— Мистер Чепел, — повторил Мэтью, с трудом ворочая языком. На лице его что-нибудь отразилось? Он не знал. Но гостья смотрела на него внимательно.

— Вам знакомо это имя?

— Нет.

— Неудивительно. Мистер Чепел не любит публичности.

— Предпочитает конфиденциальность, которая бывает весьма полезной? — осведомился Мэтью.

— Да. — Она позволила себе едва заметно улыбнуться, но от этого взгляд ее сделался только холоднее. — Так я у вас спрашивала: почему вы заинтересовались блокнотом моего дяди?

— Я видел, что ваш дядя всегда с блокнотом. В тавернах иногда видел, я хочу сказать. Он явно любил все записывать.

— Похоже на то. — Глаза мисс Ле-Клер ни на миг не упускали взгляда Мэтью. — «Всегда с блокнотом» — вы имеете в виду, что блокнот мог быть не один и тот же? Что их было больше одного?

Мэтью подумал, что она его ловит. Загоняет в угол. Хочет добиться признания, что он следил за этой сволочью два года подряд. Что она может знать про этот чертов блокнот и про все те, что были раньше? Кем бы она ни была, а ее умение вести допрос вполне могло бы пригодиться агентству «Герральд».

— Я видел не больше того, что видел, — ответил он.

— Да, разумеется. Но главный вопрос в другом: кто видел его последним? Это были не вы?

Пришла пора отбросить сомнения.

— Я думаю, вокруг тела была толпа. И кто-то мог подобрать блокнот.

— А бумажник оставить?

Мэтью понял, что попал на сильного и хладнокровного противника в этой игре. Он сумел только натянуто улыбнуться и сказать:

— Быть может, убийца хотел прочитать записки вашего дяди.

— Быть может, — согласилась она неуверенно. Потом улыбнулась и чуть отвела зонтик — солнце осветило сочные розовые губы. — Вам бы стоило повидаться с мистером Чепелом, Мэтью… Можно вас так называть?

— Сделайте одолжение.

— Один вечер и обед в имении мистера Чепела, и утром вас привезут обратно. Могу засвидетельствовать, что обеды у мистера Чепела просто великолепны. Вы едете?

Мэтью заколебался. Заметил в доме Григсби движение — это Берри отпрянула от окна в кухне. Мисс Ле-Клер проследила за его взглядом, но Берри больше не появилась. Мэтью надо было сосредоточиться на принимаемом решении. И у него не было сомнений, что встреча с мистером Чепелом может навести на мысль о том, в какую игру играл Осли.

— В имении, говорите?

— Да. Виноградник и небольшое винодельческое хозяйство. Где-то миль пятнадцать на север по Гудзону.

— Вот как?

По спине пополз холодок страха. Это получается четыре-пять миль от фермы Ормонда, где нашли безглазого мертвеца. Там, где Грейтхауз опасался найти царство профессора Фелла, если интуиция его не обманывает.

А дама ждала.

— У меня завтра важные дела с утра, — сказал Мэтью, стараясь завести якорь на берег. — Некоторые люди будут очень недовольны, если я опоздаю.

— Если вы любите рано вставать, то в пятницу в это время уже вернетесь. Это не будет проблемой?

Мэтью решил рискнуть. В конце концов, есть только один способ узнать.

— Нет, это не проблема, — сказал он, стараясь говорить спокойно. — Я только скажу моим друзьям, что к ленчу меня не будет. Прошу прощения.

Он закрыл за собой дверь и запер ее. Потом заметил, как внимательно смотрит гостья на его руку, кладущую ключ в карман, и вдруг ясно представил себе ручку двери и длинную отмычку, поблескивающую при луне в замке. Кем бы ни был этот мистер Чепел, но за Мэтью он послал мастера своего дела — может, она вовсе и не племянница Осли. Документы о родстве, предъявленные коронеру, могли быть поддельными. Однажды магистрат Пауэрс при Мэтью разбирал дело как раз о таком подлоге. И теперь, шагая вместе с мисс Ле-Клер к дому Григсби, он понимал, что вполне может явиться ночью другой мастер своего дела, который обыщет его вещи. И эта вспоротая мишень для луков…

Он постучал в дверь. Когда Берри открыла, Чарити Ле-Клер стояла в нескольких шагах за спиной Мэтью и сбоку.

— К сожалению, я не буду с вами за ленчем. Я уезжаю с мисс Ле-Клер и вернусь утром.

— А! — Берри заморгала, перевела взгляд с Мэтью на леди и обратно. — Ладно. Я тогда дедушке скажу.

— Если не трудно. — Он добавил в голос чуть-чуть раздражения: — И напомни ему, пожалуйста, чтобы убрал из моего дома мусор. Особенно эту вот мусорную мишень. Не забудешь?

— Я скажу.

— Спасибо заранее.

Хотел еще Мэтью их предупредить, чтобы не высовывались, если услышат какие-то звуки ночью от молочной, но оставалось надеться, что взломщик окажется достаточно профессиональным и будет действовать без шума. Пожелав Берри всего хорошего, он пошел за мисс Ле-Клер на улицу, где стояла красивая темно-коричневая лаковая дорожная карета с бежевой каймой по краям. И запряжена она была четверкой подобранных друг к другу серых лошадей. Такой роскоши, подумал Мэтью, могли даже и на Голден-хилл не видеть. Уже собирались зеваки пялиться на экипаж. Сделана английским мастером и привезена через океан? Если да, то цена должна быть баснословная. Молодой здоровый кучер в светло-синем сюртуке и треуголке держал вожжи, высоко сидя, а форейтор спрыгнул с сиденья, чтобы распахнуть дверцу для мисс Ле-Клер и гостя ее работодателя.

Секунду спустя они уже мчались, свернув на Кинг-стрит направо. Стуча копытами, пролетели мимо приюта. Мэтью, сидевший напротив мисс Ле-Клер, заметил, что эта леди даже не глянула в сторону последнего земного обиталища своего так называемого дяди. Карета свернула направо на Бродвей, на окраины города по Пост-роуд. Лошади припустили вовсю, и Мэтью оперся спиной на кожаную обивку. Карета просто летела по дороге, и отлично уравновешенная конструкция лишь едва подрагивала на рытвинах и ухабах.

Подгоняемые неленивым кнутом, лошади неслись быстро. Мэтью подождал, пока Нью-Йорк останется милях в двух позади, и спросил у дремлющей дамы:

— А Эбен Осли действительно ваш дядя?

Она не открыла глаз и ничего не ответила.

— Отчего так важен именно этот последний блокнот?

Опять молчание.

Мэтью попробовал в третий раз:

— Что делал ваш дядя для мистера Чепела?

— Оставьте, — сказала она спокойно. — Вы зря тратите на меня ваши вопросы, сэр.

Мэтью ни на миг не усомнился, что она права. В полумесяцах окон мелькали пролетающие назад деревья. У Мэтью было такое чувство, будто за ним наблюдают, хотя глаза дамы были закрыты. Чем дальше отъезжала карета от города, тем сильнее Мэтью сожалел о своем решении. Он по своей воле полез в опасное логово, и теперь при малейшей неосторожности чудовище из этого логова сожрет его заживо.

Ему удалось поспать в общей сложности час, по несколько минут за раз. Один раз, проснувшись, он увидел, что Чарити Ле-Клер смотрит на него, и от этого взгляда холод пополз по спине. Жадным и голодным был этот взгляд. Потом она снова закрыла глаза, будто погрузилась в сон, хотя тряска экипажа по Пост-роуд — не качание колыбели, и Мэтью снова ощутил, как собирается пот под воротником.

Про себя он отметил дорогу, отходящую к дому миссис Герральд. Они пронеслись мимо в облаке пыли, вскоре проскочили ответвление к ферме Ормонда, и тоже в спешке. Потом пошли сплошные леса, иногда ферма или ветряная мельница, и наконец кучер свернул влево, где дорога делилась на две, огибающие темное болотце. И без карты можно было сказать, что карета направляется к реке.

Прошел еще час, и Мэтью почувствовал, что карета замедляет ход. Мисс Ле-Клер проснулась сразу же, будто и не спала ни секунды. Выглянув в окно, Мэтью увидел стену из нетесаного камня высотой футов восемь. Через нее перевешивались лианы и ползучие растения, над ней нависали ветки деревьев. Кучер поехал по дороге совсем рядом со стеной, потом крикнул: «Тпру!» и натянул вожжи — лошади пошли шагом. В стене Мэтью увидел массивные деревянные ворота, будто въезд был не в имение, а в крепость. Кучер остановил свою упряжку, форейтор зазвонил в колокольчик — наверное, держал его у себя под рукой. Через несколько секунд ворота открылись внутрь, и карета снова пришла в движение.

Мэтью успел заметить молодого человека, который вышел из небольшого беленого домика с окнами в переплетах. Привратник помахал рукой упряжке, потом экипаж выехал на дорожку, уходящую вправо, обсаженную массивными деревьями. Еще примерно сотня ярдов — и карета снова замедлила ход. Мэтью увидел широкое поле, где паслось стадо овец и ходили вокруг несколько ягнят. Впереди появился большой двухэтажный дом из рябого кирпича, красного с серым. Фасад его украшали множество окон, на бронзовой крыше высился выкрашенный серым купол. Дымовые трубы возносились к небу. Дорожка описала круг около заросшего лилиями пруда, несколько ярдов не доходящего до ступеней крыльца, и именно возле этих ступеней карета наконец остановилась.

Тут же отворилась дверца со стороны мисс Ле-Клер — ближайшая к дому, и мужчина старше Мэтью разве что на несколько лет предложил даме руку.

— Добрый день, мисс, — сказал он и кивнул Мэтью. — Добрый день, сэр. Надеюсь, поездка была приятной.

— Очень приятной, Лоуренс. Быстро доехали, — ответила мисс Ле-Клер, принимая предложенную помощь. Мэтью вышел вслед за ней. Как только он встал на землю, встречавший закрыл дверцу и жестом отпустил карету. Она покатилась прочь, завершила круг и поехала подругой дороге, уводившей влево в деревья.

— Я Лоуренс Эванс, мастер Корбетт. Помощник мистера Чепела. — Он крепко пожал Мэтью руку. Был он высок, худощав, одет в элегантный светло-серый сюртук с блестящими серебряными пуговицами. Темно-каштановые волосы завязаны сзади черной лентой, а благодаря очкам на носу вид у него был ну никак не более зловещий, чем у любого усердного клерка в Сити-холле. Карие глаза смотрели дружелюбно и разумно, держался он изящно и отступил в сторону, пропуская в дом леди и Мэтью. — Милости просим к мистеру Чепелу.

Прихожая была обшита блестящим темным деревом. Справа открывалась арка дверей, ведущих в большую гостиную, слева находилась комната поменьше. С потолка свисала люстра на восемь свечей, а прямо впереди поднимались в верхнее царство ступени, покрытые красным ковром. Мимо лестницы в задние комнаты здания вел коридор, украшенный пасторальными гобеленами. Всюду чистота, порядок, свет золотого дня из окон играл на всех поверхностях.

— Мистер Чепел приносит свои извинения, что будет сегодня до ужина занят, — обратился Эванс к Мэтью. — Я вам покажу вашу комнату. Насколько я понимаю, вы утомились и проголодались и не против были бы подремать, но сперва с кухни подается легкая закуска — бекон, бисквиты и варенье. Если вы не против, могу принести вам бокал вина.

— Да, спасибо, — ответил Мэтью с искренней благодарностью, хотя был все так же насторожен.

Мисс Ле-Клер стянула с себя перчатки.

— Мне нужна прохладная ванна. Сделаете?

— Разумеется, мисс. Прошу сюда, сэр.

Мэтью пошел за Эвансом по лестнице, а Чарити Ле-Клер удалилась по коридору. Мэтью провели по другому коридору в шикарную комнату, никогда еще не видевшую столь бедного гостя. Стены обшиты золотистой сосной, пол украшен круглым красно-золотым персидским ковром. Инкрустированный светло-бежевый письменный стол, комод, умывальник и таз с водой, два кресла с красной обивкой и кровать под балдахином. Тяжелые портьеры отодвинуты по обе стороны от двери со стеклянными панелями, ведущей на террасу. Перед одним креслом — круглый столик с тарелкой яств, о которых говорил Эванс, и серебряный столовый прибор.

— Располагайтесь как дома, — предложил Эванс. — Я принесу вам вина и кувшин воды — у нас тут колодец, дающий превосходную питьевую воду, а не ту сернистую жидкость, что в городе. Подумайте, может быть, вы еще чего-нибудь пожелаете?

Мэтью подошел к умывальнику, увидел белое полотенце возле таза с водой, кусок мыла, бритву, гребень, щетку для волос и блюдечко пищевой соды для зубов. Овальное зеркало на стене. Кем бы ни был мистер Чепел, но от своих гостей он требовал приличного внешнего вида.

— Мне кажется, здесь есть все, — ответил Мэтью.

— Очень хорошо, сэр.

Эванс уже шел к двери, когда Мэтью спросил его:

— Одно только еще: как имя моего хозяина?

— Саймон.

Мэтью кивнул. Когда Эванс вышел, Мэтью прислушался, ожидая щелчка ключа в замке снаружи, но его не последовало. Очевидно, он не был здесь пленником, если не судить слишком строго. Не заперта была и дверь на террасу, и Мэтью вышел наружу и посмотрел на большой сад с цветущими деревьями, изгородями и подстриженными кустами, от которого миссис Деверик зубы себе бы сгрызла от зависти. Сад рассекали дорожки, посыпанные белой галькой. За садом росли еще деревья, но сквозь листву их ветвей можно было разглядеть синеву — воды широкого Гудзона, переливающиеся на солнце. Одинокая баржа с расправленными парусами медленно шла на юг, мимо зеленых лесистых холмов. Отведя взгляд на несколько градусов к северо-востоку, Мэтью увидел еще лес и упорядоченные ряды виноградника примерно в четверти мили от себя. Еще были видны в том направлении крыши других зданий, которые Мэтью определил как конюшню, каретный сарай и какие-то службы винного завода.

Саймон Чепел. Имя это, конечно, ничего для него не значило, кроме того, что встречалось у Осли. То, что Чарити Ле-Клер — племянница Осли, это просто фарс. Подлог ради коронера. Но подделаны документы хорошо, раз Мак-Кеггерс поверил. Усилия затрачены большие и продуманные, но ради какой цели?

Мэтью вернулся в комнату и с наслаждением съел бекон, бисквиты и блюдечко яблочного варенья, потому что без питания ум слабеет, а у Мэтью было чувство, что ему понадобится вся его сообразительность. Вскоре вернулся Эванс с бокалом темного красного вина и кувшином воды.

— Что-нибудь еще желаете? — спросил слуга.

— Нет, благодарю вас. — Мэтью попробовал вино. Несколько крепковато для дневного возлияния, но в остальном удовлетворительно. — Это лоза вашего имения?

— К сожалению, нет. Эта бутылка куплена в Нью-Йорке. Нашей лозе еще только предстоит порождать виноград, достойный одобрения мистера Чепела.

— Вот как. — Теперь логично было задать вопрос, который интересовал Мэтью: — А давно ли здесь виноградник?

— Много лет. Это имение мистер Чепел купил у голландца, который составил себе состояние на морской торговле, а сыну своему дал растить виноград. Вино они делали, хотя мы считаем его ниже наших стандартов. Тут проблема в почве, видите ли. Но у мистера Чепела большие ожидания.

— Наверное, он любит трудные задачи?

— Именно так.

Но Мэтью не собирался отпускать Эванса, не совершив еще одной попытки:

— Так что виноградник — основное занятие мистера Чепела? — спросил он, серебряным ножом намазывая варенье на бисквит.

— О нет, сэр, всего лишь одно из многих. Теперь, если вы меня извините, меня ждут дела. — Эванс непринужденно улыбнулся: — Я бы предложил вам посмотреть библиотеку внизу, сразу справа по коридору.

— Спасибо, книги я люблю. А… а могу я погулять в саду?

— Разумеется. Выход в сад через столовую, в глубине дома. Обед будет подан в семь часов вечера, вы услышите звон колокола. Желаю приятно провести время, сэр.

И помощник Чепела вышел, прежде чем его успели бы побеспокоить очередным вопросом.

Мэтью воспользовался свободным временем, чтобы доесть яства. Не спеша допил остаток вина, запил стаканом воды и лишь потом встал. Свои серебряные часы он привез с собой — в кармане, противоположном тому, где лежал ключ, и сейчас часовая стрелка подходила к четырем. Гостеприимство Чепела выше всех похвал, но настало время исследовать эту бархатную клетку.

Он убрал часы в карман, вышел в коридор, по дорожке персидского ковра вернулся к лестнице. В доме было тихо. Если и были другие слуги, то их не было ни видно, ни слышно. Мэтью спустился вниз, не стараясь идти крадучись — в конце концов, он здесь гость. Потом он вышел в украшенный гобеленами коридор, миновал еще какие-то комнаты и альковы, прошел в арку и оказался в той самой столовой, о которой говорил Эванс. Остановившись, Мэтью огляделся.

Назвать это помещение столовой — все равно что Сити-холл назвать комнатой для совещаний. Длинный стол, готовый принять дюжину гостей, стоял посередине комнаты на массивных ногах, вырезанных в форме рыб. Шесть узорчатых бронзовых канделябров ростом выше Мэтью размещались на полу через равные интервалы, готовые пролить свет в десять фитилей каждый. Паркетный пол цвета меда дышал несокрушимым здоровьем, хотя множество следов от обуви благоразумно счистили с него песочком. Большой камин из красных и серых кирпичей, из которых сложен был дом снаружи, заключал в себе дрова за медным экраном. Над столом висела еще одна простая люстра в виде вытянутого кольца на восемь свечей. Мэтью подумал, что при полном освещении в этой комнате понадобятся темные очки.

Но что его больше всего заинтересовало и вызвало наибольшую озабоченность — это выставка оружия. Над камином и по обе стороны от него — сверкающие клинки, обращенные остриями вверх и закрепленные веерообразными конструкциями под щитами с гербом. В каждой группе — шесть клинков, всего восемнадцать, и не только рапиры. Были среди них и потемневшие лезвия, будто они попробовали крови.

Не такая комната, где хочется задержаться, решил он.

Передним, в дальнем конце слева, находилась закрытая дверь и ряд дверей со стеклянными окнами между винно-красными портьерами. Мэтью прошел перед камином, мимо шпаг, которые будто зашипели ему вслед. Двойная дверь оказалась незапертой, и Мэтью вышел на согретую теплым солнцем кирпичную террасу с кованым железным ограждением и ступеньками, ведущими к садовой дорожке.

Прямо под террасой разместился прудик, где плавали среди водных растений золотые рыбки. С торчащего из воды камня сползла черепаха и растаяла в темной глубине. Мэтью уходил по дорожке дальше в сад, шагая среди цветов и кустов всех видов и оттенков, то в тенистой прохладе деревьев, то вновь на солнце. Со всех сторон чирикали и заливались птицы. Время от времени попадалась гостеприимная скамейка, приглашающая путника, но после долгой езды в карете Мэтью не тянуло присесть.

Вскоре дорожка, пересекшись с другой, вывела его к стене сада. Он пошел вдоль нее на расстоянии, обнаружил железные ворота шести футов высотой, с шипами сверху, похожими на наконечники копий. За воротами дорожка шла дальше через неухоженную чащу. Цепь и висячий замок сообщили Мэтью, что этим путем он не пойдет. Следуя дальше, он нашел вторые ворота в той же стене, запертые точно так же. Он остановился, поскреб подбородок. Очевидно, для его исследований положены были границы, и осознание этого было как пощечина. Ну, ладно. Не один мистер Чепел любит трудные задачи.

Он пошел дальше, отметив про себя, что теперь заведомо ищет путь наружу. Еще через несколько шагов его внимание привлек блеснувший в нижних ветвях близкого дерева красный кардинал. Птица взлетела, быть может, встревоженная приближением человека, и взмыла в солнечный свет, дав Мэтью полюбоваться ее грацией и цветом.

С неба вдруг ударила размытая полоса. Раздался звук, как будто кулак врезался в тело, закружились красные перья.

Кардинала больше не было.

Мэтью увидел большую бурую с белым птицу — она уносилась прочь, зажав под собой в когтях что-то алое. Птица вырулила вправо и исчезла из виду за высокими деревьями.

Охотничья птица, понял Мэтью. Скорее всего кто-то из излюбленных хищных птиц средневековых монархов — сокол или ястреб.

Быстрота схватки и мгновенность убийства поражали. Вторжение насильственной смерти — пусть даже маленькой птички — в этот светлый день, в этот сад с живой изгородью с запертыми воротами, заставило Мэтью похолодеть на солнце. Оставалось надеяться, что это не знамение перед его сегодняшней встречей с Саймоном Чепелом. Мэтью понимал, что будет разумным сейчас повернуться и пойти обратно в дом, будто нависавший над ним угрозой, но не об этом ли говорила миссис Герральд — вперед или назад? И в любом случае он хотел выбраться из этого сада и не собирался останавливаться перед каким-то замком или даже двумя замками.

Найдя третьи запертые ворота, он решил через них перелезть. Оглядевшись, заметил скамейку под деревом неподалеку. Подтащив ее к воротам, он встал на нее ногами и попытался перелезть, не напоровшись на шипы — заточенные, к сожалению. «Осторожно, осторожно!» — сказал он сам себе, когда одно острие царапнуло его панталоны в паху. Одно неточное движение, падение с этой штуки — и до конца жизни его будут называть Маттина. Все же он перелез через ворота и не слишком неаккуратно плюхнулся вниз. Перед ним была дорожка, идущая через лесную чащу и лианы. Мэтью не решился оглянуться на дом, потому что не хотел увидеть Эванса или еще кого-нибудь, наблюдающего за ним с балкона. И пошел дальше по тропе.

Ничего не было видно, кроме леса с обеих сторон. Дорожка свернула вправо. Мэтью сам не знал, чего ждет, но чувствовал, что должен идти куда-то, куда Чепел не хочет, чтобы он шел.

И шел он так минуты две-три, пока не услышал далекий треск мушкетного выстрела, где-то далеко справа и спереди, но от этого звука Мэтью застыл как вкопанный, пока наконец легкие не смогли снова втянуть в себя воздух. Мэтью двинулся дальше, уже осторожнее, оглядывая подлесок в поисках двуногих хищников.

Тропа вынырнула из леса на проселочную дорогу, а на той стороне дороги опять же стоял лес. Мэтью заметил на земле груды конского навоза, еще дымящиеся на солнце. Упряжка кареты прошла этим путем, очевидно, направляясь в конюшню. Мэтью подумал, что если пойдет налево по дороге, она приведет его к винограднику и расположенным там строениям. Он присел, раздумывая, надо ли испытывать удачу и дальше. В конце концов, что он там рассчитывает найти?

«Какой-нибудь ответ», — сказал он сам себе и встал.

Но не успел сделать к дороге и двух шагов, как резкий голос сказал ему:

— Вы лучше стойте, где стоите.

Мэтью замер на месте. В нескольких ярдах влево, на той стороне дороги на краю леса стоял человек. Одет он был в темно-коричневые панталоны и в сапоги, в серую рубашку и черный кожаный жилет, и была на нем широкополая кожаная шляпа. На плече лежал мушкет. Сбоку в левой руке он зажимал охотничий посох, на котором болтались четыре убитых зайца.

— Не слишком ли далеко ушли от дома? — спросил этот человек. Подумал и добавил с издевательской ухмылкой: — Сэр.

— Я просто гуляю, — ответил Мэтью. Лицо охотника пряталось в тени широкополой шляпы, но что-то было в нем знакомое. Эти глубоко посаженные глаза… и голос тоже знакомый…

— Тут «просто гуляющих» и подстрелить могут. Если бы я в вас пулю всадил?

Мэтью шагнул к этому человеку. Тот не сдвинулся с места, но снял с плеча мушкет, и хотя смертоносное рыло смотрело в сторону, Мэтью остановился.

— Я вас знаю? — спросил он, уверенный, что знает. Только откуда…

— Возвращайтесь в дом. Давайте-давайте. Вон туда. — Охотник дернул подбородком, показывая от Мэтью вправо.

Спорить с мушкетом у Мэтью желания не было.

— Хорошо, я иду, — ответил он. Почувствовав, как клубится внутри злость, он не удержался от язвительности: — Спасибо за гостеприимство.

Он повернулся и направился к дому, стараясь как можно быстрее увеличить расстояние между собой и мушкетной пулей.

— С нашим удовольствием, — с тем же презрением ответил охотник.

И Мэтью его узнал.

Эту самую фразу он услышал за миг до того, как его сунули лицом в кучу конских яблок на Слоут-лейн. Он обернулся — человек стоял все там же.

— Вы кто? Бромфилд или Карвер?

— Как вас зовут? Чтобы я выразил мистеру Чепелу восхищение его выбором слуг.

— Меня зовут «Не нарывайся». Хочешь знать почему?

Приклад мушкета уперся охотнику в колено, а ствол качнулся на несколько дюймов в сторону Мэтью.

Бромфилд или Карвер, кто-то из них. Громилы Осли. Их ему одолжил на вечер Саймон Чепел для грубой работы? Мэтью и этот человек смотрели друг на друга, и никто не хотел уступать. Но Мэтью подумал, что дразнить мушкет может только дурак, и оказываться жертвой несчастного случая ему тоже не хочется. Он насмешливо поклонился, повернулся и зашагал прочь, ощущая спиной напряжение, будто мышцы ожидали удара молота.

— Корбетт! — окликнул его охотник. — Передай мистеру Чепелу мое восхищение его выбором гостей! И рожу не забудь вымыть перед обедом!

Мэтью не остановился. Что ж, он хотя бы достаточно разозлил этого мерзавца, чтобы тот отпустил последнее замечание, подтвердившее факт. У поворота дороги Мэтью обернулся и увидел, что его знакомый грубиян исчез. Но у него не было сомнений, что этот человек неподалеку и следит за ним. И, наверное, не он один.

Он с нетерпением ждал обеда. Фехтовать можно и без оружия, и сегодня он ожидал такого поединка, что Хадсон Грейтхауз вздрогнул бы.