Глава 10

*Эвелина*

Громов, ты в своем уме?! Ах, да, понимаю, не хотел быть застуканным с такой сомнительной невестой, как я, и решил обелить себя перед другими претендентками? На душе стало мерзко, а разочарование нахлынуло удушающей волной.

Но я быстро взяла себя в руки и выдохнула. Нет у меня морального права обижаться. Эта поездка ни о чем не говорит, за исключением того, что Громов когда-то сильно переживал, то ли за оргтехнику в офисе, то ли за судебные иски по охране труда.

С другой стороны, Алекс с самого начала отбора никому особых знаков внимания не оказывал, может, ему религия не позволяет? Или любит сюрпризы, а под занавес сделает неожиданный ход лошадью, чтобы все соперницы бились в истерике.

В любом случае невеста наверняка будет из хорошей семьи, с приданым, с которым… то есть, с которой будет не стыдно выйти в люди. Пусть даже в красоте главенствующее место займет великий силикон.

А до этого несчастные конкурсантки будут мучиться неизвестностью. "Она? Не она?! Не я!!!".

Садист ты, Громов, еще бы набор в гарем объявил. Мне стало безумно интересно, нашлись бы желающие? Богатое воображение почему-то нарисовало Виту, с превосходством окидывающую взглядом менее удачливых наложниц: "Алекс Великолепный назначил меня любимой женой!".

Непонятно только, почему меня это так волнует. Я-то в невесты миллионера никогда не метила. И вообще случайно записалась, мартини с Ксюшей больше не пью! Мне нужна работа, и точка. Работа, Лазарева!

Ну что ж, подыграю тебе, Алекс Великий, почему бы и нет. Тем более последний разговор дал призрачную надежду на то, что в моей трудовой книжке запись "ООО "Ясный взгляд". Принята на должность фотографа" не исключена.

– Будешь должен, Громов, – одними губами прошептала я.

– Сочтемся, Лазарева, – услышала я ответный шепот и мысленно потерла ручки. А в следующую секунду призвала весь свой талант и навыки, полученные в театральном кружке.

Запрокинув голову, я прикрыла глаза и дернула ногой. Из горла раздался хрип, похожий на предсмертный, и я обмякла на руках "жениха".

– Переигрываешь, Колибри, – раздался тихий насмешливый голос Алекса, который наверняка с "ужасом и беспокойством" склонился к моему лицу.

Отвечать я не стала, даже возмущенное фырканье приберегла для удобного случая. Вот же гад, что ему не нравится?! По актерскому мастерству у меня всегда пятерка была!

– Что случилось?! – Топот ног быстро спускающихся по ступеням двух претенденток и одной шкодливой феи вызвал мой тихий стон. Интересно, стоит ли высунуть язык? Жаль, мыла нет, я бы еще и пену на губах изобразила. Хотя мыло до жути невкусное, до сих пор помню, хотя много лет прошло.

Громов душераздирающе вздохнул. Какой надрыв, отчаяние, драма! Как будто самую заветную мечту похоронил. По тебе Оскар плачет, Александр Сергеевич!

– Споткнулась. Упала. Ударилась. Очнулась… Вернее, не очнулась пока… – выдавил он.

– Гипс?! – Голос Оксаны Владимировны, почти визг, едва не заставил меня вырваться из рук Алекса и получить настоящий перелом. Ничего себе децибелы… Не подозревала в тебе таких талантов, феечка!

– Нет, обошлось, – возразил Громов, и в его голосе послышалось облегчение. Даже интересно стало, у кого он уроки актерского мастерства брал? – Но следующий этап отбора придется отложить на несколько дней.

А это что за новости?! Да я уже почти выбыла!

Я рассчитывала на возмущение, нет, не от тихой Анны, а от Виты, но она неожиданно понимающе хмыкнула.

– Да уж, той профурсетки тебе точно хватило. Как она, кстати?

Однако бывшая Алекса неплохо осведомлена о делах "жениха", о принтерах и вторичных… тех самых. И гордится этим превосходством! Интересно, когда они с Громовым расстались? И почему?

Властелин пожал плечами, отчего моя запрокинутая голова подпрыгнула. Осторожнее, у меня и так все болит!

– Вряд ли хорошо, недавно подписывал справку для нее, Наталья встала на биржу. Но повторения не хочу, сама понимаешь. Приятного аппетита, девочки, я отнесу госпожу Лазареву в ее комнату.

Ага, как багаж. Паааберегииись, багаж по имени Эвелина может и учудить! Колесики, то есть ноги, снова не повреди, носильщик!

Судя по всему, девушки отнеслись к случившемуся с пониманием, а через секунду потеряли к нам интерес и отправились в столовую. Кроме, разумеется, Ксюши, которая вызвалась нас сопровождать. Но Алекс шикнул на нее, и она, как ни странно, даже не возмутилась. Быстро ретировалась, оставив нас одних.

Громов быстро взбежал по ступенькам, а через минуту уже открывал ногой дверь моей комнаты. Сгрузив пострадавшую меня на кровать, он с преувеличенной заботой подложил под травмированную ногу одну из небольших подушек с дивана.

– Ты была бесподобна, Лазарева, – со смехом констатировал он. – Правда, стонала все же зря, но на первый раз прощается.

Я быстро села на постели и обхватила руками еще одну подушку, вытащив ее из-за спины.

– На первый раз?! Да кто тебе сказал, что я буду участвовать в твоих авантюрах, Алекс Гром?!

Тот беспечно пожал плечами, направляясь к выходу.

– Никто, но думаю, ты сама не откажешься, Эви.

Я сжала кулаки, смяв плотную ткань пальцами.

– Надеюсь, в дальнейшем мы не попадем в ситуацию, когда тебе будет стыдно в моем обществе, – отчеканила я.

Мои слова прозвучали именно так, как я того хотела. Холодно и отстраненно. Молчать я никогда не молчала и не буду. Я держала себя в руках только усилием воли, почему-то в груди стало так тесно и невыносимо, что я с трудом сдержала слезы. Еще и нога болит, зараза…

Алекс удивленно вскинул брови, устало привалившись плечом к косяку.

– Ошибаешься, Лазарева, мне ни капли не стыдно за то, что нас видели вместе. Но женщинам логическое мышление не свойственно, поэтому ничего удивительного, что ты обиделась. Приношу свои извинения…

Он всерьез так думает?! Это махровый шовинизм, господин Громов! У меня аж в глазах потемнело.

– Что ты сказал?! – И, не выдержав, запустила в него так кстати оказавшейся в руках подушкой. Алекс увернулся и со смехом распахнул дверь.

– Отдыхайте, Эвелина Алексеевна, завтрак вам принесут, а после обеда доставят костыли. Ах, да, чуть не забыл. Работы фотографа Лазаревой я пока не видел, однако твоя… – он сделал вид, что запнулся, но его глаза задорно блеснули, – твой бюст вполне подходит для работы в "Ясном взгляде".

– Чтоооо?!

Гром не ответил, а только расхохотался, скрываясь в коридоре и захлопывая за собой дверь.

Вот же гад! И… гад!

Я даже обидные эпитеты придумать не смогла, настолько была ошарашена. Ладно, Алекс, я тебе еще припомню, и не один раз! Очень много-много раз!

Однако через минуту я поймала себя на том, что вместо положенной злости и вопреки здравому смыслу таращусь на стену и глупо улыбаюсь…

*Алекс*

Какого дьявола я летел по коридору, как будто за мной черти… то есть, Лазарева гналась? Ведь она с кровати встать не может. Зато адреналин зашкаливал, и в душе поселилось какое-то радостное чувство, будто в школу вернулся. Ох, доведет меня птичка Колибри…

Остановился, едва не врезавшись в застывшую фигуру Марка у моей спальни. Я расплылся в улыбке, отчего распорядитель пришел в священный ужас. Его глаза едва из орбит не вылезли. Так, пора брать себя в руки.

– Доброе утро, все ли спокойно в Датском королевстве? – серьезно спросил я, пытаясь сдержать смех.

Марк невозмутимо открыл передо мной дверь.

– В Багдаде… простите, в королевстве… то есть, на вилле все спокойно, ваше ве… Александр Сергеевич. Но мы очень скучали по принцу.

Я запнулся, едва не пропахав носом новенький паркет.

Марк шутит?! Да ладно?! Вот что Эвелина, даже покалеченная, делает!

– Смотрите, я уже нашелся и теперь весь ваш. – И, стирая улыбку, чтобы распорядитель не расслаблялся, отрывисто добавил спустя мгновение: – Распорядись о завтраке.

Марк облегченно кивнул, услышав мой привычный тон, и закрыл за собою дверь.

– А точно ли наш? – хохотнул Майкл, поднимаясь из кресла. У него единственного было право беспрепятственно проходить в мою спальню. – Или уже весь этой пигалицы?

Я недовольно дернул плечом, на ходу сбрасывая футболку и направляясь в ванную.

– Заткнись, Мишенька, – искренне посоветовал я.

Но друг и не подумал успокаиваться.

– Я видел, как ты ее на руках тащил, Громов. Ты хорошо подумал? Не жалко девочку?

Я привалился спиной к двери и прикрыл глаза. Он прав. Зря я расслабился.

– Есть новости? Вряд ли бы ты стал ждать меня в комнате спозаранку просто так.

Майкл тут же стал серьезным и подошел ближе. Его губы сжались в тонкую линию, а взгляд потемнел.

– Она благодарит тебя за чудесный вечер и ждет продолжения. Понимаешь, что это значит?

Я кивнул.

– То, что я ее не выгнал. Она одна из пятнадцати. Я тебя понял, учту. Вернее, из четырнадцати, потому что Эви…

Лицо Майкла приобрело шкодное выражение, и он едва сдержал смех.

– Она уже Эви?

– Заткнись, Мишенька, – неласково повторил я, начиная расстегивать брюки. Пот стекал с меня ручьем. – Аудиторы свою работу закончили?

Хранителев покачал головой.

– Нет, просят еще неделю. Видимо, лето на них плохо влияет.

Я тяжело вздохнул, отбрасывая ремень в сторону.

– Жаль, я бы не отказался хотя бы от одной проблемы избавиться. А то навалилось… Кстати, – я посмотрел на Майкла заинтересованным взглядом, – узнай у своей Ксюши, откуда у Эвелины клаустрофобия.

Но Мишка упрямо покачал головой.

– Мы закрыли эту тему, как только я узнал, что Лазарева – ее подруга. Ксю мне ничего не скажет принципиально, а давить на нее я не хочу и не буду. И почему ты сам не спросишь? – хитро прищурился он.

Я раздраженно повел плечом, открывая дверь в ванную.

– Потому что она от меня из окон сигает.

Майкл расхохотался.

– Наслышан уже! Громов, это старость! Если от тебя девушки спасаются бегством…

– Идиот, – фыркнул я, захлопывая за собой дверь в ванную. И прокричал оттуда: – Мне двадцать семь только осенью исполнится, если ты забыл!

– Не забыл, но старость – не всегда возраст, а состояние души.

Как мне иногда хочется его придушить…

– В твоих интересах свалить до того, как я выйду из душа.

Из-за двери раздался короткий смешок.

– Давно мы не дрались…

– Не провоцируй, – посоветовал я, нажимая на кнопки в душевой кабине. – Через полчаса жду в гостиной, с тебя полное официальное досье на Лазареву. Полное, Хранителев, а не как в прошлый раз! И распечатка того самого письма.

Не слишком удобно было разговаривать с другом через стену, но не добавить я не мог.

– Я отложил следующий этап отбора, пока не выздоровеет Лазарева.

Мне ответили не сразу, я даже подумал, что Хранителев успел уйти.

– И почему я не удивлен? – наконец отозвался Мишка. – Ноги ей точно понадобятся. Можно, конечно, очередность с третьим поменять, но там тоже ноги лишними не будут. Однако ты заигрался, Громов. Подумай хорошенько и перестань подставлять девочку. Тем более если ей ничего не светит.

Я не ответил, только согласно кивнул, вставая под теплые струи. Перестану, обязательно перестану.

Если смогу.

*Эвелина*

Во время завтрака я имела счастье (или все же несчастье?) лицезреть в своей комнате ураган по имени Ксюша. У меня аж булочка из рук выпала, когда фея ненаглядная ворвалась в мою комнату. Ты бы поостереглась, Антонова, я могу самым волшебным образом подавиться.

– Что у тебя с ногой?! – сходу набросилась подруга. На этот раз я захлебнулась чаем. С трудом откашлявшись и смахнув выступившие слезы, я начала издалека.

– Упала… очнулась…

– Давай без душещипательных подробностей! – отрезала фея, легко превращаясь в фурию. – Он тебе правда ногу сломал?!

Я чудом не перевернула поднос с остатками завтрака на покрывало. Что?! У меня глаза едва из орбит не вылезли.

– Кто тебе такое сказал?!

Но Ксюшу было не так легко сбить с толку.

– Все об этом говорят! Многие заметили, что ты осталась одна в бальном зале, Алекс закрыл дверь… А затем у тебя перелом ноги! Признавайся, Эви, мы его засудим! Плевать на Майкла, у меня другие знакомые юристы имеются! Я выведу Громова на чистую воду, он до конца дней своих будет тебе компенсацию выплачивать! И вечно извиняться!

Мамочки… Я даже не знала, плакать от радости, что подруга готова пожертвовать ради меня любовью всей своей жизни, или захихикать от абсурдности ситуации.

Выбрала компромисс.

– Ксю, успокойся, ничего подобного, клянусь! У меня всего лишь ушиб. И вообще, это ты виновата! – Я со смехом попыталась разрядить обстановку. Однако не помогло, глаза Оксаны Владимировны смотрели зло и недоверчиво. – Кто мне говорил – окно справа?!

Ксения удивленно похлопала накрашенными ресницами.

– Ты что, правда сиганула?! Там же шиповник!

– А вот об этом ты не потрудилась меня просветить!

Оксана Владимировна схватилась за голову.

– Да… да я же пошутила!

– Я тоже, – буркнула я. – Только неудачно.

Ладони Ксюши медленно сползли по лицу вниз, куда-то в декольте.

– Мне нужно что-нибудь выпить, – простонала она.

Я подняла бровь:

– С утра пьют только аристократы и дегенераты, Оксаночка…

– И ошарашенные феи, у них особое разрешение от высших сил. Знаешь, что, Лазарева, твоей фее нужно молоко за вредность давать! Много молока!

Я захихикала:

– Так молоко или алкоголь?

Фея задумалась, что-то прикидывая в уме. И наконец выдала:

– Попрошу кофе с бейлисом, убью одним напитком двух зайцев. А пока – рассказывай!

Скрывать что-либо не было смысла, и я рассказала все, как на духу. Антонова удивленно хлопала ресницами на самых драматических моментах, а в конце искренне рассмеялась.

– Лазарева, ты бесподобна! Алекс тебя точно не забудет! Я бы, конечно, спросила у Майкла, как и что, но мы договорились о нейтралитете… Но я и так вижу, что все в твоих руках! Может, тебе все же за него замуж выйти, а не работу искать?

Я с трудом сдержалась, чтобы в очередной раз не выплюнуть чай на покрывало. Да что же Антонову вечно тянет доносить до меня гениальные идеи, когда я что-нибудь пью?!

– Благодарю покорно, мне бы работу…

Ксюшенька вздохнула.

– Не буду говорить, что ты дура, Лазарева. Каждый человек сам определяет степень своих заблуждений, а мерилом выступает реакция окружающих.

На этот раз я все-таки уронила чашку на поднос. Да лучше бы ты меня дурой назвала, Оксана Владимировна! Хорошо, что жидкости осталось немного, и горячий чай не выплеснулся на мои колени. Антонова быстро поднялась и ткнула пальцем в чаинки.

– Смотри, на кольцо похоже, вдруг из тебя получится госпожа Громова? Ну ладно, в крайнем случае, главный объектив "Ясного взгляда".

Я скептически посмотрела на странную композицию из чаинок и подняла насмешливый взгляд на фею.

– А дырку от бублика тебе это не напоминает?

Антонова поджала губы:

– Почему ты всегда и во всем видишь негатив, Лазарева?! Я сказала, что кольцо или объектив, значит, так оно и есть!

Возразить я не успела – в дверь неожиданно постучали, и у меня непроизвольно вырвалось "Войдите".

В комнату просочилась знакомая служанка, которая не так давно принесла мне завтрак. С улыбкой протягивая костыли, перетянутые милой розовой ленточкой с бантиком, она радостно доложила:

– Александр Сергеевич просил передать. С наилучшими пожеланиями крепкого здоровья Эвелине Алексеевне! Хозяин искренне надеется, что это будут первые и последние костыли на его отборе.

Ксю хихикнула, принимая приспособления из рук девушки, а я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Однако все равно зловеще улыбнулась:

– И Александру Сергеевичу не хворать. Сердечная благодарность за заботу от Птички Колибри. Да пребудет с господином Громовым великий бог Антифингалус, пусть не сомневается, что я его самый преданный адепт. Почти жрица. Постоянно чту Великого, когда не болею.

Служанка икнула и попятилась.

– Ээээ… обязательно передам.

И в мгновение ока скрылась за дверью. Привет Марку! Как говорится, наше вам с кисточкой!

Ксюша с удовлетворением вертела в руках костыли, но при этом многозначительно улыбалась, глядя на меня.

– Что? – не выдержала я.

– Знаешь, Лазарева, а ведь это неплохое решение проблемы! Я предлагала лыжные палки, но костыли – это в разы лучше! Как только нога заживет…

Я прикрыла глаза, шумно выдохнув. Скажите, что она пошутила!

– Ксения Владимировна, ты собираешься учить меня ходить на каблуках с помощью костылей?!

Ксю неопределенно пожала плечами, а затем постучала ноготком по сомнительному подарку.

– А почему бы и нет? Отличный реквизит! Учитывая твои навыки, вернее, их отсутствие, тебе будет в самый раз, Эви!