Глава 4. Женя
Могучие и сильные голоса пели гимн Империи, пронизывая всё величием и гордостью. Казалось, что все виртуальное пространство Приемного зала пульсировало в унисон барабанам и медным фанфарам, вздрагивая и растягиваясь. Когда, наконец, отзвучал финальный аккорд, в воздухе еще какое-то время висел еле слышный звон, затихающий в ватной тишине.
Сенатор Майерс стоял на серебристой дорожке Млечного пути, убегающей далеко вперед и закручивающейся спиралью в вышине. Вокруг перемигивались звезды, по правую руку расправляло протуберанцы огромное Солнце, вокруг которого медленно вращалась голубая планета – Земля.
В окружении космического пространства сенатор казался лишь частью общей картины, достаточно маленький, чтобы на что-то влиять. И, вместе с тем, он попирал Млечный путь, центральную линию композиции, что символизировало его власть и притязания. Поговаривали, что раньше пол представлял собой такую же, как и по сторонам, межзвездную черноту, и что пройтись по нему уже было испытанием для будущих членов Квинта. Удавалось не всем, поэтому пол все же обозначили, дав высшим чиновникам видимую опору.
Кроме Майерса в Приемной больше никого не было, но это, как и звезды с Землей, лишь иллюзия – за церемонией наблюдали сотни глаз приглашенных гостей, незримых и молчаливых.
– Император Млечного пути Виктор Суратов! – прогремел голос над головой.
Сенатор Феликс Майерс расправил плечи и поднял подбородок, готовясь встречать главу государства.
Ирби Юст Кааб в его сознании затаился и приготовился, будто боевая пружина.
Да, с Майерсом все же пришлось обойтись по-плохому. Даже если бы Ирби не собирался использовать оболочку старого политика для своих целей, то с сенатором пора было кончать – он явно вел какую-то свою игру, пытаясь столкнуть лбами Куб и Госбезопасность. Естественно, Ирби отводилась роль разменной монеты, которой был бы оплачен новый образ Феликса Майерса, разоблачителя хитрого рхейского заговора.
Поняв это, проверив подозрения и убедившись в своей правоте, Ирби пришел к политику и вогнал ему в затылок нейрошунт. Быстро и без лишних разговоров.
Потому что Майерс был уже не важен – на кону стояла жизнь Императора.
Виктор Суратов появился как всегда незаметно, шагнув из темноты на светящуюся дорожку, и своей фирменной неторопливой походкой направившись прямо к сенатору. В этой реальности он выглядел несколько выше, чем в обычной жизни, чуть шире в плечах. В остальном же самый влиятельный человек во Вселенной выглядел привычно – самый обычный пиджак с гербом Империи на лацкане, рубашка с расстегнутым воротом, брюки, туфли.
И все бы ничего, если бы не лицо. Современные технологии оцифровки переносили облик пользователя в виртуал с полным воспроизведением мимики и эмоций, со всеми микродвижениями и интонациями. Сейчас сознание Суратова было подключено к этой симуляции, поэтому его образ, кроме измененных стилистами деталей, должен быть максимально идентичным оригиналу.
Но сейчас по дорожке Млечного пути шагал человек с лицом мертвеца, Ирби четко считывал такие детали. Лицо Суратова напоминало безжизненную маску с заострившимися скулами и тонкой линией сжатого рта. И лишь глаза, большие, темные, с каким-то мерцанием внутри.
Ирби так и подмывало послать затаившимся в цифровом шуме хакерам Эданора Лайне запрос о действительном нахождении Виктора Суратова в виртуальном пространстве Приемного зала. Но в последний момент одернул себя – сейчас было уже поздно рисковать. Если системы защиты заметят хотя бы след чужого присутствия, то все пропало.
Сенатор Майерс чуть дернулся, словно у него вдруг подкосилась нога. Ирби торопливо вернул контроль над оболочкой, приказав себе успокоиться. Его внезапно накрыло тревожное беспокойство, липкое и холодное. Такое состояние было не свойственно лучшему агенту Ирби, но он в последнее время жил в таком напряжении, под таким прессом, что начинала сдавать психика. Даже обычный переброс сознания в тело старого политика заставил Ирби полтора часа извиваться от ослепляющей боли в луже испражнений и рвоты. Он уже собирал себя не просто по кусочкам – по осколкам, которые плохо складывались в общую картину его личности.
Но он смог удержать уплывающий разум в стабильном состоянии. И теперь намеревался довести свою миссию до конца.
Зазвучали начальные аккорды «Клятвы Квинта».
Виктор Суратов остановился в метре от Ирби, чуть повел плечами, поправляя пиджак. Застыл, глядя прямо на Майерса.
Что у него с глазами?
Ирби вдруг понял, что совсем не испытывает ненависти к этому человеку. Более того, за годы охоты, он очень хорошо изучил личность Суратова, и, можно сказать, проникся к нему уважением. Потерявший семью, вернувшийся живым из страшной и таинственной передряги, протащивший свой народ сквозь горнило войны, болезни и голод, создавший из разрозненных планетных стран единое государство галактического масштаба – Виктор Суратов определенно являлся исторической личностью.
Но Ирби все равно убьет его. Таков уже его вклад в историю.
Император стоял на расстоянии вытянутой руки, и в реальном мире был бы уже мертв. Но здесь вся скорость и подготовка агента Куба не значила ровным счетом ничего – как бы Ирби ни хотелось, у него не получилось бы ни ударить, ни схватить Суратова. Нужно, чтобы барьеры безопасности пропустили соединение каналов, для этого Император должен сам коснуться сенатора Майерса. Проблема была в том, что протокол встречи не предусматривал тактильные контакты.
И здесь придется идти на риск.
Не обращая внимание на играющую тему «Клятва Квинта», во время которой необходимо было смиренно ожидать, пока ведущий огласит регалии и достижения претендента, Ирби медленно, но уверенно, как и подобает могучему политику, протянул в сторону Императора ладонь для приветствия.
Император даже бровью не повел – монументальная фигура, олицетворяющая мощь и несгибаемость всего Человечества.
Или программа, не запрограммированная для подобных жестов?
Ирби подавил нервную дрожь – что если это вовсе не Суратов, а всего лишь виртуальная симуляция? Тогда все труды, все жертвы напрасны, придется начинать сначала.
Он вновь с трудом подавил желание дать команду хакерам, скрытым среди цифрового хлама, проверить подлинность образа, их могли отследить и ликвидировать прежде, чем придет ответ. Нет, они нужны для другого, их следует беречь!
Но как же хочется врезать по каменной роже этого сверхчеловека!
Играла «Клятва», заходя на финальный куплет. Сотни глаз с недоумением наблюдали за тем, как могущественный и надменный сенатор покорно стоит с протянутой к Императору рукой – ситуация явно неловкая и, даже несколько комичная.
Только вот Ирби было совсем не до смеха, его начало трясти от злости. Он смотрел в глаза Суратова так, словно мысленно пытался заставить того пожать эту проклятую морщинистую ладонь!
«Клятва Квинта» закончилась. Ведущий торжественно повторил причину собрания, но казалось, что даже он в недоумении.
В глазах Императора что-то шевельнулось, словно черная змея решила туже свернуться в кольцо. Ирби показалось, что тонкие губы на миг сложились в насмешливую улыбку.
Виктор Суратов чуть подался вперед и пожал руку Майерса.
Перед глазами Ирби вспыхнул сияющий и переливающийся хрусталем туннель. В этот же миг «цифровые псы» Эданора Лайне пробили дыру в файрволе, позволяя двигаться по создавшемуся каналу.
Ирби бросил свое сознание вперед с таким рвением, словно готовился к этому прыжку всю свою жизнь. Возможно, так оно и было – он за последние годы так часто и в подробностях представлял этот момент, что, казалось, успел продумать каждую мелочь, рассчитать каждый вариант развития событий.
Никто не мог предугадать произошедшее далее.
Не было привычного пробуждения, этого стремительного подъема с глубины к свету, яркому и размытому, когда с трудом фокусируется взгляд, а тело еще не слушается чужое сознание. Ирби словно влетел в огромный пустой ангар, потолок и стены которого терялись в темноте. Растерянно заметался из стороны в сторону, силясь ощутить хотя бы нерв новой оболочки.
Он словно попал в сознание больного, находящегося в коме.
Или в банку-ловушку службы безопасности.
Не успел Ирби опомниться, как тьма прыгнула на него.
Еще не успев ничего сообразить, Ирби испуганной мышью бросился обратно, к затухающему огоньку канала. Безликое, бестелесное чудовище, многорукое и алчное, неслось следом, окутывая и обволакивая.
До выхода оставалось совсем чуть, когда пронзительный звук-вибрация превратил пространство в черный вязкий песок. Ирби зажало, сдавило, расплющило. Холодное и липкое уже вползало в его сознание, пожирая живьем.
Имей Ирби рот, то заорал бы, завизжал бы от страха как свинья на бойне. Было бы тело, забился бы как рыба, завертелся попавшей под лопату змеей.
Но у него было лишь сознание, информационный импульс, рассыпающийся без нейронов и мозговых узлов. Все, что оно могло – заходиться в немом ужасе и бесконечно сильно желать жить.
Будь на месте Ирби кто другой, все закончилось бы здесь же. Но у Ирби был опыт, было мастерство, были свои хитрости.
А, самое главное, он уже бывал в подобной ситуации!
Раздирая самого себя, Ирби чуть продвинулся вперед, безразлично осознавая, что стремительно перестает существовать. Сконцентрировался на одной единственной мысли – увидеть выход, разглядеть канал связи.
Как только ему показалось, что среди сыпучей темноты блеснула маленькая яркая точка, он прыгнул.
– Рэка! Рэка! Рэка! – гудело вслед.
* * *
Он сидел на теплом пластике душевой комнаты, прижавшись худой спиной к стене, и невидящим взором наблюдал, как в слив вместе с водой уходят кровь, желчь и жидкие испражнения. Вокруг валялись пустые «карандаши» боевых коктейлей, от сочетания которых у любого военного медика округлились бы глаза. Но Ирби было плевать, эта оболочка ему больше не понадобится. Сейчас важнее всего было заставить себя соображать, собрав мысли воедино.
И постараться не запутаться в ложных воспоминаниях и фантомах, которыми подсознание пыталось заполнить образовавшиеся пробелы.
Оболочка дернулась, вновь обмочилась. Но уже не так обильно – начинали действовать препараты и микронаниты.
На сей раз, он приходил в себя больше суток. Жилая капсула советника Жени Матиус на орбитальной станции «Кашмир» обладала всеми системами шумоизоляции, поэтому никто не слышал, как худая, обнаженная женщина часами билась в припадках, воя и хрипя, как, срывая голос орал в потолок, разбрызгивая кровь из прокусанных и разбитых губ. На исходе десятого часа, когда Ирби впервые пришел в себя, началась его борьба за контроль над телом. Оболочка ощущалась бруском толстой резины, а плывущее сознание напрочь отказывалась идентифицировать конечности, то и дело пытаясь соскользнуть в приятную мглу, забыться.
Под конец дня, чуть было не захлебнувшись в собственной рвоте, Ирби смог доползти до тайника. Потратив еще час на вскрытие замка, добыл инъекторы с боевыми смесями. Тут силы покинули его, и он несколько часов проспал, хотя сном эту влажную холодную кому назвать было сложно. Тем более, что отдыха она не принесла.
Зато после первого же укола Ирби смог подняться на колени, и доползти до душа, где, наконец, напился воды.
И вот теперь, спустя пять инъекций и несколько обмороков, он мог считать себя готовым действовать дальше.
Но вместо этого сидел и смотрел на бьющуюся в сливе воду. Пытался осознать, что именно произошло.
Силясь понять, как такое вообще возможно!
Внутри Суратова его встретил Хурсаг, древняя сущность, которой поклонялись на Рхее. Когда-то это божество уже пыталось поглотить молодого Ирби Юст Кааба, проходящего инициацию в кааборы. Тогда чудом удалось вырваться, но память о пережитом ужасе до сих пор будила по ночам самого опасного агента Куба, заставляя сжиматься в комок и скулить, исходя липким потом.
И вот, спустя столько лет, Ирби вновь стал добычей Хурсага. И вновь чудом спасся, понеся невосполнимые потери психики и памяти.
Его тошнило каждый раз, когда он вспоминал этот прыжок. Он каждый раз гадил под себя, пытаясь продраться сквозь паникующий разум и уловить детали произошедшего. Вновь и вновь, раз за разом, не обращая ни на что больше внимание.
Потому что это была самая важная информация из всех, что он когда-либо добывал.
К полудню он пришел в себя настолько, что смог встать на ноги, набросить на дрожащее тело теплый халат и добрести до кухонного синтезатора. Выбрал какой-то напиток, что-то теплое и витаминное. Вкус показался незнакомым, но Ирби не обратил внимания – должно быть, просто память о нем стерлась.
– Будь ты проклят, Хурсаг, – прошептал он, впервые не побоявшись своего богохульства.
Дотянулся до пульта медиакомбайна, включил голопроектор. Зашипел от яркого света, возникшего в темной комнате.
Сеть привычно гудела новостями. И на сей раз даже война отошла на второй план.
Претендент на членство в Квинте Феликс Майерс обнаружен мертвым в своих марсианских апартаментах. По сообщениям из неназываемых источников, в черепе бывшего сенатора обнаружен рхейский нейроблокатор.
Администрация Императора сообщила о срочной рабочей командировке Суратова, в связи с чем отменены плановые мероприятия и церемонии. Но некоторые неправительственные ресурсы утверждали о прогрессирующей болезни Императора, связывая это с его странным поведением в последнее время, а также с исчезновением некоторых Арок, что повергло в панику отдаленные провинции.
Язва поглотила еще одну колонию, уже третью за неделю. Проблема принимает катстрофический характер.
Ирби раздраженно поморщился, мысленно выбрал нужный канал – дешевый портал частных объявлений, отталкивающий истерично мерцающим дизайном. Выбрал категорию «Колониальное цветоводство», нашел объявления о продаже крупных партий растений. Среди прочих выделил «Фермер Лапшин предлагает единый опт – двадцать три тонны семян млечной настурции». Послал запрос. Откинулся на диване, приготовившись ждать.
Ответ был получен ровно через тринадцать минут – из проектора в комнату шагнул пузатый улыбающийся мужчина в полосатом фермерском скафандре. Он улыбнулся из-под густой кудрявой бороды, громогласно объявил:
– Вас приветствует фермерское…
– Двадцать три и две тонны, – перебил голограмму Ирби.
Полупрозрачная фигура подернулась рябью, словно на ходу переключилась на другую программу поведения, спросила:
– Двадцать пять?
– Двадцать три и две тонны, – настойчиво повторил Ирби. – Доставка на Минерву за ваш счет.
Фермер застыл в воздухе с глуповатой улыбкой, в комнате раздался настороженный женский голос:
– Назовитесь.
– Воонк, – оперативный псевдоним прозвучал непривычно, уж очень редко Ирби пользовался им в последнее время.
– Воонк Ирби?
– Юст Кааб, – пришлось уточнить.
– Юстар Хурсаг, – наконец пусть натянуто, но поприветствовали его, представились в ответ. – Этта.
– Юстар… Этта, – Ирби сглотнул, умышленно пропустив упоминание «божества». – Есть сверхсрочная информация, не терпящая отлагательства.
И добавил, вспомнив:
– Допуск черный.
Этта на миг пропала, потом в ее голосе появились чужие интонации, словно ее голосом говорил другой человек, властный и резкий:
– Приоритет получен – куратор слушает, докладывайте.
Ирби откашлялся, начал свой рассказ.
Про его замысел внедриться в сознание Суратова Куб был осведомлен, но не более. Теперь же Ирби докладывал обо всех деталях операции, опуская некоторые имена и события. С трудом сдерживая тремор оболочки, со всеми подробностями описал события в виртуальной приемной, особенно детально – встречу с Хурсагом.
– Готов предоставить сознание для снятия образов, – хрипло подытожил он. – Доклад закончил.
В комнате повисла тишина. Ирби молча смотрел на голограмму, ожидая ответ. «Фермер» пойманным призраком мерцал в полумраке, уставившись в пустоту. Стало слышно, как пощелкивает, остывая, кухонный синтезатор.
Куб молчал долгих полтора часа. Ирби терпеливо ждал, он понимал, какую бурю поднял в оперативном штабе.
Он как раз возвращался из санитарного бокса, где омывал лицо и шею тоником, когда вновь ожил динамик визора.
– Продолжайте выполнение магистральной задачи, – безапелляционно объявила Этта. – Приоритеты прежние. Комментарии?
Ирби нахмурился. Переспросил:
– Это все?
– У вас есть еще что-то добавить? – переспросил куратор.
Ирби показалось, что он ослышался.
– Каково решение по Суратову? – напомнил он. – Требуется согласованность моих дальнейших шагов…
– Выполняйте магистральное задание, – ответила Этта. – Иных задач перед вами не стоит.
При всем своем хладнокровии, Ирби еле сдержал возмущенный вскрик. Принялся жестикулировать, словно его могли видеть на удаленной станции связи.
– Я предоставил такую информацию, а вы мне говорите, заниматься… Чем? Ликвидацией никому не нужных генералов и инженеров? Мелким саботажем?
– Таково решение Куба…
– Мне нужна связь с куратором Даайдором, – не стал дослушивать Ирби. – Я подожду сколько необходимо.
– Связь с Даайдором невозможна, – ответила Этта.
Ирби покачал головой, вспомнил оперативный псевдоним другого высшего чиновника Куба.
– Тогда свяжите с Кулантом.
– Связь невозможна…
– Прекратите впустую тратить мое время! – Ирби яростно треснул кулаком по высокому серповидному столу. – Соедините с тем, кто принимает решения!
– Ирби, – голос Этты вновь сменился, интонации стали более тягучими и спокойными. – Я – Поварри. Можешь говорить со мной.
Ирби не сразу, но вспомнил старшего инструктора из учебного центра Куба – опытного «клеща», участвовавшего еще в подготовке к вторжению на Цалузи. Его настоящего имени он никогда не знал, но перед глазами всплыло лицо – словно собранное из валунов, с изогнутыми дугами седыми бровями и спокойным взглядом холодных глаз. Вряд ли это было лицо оболочки.
– Поварри, – Ирби тут же успокоило присутствие того, чьим словам он мог доверять. – Что происходит?
Куратор глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Ответил:
– Пусть это против правил, но я скажу как есть, – он сделал паузу, будто перед прыжком. – Воонк, никто не знает, что делать с твоей информацией.
У Ирби словно льдом провели по позвоночнику, разгоняя в разные стороны едкие мурашки.
– Личность земного Императора уничтожена, – он постарался говорить размеренно, спокойно. – Я был в его голове и не увидел там даже следа сознания Виктора Суратова. Там – измерение дома Зи, проекция божественного Хурсага.
И тут же добавил, стараясь опередить реплику собеседника:
– Я не утверждаю, что Император – сулаакант, я не собираюсь влезать на религиозное поле. Но если внутри Суратова действительно божественная сущность, то Дуглугар может как-то на нее повлиять. Может быть, даже воздействовать. Это же конец войне! Победа!
– Воонк, – в голосе Поварри прозвучали нотки, с которыми ребенку сообщают плохие новости. – Если Хурсаг все это время был в сознании земного Императора, то с кем, по-твоему, мы воюем?
Ирби сглотнул, осознавая услышанное. Осторожно сказал:
– Мы не можем знать божественный план. Мы лишь солдаты, выполняющие долг. И в этом я тоже вижу высшее дозволение Хурсага.
– Так и есть, – согласился Поварри.
– Поэтому добытая мной информация вполне может считаться частью этого самого плана, – закончил мысль Ирби. – Я могу и дальше продолжать этот теологический диспут, но у меня почти не осталось времени. Да и желания, если честно, нет.
– У меня тоже, – согласился незримый собеседник. – Ни времени, ни желания. Поэтому, Воонк, прошу меня услышать. Твоя информация изучена на самом высоком уровне, даже вызвала некоторый раскол среди советников. Тем не менее, принято решение оставить все как есть – пока что. Новость слишком масштабная для поспешных решений. К тому же, сейчас не самые лучшие времена для перемен.
Последнюю фразу куратор выделил интонацией, давая понять, что не может сказать большего. Однако, для Ирби это было более чем красноречиво – значит, решение по Суратову окончательное, и нет смысла что-либо требовать от куратора.
Он лишь спросил:
– У Куба есть комментарии на этот счет?
– В данном вопросе мнение Куба не является решающим.
– Ясно, – Ирби поморщился и помассировал пальцами глаза. – Я услышал тебя, Поварри.
Ему действительно все было ясно – в ситуацию, конечно же, вмешался Дуглугар. Должно быть, Верховные кааборы объявили сведения ересью – Ирби слишком хорошо знал своего отца, чтобы представить его реакцию. Конечно, внутри злейшего врага нации – бог рхейцев! Как такое принять?
Религиозная логика никогда не отличалась гибкостью, в этом Ирби убедился давно. Но не мог подумать, что Дуглугар решится ослепнуть, лишь бы не видеть очевидное.
– Поварри, – вдруг позвал он.
Голос, искаженный прыжками сквозь множество скрытых маяков, ответил с задержкой:
– Пока слышу, Воонк.
– Хурсаг не управлял Суратовым все это время, – произнес Ирби, словно только что осознав. – Он его будто совсем недавно… Доел.
– Что? – то ли не понял, то ли не расслышал далекий куратор.
Но Ирби уже было не до него – он только что прозрел, хотел вытащить появившуюся мысль полностью, ухватившись за тонкий хвостик.
– Хурсаг сожрал Суратова, как хотел сожрать меня. Значит, Суратов все это время был в измерениях Зи. Значит, и его способности, и Арки…
– Сигнал пропадает, – последнее, что сказал Поварри, прежде, чем Ирби отрубил связь.
Ну конечно! Как он раньше этого не понял!
Он, шатаясь, сполз с дивана, добрел до рабочего стола, взмахом раскрыл виртуальный планшет. Немного поразмыслив, вывел список всех известных Арок. Отклонился назад, чтобы охватить взглядом появившиеся «простыни» мелкого текста с цифрами координат.
Суратов знатно потрудился за свою долгую жизнь!
Ирби жестом отодвинул список в сторону, в возникшей поисковой статье ввел параметры – даты, когда Арки фиксировали нестабильную работу. После того, как система выдала результат, бросил его в висящий в воздухе список. Отступил на шаг, рассматривая результат.
Список выглядел турнирной таблицей какого-то грандиозного чемпионата, длящегося чуть больше года. И чем дольше длился этот чемпионат, тем больше позиций выбывало, оставляя после себя потухшие имена.
Вот самые свежие данные – из пятисот семи миров, объединенных Арками, с тридцатью двумя потеряна связь, десять порталов работают нестабильно. Еще неделю назад таких миров было всего двадцать, полгода назад – девять, год назад – один.
Год и три месяца назад поступили первые сообщения о сбоях в работе Арок.
Что это был за период? Что именно тогда произошло?
Ирби зарычал, хлопая себя ладонью по лбу.
Проклятая память! Проклятый Хурсаг, слизавший и без того нестабильные воспоминания!
Сигнал вифона прозвучал в тишине по-особенному громко и раздражающе. Ирби подумал, что, вроде, отключал его, но теперь совсем не был в этом уверен. Он и не хотел ни с кем сейчас разговаривать – после смерти Майерса агенты госбезопасности наверняка проверяют все связи сенатора. И пусть он, как Женя Матиус, официально находился в рабочей командировке в отдаленных секторах, до него вполне могли попробовать добраться удаленно.
Однако, всплывшая картинка продемонстрировала знакомое лицо, слащавое и напыщенное. И вот этот человек как раз мог оказаться полезным.
– Сенатор Аладьев? – изобразив удивление, спросил Ирби. – Неожиданно.
– Женя? – голос Демида был встревожен. – Женя, ты где? Включи видео, я тебя не вижу!
– Военные спутники глушат сигнал, – Ирби покосился на коробку синтезатора частот, не дающий отследить кристалл его вифона. – Удачно, что ты вообще дозвонился.
– Где ты?
– Рабочая командировка. Сейчас на Тау Пикколе. Что-то случилась?
Эффект был достигнут – на секунду воцарилась мертвая тишина, после чего Демид заорал, срываясь на фальцет:
– Ты, дура, новости не смотришь? Майерс мертв! На Императора покушались! Тут вообще такое творится!
Ирби даже не пришлось играть холодное презрение:
– Хватит голосить, сенатор, – дернув губой, ответил он, разглядывая список Арок. – Я еще не добралась до информационного пакета.
– Ты меня слышишь? – взвизгнул Аладьев. – Майерс мертв!
– Слышу, – Ирби сделал вид, что замешкался. – Постараюсь как можно быстрее вернуться. Здесь сложности с транспортом.
– Да уж постарайся, – едко передразнил молодой политик. – На меня тут всех его собак вешают, будто я преемник. А мне своих дел хватает!
– У администрации есть инструкции на этот случай, – ответил Ирби. – Должны разобраться с делами, в том числе, с корпоративными. Как это случилось? Я имею в виду, что именно произошло с…
И понял, что напрочь забыл имя Майерса. Зашипел про себя, но ситуация спас Демид, который сбивчиво принялся рассказывать о том, как и кто обнаружил тело сенатора, о том, что охранные системы взломаны, что Квинт стоит на ушах и требует крови. Сказал, что госбезопасность проверяет всех и каждого, в том числе и его, что особенно возмутительно. По секрету сообщил, что, главный подозреваемый – мажордом Тэ Инлис, аджайский ублюдок, якобы «случайно» пропавший в день убийства Майерса. Госбезопасность связывает его с террористами-радианами, выполняющими заказ рхейского Куба.
Ирби что-то кольнуло в рассказе Демида, но тут же пришла мысль о том, что пока все идет верно – он сам организовал «исчезновение» несчастного и слишком преданного Майерсу дистанта, сам создал не слишком явную, но все же заметную профессионалу цепочку улик, указывающую на связь Тэ Инлиса с аджайскими радикалами.
– На меня давят со всех сторон, – пожаловался Демид. – Я словно орех под прессом. Старика еще не успели разложить, а его долю уже рвут на части. Но главное, Женя, я чувствую, что они уже под меня копают!
Ирби только усмехнулся – без протектората Майерса Аладьева сожрут в два счета. Слишком много желающих потрепать мягкое тельце заносчивого малька.
– Не переживайте, – Ирби решил завершить начинающий надоедать разговор. – Я скоро прилечу, помогу перехватить активы господина Майерса. Там есть чем дать по носу акулам.
– Конечно, прилетай! – воодушевленно сказал Аладьев. – Но я тут тоже не сидел сложа руки, подстраховался – пользуясь случаем, напросился с Квинтом на Тефию…
И замолк так резко, словно сболтнул лишнего.
– На Тефию? – переспросил Ирби.
На Тефии находилась одна из резиденций Императора. Несколько лет назад терраформированный спутник утащили с орбиты Сатурна, превратив в настоящую планету-крепость.
– Да, – нехотя согласился Демид. – На Тефию. Я смог убедить Си Бон, что тоже под ударом, она разрешила мне лететь с ними. Они все вместе сопровождают Императора, так что охраны там будет более чем…
Ирби не сразу осознал услышанное, потом поперхнулся, спросил с максимальным безразличием:
– Военный совет?
– Какой военный совет? Эвакуация! Императора, который все еще без сознания, и Квинт перевозят в резиденцию повышенной безопасности. Глядишь, и меня спрячут под «Ледяным панцирем».
«Ледяным панцирем» назывались внутренние апартаменты Суратова на Тефии – неприступный подземный бункер.
– Через три дня вылетаем с «Аластора», – информация сыпалась из Демида словно болты из старого робота. – За Венерой нас встречает конвой и сопровождает до Арки.
– Не уверена, что успею до твоего отлета, – произнес Ирби, уже прикидывая как поступить со сведениями.
– А зачем тебе успевать? – искренне удивился Демид. – Ты прилетай да разгребай тут все! Как уляжется – поглядим, может, замолвлю за тебя словечко.
– Так и поступлю, сенатор.
От распирающей язвительности голос Ирби стал слаще патоки, и он с удовольствием прервал связь, словно смахнул назойливое насекомое.
Император и Квинт в одном месте – это очень заманчивое предложение. Настолько заманчивое, что похоже на ловушку.
Но настолько бесхитростное, что вполне может быть правдой. Если Суратов действительно в коме, то члены Квинта в очень непростом положении. Сейчас многие политические силы пытаются оседлать власть, пользуясь хаосом в стране, и многие не постесняются физически убрать с дороги тех, кому еще недавно вынуждены были кланяться.
Ирби помассировал холодными пальцами лоб и виски, закрыл глаза и запрокинул голову, ощущая, как слабая, но пульсирующая боль сползает к затылку.
Должно быть, это момент триумфа. Человеческая Империя превращается в разваливающийся айсберг, «бессмертного» Суратова сожрал Хурсаг, некогда грозные армия и флот размазаны по всей Вселенной, и между ними пропадают Арки.
Только почему нет радости и удовлетворения? Почему лишь серое безразличие и обволакивающая мигрень?
Он ударил себя по щеке, с силой втянул носом ионизированный воздух. Не обращая внимания на разноцветные пятна в глаза, вернулся к рабочему столу, почти упал в кресло. Свернул список Арок – пока не до него.
Пусть Империя разваливается, пусть политики грызутся, пусть армия теряется среди звезд. Но если есть возможность одним махом обезглавить и без того раненого зверя, он, Ирби Юст Кааб, не мог упустить такого шанса.
* * *
Тэ Иллирит не доверял ему, это было видно невооруженным глазом. Более того, командир самой крупной ячейки повстанцев-радиан хотел убить Ирби, и сделает это при первой же возможности. И это несмотря на то, что они некоторое время назад провели вполне удачную операцию на «Семаргле», а потом Ирби помог аджаю скрыться от ищеек госбезопасности.
И тем не менее…
– Я тебе не доверяю, рхеец, – проскрипел дистант. – Если я хотя бы почувствую подвох, я тебя убью.
– Я знаю, – Ирби позволил себе еле заметную улыбку.
Он все еще находился в оболочке Жени Матиус – другую искать было некогда, да и план предполагал использование именно этого облика.
Сидящий напротив аджай с прошлой встречи заметно осунулся, на лице будто бы прибавилось шрамов, отчего и без того потерявшее симметричность родимое пятно на лицо приобрело сходство с раздавленным ежом.
– В прошлый раз из-за тебя погибло много моих братьев и сестер, – продолжал Тэ Иллирит. – Кубу плевать на мой народ.
– Хватит делать из своих бойцов жертвенных овец, – Ирби не был настроен спорить, его мелко потряхивало от количества принятых энергетиков. – Ты прекрасно знаешь цену войны. И обязан нам за то, что все еще способен дышать и сражаться. А теперь, если не собираешься меня пристрелить, давай уже перейдем к делу.
Командир радиан, худой и угловатый, демонстративно похлопал себя по тупорылому пистолету, висящему на груди. Развернулся в кресле пилота, провел ладонью над консолью, сухо скомандовал на аджайском. В ответ прилетел ворох пиктограмм, среди которых Тэ Иллирит выбрал две, похожие на спирали, бросил через плечо:
– Они здесь. Тебе пора.
Ирби поднялся, поправил одежду, критически посмотрел на свое отражение в заботливо возникшем зеркале.
Женя Матиус переживала не лучшие времена, это сразу бросалось в глаза. Несмотря на то, что под официальным брючным костюмом все еще читалось подтянутое тело, лицо и какая-то кривая сутулость выдавали страшную усталость. И если бледность смогли скрыть дорогие виртуальные тени, то вот глаза… Глаза были пустыми и потухшими, будто Ирби смотрел на мир сквозь пыльное стекло заброшенного дома.
Он посмотрел на руки, узкие худые кисти с тонкими пальцами, увенчанные дорогим маникюром. Пальцы заметно подрагивали – не от страха, от боевых ускорителей в крови.
Ирби сжал пальцы в кулаки, унимая дрожь, поправил отворот пиджака с поблескивающим рубином сенаторского штаба. Еще раз осмотрел себя с головы до ног и кивком головы открыл шлюзовую дверь.
– Жди сигнала, – напомнил он Тэ Иллириту, выходя наружу. – Без самодеятельности.
Вышел без ответа – зная, что его не последует.
Их катер – премиумная «Сцилла» с загнутыми серпом антикрыльями и дорогим бархатным покрытием из нанополимеров, мог бы наделать фурор на какой-нибудь периферийной станции, но здесь, в сердце Метрополии, он ничем не выделялся на фоне таких же дорогих собратьев.
«Умная» дорожка предложила Ирби доставить его к выходу, но он отказался, пошагав параллельно мигающей ограде вдоль стартовых сот, разглядывая разноцветные клумбы возле барьера. Мимо прокатилась овальная тележка с легкими закусками, услужливо притормозила рядом, но не найдя отклик, унеслась дальше по маршруту.
Ирби шел по серебристо-голубому прозрачному туннелю, и сам себе казался бесплотным призраком в бесконечном лабиринте. Ноздрей касался тонкий аромат чужих для него, но, тем не менее, красивых земных цветов. По ту сторону барьера горизонт ломали профили шикарных межзвездных катеров, каждый – произведение искусства от неизвестных инженеров Высших. То и дело небо пересекали пусть и синтетические, но очень похожие на настоящих птицы.
Ирби шел, но, казалось, плыл между небом и землей, зажатый в черепе оболочки, уставший и теряющий память лучший агент Куба. Ему так хотелось просто идти, ни о чем не думая, не выбирая, не рискуя. Пока он здесь, пока шагает по этой пружинистой пешеходной дорожке, ничего не могло случиться, все было простым и понятным.
Он так и шел, кажется, вечность, пребывая одновременно здесь, на Венере, и где-то еще, в молочный пелене «белого шума» подсознания.
Дорожка расширилась, влилась в большую круглую площадь, непривычно пустую для будничного полудня. Светился в центре столб информатория со «слепыми» окнами вылетов рейсовых челноков, над головой одиноко моргали указатели, бесшумно проплывали следящие дроны. В отдалении молчаливой шеренгой стояли синты-охранники в сиреневой форменной броне.
Ирби моргнул, словно переключая рубильник, вновь взял себя под контроль. Ускорил шаг.
Нужно успеть оказаться в нужном месте в нужный момент. Не хватало еще все испортить из-за собственной безалаберности.
Нужные ворота он увидел сразу – оранжевая дуга, под которой скучали таможенники. Рядом с ними возвышался полосатый членистоногий охранный робот.
Стоило Ирби направиться в их сторону, как таможенники почти синхронно развернулись к нему, один вышел вперед с прямоугольным автоматом поперек груди, предупреждающе поднял руку.
– Запретная зона, – бесстрастный голос звучал из динамика на его плече. – Вернитесь в локацию свободного перемещения.
– Я по приглашению сенатора Аладьева, – Ирби остановился, раскрыл ладонь, показал голографический пропуск.
Таможеннику хватило секунды, чтобы изучить документ, он чуть качнулся в сторону, словно желая заглянуть застывшей перед ним женщине за спину. Ирби буквально ощутил, как его просветили сканером. Чуть напрягся, готовый к тому, что хитроумная система распознает маленький нейроблокиратор в голове Жени Матиус.
– Сенатор Аладьев еще не прибыл в зону посадки, – наконец прозвучал ответ. – Вы можете ожидать…
– Женя?
Голос Демида в полупустом зале прозвучал особенно громко и раздражающе противно.
Ирби нацепил вежливую улыбку и повернулся в сторону Аладьева.
Молодой политик вышагивал широко и гордо, словно меряющая свое болото цапля. Совсем недавно умоляющий спасти его, а теперь – поймавший удачу за хвост, находящийся под протекторатом самого Квинта.
Рядом с Аладьевым, чуть придерживаясь за его острый локоть, шла Миррис. Ее кошачья походка заставляла переливаться серебристую ткань платья, создавалось ощущение, что девушка одета лишь в полупрозрачные струи воды.
Замыкал процессию Коленька, личный секретарь Аладьева. Одногодка Демида, бывший товарищ и конкурент, сейчас выглядел гордым собой, а также всецело преданным молодому сенатору.
– Женя! – вновь воскликнул Демид, когда оказался рядом. – Откуда ты здесь?
– Господин Аладьев, – кивнул Ирби политику. – Госпожа Миррис.
Журналистка мило улыбнулась своей фирменной улыбкой, прижалась грудью к руке Аладьева, словно кто-то еще претендовал на него.
Ирби бросил быстрый взгляд в сторону таможенников, но те уже вернулись к воротам.
– Господин Аладьев, – он сделал приглашающий жест. – Нужно поговорить наедине, у меня важные сведения.
– Какого хрена, Женя? – Демид грозно нахмурился. – Я чем тебе сказал заниматься?
Ирби прекрасно знал, как сбивать спесь с таких выскочек-однодневок, у которых за душой лишь чужие заслуги. Но сейчас нужен был другой образ, не менее действенный.
Ирби чуть отступил назад, словно испугавшись гнева политика, потупил глаза. Начал нервно тереть свои пальцы, голосом почти на грани нервной дрожи затараторил:
– Это очень важно, господин Аладьев, – он даже не позволил себе взгляд на Демида. – Это насчет активов Майерса.
Фокус сработал – Аладьев никогда еще не видел «железную» помощницу своего бывшего шефа в таком смятении. Поэтому он удивленно крякнул, пробормотал что-то себе под нос, снял пальцы Миррис со своего запястья и подхватил Ирби за талию, отвел на шаг в сторону.
– Что с его активами? – жадно выдохнул он вполголоса.
– У меня имеется доступ ко всем активам Феликса Майерса, – доверительно прошептал Ирби, ощущая на своей спине горячую ладонь сенатора. – Я делала копии всех его рут-ключей, у меня сведения обо всех сделках, все номера и пароли спецячеек.
– Где? – удивленно отпрянул Демид. – Где это все?
– Все здесь, – Ирби ткнул острым ноготком себе в висок. – Вся база на инбе.
И добавил:
– Защищена от скачивания и копирования.
Глаз Аладьева нервно дернулся, он долгим взглядом изучил Ирби. Потом спросил с подозрением:
– А чего ж ты сама не воспользуешься всем этим?
– Зачем мне все это на развалинах? – Ирби поднял лицо на Демида, добавил в голос просительных ноток. – Возьмите меня с собой, сенатор. Вы знаете, я могу быть полезной. В обмен я предоставлю все активы Феликса Майерса.
Было видно, что Аладьева раздирают противоречия. С одной стороны, активы Майерса это поистине огромный праздничный пирог с начинкой из корпоративных дивидентов и обширных финансовых накоплений. С другой – придется просить Квинт об еще одном одолжении, а Демид, явно, и так ощущал себя не в своей тарелке, страшась, что его в любой момент самого могут оставить за бортом.
– Хорошо, – наконец решился он, алчно облизывая губы. – Я посмотрю, что можно сделать. Только не вздумай лезть к императорской капсуле…
– О чем вы тут мурлычите? – Миррис возникла рядом с ослепительной улыбкой и любопытным огоньком в глазах. – Секретики?
– Милая, рабочие вопросы, – уклончиво ответил Демид, неловко улыбнувшись.
У Ирби промелькнула мысль, что как легко эта медийная шлюха вьет веревки из «самостоятельного и независимого политика».
– А то я начинаю ревновать, – взгляд Миррис, игривый, искрящийся обещающий, остановился на Ирби.
Тот, против своей воли, улыбнулся, поймал себя на том, что буквально тонет в зеленых с крапинками глазищах.
Боевые коктейли обострили все чувства восприятия – за дурманящим феромоновым ароматом Миррис Ирби вдруг уловил еле заметную, вдруг проявившуюся и пропавшую нотку чего-то знакомого, но явно чужеродного в общем букете запахов.
Так пахнет кожа, покрытая наноброней – обязательный штурмовой атрибут госбезопасников.
Ирби резко отпрянул, вырываясь из гипнотического воздействия Миррис, ударил снизу вверх, целясь в шею.
Несмотря на свои не лучшие рефлексы и измотанность оболочки, он был все еще быстр и точен. Его удар мог запросто пробить Миррис гортань и сломать позвоночник, но девушка легко утекла назад, оттолкнув Демида в сторону, словно тряпичную куклу.
Аладьев еще ничего не понял, возмущенно заорав, а Ирби уже бежал прочь, обратно к зоне катеров, посылая по закрытому каналу инбы пиктограмму «Засада!».
Все вокруг пришло в движение, как обычно бывает с началом любой внезапной операции. Небольшая площадь разом превратилась в захлопывающуюся ловушку – агента Куба попытались перехватить, оглушить, застрелить.
Ирби всегда готовился к любому развитию событий. Это было накладно и, порой, казалось даже чрезмерным, но опыт научил его одному – лучше таскать с собой ружье, чем надеяться на доброту волков.
Инба сама запустила нужную программу, ощутив нужные импульсы. Костюм Ирби разлетелся в стороны, превратившись в густое и тягучее облако, скрывшее беглеца от снайперов. На худой груди вспыхнула «монета» силового щита, на глаза упала тактическая вуаль, транслируемая заколкой. Вовремя – по нему открыли огонь, пока что ограничиваясь парализующими пулями. Сам Ирби не думал чем-то себя ограничивать, содрал прилепленные к бедрам плоские одноразовые иглометы из прозрачного пластика, мазнул пространство взглядом, разбрасывая маркеры целей.
Он стрелял быстро и эффективно, разом по нескольким противникам. Со стороны могло показаться, что его руки действуют независимо, сами выбирая жертву. Запрещенные в Империи виброиглы проникали под энергетические щиты возникших откуда-то агентов в штатском, прожигали легкую броню синтов-охранников. Они были малоэффективны против тяжелой брони таможенников, но Ирби не планировал ввязываться с ними в долгую перестрелку.
Он почти достиг ворот, когда его сбили с ног, поволокли, закручивая в плотный кокон. Перед глазами замелькали полосатые стальные «лапы», готовое принять пленника раскрытое и темное чрево.
Ирби активировал спрятанный в теле Жени эми-заряд и разом лишился виртуальной вуали и доброй части нанитов, создающих вокруг него маскировочное облако. Но зато выскользнул из ослабленных клешней сторожевого робота, из-под застывшей машины разрядил один из игольников в подобравшегося слишком близко агента. Успел перекатиться в сторону, уходя от выстрелов таможенников – те больше не жалели на него боевые заряды. Вскочил, развернулся.
В нескольких метрах от него стояла Миррис, похожая на замершую перед прыжком кошку, лишь насмешливые глаза отслеживали каждое движение рхейца.
А ведь Ирби догадывался, что с ней что-то не так! Чувствовал, что она нечто большее, чем просто красивая кукла.
Упустил. Увлекся погоней за Императором и упустил. Жаль.
Журналистка склонила голову на бок, улыбнулась.
Ирби выстрелил от бедра.
Силовой купол зала лопнул мыльным пузырем, все, кто был внутри, разлетелись и попадали на пол. Вместе с налетевшими клубами пыли на площади появились худые и несуразные фигуры с оружием наперевес.
Радиане!
Аджаи начали стрелять на ходу, разбрасывая вокруг гранаты. Пришедшие в себя таможенники попытались дать им отпор.
Рядом кто-то тонко закричал – Ирби не сразу узнал голос Аладьева. Молодой сенатор с ног до головы был покрыт бурой пылью, на окровавленном лице сверкали выпученные глаза.
Знал ли Демид о планах госбезопасности или нет – уже неважно. В любом случае, Ирби с удовольствием решил сжечь мосты.
– Женя! – испуганно заверещал Аладьев, когда рхеец бросился на молодого сенатора.
Рядом стоял секретарь Коленька и хлопал в ладоши, счастливо хохоча.
Миррис опоздала на миг – удар агента Куба почти отделил голову парализованного страхом Демида, на длинных ногтях крепче хирургической стали не осталось даже капель крови.
Ирби тут же отпрыгнул, развернулся, уходя с линии атаки. «Журналистка» даже в драке умудрялась выглядеть шикарно, источая силу и уверенность. Ее кулаки с перстнями шутя проламывали силовое поле Ирби, каждое попадание отдавалось холодным онемением. Пока что чудом получалось уходить от ее захватов, но темп поединка был настолько высок, что Ирби понимал – продержится недолго.
Поймал взгляд зеленых глаз – больших и насмешливых. Улыбнулся в ответ, широко, открыто.
Оболочка Жени была ценна не только своим статусом, Ирби успел превратить тело девушки в настоящий арсенал.
Ровные белоснежные зубы бывшей помощницы сенатора Майерса прыснули острыми осколками наружу, разрывая губы и рот. Миррис не успела среагировать, и острые треугольные осколки впились в ее прекрасное лицо, зарываясь все глубже и глубже. Потекли, лопаясь, зеленые глаза.
«Журналистка» чуть ослабила напор, заливаясь кровью, но не отступила.
И они продолжили убивать друг друга.
Вокруг кипел ожесточенный бой. Радиане почти добили безопасников, заняв площадь, но споткнулись о кучку таможенников, умело огрызающихся из-за кромки ворот. Свистели осколки – это взрывались тела павших дистантов. Над головой выли и мигали огнями охранные дроны, ветер доносил рокот взлетающих катеров.
Ждать осталось недолго – через пару минут здесь будут все вооруженные силы района.
А Ирби все никак не мог стряхнуть с себя проклятую Миррис. Несколько раз порывался разорвать дистанцию, но «журналистка» каждый раз настигала его, словно могла видеть без глаз. Впрочем, скорее всего так и было.
В какой-то момент Ирби с холодной обреченностью понял, что это конец. Тело отказывалось слушаться, одна рука была однозначно сломана в нескольких местах. Не хотелось даже думать какой удар постигнет нервную систему, вздумай Ирби включить болевые ощущения.
Миррис легко поднырнула под его удар, медленный и слабый, схватила Ирби в стальной захват. В ее руках мелькнула спица нейроблокиратора.
Ирби не боялся смерти. Более того, какая-то часть его сознания, та, которая устала от бесконечных прыжков по чужим телам и сражений, жаждала ее, призывала. Несколько раз лишь несгибаемая сила воли спасала Ирби от самоубийства, особенно после того, как пришло осознание тщетности его работы.
Но сейчас желание и необходимость совпали. Ирби не собирался сдаваться, не собирался прожить остаток дней в контейнере с физраствором. Бежать некуда – ближайшие транспондеры точно «под колпаком» у госбезопасников, да и оболочек больше не осталось.
Но самое главное – он вдруг понял, что больше не хочет бежать. Хочет, наконец, обрести покой. И смерть вдруг явилась ему долгожданным спасением, он почти с благодарностью посмотрел на изуродованную Миррис. Приготовился отдать команду инбе на активацию спрятанной под сердцем химической бомбы.
Его словно разом схватило множество сильных рук, вздернули в небеса. Мимо головы что-то пролетело, висящая на шее Миррис дернулась, в ее волосах заискрился парализующий дротик. Девушка ослабла и упала на стремительно удаляющийся пол. Но тут же вскочила, подобрала под себя ноги и руки.
Словно паучиха прыгнула за ускользающим рхейцем.
Не дотянулась, исчезла в налетевшем пылевом смерче.
Силовой захват втянул Ирби в лоно набирающего скорость катера, захлопнулась гермостворка, отсекая порывы ветра. Шпион не успел отдышаться от забившей рот и нос песка, как его схватили за горло и несколько раз ударили чем-то металлическим по лицу. Влажно чавкнул беззубый рот, разлетелись кровавые брызги, пачкая дорогую обивку. Третий удар пришелся в ухо, по шее потекло горячее.
Ирби дернулся, пытаясь высвободиться, но его уже отпустили, отбросив к стенке. Перед глазами все плыло, сквозь пульсирующее марево он разглядел идущего в сторону пилотского кресла командира радиан, тот держал в руке окровавленный пистолет с прилипшей прядью сорванных волос.
Ирби подтянулся, привалился спиной к гермостворке. Отправил через инбу сообщение, озвученное вифоном:
– Уходи в тень вдоль атмосферы. Там много старых спутников, спрячемся.
– Ты привел нас на смерть! – зарычал от пульта управления Тэ Иллирит.
– На орбите Эриды нас ждет бхутский дипломатический «прошиватель», – Ирби ощутил, как теряет вес, когда катер покинул поле притяжения станции, уцепился за поручень. – На нем доставишь меня до границы Метрополии, я покажу куда именно.
– Ты и твой проклятый Куб ответите мне за каждого убитого аджая!
– Там тебя ждут два дрейфующих транспортника с оружием и спецоборудованием, – Ирби перебрался в ближайшую пассажирскую капсулу, вплыл под прозрачный колпак. – Весь запас, что Куб готовил для движения радиан. Для всех радиан.
Тэ Иллирит предусмотрительно заткнулся, уже прикидывая масштабы схрона, из которого еще недавно получал лишь небольшую долю.
– Я уйду через транспондер, – мысли в голове Ирби ворочались все тяжелее, отчего вифон произносил слова медленнее и тише. – После с оболочкой можешь делать, что посчитаешь нужным. «Прошиватель» оставь себе.
– Ты совсем уходишь? – из-за спинки кресла показался профиль дистанта.
Ирби ничего не ответил, сосредоточившись на действительно важных размышлениях.
Его совсем не беспокоил провал операции – от нее еще с момента планирования тянуло неприятным душком. Только дело было в том, что Ирби не мог не пойти на нее – раз уж госбезопасность попытались скормить ему заведомо ложную информацию о перелете Квинта, значит Женя Матиус уже под подозрением, значит, за ней рано или поздно пришли бы. Поэтому, лучше попытать удачу, окончив карьеру красиво, чем упустить возможный шанс и просто залечь на дно.
Да, раньше Ирби действительно не стал бы рисковать. Но нынешние реалии таковы, что старые фокусы больше не работали – Дуглугар потерял интерес к войне, а Куб ясно дал понять, что полевые агенты предоставлены сами себе.
Но дело было даже не в том, что Ирби, по сути, бросили на произвол судьбы, что у него не осталось ресурсов и агентуры. Это было не страшно, с этим можно работать. Важно другое – к Ирби вдруг пришло осознание взаимосвязи гибели сознания Суратова и появлением Язвы, уничтожающей миры. Словно Хурсаг поглотил не просто личность Императора, а вместе с ним материю настоящего мира!
А что, если сама Вселенная являлась проекцией сознания Суратова?
Эта идея выглядела настолько грандиозной, насколько и пугающей. Она противоречила всем религиозным догматам Рхеи, но Ирби давно понял, что все не так, как преподносит Дуглугар. Что Хурсаг – совсем не добрый божок, а хищная неизведанная сущность, обитающая где-то между пространством и временем.
На этом фоне идущая между Содружеством и Империей война казалась настолько ничтожной, насколько может быть ничтожным столкновение двух камней в жерле проснувшегося вулкана.
Но даже не это было самым важным – увы, на процессы космического масштаба Ирби повлиять все равно никак не мог. Однако, он увидел для себя неожиданные перспективы, увидел возможность быть не просто свидетелем, а участником событий.
Ведь если двоим удалось стать бессмертными, способными силой мысли путешествовать среди звезд, то почему не попробовать и третьему? И раз уж эту тайну не узнать у Императора, осталась лишь одна нить, ведущая к сердцу лабиринта – Полина Ильина, она же Элли Берг.
Ирби не верил в судьбу или удачу. Но как еще объяснить, что он раз за разом сталкивался с этой странной девчонкой? Как объяснить ее появление на корвете «Полынь», за которым совсем по другой причине наблюдал один из скрытых агентов Ирби?
Отец сказал бы, что это эхо песни Хурсага. Сенатор Майерс – что это прогнозируемое стечение обстоятельств.
Ирби предпочитал считать это наградой за труды. Следовало лишь прийти и взять свое.
Что он и планировал сделать, капсулируя сознание для сверхдальнего броска.
Что ж, Полина Ильина, ждать осталось не долго. Будет очень приятно вновь окунуться в твои глаза.
Окунуться, и остаться в них насовсем.
