Гас вскочил. Я повернулся в сторону вошедших. Вулф не сдвинулся с места и сказал:

– Полагаю, мистер Нунан, ваш вопрос был риторическим. Но если…

– Молчать! Я, черт подери, прекрасно знаю, кто вы такой! Вы бродвейский хлыщ, который приперся к нам в Уэстчестер и решил тут установить свои законы. А ну-ка убирайтесь вон отсюда! Вон, я сказал! И пошевеливайтесь!

– Мистер Питкэрн разрешил мне…

– Черта с два он вам разрешил! Он только что позвонил мне. И ничего вы из этого коттеджа не возьмете. Может, вы и заставили плясать под свою дудку полицию Нью-Йорка и даже нашего прокурора с ребятами из округа, только со мной такой номер не пройдет. Сами пойдете или вам помочь?

Обхватив руками подлокотники кресла, Вулф подался вперед, грузно поднялся, бросил:

– Пойдем, Арчи, – надел пальто, шляпу, взял трость и двинулся к выходу, но у порога обернулся и мрачно произнес: – Надеюсь, мы еще встретимся, мистер Требл.

Желая спасти Вулфа от еще большего унижения, я поспешил раскрыть перед ним дверь, чтобы он сам не тянулся к дверной ручке. Оказавшись на улице, я достал из кармана фонарик, включил его и первым двинулся по тропинке.

Пока мы шли по той дорожке, уже в четвертый раз за день, мне хотелось сказать очень многое, но я счел за лучшее прикусить язык. Во-первых, за нами по пятам следовали Нунан и его приятель, а во-вторых, раз уж сам Вулф решил сдаться и отступить, то мне оставалось только с этим смириться. Когда мы вышли из хвойной рощи, я направил было луч света на теннисный корт, но Вулф недовольно заворчал, и впредь я подсвечивал только тропинку.

Наконец под нашими ногами захрустел гравий. Тяжело ступая, Вулф направился к машине. Когда я открыл перед ним заднюю дверцу, Нунан, стоявший справа от меня, заявил:

– Цените мою доброту. Я мог бы позвонить окружному прокурору и добиться разрешения задержать вас как важных свидетелей, но, как видите, не стал этого делать. Сейчас мы пойдем в свою машину. Доберетесь до въезда в имение – остановитесь и подождите нас. Мы пристроимся вам в хвост и проводим до границы округа. И не вздумайте возвращаться обратно: ни сегодня ночью, ни когда-либо еще в будущем. Ясно?

Ответа не последовало. Я захлопнул за Вулфом заднюю дверцу, открыл переднюю, сел за руль и включил зажигание.

– Я спрашиваю, вам ясно? – рявкнул лейтенант.

– Да, – ответил Вулф.

Полицейские отошли в сторону, а я медленным ходом двинул машину вперед. Когда мы добрались до въезда в имение, я остановил автомобиль. Дежуривший там помощник Нунана осветил нас фонариком, но ничего не сказал.

– Сейчас я сверну направо и поеду на север, – бросил я Вулфу через плечо, – до Брустера всего десять миль, а это уже другой округ – Патнам. Нунан велел нам уехать из этого округа, но он же не уточнил, куда именно.

– Поворачивай налево и езжай в Нью-Йорк.

– Но…

– Не спорь, Арчи.

Дождавшись, когда полицейский автомобиль пристроится за нашим, я выехал на шоссе и свернул налево. После того как мы преодолели несколько миль, Вулф проговорил:

– Даже не пытайся его дразнить. Никаких проселочных дорог, гонок по пересеченной местности и резких торможений. Это будет безрассудным, неоправданным риском. Этот человек невменяем. Он маньяк и способен на все, что угодно.

Я ничего не сказал в ответ, поскольку и сам был того же мнения. Нас скрутили в бараний рог, и сейчас лучше не рыпаться. Я выбрал оптимальный маршрут следования до Хоторн-серкл. Там, все еще с преследователями, висящими у нас на хвосте, я свернул на Сомилл-Ривер-парквей. Часы на приборной панели показывали без четверти семь вечера. Больше всего меня беспокоило то, что я не видел выражения лица Вулфа. Если он ломал голову над разгадкой преступления, то есть работал, значит все было прекрасно. Если же просто дергался и переживал, страшась дополнительных опасностей, которые сулила нам поездка на автомобиле в темное время суток, – это, наверное, тоже было не так уж и плохо. Но если Вулф мечтал поскорее вернуться домой и больше ни о чем другом не думал, это означало, что мне нужно как можно скорее с ним поговорить и привести его в чувство. Я ничего не имел против беседы, но вот беда: я не знал, что сейчас у Вулфа на уме. Вплоть до этого момента я даже не подозревал, как для меня важно видеть его широкое мясистое лицо.

До первого светофора после Хоторн-серкл мы добрались за одиннадцать минут. Это означало, что мы ехали не очень быстро, но и не слишком медленно – в самый раз. Горел зеленый свет, и я не стал сбрасывать скорость. Еще через четыре минуты нас ждала встреча со вторым светофором. Горел красный, пришлось притормозить. Сзади в нас чуть не въехал Нунан. Снова тронувшись с места, мы заехали на холм, нависавший над городом Йонкерс, спустились по серпантину в долину, подъехали к шлагбауму перед платной трассой, заплатили десять центов, и еще через милю в окнах замелькали знаки, сулившие скорое свидание с Нью-Йорком.

Взяв вправо, я слегка скинул скорость. Я знал: стоит Вулфу вернуться домой, его оттуда на улицу уже на лебедке не вытянешь. Поэтому надо было как-то этому воспрепятствовать. Но как? Увы, несмотря на то что до дому нам еще предстояло ехать двадцать пять минут, дело казалось мне совершенно безнадежным. Но попытаться все-таки стоило. Сбросив скорость до тридцати миль в час, я заговорил:

– Мы покинули пределы Уэстчестера, Нунана на хвосте нет. Он повернул еще до платной трассы. Пока никаких распоряжений от вас не поступало. Куда нам ехать?

– Где мы?

– В Ривердейле.

– Когда мы будем дома? – Я уже хотел было обмануть его, накинув полчасика, но тут он задал еще один вопрос: – Как нам убраться с этой гоночной трассы?

– Элементарно. Именно для этого в автомобиле есть руль.

– Тогда поскорее сверни отсюда и отыщи телефон-автомат.

Такое я услышал от Вулфа впервые в жизни. Я выбрал первый же съезд с трассы, проехал по боковой дороге несколько кварталов, свернул направо и перемахнул через холм. В Ривердейле я ориентировался плохо, однако даже в малознакомом месте не бог весть как сложно найти аптеку, в которой имеется телефон-автомат. Вскоре я притормозил у тротуара, как раз напротив одной из них.

Я поинтересовался, с кем Вулф собирается побеседовать, но он заявил, что звонить придется мне. Я повернулся и внимательно посмотрел на него.

– Не знаю, Арчи, – произнес он, – доводилось ли тебе хоть раз видеть меня в состоянии, когда все мое естество, весь мой ум устремлены к достижению одной-единственной цели.

– Разумеется, доводилось, – кивнул я. – Вы практически всегда находитесь именно в таком состоянии. Эта цель у вас всегда одна – получить максимум комфорта.

– Сейчас я желаю другого. Мне очень хочется… Впрочем, не важно. Цели надо добиваться, а не языком болтать. Свяжись с Солом. Фред или Орри меня тоже устроят, но я все же предпочел бы Сола. Скажи ему, чтобы немедленно приехал. Мы с ним встретимся… Где мы с ним можем встретиться?

– В этом районе?

– Да, между этим местом и Уайт-Плейнсом.

– Сол должен быть на машине?

– Да.

– Тогда лучше всего встретиться в «Крытой веранде» около Скарсдейла.

– Хорошо, так ему и передай. Потом позвони Фрицу. Скажи, что мы еще задерживаемся. Узнай, как у него дела. Это все.

Я вылез. Мне страшно хотелось понять, что же происходит. И я решил прояснить ситуацию, даже рискуя навлечь на себя гнев Вулфа. Сунув голову в автомобиль, я спросил:

– А что насчет обеда? Фриц непременно об этом спросит.

– Скажи, что на обед мы не приедем. Я уже с этим смирился. Желание добиться поставленной цели достаточно велико, чтобы удержать меня от возвращения домой. Однако я не уверен, что найду в себе силы снова выйти на улицу, если окажусь в своем особняке.

Похоже, Вулф разбирался в себе ничуть не хуже, чем я. Я зашел в аптеку и проследовал к телефонной будке.

Сперва я позвонил Фрицу. Поначалу он решил, что я разыгрываю его, но потом понял: я не шучу. И тут же заподозрил, что стряслась какая-то страшная беда и я хочу это от него скрыть. Он просто не мог поверить, что Вулф, находясь на свободе в добром здравии и ясном уме, добровольно отказался вернуться домой на обед. Некоторое время я думал, что сейчас придется пойти к машине и позвать к телефону самого Вулфа, но в конце концов все же сумел успокоить Фрица. После этого я занялся поисками Сола.

Если помните, Вулф заявил, что ему вполне подойдут Фред и Орри, но он все-таки предпочел бы Сола. И неудивительно: Сол Пензер один стоил десятка таких, как они. Скажу вам больше: хотя я и не знал, какую именно цель столь решительно поставил перед собой Вулф, у меня возникло чувство, что сейчас нам понадобится специалист экстра-класса. Поэтому, узнав, что Сола нет дома, я оставил его жене номер телефона-автомата и попросил передать, что буду ждать его звонка. Ждать пришлось так долго, что когда я, переговорив наконец с Пензером, направился к машине, то рассчитывал услышать от Вулфа как минимум пару саркастических замечаний. Однако, вопреки моим расчетам, он лишь что-то невнятно пробурчал. Видно, и впрямь решил любой ценой добиться цели. Я объяснил, что Солу понадобится как минимум час, чтобы добраться от своего дома в Бруклине до заведения, где назначена встреча, тогда как мы запросто доедем туда минут за тридцать. Таким образом, у нас есть в запасе немного времени. Быть может, Вулф захочет им воспользоваться? Но он лишь покачал головой, велев ехать прямо на встречу, сказав, что мы подождем Сола на месте. Пожав плечами, я завел машину и повернул в сторону автострады.

Сол Пензер появился в «Крытой веранде» почти в девять вечера. Мы с Вулфом устроились за столиком в укромном уголке, как можно дальше от игравшего на сцене ансамбля. Вулф уже успел расправиться с двумя дюжинами больших устриц. Заказав суп из моллюсков, он проглотил пять ложек, после чего с недовольным видом отодвинул тарелку, потом съел кусочек непрожаренного ростбифа без овощей, а затем принялся за галеты и виноградное желе. При этом я не услышал от Вулфа ни одного язвительного замечания о качестве еды.

К тому моменту, когда он принялся за кофе, покончив с виноградным желе и галетами, Сол только-только приступил к телячьей отбивной. Вулф сказал, что подождет, пока Сол не доест, но тот возразил, попросив собеседника немедленно объяснить, зачем он ему понадобился. Пензер, в отличие от Вулфа, любил говорить о делах за столом. Сперва Вулф рассказал Солу о преступлении, поведав вполне достаточно для того, чтобы у Пензера сложилась в голове картина произошедшего. Затем он в подробностях изложил свой план на будущее. На это у него ушло немало времени, поскольку Вулф решил в деталях остановиться на всех мыслимых и немыслимых непредвиденных обстоятельствах. В частности, он допустил, что ключ с пометкой «зап. оранж», который я хранил в кармане, может не подойти к замку. Помимо ключа, нам предстояло воспользоваться планом дома, выполненным Гасом Треблом. Немаловажную роль должен был сыграть и листок обычной бумаги, который по просьбе Вулфа принес официант. Воспользовавшись моей авторучкой, он написал на листке пару абзацев, после чего вручил бумагу Солу, который убрал ее в карман.

С моей точки зрения, в плане Вулфа была масса слабых мест, но я не стал ничего говорить. Если уж бедолага дошел до того, что отказался от обеда в домашней обстановке, то будь я проклят, если стану упираться. Плевать, что вероятность неудачи очень велика! Плевать, что в случае провала мы еще до полуночи присоединимся к Энди в тюрьме! В общем, я согласился без всяких-яких, решив лишь уточнить относительно оружия.

– На этот счет мне нужны самые подробные инструкции, – заявил я Вулфу. – Когда нам дадут по пять лет и вас посадят в соседнюю камеру, я не хочу, чтобы на протяжении всего срока вы трепали мне нервы, сетуя на то, что я все испортил, достав в самый неподходящий момент свой пистолет. Так что скажите: можно ли мне вообще стрелять и если можно, то при каких обстоятельствах?

– Не знаю, Арчи, – весьма миролюбиво ответил он, – я не могу всего предусмотреть. Действуй по обстоятельствам. Решай сам.

– А если вдруг кто-нибудь бросится к телефону?

– Бросайся следом. Перехвати его. Врежь, если надо.

– А если кто-нибудь начнет орать?

– Значит, ты заставишь крикунью замолчать.

Я сдался. Я вовсе не против того, чтобы действовать на свое усмотрение, но вот только у меня всего лишь одна пара рук, и к тому же я не могу находиться в двух местах одновременно.

Согласно договоренности, поначалу мы с Вулфом должны были ехать впереди, а Сол – у нас в хвосте. В одиннадцатом часу мы выехали со стоянки «Крытой веранды» и понеслись на север.

Когда уже на территории вражеского округа я притормозил на обочине, часы на приборной панели показывали без двенадцати одиннадцать. Пошел снег. Сзади донесся шелест шин – это остановился Сол.

Выключив фары, я вышел из машины, подошел к его автомобилю и сказал:

– Проедешь вперед где-то полмили, может, чуть больше. Затем свернешь налево. Там увидишь большие каменные колонны, их трудно не заметить.

Сол резко вырулил обратно на дорогу и скрылся из виду. Я вернулся к нашей машине, залез в нее и повернулся к расположившемуся на заднем сиденье Вулфу, желая разрядить обстановку веселой беседой. Увы, он не желал разговаривать, и я прекрасно понимал почему. Затаив дыхание, Вулф ждал возвращения Сола, гадая, какие же вести тот принесет – хорошие или плохие. Сможем ли мы поехать дальше, наслаждаясь комфортом, или же?..

Сол не заставил себя долго ждать. Вести он принес дурные. Его машина мигнула фарами, развернулась и застыла неподалеку позади. Сол подошел к нам в ореоле пляшущих вокруг него снежинок и объявил:

– Он все еще там.

– Мне нужны подробности, – раздраженно бросил Вулф.

– Как только я резко повернул к въезду в имение, охранник посветил фонариком и начал орать: чего, мол, надо. Я назвался журналистом из Нью-Йорка, а он велел мне ехать прочь, да побыстрее, потому что начинается снегопад. Я попытался проявить настойчивость, чтобы не выходить из образа, но он был явно в дурном расположении духа. Ну я и решил сдать назад.

– Проклятье! – мрачно произнес Вулф. – И впрямь начинается снегопад, а у меня нет галош.