Подполковник юстиции на сей раз приехал не один: с ним был уже знакомый Марине местный участковый. От них пахло лесом. В дом заходить они не стали. И даже не присели. Стоя разговаривали во дворе.

— Директора вашего ТСЖ нашли в овражке, — сообщил участковый, — его убили в первой половине дня. Потом после обеда его обнаружили, позвонили мне, и мы вместе с товарищем подполковником юстиции помчались на место преступления.

— А кто обнаружил? — поинтересовался Валентин.

— Дети из деревни.

— Дети? — удивился Лужин и посмотрел на компьютерного гения.

— Прибежали в избу дети и зовут с собой отца, — произнес тот и усмехнулся, — тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца.

— Что смешного?! — не выдержала Наташа.

— Прости — это нервное, — вздохнул Максим.

— Дети из соседней деревушки пошли в лес, как сказали, за ландышами. Есть тропинка от дороги: вы должны были ее заметить, проезжая мимо. Дорога в Ветрогорск идет прямо, а потом делает поворот к городку, а через лес туда можно попасть напрямик — всего-то километра полтора получается. На машине там не проехать — если только метров пятьдесят, потом только пешком, вдоль овражка, хотя до самого овражка от тропинки шагов десять-пятнадцать. Вот на дне этого овражка его и убили. Он лежал с карабином «Сайга», который отправлен на экспертизу.

— У писателя Карсавина есть такой, — вспомнила Лужина.

— У него другой, а этот мы проверили по номеру: он ни на кого не зарегистрирован. То есть был когда-то, но владелец умер. Вдова, скорее всего, продала, не подумав о последствиях. Сейчас она скажет, что ничего не знает, ничего не видела…

— Вы думаете, что это тот самый, — спросил Максим, — из которого нашего соседа-банкира…

Участковый пожал плечами и посмотрел на московского следователя.

— Судя по тому, что из карабина недавно стреляли, не исключено, — ответил тот, глядя в сторону.

Марина посмотрела на соседку: та сидела перепуганная и молчала.

— Деревенские дети никого не видели? — включился в разговор Валентин.

Участковый снова посмотрел на подполковника юстиции. На сей раз тот ответил, глядя на Лужина:

— Дети сообщили, что, когда уже выбежали на трассу, видели, как из леса выезжает человек на велосипеде.

— Личность установлена?

— Устанавливаем.

— Так это наверняка местный работник, — вскричал Лужин, — он был в синей спецовке? Дети видели это?

— Он задержан, но сообщил, что ездил в Ветрогорск в магазин стройматериалов, где приобрел переходники на водопроводные шланги, колена для труб, саморезы. Кассовый чек был при нем, на чеке время продажи.

— Так это же не алиби, — рассмеялся Валентин, — во-первых, покупки мог сделать кто-то другой. Во-вторых, точное время все равно неизвестно — плюс-минус полчаса. А до магазина по этой дорожке — десять минут. Тем более на велосипеде. Ну, пускай, пятнадцать. Все совпадает. Тем более личность подозреваемого. Он ведь и раньше убивал.

Подполковник Кудеяров покачал головой.

— В магазине я видел запись с камеры. Этот работник уехал оттуда минут за семь, как дети обнаружили труп. Известно точно, в какое время они вышли из дома и когда прибежали обратно. Так что в момент обнаружения трупа он только-только вышел из магазина, а до этого находился там почти час: сначала он встретил какого-то знакомого, долго беседовал с ним, вместе ходили по магазину…

— Опытный человек! — не выдержал Максим. — Он заранее все спланировал. Он знает, как обеспечить себе алиби. Я не сомневаюсь, что на карабине не будет никаких отпечатков пальцев.

— Мы разберемся, — произнес участковый, — и не такие ребусы решали. Кстати, ни у кого из вас или у ваших знакомых нет в собственности серой «девятки»?

— У меня «мерс», — сказал Максим, — а у Наташи «Мини Купер».

— У нас красный «Шевроле Блейзер» новой модели, — сказал Валентин, — приобретен менее двух месяцев назад. Еще у меня есть служебный «Мерседес». А почему вы интересуетесь?

— Просто есть свидетель, который видел, как за полчаса до того, как выбежали из леса дети, а потом выехал велосипедист, оттуда выскочила серая «девятка». Свидетель уверяет даже, что с тонированными стеклами.

— Так надо искать такую, — встрепенулся компьютерный гений, — тонированные стекла у дешевого автомобильчика — это же примета.

— Скорее всего, пленку со стекол уже сняли, — ответил участковый, — так что только время потратим.

— А как его убили? — тихо спросила Марина.

Участковый посмотрел на своего друга и спросил Лужину:

— А вам-то это зачем?

— Просто интересуюсь.

— Его убили десантным ножом, — ответил подполковник. — Удар был нанесен в сердце. Такие ножи просто так не продаются.

— В интернете можно приобрести все что угодно, — возразил компьютерный гений, и вдруг его осенило: — А вы с женой его связывались? Может, есть какая-то бытовая ссора?

— Связывались, — ответил подполковник, — она сейчас в Югре с двумя младшими детьми. А старший учится в Финляндии. Жена сказала, что, скорее всего, из-за бабы какой-нибудь могли убить. Утверждает, что ее муж — ходок еще тот был. И еще она показала, что ружья в их доме отродясь не было. Но у него в рабочем кабинете когда-то видела. И куда потом оно делось, жена Хепонена не знает. Возможно, это было чужое ружье.

Кудеяров замолчал, а потом кивнул участковому и обратился ко всем остальным:

— На этом закончим, пожалуй. Я и так вам слишком много рассказал.

Они ушли.

— Ну, вы поняли, — обратился к соседям Максим, — из дома лишний раз ни ногой, — он посмотрел на Наташу. — Тебя это в первую очередь касается. Даже в магазин не будешь ездить: будем заказывать все с доставкой на дом.

— И это правильно, — поддержал его Лужин. — Пока не закончится следствие, все сидим здесь. Долго это не протянется: преступник известен. Его задержали, скоро он во всем признается.

— А если нет? — спросила Марина.

Но Валентин посмотрел на нее, как на дурочку, и покачал головой — дескать, ничего другого просто быть не может.

— Тут все ясно как божий день, — сказал он, — Зимин убил банкира. Хепонен догадался… а может, у него были какие-нибудь доказательства. Сказал об этом Зимину, а тот заманил его в лес и убил. Карабин подбросил, чтобы все не сомневались, что Панютина застрелил Олег. А этот московский сыщик приехал сюда лишь для того, чтобы нас успокоить.

Лужин посмотрел на соседа, но тот покачал головой:

— Это я. Когда участковый сообщил мне о новом убийстве, сам попросил его подъехать, потому что считаю, что в опасности моя жизнь и жизнь Наташи. Хочу еще попросить выделить мне каких-нибудь телохранителей, чтобы я мог спокойно работать. Не знаю только, куда обращаться.

— Ты-то здесь при чем? — удивилась его жена. — Да и ко мне у кого могут быть какие претензии? Тем более что это сделал местный рабочий. Мне, кстати, никогда его рожа не нравилась. Пришел-ушел, и все так молча. Его спросить о чем-то — себе дороже получается. Смотрит так, будто он здесь самый умный.

— Со мной он вполне адекватно себя вел, — вспомнила Марина.

— Да потому что ты доверчивая слишком, — не выдержал муж, — кто бы ни пришел в дом, ты всем веришь!

— А кто к нам приходит?

— Не ссорьтесь, ребята, — начал успокаивать их Максим, — я и сам на взводе, однако держусь. Давайте позвоним Карсавину и спросим, что ему известно. К тому же у него есть две борзые, которые весь район уже обегали…

— Какие борзые? — не поняла Наташа.

— Виолетта и Люба, — объяснил Максим, — в отличие от нас, они тут всех знают или почти всех, и теперь в курсе всего, о чем говорят в народе.

Писатель пришел не сразу. Но, когда появился, объяснил, что и у него были полицейские, проверили винтовку, спросили, когда ею пользовался в последний раз. Какие отношения у него были с Панютиным и Хепоненом, и как банкир относился к директору ТСЖ.

— Похоже, они и меня подозревают, — предположил он и тут же добавил: — Похоже, что следователи подозревают всех.

— Но вы же писатель! — удивилась Марина.

— И что с того?! — вмешался компьютерный гений. — Недавно в Штатах один осужденный пожизненно за убийство получил литературную премию за свой роман. Он лет тридцать уже в тюрьме, сел за решетку почти неграмотным…

— Я пошел, — сказал Карсавин всем, но взглянул при этом только на Марину.

И поспешил к себе. Оставшиеся молчали.

Марина посмотрела на мужа.

— Непонятно, зачем писатель приходил, — удивился тот, — пришел, сообщил, что все под подозрением. А мы его позвали и даже не расспросили должным образом. Такое чувство, будто он что-то скрывает. Стреляет-то он, вероятно, хорошо, если винтовка у него имеется.

— Он отлично стреляет, — подтвердил Максим, — в прошлом году он на городском празднике в тире все мишени как орешки щелкал. Говорил, что на войне так не получалось, потому что всегда торопишься выстрелить первым.

— На какой войне? — не поняла Наташа.

— На афганской, — просветил ее компьютерный гений, — он там больше года был после университета. Посылали его инструктором политотдела, а после полугода подготовки в Ташкенте назначили замполитом гаубичной батареи.

— Он войну в своей первой книжке описал, — подтвердила Марина, — только я считала, что это выдумка.

— Ага, выдумка, — рассеялся Максим, — я его на местном пляже без одежды видел: у него шрам от пулевого ранения.

— Все, хватит! — не выдержала Наташа. — Не хочу больше слушать ни про войну, ни про убийства. Я просто хочу забыть весь этот ужас! Я спать хочу, наконец.

Соседи начали прощаться, но не успели уйти, только подошли к калитке, как девушка крикнула:

— Валентин, если завтра поедете в город, возьмите меня. Мне надо кое-что прихватить там.

Максим пытался ее отговорить, начал спорить. Марина посмотрела на мужа. И тот развел руками:

— Я не собирался, хотя дела есть кое-какие. Неотложные, но, обещаю, долго не задержусь. Отвезу ее, куда скажет, смотаюсь в цех, а потом заберу ее обратно.

— Зачем? — не поняла Лужина.

— Просто помочь по-соседски. Кстати, если тебе понравились ее сережки, можем купить такие же с танганьитами. Даже лучше.

— С танзанитами, — поправила Марина, — но мне они не нужны. У меня есть с сапфирами. Они смотрятся гораздо лучше.

Сказала и поняла, что не уверена в своем утверждении.

День заканчивался вполне буднично, если не считать, что сегодня произошло еще одно убийство. До наступления сумерек сидели за столом в гостиной и долго не зажигали свет, пока в комнате не стало совсем темно. Валентин время от времени наполнял свою рюмку водкой. И выпивал, не произнося ни слова. Марина понимала, что он вспоминает первую жену, и тоже не надоедала ему своими расспросами. Если и разговаривали, то о чем-то несущественном. О новых заказах и о новом оборудовании, которое необходимо закупить. Потом Валентин поднялся и сказал, что уходит спать. Посмотрел на опустевшую более чем наполовину бутылку водки, взял ее. Лужиной показалось даже, что он хочет выпить еще, но муж вышел с бутылкой на кухню и, судя по прилетевшему оттуда звуку, вылил остатки в раковину.

Потом он снова вышел в гостиную и произнес громко:

— Генуг.

Что по-немецки означает «достаточно».

Начал подниматься по ступеням лестницы, остановился, посмотрел сверху на оставшуюся за столом жену.

— Не засиживайся, я тебя жду, — и добавил: — Грустный день был сегодня.