Глава 5. Юрий Гарин
Вытянутые хвосты галактик тянулись друг к другу, будто руки разбросанных в черном холоде пассажиров погибшего корабля. Тускло мерцали серебристыми облаками гигантские туманности, ярко пульсировали похожие на веретено квазары, пронзая стреловидными лучами спирали звездных скоплений.
И все это непостижимое по своим масштабам пространство, все то, что принято называть космосом, жалось друг к другу, словно испуганные светлячки на бескрайнем поле. Все эти звезды, системы, галактики и туманности напоминали связанную тонкими нитями сеть, местами плотную, местами почти незримую, в перспективе и вовсе сливающуюся в единый блестящий ком.
А между этими нитями, между очагами космической активности, простирались поистине чудовищные пустоты мертвой тьмы.
Такой виделась Вселенная со стороны Горизонта – грандиозной, и, одновременно, обреченной.
– Паутина, – еле слышно произнес Гарин, разомкнув спекшиеся губы.
Его взгляд блуждал где-то вдали, по ту сторону обзорного экрана. В голове липко цеплялась за все фраза, сказанная штурманом Кирикой накануне: «По левому борту я слышу, как кричат звезды. По правому – как молчит бесконечность».
– У каждой паутины есть паук, – откликнулся голос. – Это его охотничьи угодья.
Юрий еле заметно скривил губы, ответил:
– Слишком драматично.
– Драматична ли энтропия? – не согласился голос. – Всего лишь законы Вселенной.
– Прах к праху, – Гарин закрыл глаза, словно действительно гасил звезды. – Все конечно и все не имеет смысла.
– Ты с кем разговариваешь, Юра?
Гарин дернулся, выходя из оцепенения, заморгал, прогоняя расплывающийся образ гигантской сверкающей паутины. Обернулся.
На пороге его каюты стоял Одегард – хмурый и серьезный.
– С модулятором, – Гарин бросил взгляд на стол, куда обычно клал устройство.
Стол был пуст.
Рэй сделал шаг и бросил на койку Юрия знакомый «лепесток».
– Ты забыл его в душе, – Рэй внимательно посмотрел на Гарина.
– Хватит меня сканировать, – поморщился Юрий. – Все со мной хорошо!
– Еще раз говорю – сходи к Тэ Иревиа, – наставительно ответил норвежец. – Длительная гибернация всем дается нелегко, у каждого свои проблемы вылезают.
– Со мной все в порядке.
– Да нихрена не в порядке, – парировал Рэй. – Ты свой взгляд в зеркале видел? От тебя даже Одучи шарахается.
Гарин раздраженно вздохнул, не желая продолжать разговор. Сменил тему:
– Ты за мной?
Одегард кивнул. Кровожадно оскалился, потирая кулаки:
– Идем, разворошим это гнездо.
Юрий ответил короткой улыбкой, взял прислоненный к стене УМАС с гражданскими насадками на ствол, повесил на пояс ножны с десантным ножом.
– Думаешь, пригодится? – поднял брови Рэй.
– Не помешает, – Юрий повесил автомат на шею. – Идем.
В коридоре Одегард включил наплечный фонарь, холодный свет неприятно ударил по глазам.
Неделю назад капитан отдал приказ о режиме экономии – «Полынь» слишком долго плутала в поисках куска камня, кем-то по ошибке названного «планетой». Кое-кто из офицеров даже этот термин подверг сомнению – мрачный и холодный космический скиталец Кафедир-21 был чуть больше Луны, одиноко дрейфовал в сторону Горизонта, больше напоминая крупный астероид. Если бы не одно «но» – у этой планеты-сироты имелся собственный спутник явно искусственного происхождения.
Гигантская лошадь, грубо вылепленная из скальной породы.
Это могло бы показаться забавным, если бы не выглядело настолько удручающим – словно детская игрушка, оставленная вечно вращаться над безжизненной планетой.
Больше ничего интересного Кафедир-21 предложить не смог, и даже дотошный бхут вился над планеткой меньше обычного. Если бы Юрия попросили описать состояние господина Грюнера, то он бы предположил, что Высший оказался чем-то разочарован.
Теперь корвет удалялся в сторону далекой Арки, оставляя позади каменного странника с его странным спутником. Несчастную планету еще можно разглядеть в отраженном свете дюз, но вскоре непроглядная тьма вновь затянет ее в свое беспросветное чрево.
А еще казалось, что вместе с планетой во мрак погружается «Полынь», повинуясь приказу капитана.
Да, они очень далеко забрались. Почти как когда-то, во время боя в Полости Глизе. Но с тех пор многое изменилось – и жить по-старому больше не получалось. Больше не было уверенности в Арках, в имперских блокпостах и станциях снабжения. А без этого маленький рейтарский корвет, плутающий по окраинам Вселенной, мог рассчитывать только на себя.
И без того узкие коридоры звездолета теперь напоминали пунктиры светлых оазисов посреди тяжелой тропической ночи. Огоньки горели лишь над рабочими панелями, на поворотах и возле лестниц. Бледно фосфоресцировали на полу аварийные указатели. В «дневное» время освещались лишь рабочие палубы, рубка и жилые кубрики, в остальных помещениях царил призрачный сумрак. Но даже в эти часы корвет казался пустынным – все члены экипажа, не занятые на марше, отдыхали в капсулах гибернации.
В числе бодрствующих оказались и «блохи». На их долю выпало заниматься тем, что внезапно объявилось на борту «Полыни».
Юрий по старой памяти называл это Изнанкой.
В коридорах отчетливо пахло химикатами, но даже сквозь эту удушливую вонь прорывалась горечь, от которой першило во рту. Свет фонарей выхватывал безобразные разводы на стенах – следы упорной и, пока что, безуспешной борьбы экипажа со странной грибовидной плесенью. Появившись на нижних палубах, она медленно, но неотвратимо проникала выше. Штатная группа биозащиты, вооружившись специальным термогелем и химическими распылителями, день и ночь сновала по корвету, выжигая заразу. Но та неизменно появлялась вновь, преображая не только вид, но и атмосферу корабля.
Возле лестницы на технический уровень их встретил Журавлев с автоматом на шее. В парне было сложно узнать того курсанта, прибывшего когда-то на «Полынь», не осталось больше ни внешней мягкости, ни студенческого лоска. Сейчас Андрей больше напоминал худого и злого волчонка, еще не опасного, но уже жилистого и дерзкого.
Интересно, Иван Гречин, узнал бы сейчас своего друга?
– Кахир сказал вас дождаться, – глаза Журавлева утопали в тенях усталости. – Все уже готовы.
– Раз нас нет – значит не все, – наставительно буркнул Рэй.
– Бек внизу? – уточнил Юрий.
– Да, – Андрей ответил словно нехотя.
Все же, он так и не принял до конца Гарина как старшего товарища. А теперь, когда командиром «блох» стал лейтенант Джаббар, видимо и вовсе считал общение с Юрием необязательным.
Вопреки ожиданиям, на нижней палубе горела полная иллюминация. Это было настолько непривычным, что Юрий словно впервые увидел эти коридоры, стены и решетчатый пол. И этих людей, внезапно контрастных, но каких-то одинаково пыльных и болезненных.
– Наконец соизволил снизойти, – беззлобно проскрежетал Бек, протягивая Юрию сухую и жесткую ладонь.
Старый мастер выглядел неважно – скособоченный, опирающийся на трость из обрезка трехгранного стального прута, с красными пятнами раздражения на лице, с перекошенным на сторону ртом. Однако, его рука оказалась крепкой, а глаза из-под кустистых бровей блестели остро и пронзительно.
Рядом с ним, возле серой колонны магистрального технического лифта, топтался угловатый матрос в промасленной технической робе и с ободом сканирующей вуали на лбу.
– Доно, ты собрался их потрошить? – подошедшая Кира, как всегда свежая и раздражающе бодрая, коснулась ноготком ножен. – Решил сожрать сердце вожака стаи?
– В свете экономии всего и вся – не самая плохая мысль, – усмехнулся Рэй.
– Вы позубоскалить сюда что ли спустились? – едко вмешался Бек. – У меня десяток парней на кранах уже полчаса сидит, вас дожидается!
– Без него просили не начинать, – кивнул в сторону Гарина Журавлев. – Приказ лейтенанта.
Бек недовольно дернул щекой, буркнул:
– Мне до приказов этого вашего…
Он поднял глаза на Юрия, спросил хмуро:
– Ты что ли в ствол полезешь?
– Я, – Гарин поправил наплечный фонарь. – У меня есть некоторый опыт.
– Некоторый? – скривился Бек.
– Доно у нас ревностный охотник, – Аоки хлопнула Юрия по плечу. – Говорит, никого не пущу, все шкуры мои. Говорит, тапочек нашью…
– Хорош трындеть! – одернул ее мастер, вновь обратился к Гарину. – Уверен? Очень уж зубастые эти крыски. Может лучше вон, эту, пластиковую послать?
Он кивнул на довольно оскалившуюся Киру.
– Уверен, Бек, – утвердительно кивнул Юрий. – Я уже встречался с такими.
В стороне Аоки развела руками, мол, я же говорила.
Бек отступил в сторону, принимая ответ Юрия, гаркнул матросу:
– Отпирай!
Технарь споро поддел панель сервисного люка, отвел в сторону, освобождая квадратный лаз, ведущий вниз. Освещение внутри не работало – стены и светоэлементы густо покрывала жирно поблескивающая плесень.
– Вот где выжигать надо, – посетовал Бек. – А не носиться со своими лейками по офицерской палубе.
– Андрей, – обратился к Журавлеву Юрий. – Скажи лейтенанту Джаббару, чтобы еще раз проверил все ли на своих местах, во всех ли отсеках, что мы обговаривали. Как подам сигнал – пусть блокируют створки и ждут.
– Лейтенант сам знает… – начал было Журавлев, но Гарин громко его прервал, не желая тратить время на объяснения:
– Просто передай мои слова, Андрей.
Молодой рейтар выдавил «Так точно» и легкой трусцой убежал по коридору.
Юрий перебросил через плечо переданный Одегардом пояс с шоковым гранатами, поставил ногу на приступок под люком.
– Бек, твои пусть закрывают трубы не раньше моего второго сигнала, – напомнил он на всякий случай. – Хоть одну упустим – работа насмарку.
– Мужики все сделают как надо, – заверил мастер. – Дураков не держим.
– Не передумал, доно? – подбоченилась Кира, забросив автомат на плечо. – Мне в этой норе удобнее будет.
– Идите на позицию, – Юрий заглянул внутрь технического лаза. – Скоро увидимся.
Суеверный Рэй недовольно крякнул, но Гарин уже протискивался в грязную и вонючую трубу, нащупывая ведущие вниз скобы. Панель над его головой медленно обрезала свет, закрывая выход.
Юрий закрыл глаза и втянул носом спертый воздух.
Тьма, вонь и звуки – такие знакомые, хотя и основательно позабытые.
Он будто вернулся на Родину.
Гарина на миг охватил холодный озноб от засевшего глубоко в подкорке страха перед влажной, дышащей смертью дорогой в Изнанку. Тогда он сделал то, что делал всегда, делая шаг вперед.
Юрий открыл глаза и положил ладонь на рукоять ножа.
И оскалился, хищно и азартно, словно зверь на охотничьей тропе.
Спустившись по короткой вертикальной лесенке, Гарин оказался в сервисном туннеле, таком узком, что пришлось идти боком, плотно прижав к себе автомат и выставив вперед ствол оружия. Ботинки с сытым чавканьем продавливали слой чего-то мясистого и липкого, от густых испарений слезились глаза.
Юрий шел вперед очень осторожно, прислушиваясь, вглядываясь в разгоняемые светом фонаря тени. Чувство дежавю не покидало его ни на секунду, а, в какой-то момент, и вовсе превратилось в четкое осознание – туннели, покрытые серой плесенью, слизью и испражнениями тварей, нападающих на экипаж «Полыни», не просто походили на мрачные палубы Изнанки, их словно перенесли прямиком с «Пилигрима-2». Эта плотная атмосфера, этот рельеф наростов, даже звук от шагов были Гарину до боли знакомы – он действительно находился во владениях мьютов – чудовищ, день и ночь атакующих его Родину. И сейчас, абсолютно точно, был рядом с логовом.
Словно в подтверждение этого впереди зашипело, зло и протяжно. Нечто белесое, гладкое, совсем незаметное на фоне слизких стен, попятилось прочь от света фонаря.
Юрий застыл на месте, оглаживая пальцем спусковой крючок. Очень хотелось пустить очередь вслед отступившему существу, но он решил не шуметь раньше времени. Если не атакуют – значит, заманивают в логово. Что ж, ему как раз это и нужно.
Под ногами захрустело, не то крошка от изгрызенных стен, не то чьи-то кости. Кто-то впечатлительный тут же представил бы себе обглоданные человеческие останки. Но Гарин знал, что все нападения мьютов на экипаж пока что оканчивались рваными ранами у матросов, несмотря на слухи о пропавших без вести технарях и ремонтниках. Твари пока что были слишком осторожны, нападали по одному и больше прятались по углам, чем целенаправленно искали добычу. Однако, Юрий прекрасно знал, что время, когда голодная стая заявит о себе по-настоящему не за горами. И тогда точно будут жертвы. И будут человеческие кости возле логова. А пока что под ногами щелкали ребра и хребты тварей, ставших едой для более сильных сородичей.
Будь Юрий разведчиком на «Пилигриме», ему бы даже в голову не пришло лезть в логово мьютов в одиночку. Сейчас же ситуация была иной – теперь не он был чужаком в Изнанке, а мьюты забрались на его территорию. А он не крался как вор, пытаясь унести побольше припасов незамеченным, а шел заявлять о своих правах. Заявлять громко и безжалостно.
Луч фонаря высветил выход из туннеля – покрытую грибовидными наростами арку, пористую и склизкую. Юрий поднял ствол автомата, намереваясь сбить мясистый сталактит, мешающий проходу.
Кто-то резко дернул его за ногу сзади, затрещала ткань комбинезона. Гарин стремительно развернулся, описав «свистуном» полукруг под собой. Но активный прицел лишь дернулся, теряя нырнувшую в стену цель.
Не хватало, чтобы его зажали здесь!
Юрий дернулся в сторону выхода из туннеля, сдирая плечами со стен пласты махровой плесени. Даже не поморщился, когда на лицо что-то закапало, маслянистое, с запахом ржавчины. Вывалился наружу, делая фонарь ярче.
И тут же прижался спиной к стенке, вскинув к плечу автомат.
Мьютов было несколько десятков, если не сотен. Небольшой круглый зал буквально кишел ими. Чудовища наваливались друг на друга, переползали с места на место, терлись боками. Свет отражался от их белесых спин, от безволосых морщинистых голов с ушами-перепонками, от слепых акульих морд с широкими пастями. Блестел на острых, словно осколки стекла, зубах, на гранях длинных когтей-кинжалов.
Море живой смертоносной плоти, заполнившее пространство под куполом механизма магистрального лифта. Настоящее логово, гнездо – дышащее, горячее, злое.
Перед Гариным пульсирующим полукругом раскачивалось несколько крупных тварей – в шрамах, с мощными мышцами под грубой шкурой. За ними поднимались мьюты помельче, покидая свои грязные и липкие гнезда, приближались к Юрию словно металлические стружки к магниту.
Они не спешили атаковать – человек был в их власти, отсюда ему уже не выбраться. Несмотря на то, что чудовища были куда как мельче своих собратьев из Изнанки, им ничего не стоило в таком количестве разорвать Гарина на клочки. И им этого очень хотелось, до зубовного скрежета, до хрюканья, до исходящей потоками слюны. Но они привыкли повиноваться, ждали приказа.
Как и Юрий, ждал того, кто этот приказ отдаст.
У дальней стены вспучилось – что-то вылезало на свет, разгоняя пищащую мелюзгу. Гарин разглядел толстые свисающие бока в черной коросте, короткие мощные лапы, треугольную пасть со сточенными, но опасными зубами.
Лидер стаи, самка или самец – не важно. Самая сильная и умная особь.
Рядовые твари стали вести себя агрессивнее, они прыгали на Юрия, клацая зубами, но в последний момент отскакивали, будто их дергали невидимые поводки.
Гарин, стараясь не делать резких движений, потащил с пояса шоковую гранату.
Огромный мьют остановился, словно древний камень в грязном болоте, поднял слепую морду, шумно втянул ноздрями воздух. Зарычал с хриплыми переливами.
Стая ответила пронзительным шипением и свистом.
Звонко отлетела чека, серебристый цилиндр гранаты по дуге полетел над головами чудовищ. Не успела граната сработать, разметав по залу извивающиеся нити голубых молний, как Юрий уже открыл огонь из «свистуна», гулко бухая картечными зарядами.
– Начали! – заорал он в микрофон на лямке комбинезона.
Вокруг выло и хрипело. Вспышки автомата перекрывали свет фонаря, выхватывая застывшие мгновения кровавого ужаса. Мягкая, но острая картечь разрывала плоть мьютов, разбрызгивая ее, оголяя кости и сизые внутренности. Пронзительно щелкали гранаты, обездвиживая мечущихся тварей.
Юрий поначалу стрелял от стены, опасаясь атаки сзади. Но видя, как вырывающиеся из ствола УМАСА снопы огня буквально сметают атакующих его тварей, сделал шаг вперед, потом еще. В голове что-то щелкнуло, и он почти потерял над собой контроль, дурея от запаха гари и сырого мяса. Он крутился как автоматическая турель, разил без промаха и без пощады.
И мьюты не выдержали, они живыми потоками хлынули в облюбованные ими вентиляционные шахты и технические дренажи. Они толкались, застревали – и картечь Гарина настигала их.
Юрий не слышал, как открыли огонь его товарищи наверху, как техники перекрыли пути отступления для бегущих чудовищ. Он был выбит из реальности вспышками света, грохотом выстрелом и алым цветом, плещущимся перед глазами. Краем сознания отмечал лишь счетчик боеприпасов, стремящийся к нулю.
В какой-то момент свет фонаря выхватил гротескную фигуру, сгорбившуюся на склизкой куче. Пятнистая шкура лоскутами, порванный ушной барабан, посеченная осколками морда.
Лидер стаи потянулся в сторону Гарина, издав глухой горловой звук – не угрожающий, а какой-то разочарованный.
Юрий разрядил остаток картечи прямо в черную пасть с желтыми зубами. Торопливо ухватился за запасную обойму, отточенным движением сменил магазин.
И застыл с пальцем на спусковом крючке. Потом медленно опустил оружие, выпрямился.
Он был маяком в волнах отлива. В луче света мелькали бледные спины мьютов – чудовища огибали его, изредка касаясь боками и уносясь прочь. Они не нападали, вообще не проявляли агрессии, просто спасались бегством, оставляя за собой раненых и мертвых.
Над головой слышались выстрелы, заглушаемые толстой переборкой. Кто-то азартно дубасил чем-то металлическим по трубам. Рычали и шипели подыхающие в агонии твари.
Юрий ничего этого не слышал. Перед его мысленным взором сейчас складывалась совсем иная картина, застилающая все прочее, уводящая далеко в прошлое и возвращающая в новую реальность.
Его поразило озарение, внезапное и болезненное. Он слепо пялился в играющие на стенах и потолке тени, в ушах пульсировал вибрирующий звон.
Чья-то рука с силой хлопнула его по плечу. Гарин развернулся на пятке, вскидывая оружие, но тонкая девичья ладонь легко отвела ствол в сторону.
– Ты в порядке, доно? – возникшая перед ним Кира быстро окинула Юрия взглядом.
– Да, – деревянным голосом ответил тот.
– Так какого хрена ты не отвечаешь? – тонкий палец больно ткнул Гарину в мигающую на груди «таблетку» рации. – Какого черта не подаешь второй сигнал?
Голос Аоки сделался высоким от возмущения, и, казалось, она вот-вот двинет Юрия по лицу.
– Проверь здесь все, – отстранено приказал Гарин, направляясь к выходу.
Кира, внимательно посмотрев в его лицо, предусмотрительно промолчала, отошла в сторону. Лишь кинула в эфир:
– Живой. Идет к вам, – и добавила, когда Гарин скрылся в техническом туннеле. – Приглядите там за ним. Что-то с ним не то.
На технической палубе Юрия встретил Одегард, помог выбраться из люка. Присвистнул, осмотрев Гарина. Спросил удивленно:
– Ты что, силовой щит забыл включить?
– Забыл.
– Дружище, тебе в лазарет надо, на тебе места живого нет! Сейчас…
– Не сейчас, – Юрий всучил другу автомат, уверенным шагом направился в сторону лестницы наверх.
– Постой! – Рэй, попытался схватить Гарина за рукав, остановить. – В смысле «не сейчас»? Подожди, здесь где-то санитар бродил…
– Не сейчас! – Юрий вырвал рукав, зыркнул на норвежца яростно.
Тот опешил, поднял руки.
– Хорошо, ладно. Не сейчас так не сейчас, – выпятив рыжую бороду, слабо улыбнулся. – Вижу, с тобой действительно все в порядке.
Гарин не заметил, как миновал два уровня, как не обращал внимание на шарахающихся от него матросов. Проигнорировал окрик какого-то мичмана, которого чуть не сбил на повороте. Оттеснив вахтенного, вошел в жилое крыло офицерской палубы. Рванул створку каюты.
В комнатке Элли, привалившись спиной к стене, вольготно расположился Маракши со «свистуном» на ремне. Он что-то рассказывал сидящей на кровати девушке, но при появлении Гарина прервался на полуслове, испуганно выпрямился. Охнула Элли, ее глаза расширились.
– А я там уже все закончил, – попытался объясниться парень, указывая куда-то себе за спину.
– Вон, – глухо проскрежетал ему Юрий, не сводя взгляда с девушки.
Иова замешкался, посмотрел на девушку, потом снова на Гарина.
– Босс… – начал было он.
Гарин сделал широкий шаг вперед, схватил Маракши за шиворот и буквально вышвырнул его за порог. Захлопнул створку, щелкнул блокиратором.
Развернулся к Элли.
– Изнанка – это ты! – выдохнул Гарин, прожигая девушку взглядом.
– Юра…
Он не помнил, как оказался перед ней, как схватил за шею и прижал к кровати.
– Это ты ее создала!
Девушка не сопротивлялась, не пыталась оттолкнуть Гарина. Ее волосы разлетелись по одеялу упругими пружинками, широко раскрытые глаза не мигая смотрели на Юрия, наливаясь влагой. Дрожащий в них испуг медленно сменялся виноватым пониманием, горечью…
… Жалостью?
Юрий медленно разжал пальцы, оставившие на тонкой коже девушки белые пятна, отшатнулся, рухнул на стул.
– Я только сейчас все понял, – хрипло произнес он. – Там.
Он ткнул пальцем себе под ноги.
– Когда увидел гнездо. Прежде лишь подозревал, думал, что появление мьютов это какое-то чудовищное совпадение, почти что космическая случайность – ну как возможно, что здесь объявились точно такие же твари, как на Родине? А потом…
Он повернулся к подсевшей рядом Элли, но не смог посмотреть ей в лицо, уставился мимо, в серую стену.
– А потом, когда я их убивал, а они не нападали, хотя могли легко меня разорвать, – Юрий невесело хмыкнул, щелкнув себя по диску силового щита на груди. – Я ведь его даже не включил, забыл.
– Юра, – девушка попыталась коснуться Гарина, но тот поднялся, отошел к двери, прислонился к ней спиной.
Он, наконец, нашел в себе силы посмотреть на Элли сквозь пелену отступающей ярости.
– Это же твои творения, верно? Такие же, как и это существо с «Каукета». Он кто, твой отец?
– Уже не отец, – прошептала Элли. – Образ. Неосознанный.
Она попыталась незаметно вытереть слезы, но те предательски заблестели на тыльной стороне ладони.
– Все не так просто, Юра…
– Как ты попала на «Пилигрим»? – холодно спросил Гарин. – Тебя нашли в космосе?
Прежде, чем девушка ответила «Да», Юрий продолжил:
– Наставники рассказывали, что Изнанка возникла после какой-то катастрофы, какого-то ужасного инцидента. Я своими глазами видел исследовательский центр, в котором я нашел твой саркофаг. Именно там был эпицентр? Именно ты и была той кастрофой, Элли?
Вновь тихое «Да».
Лицо Гарина посерело, сжатые челюсти заострили скулы. Теперь он не спрашивал – вколачивал слова словно гвозди.
– Они спасли тебя, а ты их убила. Ты обрекла сотни человек на медленное вымирание. Это не мьюты – это ты похищала и разрывала детей на куски, пожирала беззащитных женщин, убивала разведчиков и отравляла воду. А мы все это время воевали не с Изнанкой – нашим истинным врагом была ты.
Последние слова были преисполнены горечью и обидой. Юрий смотрел на Элли так, словно видел перед собой не ту, которую все эти годы считал младшей сестрой, а ядовитую бестию под личиной невинной девушки.
Которую, однако, не мог ненавидеть, как ни старался. Эта отчаянное противоречие превратило ярость в его душе в тяжелый радиоактивный пепел, свинцовыми комьями осевший внутри.
Элли сидела на кровати, сгорбившись, спрятав лицо в ладонях. Ее плечи вздрагивали от беззвучного рыдания.
Юрий с трудом сглотнул подступивший к горлу ком. Сквозь зубы проговорил:
– Объяснись.
В гермостворку за его спиной заколотили, раздались приглушенные голоса, громкие и встревоженные.
Элли послушно подняла покрасневшее лицо, вытерла пальцами слезы со щек. Ее взгляд был виноватым, но еще и каким-то чистым, светлым. Она рывком встала с кровати, словно ее притянуло к Юрию, сделала к нему шаг, протянула руку.
Гарин медленно покачал головой.
И девушка осталась стоять, где стояла, тонкая и маленькая. Вцепившаяся пальцами в клапаны своих карманов, с поднятой головой и прилипшими к влажному лбу волосами.
– Я хочу чтобы ты знал, – начала она и ее голос натянуто вибрировал. – Я никогда тебя не обманывала. И я никогда не хотела причинять никому зла, особенно, тем более тебе! Но есть кое-что, сильнее меня. То, что я никак не могу контролировать… Не могла, но я учусь!
Ее лицо вспыхнуло надеждой на понимание, но Гарин смотрел все также хмуро и неприветливо. Тогда Элли продолжила, осторожно подбирая слова:
– То состояние, в котором меня подобрали твои друзья… Экипаж «Пилигрима-2», оно было похоже на дурной сон, на смесь реальности и вымысла. Юра, родной, я ничего не помню из того времени кроме страха, боли и отчаяния! Какие-то видения болезненного бреда, какие-то движущиеся тени, фигуры, полости. Должно быть, они пытались меня исследовать, делали со мной всякие процедуры, – она покачала головой. – Я, видимо, неосознанно, хотела защититься от этого, сделать так, чтобы меня оставили в покое. Пыталась убежать, скрыться – и проваливалась в другой мир, в котором за мной тоже охотилось что-то… Нечто незримое, оглушающее, вечное. Это ужасный звук, пронизывающее присутствие.
«Рэка-рэка» – словно само собой возникло у Юрия в голове, он даже вздрогнул от пробежавших по затылку холодных мурашек.
– Я не знаю, сколько времени это продолжалось, – вдохнула Элли. – Должно быть, довольно долго, потому что мое сознание создало так много всего вокруг! Но я ничего не могла с этим поделать, тьма тянулась за мной словно липкая смола. А может… Может я сама неосознанно черпала ее, стараясь выстроить вокруг себя хоть какую-нибудь защиту.
Девушка протянула к Юрию ладонь. Ее тонкие пальцы дрожали.
Гарин отвернулся в сторону, прикусив губу.
Голос Элли стал глуше, бесцветнее.
– Мои кошмары всегда порождают чудовищ, Юра. Эти создания начинают жить сами по себе, меняют под себя пространство и материю. В попытке защититься я создала вокруг себя ужас, атакующий любого, посмевшего зайти в него. Мою крепость ты называешь Изнанкой.
– Твой страх уничтожил половину корабля, – мрачно напомнил Юрий.
– Эта сила не знает пределов и соразмерности, – чуть качнула головой девушка. – Она куда больше нашего мира! Она – безбрежный океан, живой космос. Но, вместе с тем, всё, что является нашей реальностью, создано с ее помощью. И для этой силы нет разницы между сотворением Изнанки и сотворением звездной системы – ей все равно, она способна на все.
Гарин невесело усмехнулся, словно показал оскал. Спросил едко:
– То есть, нам еще повезло?
– Юрочка, родной, – в голосе девушки послышалась мольба, она сделала маленький шажок к нему. – На твоем корабле я была практически новорожденной, испуганной и ничего не соображающей. Оголенный нерв между двух огней. Я ничего не могла контролировать или сдерживать. Но я учусь, слышишь? Я учусь, чего бы мне это не стоило! Я делаю инъекции, чтобы во снах не проваливаться глубоко, но только…
Она сделала неопределенный жест в сторону тумбочки.
– Только уколов осталось мало, приходится экономить. Из-за этого иногда случаются… Всякие неприятности.
Гарин выпрямился, во все глаза уставился на девушку. И вдруг рассмеялся, запрокинув голову, захохотал, хлопая себя по ногам. В его смехе не было веселья, лишь едкая злость и обида.
Гермостворка распахнулась, в каюту влетели встревоженные Маракши, Одегард и вахтенный офицер с мастер-ключом. Иова бросился к Элли, но та жестом показала, что с ней все в порядке.
– Ты чего, Юра? – с опаской спросил Рэй у вытирающего слезы Гарина.
– Неприятности, – сквозь гримасу горечи хмыкнул Юрий, указывая на свой комбинезон, рваный, с прорехами, покрытый кровью, кусками подсохшей плоти и налипшей шерстю. – Всего лишь неприятности.
Больше не сказав ни слова, вышел в коридор.
И лишь за углом, где никто не видел, тяжело, словно старик, привалился к стене, закрыв лицо руками.
Протяжно завыл в пахнущие смертью ладони.
Элли удалось и в нем поселить свою собственную Изнанку.
* * *
Бхут вызвал его тем же вечером, сразу после ужина, который Гарин пропустил. После разговора с Элли Юрий погрузился в глубокую задумчивость, почти на автомате помылся, после чего заперся в своей каюте. К нему несколько раз приходили друзья, вместе и поодиночке, но он никому не отвечал, вывесив в коммуникаторе статус «Не беспокоить».
Однако, вызов дистанта Гарин игнорировать не мог. Всплывшее в густом полумраке сообщение с пометкой приоритета вывело его из оцепенения, заставило тяжело, словно закисший механизм, выпрямиться и убрать с глаз серую пелену.
Господин Грюнер просил прибыть к нему, причину не сообщал. Юрий еле удержался от того, чтобы не смахнуть назойливое «облачко» в сторону, но чувство долга оказалось сильнее. Поэтому он ответил дежурным «Иду», поднялся, расправляя плечи, быстро умыл лицо тоником, нацепил модулятор и вышел из каюты.
Вопреки опасениям, никто из друзей не поджидал его в коридоре – Юрию сейчас категорически не хотелось никого видеть, не хотелось расспросов и пытливых взглядов. И он был готов благодарить отцов-духовников за то, что по пути к дистанту почти никого не встретил. Лишь возле гермостворок офицерской палубы дорогу ему попытался преградить напрягшийся вахтенный матрос, но увидев пиктограмму допуска на вифоне отошел.
На дверь каюты Элли Гарин даже не посмотрел.
Бхут ждал его и даже попытался создать некий комфорт – перед силовым барьером появилось кресло и приземистый столик, на котором стояла небольшая пластиковая «пирамидка» с питьевой водой.
Юрий остановился сразу за порогом, замер выжидающе.
Господин Грюнер возник привычно – движение гибких тел в янтарном тумане создало человекоподобную фигуру, приблизившуюся к барьеру.
– Мы-я приветствую Гарина Юрия, – раздался глубокий мужской голос. – Для удобства имеется кресло. Садись.
– Вам что-то нужно? – угрюмо спросил Юрий, не сдвинувшись с места.
– Садись, Юрий Гарин. Мы-я хочу говорить, спрашивать.
– Это не может подождать до утра? – раздраженно ответил Гарин. – У меня сейчас нет времени и настроения для бесед.
Бхут склонил голову, словно для колонии червей этот жест действительно что-то означал, голос из динамиков сказал:
– В понятии нашей расы «время» – определенный для каждой особи ресурс. Глобальное время, как и материя, циклично, а, значит, бесконечно, однако индивидуальное время имеет свои границы. Нельзя потратить на какое-либо действие больше отведенного времени, тем самым, оно забирается у иного действия. На время не могут влиять факторы «настроения» или «желания». Время каждой особи уходит независимо от его субъективных позиций.
Дистант чуть качнулся, словно тронутое ветром дерево.
– Продуктивный цикл «господина Грюнера» отличен от общекорабельного распорядка, – продолжил бхут. – Сожалею, что он не всегда совпадает с графиком отдельных членов экипажа. От какого важного дела пришлось отвлечься Гарину Юрию?
Губы Гарина сами собой растянулись в холодной улыбке – Высший только что довольно тонко припечатал его, сообщив, по сути, что плевать хотел на душевные страдания какого-то там рейтара.
Юрий хотел было огрызнуться, развернуться и уйти, но осекся.
Действительно, а что он такого важного делал там, в своей каюте? Страдал? Жалел себя? Разочаровывался в людях?
Смешно. Глупо, смешно и недостойно.
Этот клубок червей прав – когда вокруг танцует смерть, незачем тратить время на бессмысленные занятия.
Эта мысль не принесла успокоение, но породила в душе какую-то упрямую злость – на обстоятельства, на окружение, на себя самого. Эта злость, словно резкий запах нашатыря, придала остальному телу импульс двигаться дальше.
– Хорошо, – Юрий усмехнулся. – Давай поговорим.
Он сделал пару решительных шагов, завалился в кресло. Запоздало обратил внимание, что перешел с Высшим на «ты», но решил не извиняться.
Бхут «отзеркалил» своего гостя – незаметно перетек в положение сидящего человека. Не хотел находиться выше собеседника? Простое повторение? Знак вежливости?
– Гарин Юрий, – начал бхут через короткую паузу. – Ты не являешься гражданином Империи.
Это звучало одновременно и как вопрос, и как утверждение. Юрий решил уточнить:
– У меня рейтарское субгражданство, как у временного военнослужащего Имперского флота.
– Таков закон, – согласился бхут. – Однако, Гарин Юрий не уроженец Империи, мы-я это знаю. Гнездо Гарина – древний артефакт, старый звездолет прародины.
– Да, так и есть, – сухо ответил Гарин.
Не стоило удивляться, что бхут изучил его личное дело.
– Наш вид склонен к любопытству, Гарин Юрий, – Высший поднял голову и в отблесках света стали видны маслянисто-поблескивающие полосы, из которых состояло «лицо». – Это качество позволило нам добиться многого. Особенности общественной психологии позволяют нам быть менее осторожными, чаще рисковать и продуктивнее передавать усвоенный опыт следующим поколениям. Ни одна крупица информации не упущена, все отложено в коллективной памяти.
Юрий слушал с неожиданным интересом – в нем проснулось то самое пресловутое «любопытство».
– При кажущейся видовой пропасти мы не так уж и отличаемся от вас, – подвел дистант. – Нам тоже свойственна тяга к расширению жизненного пространства, к изучению новых горизонтов, к получению знаний. Поэтому мы-я понимаю трагедию экипажей звездолетов, лишившихся связи с домом.
Гарин постучал пальцами по подлокотнику – он слишком давно не трогал эту тему.
– Почему мы вдруг об этом говорим? – спросил он.
– Гарин Юрий, не гражданин Империи, тоже лишен связи с домом, – мягко пояснил бхут. – Мы-я считаю это достойным сожаления.
– Не нужно сожалеть, – покачал головой Гарин. – Ничего уже не изменить, а к своему положению здесь я привык.
– Изменения модуляции голоса показывает, что этот вопрос не закрыт окончательно.
Юрий выпятил бороду и хмыкнул.
Вот же скользкий поганец, еще и голос его анализирует.
– Господин Грюнер, – едко произнес он. – Я повторю свой вопрос – почему мы это обсуждаем? Вся информация о программе «Пилигримов» имеется в корабельном информатории. А свою позицию я высказал.
– Почему Гарин Юрий не пытается вернуться домой? – спросил бхут.
Такого вопроса Юрий не ожидал. Он откашлялся, прочищая горло, но вышло все равно хрипло:
– С чего ты взял, что я не пытался? – его глаза блеснули. – Какое тебе вообще до этого дело?
Дистант не обратил внимание на рычащие нотки в голосе человека, произнес, как ни в чем не бывало:
– Нашему виду, помимо любопытства, также свойственны сострадание и благодарность. Мы-я понимаю, что личные ресуры индивида подвергаются слишком серьезному испытанию, когда речь идет о поиске столь малого объекта на столь огромных просторах.
Бхут поднялся, и человекоподобная фигура проплыла от одного края барьера к другому, словно он прошелся в задумчивости.
– Мы-я мог бы помочь в поисках. Наша раса имеет опыт подобных операций, имеет нужное оборудование. Понимая мифологический образ подобного символа надежды, это был бы хороший жест доброй воли нашего вида вашему. А, конкретно, Гарину Юрию.
Юрий посмотрел на Высшего долгим взглядом, пытаясь понять его замысел. Сказал прямо:
– Либо ты самое дружелюбное создание во Вселенной, либо я тебе для чего-то нужен.
– Мы-я говорил, что наш вид весьма любопытен, – напомнил бхут. – К тому же, мое индивидуальное любопытство подкреплено задачами миссии, мы-я обязан знать, что происходит вокруг. Юрий Гарин ведь не станет отрицать, что определенные события на «Полыни» выбиваются из рамок обыденности?
С этим Юрий спорить не мог, он чуть кивнул, внимательно слушая.
– Эти события могут навредить выполнению задачи, – продолжил дистант. – К тому же, они отнимают мои довольно скромные ресурсы. По договоренности с капитаном Кимурой, я ограничен в использовании своего помощника…
Гарин понял, что речь об икс-джинне.
– …Потому прошу помощи, – перешел к сути бхут. – Возможность снимать информацию с диагностико-реанимационного устройства Гарина Юрия.
Юрий повел шеей, ощущая сидящий на затылке модулятор.
– И все? – спросил он с недоверием.
– Да, – коротко ответил бхут. – Это продуктивный симбиоз.
В словах дистанта вроде бы присутствовала логика, он действительно заинтересован в благополучном завершении своего задания. И, видят отцы-духовники, ему есть о чем беспокоиться. Но вот сам формат просьбы, дашь на дашь… Именно этот штришок вызывал сомнения – зачем обещать столь серьезную награду за такую пустяковую услугу? Или для бхута найти «Пилигрим» – плевое дело?
А действительно, насколько сложно для Высших найти пропавший корабль? Что вообще Юрий знал об их возможностях, кроме факта технологического превосходства? И этот самый факт, он не есть причина верить обещаниям господина Грюнера? Ведь это его предприятие с полетом через половину Вселенной пусть и выглядит прихотью туриста, возомнившего себя великим исследователем, но для него оно действительно очень важно!
– Господин Грюнер, – Юрий сменил позу, закинул ногу на ногу. – У меня тоже есть несколько вопросов.
– Спрашивай.
– В чем, собственно, заключается наша миссия? Что конкретно мы ищем?
Дистант чуть помедлил, словно подбирал слова:
– Мы-я ищу следы прорыва континуума, эхо чуждых материй.
– В местах пребывания экипажа Суратова?
Гарину показалось, что бхут внимательно посмотрел на него, словно сканируя.
– Да, все верно, – наконец сказал Высший. – Я – компилятор, я сплетаю свой узор из чужих веток, если такое лирическое сравнение допустимо.
– Из «веток», что остались после Суратова? – уточнил Юрий, хотя он не совсем понял смысл аллегории.
– Условно – да, – подтвердил бхут. – Концентраты протолимфы, облака пресловутых DEP-частиц, прорвавшихся в наше пространство.
Гарин цеплялся за знакомые термины, и образно представлял себя некую черную летучую субстанцию, прорвавшуюся сквозь дырочку в тонком полотне.
Должно быть, бхут понял легкое недоумение собеседника. Вытянулся вверх каплей, вдруг перестав стесняться не совсем «человеческой» пластики, поднялся на «ноги».
– Гарину Юрию нужны тезисы научных концепций? – спросил он. – Могу создать информационный пакет в личном пространстве.
– Да, будет не лишним, – не стал отказываться Юрий. – Но, если по-простому… Ты хочешь найти природу способностей Императора?
Ему стало интересно, станет ли бхут отнекиваться. Все же дистант, желающий овладеть умением создавать Арки – не слишком желанный гость на борту военного корабля Империи. Более того, пусть Юрий мало что соображал в «научных концепциях», он все же кое-что почерпнул из общения с Элли. И вполне понимал о каких «чуждых материях» говорил господин Грюнер, как и о том, откуда именно принес свои «ветки» Суратов.
Вздрогнул, когда память неожиданно выудила из подсознания обрывок ночного кошмара в одном из снов про Элли – черное вездесущее нечто, неотвратимое и голодное.
– Природу способностей? – эхом повторил Высший. – Нет, разговор не о способностях – о характеристиках. Мы-я представляю, что возможности вашего Императора – не приобретенные навыки, а суть новообразованной формы.
– Поясни, – нахмурился Юрий.
– Твердость стали – не способность сплава, а его характеристика, – привел пример бхут. – Император не научился создавать Арки – это характеристика его новой формы. Одна из.
– Погоди, – хмыкнул Гарин. – Ты сейчас говоришь о том, что Император – не человек?
– Он не больше человек, чем этот образ.
Фигура господина Грюнера вдруг раздулась, стала бочкообразной, пошла волнами. То, что казалось головой раскрылось лепестками нескольких плоских червеобразных тел, блестящих и упругих.
Демонстрация длилась пару секунд, но Юрию хватило и этого, чтобы затаив дыхание нервно вцепиться в подлокотники.
– Мы-я напугал Гарина Юрия? – дистант вернул себе человеческий облик.
– Просто неожиданно, – признался Юрий, разжимая пальцы. – Это было необходимо?
– Между нашими видами миллион лет эволюции, – размеренно, словно учитель ученику пояснил Высший. – Между вами и тем, чем является Императором – больше десяти миллиардов лет.
Цифра повисла в воздухе, и Юрий понял, что не сможет даже примерно ее себе представить.
– Что же он тогда такое? – деревянным голосом спросил он.
Бхут приблизился к силовому экрану почти вплотную, словно пожелал шепнуть человеку на ухо откровение. Невидимая перегородка предупреждающе замерцала голубыми снежинками.
– Практически у всех разумных видов существует одна схожая философская парадигма, – раздельно сказал бхут. – Идея о сверхсущности, причастной к созданию всего сущего.
– Ты имеешь в виду «бога»? – Юрий удивленно поднимая бровь.
– Да, таково обобщенное человеческое понятие, – громко, почти торжественно произнес бхут. – В нашем случае – капсулированная частица изначальной материи, обладающая столь значительным энергетическим потенциалом, что способна влиять на нашу реальность, изменяя по собственному желанию пространство и время.
Помолчав секунду, дистант добавил:
– Сущность, именуемая Императором, настолько реактивная, что оставляет за собой определенные следы распада.
– «Ветки», – кивнул Юрий.
– Если наши расчеты верны, – продолжил бхут. – То эта чуждая нашему миру сущность близка к своему коллапсу.
– Суратов умирает? – Гарин нервно сжал кулаки.
– Нас ждет сверхновая вселенского масштаба, – Высший отдалился от барьера, окунувшись в свой медовый туман. – Когда умирает бог, то умирает всё.
* * *
Ночью к Юрию пришла Кира. Постучалась настойчиво, требовательно. Пытливо зыркнула черными глазами, проскользнув в каюту. Поморщилась, отметив несвойственный Юрию беспорядок, наконец, подняла взгляд на угрюмого Гарина, закрывающего гермостворку. Ничего не спрашивая, не комментируя, удержавшись от привычных острот, толкнула Юрия в бок острым кулачком, тихо сказала: «Давай-ка спать». Сбросила комбинезон и нырнула под одеяло, призывно похлопав по койке рядом с собой.
Когда Гарин лег, Аоки забросила на него ногу, уткнулась носом в шею и накрыла их тонким одеялом. Прошептала наставительно: «Завтра будь в форме» – и, прижавшись всем телом, уснула.
Или сделала вид.
Юрий лежал, подложив руку под голову. Слушал тихое дыхание девушки, вглядываясь в серую фактуру потолка, кажущуюся зыбкой в ночном сумраке. Сон вился где-то на границе сознания, но его не пускали мысли, сменяющие друг друга раз за разом.
Из головы никак не выходили события дня, спуск в логово мьютов, осознание причастности Элли к событиям на ковчеге, разговор с бхутом. Все это густо приправляли злость, обида, удивление и страх.
Не лучшие советники. Но, видимо, единственные оставшиеся на ногах.
Зрение услужливо обманывалось, рисуя на потолке лица и образы, звездные дали и исчезающий вдали «Пилигрим-2». И еще что-то огромное, словно серый дымчатый занавес, то и дело стирающий и лица, и звезды, и звездолет.
Юрий размышлял о чудовищах с нижней палубы, не оставивших на нем ни единой царапины, но так похожих на смертоносных и кровожадных мьютов Изнанки. То и дело пробовал взвесить вину Элли, ответственную за появление и тех, и этих тварей. Каждый раз стоял по разные чаши весов, насыпая то обвинений, то оправданий. Тут же смотрел на себя со стороны, яростного и громадного, наседающего на девушку. И понимал ужас внутри себя, породивший агрессию. И ощущал тугой ком в глотке от осознания утраты последнего родного человека.
Неужели он сможет простить Элли?
Неужели он сможет прогнать ее?
Гарин тяжело вздохнул, подобные размышления ворочали свинцовые шары в его груди, мешая дышать, цепляя ядовитыми боками сердце.
Еще этот Высший со своим предложением, будь он неладен! И Император, который меньше человек, чем разумный клубок пиявок. Способный уничтожить мир, хотя не является частью его.
Но разве Элли сильно отличается от Суратова? Разве она не была там же, где побывал и он?
Проекция сознания на потолке представило шевелящуюся кучу извивающихся червей, собравшихся в лицо Элли – безглазое, чужое. Юрий с трудом стер увиденное, борясь с противоречиями в душе.
Болезненно поморщился, внезапно ощутив сквозь призму собственной тоски одиночество Элли – кем бы она ни была. И вся ее космическая мощь – лишь сила отчаявшегося духа, заключенного в теле хрупкой девчонки с большими глазами.
Которую он когда-то поклялся защищать.
Юрий сжал губы, приняв решение. Пальцами снял с себя тонкую, но удивительно тяжелую руку спящей Киры, как можно тише сполз с койки. Натянул комбинезон, на пороге оглянулся на Аоки – черный силуэт на фоне серых простыней. Разблокировал гермостворку и вышел в коридор. Поежился от налетевшего холодного сквозняка, уверенно и быстро пошагал в сторону офицерской палубы.
Пока шел, представлял Элли в углу темной каюты – разбитую, несчастную, плачущую. Одну со своими страхами, с голодным мраком, ползущим из трещин чужого мира. С чувством вины и обреченности…
Свет из приоткрытой гермостворки каюты девушки перечеркнул темный коридор белой полосой. Юрий взволнованно нахмурился, ускорил шаг.
Громкий смех заставил его застыть столбом. Смех плавно перешел в оживленный диалог – Юрий сразу узнал звонкий, чуть смущенный голос Элли, которой отвечал чрезмерно жизнерадостный голос молодого парня.
Иова Маракши!
Иова что-то пошутил, Элли что-то весело ответила.
Гарин отшатнулся, попятился, не сводя взгляда со светлой полосы на стене. Опустил голову, ощущая неприятное покалывание в груди. Ссутулился, засунул руки в карманы и побрел обратно.
Вновь раздавшийся смех показался ему плевком в спину.
* * *
К очередной Арке «Полынь» добралась брошенной в холодный океан бутылкой, по горлышко наполненной раздражением и сумраком. Редкий день обходился без ругани и зуботычин – впрочем, командиры на местах пока что справлялись. Усталость экипажа ощущалась физически, некоторые уже откровенно тяготились полетом. Помимо прочего, многих пугала атмосфера на борту, пропитанная переживаниями и самыми черными фантазиями.
До этого дня Юрий старательно избегал общения с Элли, демонстративно уходил, стоило им оказаться в одном помещении. Девушка поначалу делала попытки заговорить с ним, искала встреч, посылала долгие взгляды и неловкие улыбки. Но каждый раз натыкаясь на холодную отстраненность, сдалась, а спустя время и вовсе пропала. И Гарин уже не знал, что его злило больше – ее навязчивое внимание, или то, что он больше не мог ее видеть.
Все же его внутренний зверь недовольно рычал под потоком сомнений и старых обязательств.
Но то было долгими бессонными ночами. Днем зверь то и дело являл свой оскал окружающим, дергаясь на коротком поводке.
Маракши преградил ему дорогу слишком нагло и решительно, и Юрий коротко толкнул его в грудь обеими руками. Парень полетел спиной вперед, споткнулся о порожек рейтарского кубрика и со стуком приложился локтями и головой об пол. Застонал, ругаясь сквозь зубы, перевернулся на колени, ощупывая затылок – сквозь короткие волосы пробивалась кровь. Через плечо бросил осуждающий взгляд на застывшего в проеме Гарина.
– Какого хрена, Ю? – вопросительно прогудел подошедший Рэнт.
Из глубины кубрика подтянулись еще рейтары – вылезший из своей капсулы взъерошенный Бодров, вставший из-за стола Журавлев и заинтересованный Зарыга с чашкой чего-то дымящегося в руке.
Юрий окинул их взглядом, остановился на поднимающемся Иове – тому уже помогал Андрей, разглядывающий ссадину на голове товарища.
– Юра, – требовательно повторил ауг, сложив руки на груди. – Что произошло?
– Ничего, – коротко ответил Гарин. – Не разошлись в коридоре.
– Иова, – Рэнт не удовлетворился ответом Юрия, повернулся к Маракши, вопросительно подняв бровь.
Парень с притворным оптимизмом ухмыльнулся, махнув рукой – мол, не обращайте внимание, ерунда. Ехидно проговорил:
– Пол скользкий, да я корявый.
– Коридоры узкие, рэй-мичманы широкие, – в тон Иове высказался Батор, отхлебывая свой напиток. – Действительно, довольно типичная ситуация.
– Или кто-то опять объелся говна, – тихо, но довольно слышно произнес Журавлев.
Юрий поиграл желваками, зыркая из-под насупленных бровей, засунул руки в карманы и вышел из кубрика.
Чувствовал он себя дерьмово.
Возле самой каюты его окликнули.
– Постой!
За ним вслед спешил Иова, придерживая на затылке белый «бублик» охлаждающего компресса из индивидуального медпакета.
Гарин не мог не признать, что у Маракши есть стержень – другой бы на его месте к Юрию еще долго не подошел бы.
И – главное – он понимал о ком пойдет речь. Хотел этой информации.
– Босс, – в глазах парня не было обиды, но он предусмотрительно остановился в паре метров от Гарина. – Я ничего такого не хотел, только поговорить! Ты просто выслушай, хорошо? Я же не за себя, я по поводу Элли…
Юрий усмехнулся, недобро нахмурился.
– Черт побери, босс! – торопливо затарахтел Маракши. – Девчонке реально хреново! Извелась вся…
– Это она тебя послала?
– Нет! – парень округлил глаза и затряс головой. – Она ничего не знает! Я сам! Просто сил нет смотреть… Она плачет постоянно, хотя и не показывает. Я по глазам вижу, по щекам краснющим. Я ее веселю, как могу, но вижу, что это так, на время.
Он убрал от головы компресс, помял его в пальцах.
– Тебе какое до нее дело? – угрюмо поинтересовался Гарин.
Парень замялся, сказал тихо, мягко:
– Да ну как… Жалко ее просто. Хорошая девчонка, добрая, – добавил с плохо скрываемой нежностью. – Пушистая. Босс, ты не подумай чего, но я просто таких, как Элли, раньше никогда не видел!
Гарин молчал. Боялся, что голос выдаст его непонятную гордость за девушку.
Или небольшой укол ревности.
– Она и про вашу ситуацию ничего толком не сказала, лишь, что поцапались сильно, что она очень перед тобой виновата, – Маракши посмотрел на Юрия снизу вверх. – Только я вот ума не приложу, босс, что она такого натворить могла? Она же вообще не способна на какие-то ужасные гадости!
– Ты-то откуда знаешь? – огрызнулся Юрий, но без особенно энтузиазма.
Но Иова почувствовал верный путь, даже сделал шажок вперед.
– Босс, да ты и сам не свой, ну? Все заметили, только подойти боятся. А кто подходит, те же Рэй или Ярвис, так только с запертой дверью целуется, – Маракши ткнул в сторону каюты Гарина. – Ты же серьезно на нее взъелся, босс! Тебя таким никто раньше не видел. Да и, ну его на хер, лучше и не видеть! Ходишь, как разъяренный урсулит…
– У тебя все? – холодно осведомился Юрий.
Он не собирался сейчас обсуждать свое состояние.
Маракши качнулся было назад, заявляя о конце разговора, но поморщился, словно вспомнив о чем-то важном, протянул тоном, словно не до конца решил, говорить или нет:
– Ну, не совсем, – его глаза опустились на скомканный компресс. – Она чего-то боится, очень. Мне не говорит, сколько не колол. Лишь повторяет, что времени осталось мало. И что кто-то нас почти настиг.
Он поежился, посмотрел на Юрия. Доверительно произнес:
– Босс, вот это меня прямо до мурашек пробирает, честное слово. Ты бы сходил к ней, а? Поговорил бы. Хрен с ней, с обидой – чую, за ее словами что-то пострашнее скрывается.
Гарин знал, что ответить Маракши. Как знал и то, что парень, со всей своей простотой и прямолинейностью, прав. А он, со всеми своими опытом и принципами, облажался. Потому что забыл о главном – будущее всегда важнее прошлого.
Виновата ли Элли в появлении Изнанки? Виновата. Косвенно, но виновата. Можно злиться на нее, обижаться – факт останется фактом, с ним ничего уже не поделать. А что действительно важно здесь и сейчас, так это события, способные повлиять на дальнейшую судьбу экипажа «Полыни» и лично его, Гарина.
Потому что именно в его силах сделать так, чтобы корвет не постигла судьба «Пилигрима-2». Это его обязанность, его судьба. И Юрий видел лишь два варианта как это сделать.
Первый – это быть рядом с Элли, защищать и оберегать ее, не позволяя внутреннему страху взять верх.
Второй вариант – нейтрализовать девушку, если все выйдет из-под контроля. Думать об этом не хотелось, но такова цена ответственности.
Поэтому он ничего не ответил Маракши, лишь хлопнул того по плечу и направился в сторону каюты.
Должно быть, он сейчас на самом деле напоминал урсулита – но не яростного и свирепого, а усталого и косматого.
