язва, – сказал Юрий. – Сжирает пространство.

– Представьте себе, какие это масштабы! – ужаснулся Одегард. – Это же не астероид развалить, даже не планету. Это же целые звездные системы исчезают, представляете?

– Элли что-то говорила на этот счет? – спросила у Гарина Кира. – С этой заразой вообще можно бороться?

– Она сказала, что наш мир разрывается, – ответил Юрий. – Вроде, как лопнувший мыльный пузырь. И мы сейчас в состоянии этого взрыва.

– Это как? – не понял норвежец.

Гарин пожал плечами.

– Элли сказала, что просто видит этот процесс «оттуда», – он указала пальцем вверх. – Из-за Горизонта. Как это физически происходит, она не знает.

Аоки цокнула языком, сложив руки на груди. Норвежец тяжело вздохнул, разом опрокидывая содержимое стакана в рот. Буркнул: «Сейчас бы чего другого выпить».

– Пойду, проветрюсь, – громко произнесла Кира, вставая. – С вами только о смерти думать.

– Ну, извини, – развел руками Рэй. – Веселых тем нету.

– Вон «веселая тема», – девушка ткнула пальцем в играющую молодежь. – Живут моментом. Мы ни на эту Язву повлиять не можем, ни на общую ситуацию. Так смысл сидеть с кислыми рожами? Я не хочу.

Юрий улыбнулся девушке, спросил с хитринкой:

– Кира, если мы не будем задумываться о спасении Вселенной, то кто?

– Одно слово – мальчишки, – отмахнулась Аоки, послала Гарину воздушный поцелуй и направилась в сторону спортивного зала. – Как перестанете хандрить – присоединяйтесь, я из вас всю эту дурь выбью.

– Кто-то слишком самоуверен! – крикнул ей в след норвежец, потом наклонился к Гарину, уже тише сказал. – Связист сказал, что с «Полыни» был исходящий сигнал, очень короткий. Не из рубки, откуда-то с обшивки. Говорит, что вообще не обратили бы внимание, если бы не отраженное от силового купола эхо.

Юрий посмотрел на него.

– Думаешь, рхеец?

Рэй неопределенно качнул головой.

– Связист сказал, что, мог ошибиться, что так иногда статическое электричество от брони в мелкую космическую пыль «стреляет».

Юрий задумчиво пожевал губы, спросил, подняв бровь:

– Может, действительно статика?

Одегард возмущенно фыркнул, но потом побарабанил пальцами по пустому стаканчику.

– Надо на броню выйти, поискать передатчик. Но я уверен, что прав!

– Я не спорю, – уточнил Юрий. – Просто размышляю. Этот твой связист будет сообщать выше?

– Уже, в ежедневном отчете о работе телеметрии.

– И?

– Не знаю, – развел руками Рэй. – Мне же не докладывают. Это ты у нас в офицерские круги вхож, вот и разузнай что к чему.

– Постараюсь, – заверил Гарин.

– Только аккуратно, – предостерег друг. – Никому доверять нельзя.

Вечер подходил к концу, и появившийся на «чай с пирогом из рук Кормилицы с изюмом и патокой» лейтенант Джаббар начал призывать «блох» к наведению порядка в расположении. Контракторы нехотя принялись убирать со стола, кто-то включил легкую музыку. Вернувшаяся из спортзала Аоки вызвалась отвести Элли в ее каюту, с загадочной улыбкой бросив Гарину, что им нужно «по-девчачьи пошептаться». Подошедший Рэнт предложил собраться чуть позже «старой гвардией» в составе его самого, Рэя, Одучи и Гарина, и разыграть партию в карты. Юрий был не против, тем более, что роящиеся в голове мысли точно не дадут ему рано заснуть.

– Представь, Брамма в своего двойника так и не смог выстрелить, – услышал он голос Маракши, когда собирался уходить.

Они с Журавлевым стояли возле утилизатора и спихивали с подносов в зев приемника остатки еды и грязную посуду.

– Если бы не технарь, что с ним в паре стоял, обоих бы положили, – продолжил Иова.

– Ему вообще здесь не место, – заметил Андрей. – Оружия не любит, стрелять боится. Я у него спрашиваю: «Брамма, ты зачем в контракторы пошел?». А он такой: «Папа сказал, что это пойдет мне на пользу». Прикинь? Ему «папа сказал».

– Видать, он и дома всех задрал, – рассмеялся Маракши.

– Неа, – покачал головой Журавлев. – У него, судя по всему, вся семья странненькая.

– Ничего, – выдохнул Иова. – Скоро домой прилетим, этого пацифиста как пить дать на грунт спишут.

– Что, опять прыгаем? – с надеждой спросил Андрей.

– Да. Элли мне сказала, что завтра. Сказала, что нам нужно быть готовым.

– Готовым?

– Ну, что, типа, опять может что-то на борту появится эдакое, чужое.

– Типа, как те двойники? – рассмеялся Андрей. – Херня! Пара выстрелов – и все дела!

Он показал пальцами, как нажимает на спусковой крючок автомата.

– Я ей также ответил! – поддержал Маракши. – Самая легкая драка в моей жизни!

Юрий неодобрительно покачал головой, но не стал встревать в беседу, вышел в коридор. Он понимал, откуда у ребят такая бравада – с «двойниками» «Полынь» действительно справилась практически без потерь, если не считать всевозможные ранения и травмы. Но это совсем не повод расслабляться. Кто знает, какие чудовища вылезут в следующий раз?

Но, говоря по совести, Гарин уже ощущал внутреннюю усталость от постоянного ожидания чего-то плохого. Отцы-духовники, ну сколько можно уже тащить его по этой дороге из камней и терновника? Когда начнутся ровные поля и чистое небо?

Ведь нужно всего ничего – совершить прыжок в систему монолитов, высадить бхута, добраться до ближайшей имперской базы. И, наконец-то выспаться. А потом… Потом будет видно, так далеко Юрий не загадывал.

Гарин оглянулся на «блошиный» кубрик, из которого падал свет угасающего праздника, где все еще звучала музыка и мелькали силуэты отдыхающих контракторов.

А, может, Кира права? Может, действительно стоит перестать пытаться предугадать плохое, а просто благодарить момент за то, что здесь и сейчас всё хорошо, что его друзья и любимые рядом, живые и здоровые? Почему просто не поверить, что завтра все будет хорошо? Может, это именно так и работает?

Юрий улыбнулся собственным мыслям, таким детским и наивным. Расправил плечи, и с легким сердцем пошел готовить каюту к приходу гостей.

* * *

В пару с Гариным вновь попался Пази, на этот раз менее скептичный и более собранный. Пока обустраивали позицию, разговорились. Пази рассказал, как они с ребятами из санобработки полдня перетаскивали тела «двойников» в технический шлюз, как запихивали их в пустой контейнер от торпед. Страшным шепотом сообщил, что у умбры (матрос называл этих существ словом, услышанным из новостных передач) не только оружие оказалось единым с телом, но и вещи, одежда. А знакомый медбрат сообщил ему, что у «двойников» все внутренности словно у новорожденных.

Как и в прошлый раз, все началось неожиданно. Коридор, а вместе с ним и весь мир внезапно сплющился, будто картонная коробка, по которой хлопнули ладонью. Взрыв боли был такой яркий, такой всепоглощающий, что, казалось, выплеснулся далеко за пределы разлетающегося на куски тела, превратился в белоснежный звенящий шар. Из Юрия вырвался крик, но на вдохе он начал захлебываться жидким огнем, который плавил глотку, легкие, прожигал грудную клетку и проедал живот. Остатки плоти начали плавиться, растекаться плазмой, чернеть, превращаться в черно-серый порошок.

Из которого состояло все окружающее пространство, эта бесконечная пустыня, загибающаяся у горизонта вверх, застилающая небо и высыпающаяся шелестящим пепельным снегом. В движении песчинок слышались звуки, стоны, крики, под мрачными покровами двигались тени, дергаясь и извиваясь.

Юрий видел это все в те короткие вспышки просветления, когда боль не отступала, но становилась чуть слабее, его взгляд словно прорывался сквозь кровавое марево разорванных век. И в один из таких моментов он вдруг ощутил, как его что-то потянуло, как вдруг огонь сменился холодом, острым и ломким. И тогда Гарина охватил такой ужас, какого он не испытывал никогда.

Во время опасности люди делятся на три типа – те, кто бежит, те, кто цепенеет, и те, кто нападает в ответ. Юрий никогда не цепенел и не бежал – до этого момента. Его охватила неконтролируемая паника, явное предчувствие бездны под ногами, голодной и беспощадной. Приближающейся.

Гарин в истовом безумии рванул прочь, не имея ни тела, ни сил. Он выл, рычал, корчился как раздавленный жук. Он боролся за жизнь так, как мог.

Но он не мог. Он – всего лишь пища на столе.

И вновь чужая воля хлыстом выбросила Юрия прочь от этого кошмара. Он летел – или падал – обрастая формой и массой, словно снежный ком, катящийся с горы.

Прежде, чем прозреть, Гарин явственно ощутил присутствие кого-то третьего рядом.

Он поднимался с пола, пошатываясь и скрипя зубами. Каждая косточка, каждый сантиметр его тела болели, будто Гарина изрубили на куски и кое-как склеили обратно. Перед глазами все кружилось, автомат в руке казался свинцовым.

Юрий привалился плечом к стене, его стошнило. Ноги предательски затряслись. Захотелось упасть и не двигаться.

Гарин затряс головой, оскалился, роняя слюну. Зарычал, будто перед дракой. Ударил себя кулаком в грудь, пробуждая зверя.

Зверь внутри заворочался, раскрыл пасть и выступил на свет.

Юрий улыбнулся, холодно и зло. Перехватил оружие и выпрямился, оглядываясь по сторонам.

Он был на «Полыни», но совсем не там, где находился до прыжка. Вместо небольшой площадки, где они с Пази выложили из ящиков нехитрое укрытие, он оказался в Т-образном коридор, пустом и тихом.

Во время занятий по противодействию захвату корабля Юрий заставлял «блох» заучивать план корвета, чтобы не путаться во время боя. Подобных коридоров было немного, располагались они, преимущественно, в кормовой части звездолета. Осталось лишь определиться с палубой, но это будет не сложно.

Юрий пошел по одному из коридоров, пытаясь хоть с кем-нибудь связаться. Однако связи не было, а наручный вифон и вовсе не реагировал на команды.

Гарин сделал последний шаг и вновь оказался на перепутье. Нахмурился.

Подобных лабиринтов на корвете не было, это Юрий знал наверняка. Хотя, быть может, на технических уровнях, под двигателями? Там контракторы тренировались не часто – чужие люди нервировали Бека, ревностно оберегающего порядок в своем «королевстве».

Позади раздался и стих тихий шелест, словно кто-то поправил полу плаща. Юрий обернулся, вскидывая оружие, но никого не увидел.

– Ладно, – сквозь зубы процедил он, вытаскивая нож и делая кривую засечку на стене. – Теперь погуляем.

Прильнув щекой к прохладному корпусу УМАСа, Гарин свернул направо.

Успел уловить мелькнувшую в дальнем конце коридора тень. Удержавшись от окрика, двинулся вдоль стенки туда же, ступая мягко и как можно тише.

За углом – никого. За спиной – отдающийся эхом звук шагов.

Юрий прижался спиной к стене, перебросил автомат на левую руку, целясь вдоль собственного пути. Выждал, вслушиваясь.

Шум то затихал, то вновь появлялся, и в этих коридорах невозможно понять, откуда он идет.

За поворотом Юрий наткнулся на оставленную им же метку. Такая же зарубка красовалась на стене напротив.

Гарин выругался, ножом превратил одну из засечек в крест.

Это точно не «Полынь», это какая-то очередная игра разума Элли. Может, стоит сесть и просто подождать?

Что-то выдвинулось из-за угла в дальнем конце коридора. Сквозь рамку активного прицела Юрий увидел, что это лишь тени.

Вновь раздались шаги, на сей раз убегающие, удаляющиеся. И тут же тени пришли в движение, коротким рывком запрыгнув на стены и пол. С их стороны повеяло странным холодом, от него перехватывало дыхание.

Гарин попятился и, когда стена за его спиной закончилась, быстрым шагом пошел прочь, то и дело оглядываясь. Когда тени, словно поток черной воды, показались на перекрестке, догоняя его, Юрий побежал.

Мелькали стены и повороты. Десятки крестообразных зарубок целыми рядами проносились мимо. Внезапно Юрий понял, что бежит по потолку, а над головой блестят затертой поверхностью решетки пола. Со всех сторон доносились шаги, скрипы, бряцанье. Потом крики, хлопки выстрелов.

А по пятам прыгали тени, оставляя за собой черные провалы.

Внезапно пол качнулся. Юрий споткнулся, со всего разбегу влетел плечом в угол. Его развернуло, и он полетел спиной вперед, сжав зубы в ожидании удара.

Но удара не последовало. Тело налилось тяжестью, и полет перерос в стремительное падение. Коридор внезапно оборвался светлым прямоугольником и исчез, уменьшаясь, над головой, превращаясь в маленькую точку, в блестящую звездочку, одну из десятков, сотен, тысяч, сверкающих рядом. Холод вырвал из легких воздух, глаза покрылись льдом, а вокруг бушевали вселенские силы, перемалывающие друг друга в прах. И Гарин, такой маленький, незначительный, летел в эту свирепую бурю, как и другие размахивающие руками и ногами фигурки.

Его разорвали приливные силы, выдавили из скафандра, словно моллюска из раковины. На сей раз боли почти не было, Юрий просто не успел ничего почувствовать. Осталось лишь сознание, бестелесное, расплывающееся. Короткий миг удивления, когда из недр бурлящей черноты в него ударил ослепительный хлыст.

Гарин открыл глаза. Вздохнул, закашлялся, вцепившись пальцами в жесткий ворот кирасы. Со стоном повернулся на бок, пытаясь проглотить ледяной ком в горле. Качаясь, словно после нокаута, начал подниматься.

В поле зрения попал все тот же решетчатый пол с темными дисками генераторов силового поля в глубине, сложенные друг на друга оружейные ящики, ряды силовых кабелей на стенах.

– Пази, – хрипло позвал Юрий.

Рядом что-то завозилось, зашелестело, сухо защелкало. Гарин повернул голову, не ожидая ничего хорошего.

Вытянутое бугристое существо, напоминающее гигантскую мокрицу, набухало и пульсировало, щелкая расходящимися на спине пластинами. Множество острых членистых ножек что-то подминали, методично перемалывали под брюшком существа. Из-под раздвоенного хвоста торчали рабочие ботинки Пази.

Гарин вскинул автомат, нажал на крючок.

И его вновь утащило в серо-черную пустыню.

Позже Юрий пытался вспомнить, сколько именно было прыжков. В голове отчего-то крутилась цифра «шесть», но в какой-то момент Гарин просто потерял счет, уже не веря собственным ощущениям. Его внутренние часы говорили о неделях, месяцах боли и безумия. События и действия никак не складывались в единую хронологию, метались в голове бессвязной мозаикой.

Невозможные планеты внутри звезд, взрывающиеся световыми дисками «черные дыры», миры с невозможной геометрией, обрывки вывернутых наизнанку воспоминаний. Чудовища, странные, страшные. Смерть, разная, заставляющая содрогаться до сих пор. И черно-белые волны, смерчи, бури, ураганы, в которых что-то рождалось и умирало, появлялось и делилось. Холод, жар и ужас. Элли и множества кого-то другого. Да, именно так – множества другого, вибрирующего на уровне нервных окончаний под ритм «Рэка-рэка-рэка».

Когда все закончилось, «Полынь» какое-то время напоминала склеп, темный и молчаливый.

Но и после всего этого они вновь не попали в пространство монолитов.

Назад: Глава 6. Ирби

Дальше: Глава 8. Земля. Месяц до старта миссии «Эмпирей»