«Проклятые ГОЛОСА у меня в голове!»

20 мая 1998 года, меньше чем через месяц после нападения Эндрю Вурста, Кип Кинкл сделал то, о чем Эндрю только говорил: убил своих родителей. На следующий день он отправился в школу и застрелил двух человек, ранив еще 25. Кипу было 15 лет.

Кип страдал из-за семьи много лет, особенно из-за отца. Отец ценил две вещи: хорошие оценки и спортивные достижения. У Кипа не было ни того, ни другого. Он был дислексиком и даже в восьмом классе писал собственную фамилию с ошибкой. Хоть он и старался участвовать в спорте, чтобы угодить отцу, талант у него отсутствовал. В футбольную команду его взяли, но он сидел на скамейке запасных. Как и родители Эндрю Вурста, мистер и миссис Кинкл расходились во мнениях, что делать с Кипом, и мистер Кинкл держался более сурового подхода. Как выражался Кип, мать думала, что он хороший мальчик с плохими привычками, а отец думал, что он плохой мальчик с плохими привычками.

Семья Кипа поразительно напоминает семью Карнилов: два родителя, старшая дочь-звезда и младший сын, который (как и Майкл Карнил, и Эндрю Вурст) не вписывался в семью. Кристин Кинкл, сестра Кипа, была привлекательной, популярной, спортивной девочкой, поступившей в колледж со стипендией чирлидерши.

Впрочем, в социальном плане Кип функционировал неплохо. У школьников были смешанные впечатления: одни считали Кипа популярным, веселым шутником, а другие – мрачным, страшным и угрожающим. Однажды он вместе с другими одиннадцатью учениками поставил школьный рекорд «туалетной бумаги» – в полночь они тайком закидали дом престарелой четы 400 рулонами. Кип хулиганил с друзьями, в том числе воровал и бросал с эстакады камешки в машины. В день, когда Кип убил обоих родителей, он общался по телефону с двумя друзьями, которые позвонили просто поболтать. Кто-то даже считал Кипа человеком из «сливок общества», ссылаясь на то, что он играл в американский футбол. И хотя в любви Кипу не везло, он все же общался с девушками. Обменивался записками как минимум с одной девочкой в своем классе. Удивительно положительный отзыв о Кипе дала одна ученица, которую он ранил. На суде над Кипом она сказала: «Я помню, как видела тебя на уроке испанского, думала, что ты правда крутой и что я не прочь познакомиться с тобой поближе. Казалось, у тебя хорошее чувство юмора и ты классный парень»³¹. Кип явно не был одиночкой, не был отверженным.

Кипа обижали? Судя по всему, нет. Более того, Кип сам это подтвердил интересной фразой: «Мне кажется, что все против меня, но никто никогда надо мной не издевается»³². Таким образом та его часть, что не потеряла связь с реальностью, знала, что над ним не издеваются. Однако он все равно был параноиком.

Однажды другой мальчик назвал его «педиком», но один пример обзывательства еще не составляет историю оскорблений. Более того, Кип сам часто издевался над сверстниками и обзывал их «педиками». Как только что упоминалось, некоторые школьники считали его страшным и угрожающим. Один его друг сказал: «Кип дразнил и прикалывался над другими, но больше всего ненавидел, когда прикалываются над ним»³³.

Еще у Кипа был вспыльчивый характер – возможно, отчасти поэтому одноклассники считали его страшным. Мог отчуждать сверстников и его интерес к насилию. На одном уроке он читал доклад о том, как собрать бомбу, и хвастался, что хочет стать следующим Унабомбером. Еще он вел разговоры о пытках и убийствах животных, хотя неясно, занимался ли этим на самом деле. Впрочем, даже если это только слова, такие слова могут отчуждать сверстников.

У Кипа было два врага, кого он пообещал убить: тот, кто обозвал его педиком, и мальчик по имени Джейкоб. Для ненависти к Джейкобу у Кипа имелось несколько причин. Джейкоб был звездой футбольной команды. Пока Кип отсиживался на скамье, Джейкоба выбрали голосованием самым ценным игроком. Возможно, важнее то, что Кип проявлял интерес к девочке, которая встречалась с Джейкобом. Ситуацию только усугубляло то, что отец Кипа ставил Джейкоба в пример, спрашивал, почему Кип не играет в футбол так же. В глазах отца Кип отставал в семье по сравнению с сестрой и отставал в школе по сравнению с Джейкобом.

Впрочем, все эти сложности – обычное дело для подросткового возраста. У Кипа были проблемы поважнее: он страдал от сильных галлюцинаций и бреда. В судебных показаниях доктора Орина Болстада, который провел психиатрическое освидетельствование Кипа после нападения, есть подробности психотических симптомов. Кип сообщил, что начал слышать голоса еще в шестом классе. В первый раз голос ему сказал: «Ты тупое говно. Ты никчемный»³⁴. Таким образом с самого дебюта психоза Кип слышал голоса, призывавшие к убийству и самоубийству.

На вопрос, откуда, по его мнению, приходят голоса, Кип предложил пару вариантов. Один – что он слышит дьявола. Другая возможность – что правительство внедрило ему в голову компьютерный чип и на тот транслируют послания со спутников.

Далее Кип описал три разных голоса: А, Б и В. «Голос А» был громким и властным и говорил, что делать. «Голос Б» его унижал. «Голос В» повторял за двумя другими голосами или их комментировал. Иногда Кип слышал, как голоса переговариваются о нем. Он многое перепробовал, чтобы их заткнуть, в том числе занимался физическими упражнениями, смотрел телевизор, бил себя по голове. После ареста и признания он стал кричать о голосах и колотиться лбом о стену.

Меньше чем за месяц до нападения Кип вопил в классе: «Проклятый голос у меня в голове»³⁵. Ему сделали выговор за плохое поведение, записку с описанием случая посылали домой, ее видела и подписала мать. Когда учитель спросил, правда ли Кип слышит голоса, тот все отрицал. Он болезненно осознавал, что «безумие» приведет к остракизму в школе и сильно разочарует родителей. Поэтому страх перед ярлыком психа мешал ему попросить о помощи, в которой он так отчаянно нуждался.

Среди параноидных убеждений Кипа была мысль, что Китай вторгнется в Соединенные Штаты. Для подготовки Кип мастерил бомбы и копил оружие. Кип говорил о Китае: «Они такие огромные. У них есть ядерное оружие. Мне казалось, что в итоге придется с ними воевать. У меня было много фантазий о войне с китайцами»³⁶. Другая идея-фикс Кипа – страх, что в мире начнется чума. Он боялся конца света и разрушения общества. Хотел построить бомбоубежище и копить провизию и припасы. Еще Кип верил, что «Дисней» захватывает мир и заменит американский доллар диснеевским долларом с картинкой Микки-Мауса. В разговоре о «Диснее» Кип заявил доктору Болстаду: «От «Диснея» такого не ожидает ни один человек среднего ума. Надо быть умнее»³⁷.

Были у Кипа и другие фантазии. Он говорил, что сексуальным преступникам внедряют чип. Похоже, он думал, что телесериал «Секретные материалы» намекал, будто правительство экспериментирует с внедрением чипов в голову. Говорил, что чипы издают голоса, добавив: «Может, так они меня и контролировали»³⁸. Здесь мы видим неспособность Кипа отличить вымысел из телесериала от реальности. После нападения Кип остался параноиком. Доктор Уильям Сак – психиатр, работавший с Кипом в тюрьме, – сообщал, что Кип верит, будто у его посетителей могут быть камеры в очках. Еще он боялся, что ему дают отравленные лекарства.

Кроме слуховых галлюцинаций Кип мог переживать и зрительные. Он рассказывал странные истории о человеке, который якобы жил поблизости и ездил на машине с пулевыми отверстиями. Кип так его боялся, что, по его словам, купил краденое оружие на случай, если этот мужчина приедет за ним. Неясно, то ли Кип из-за паранойи боялся реального человека из округи, то ли это зрительные галлюцинации.

Кип был одержим огнестрельным и холодным оружием. Однажды пара приятелей решила над ним подшутить, спрятав один его охотничий нож. Когда Кип увидел, что его нет, он взбесился, схватил кухонный нож и закричал: «Отдайте нож!»³⁹ Мальчики заперлись в комнате, а Кип пытался пробить ножом дверь. Как только ему сказали, где найти пропажу, он успокоился. Реакция Кипа похожа на сочетание гнева и паники – словно утрата ножа угрожала всему его существованию. Когда родители пригрозили отнять у него оружие, Кип написал: «Мое оружие – единственное, что меня не предаст»⁴⁰. Словно все его самоощущение совершенно зависело от оружия, словно человек без оружия – вовсе не человек.

Как Кип дошел до такого состояния? Он не вписывался в семью и стал большим разочарованием для отца. К тому же хоть и мистер, и миссис Кинкл были учителями с превосходной репутацией в округе, ситуация дома выглядела не так уж благополучно. Мистер Кинкл отличался тяжелым характером, мог оскорбить Кипа. О миссис Кинкл известно, что она была эмоционально неустойчива. Кип рассказывал, как однажды матери звонили из школы, потому что он два раза опоздал на уроки. Он описал ее реакцию: «Она забрала меня из школы. Накричала, хваталась за голову, как с ума сошла. Говорила: «Наверное, ты меня ненавидишь», – и все такое. Будто я ее опозорил. Всего-то пару раз опоздал»⁴¹. Сестра миссис Кинкл подтвердила эту тенденцию, отметив, что мать Кипа «могла впасть в полную истерику, беспричинную истерику – меня это пугало»⁴².

Вдобавок к грузу эмоциональных выплесков его родителей Кип был генетически предрасположен к психологическим проблемам. С обеих сторон семьи известны случаи заболеваний. Дедушка по отцовской линии бредил: он принял полицейского за солдата-нациста. Напал на полицейского с ножом; тот его застрелил. Двоюродный брат по материнской линии решил, будто он Христос. Совершенно вразрез с этим убеждением он собрал бомбу и угрожал коллегам на своей работе. Двоюродная сестра по материнской линии была шизофреничкой с суицидальными наклонностями; она слышала голоса, которые говорили, что ей делать. По крайней мере восемь родственников из семьи миссис Кинкл плюс несколько человек со стороны мистера Кинкла попадали в лечебницы.

Таким образом, Кип унаследовал генетическую предрасположенность от обоих родителей. Вдобавок он наблюдал их эмоциональную неустойчивость. Ко всему прочему Кип не оправдывал ожиданий и не следовал примеру сестры. Неудивительно, что его переполняли гнев и страхи. В этих пассажах из дневника Кип выражает фрустрацию, гнев и суицидальные переживания:

Я не знаю, кто я. Я хочу быть тем, кем никогда не смогу стать. Я стараюсь каждый день. Но в итоге ненавижу себя за то, кем стал… У меня не в порядке с головой. Я знаю, что должен быть счастлив с тем, что имею, но я ненавижу жизнь… Мне нужна помощь. Один человек мне может помочь, но она не станет. Надо найти кого-то еще. Кажется, я ее люблю, но она меня никогда не полюбит. Не знаю, зачем и стараюсь.

Блин. Я такой жалкий. Все посмеялись бы, если бы прочитали. Ненавижу, когда надо мной смеются. Но они не будут смеяться, когда будут соскребывать своих родителей, сестер, братьев и друзей со стены моей ненависти.

Пожалуйста. Кто-нибудь, помогите. Я же немногого прошу. Ничего серьезного. Я просто хочу быть счастливым… О боже, я не хочу жить. Доживу ли я до конца? Что за отец из меня получится? Все люди – зло. Я просто хочу покончить с миром зла… Если бы Бог был, он бы не допустил, чтобы я так себя чувствовал… Любви не бывает, остается только ненависть⁴³.

Эти отрывки показывают смятение и мучения Кипа. Он не знал, кто он. Он хотел быть нормальным и не понимал, почему у него не получается. Он мог взглянуть на жизнь объективно и сказать: «Я знаю, что должен быть счастлив с тем, что имею», – но он не был счастлив, он ужасно себя чувствовал и сам не знал почему. Он знал, что у него не в порядке с головой. Он тосковал по любви, но чувствовал, будто реальна только ненависть. Он хотел любви и счастья, но еще хотел убивать и умереть. И посреди всех этих мыслей он гадал, что за отец из него получится. Это сумбурный, тревожный поток мыслей и чувств.

Кипа называли хладнокровным психопатом, но это ошибка. В отличие от психопатов у Кипа была совесть. Это очевидно по тексту, который он написал после убийства родителей, но до нападения на школу на следующий день:

Я только что убил родителей! Я не знаю, что происходит. Я так люблю маму и папу… Мне так жаль. Я ужасный сын. Лучше бы меня не рожали. Я разрушаю все, чего касаюсь. Я не могу есть. Не могу спать… У меня просто не в порядке с головой. Проклятые ГОЛОСА в голове. Я хочу умереть. Хочу, чтобы меня не было. Но я должен убивать. Сам не знаю, зачем. Мне так жаль! Почему Бог так со мной поступает? Я никогда не был счастливым. Я хотел бы быть счастливым. Хотел бы, чтобы мной гордилась мама. Я пустое место! Я так старался найти счастье. Но вы меня знаете, я все ненавижу. У меня нет выбора. Во что я превратился? Мне так жаль⁴⁴.

Все это не слова психопата. Кип знал, что совершил ужасный поступок, и его раздавили чувство вины и раскаяние. Он не был нарциссом, как психопаты; напротив, он погрузился в ненависть к себе: «Лучше бы меня не рожали».

Если ему хватало эмпатии, чтобы переживать из-за убийства родителей, зачем он это сделал? И почему на следующий день пошел в школу и убил еще больше невинных людей? Во время признания Кип так и не смог рационально объяснить свои действия. Только твердил: «Я был должен» и «У меня не было выбора». Сказал, что убивать ему велели голоса.

За день до стрельбы в школе Кипа арестовали за то, что он пришел в школу с оружием. Мистер Кинкл очень рассердился. Кип рассказывал, что, забрав его из участка, отец сделал ему выговор и постоянно унижал. По словам Кипа, мистер Кинкл говорил: «Ты мне отвратителен»⁴⁵. Вернув сына домой, мистер Кинкл звонил в учебный лагерь, чтобы записать туда Кипа и вправить ему мозги. Возможно, оскорбительные замечания отца вместе с мыслью о том, что его отправят на военные курсы, вдобавок к паранойе и галлюцинациям лишили Кипа самоконтроля. Он уже много лет слышал голоса, приказывавшие убивать людей; теперь он наконец прислушался. Кип поднялся в спальню, взял винтовку и спустился вниз. Отец был к нему спиной. Он выстрелил ему в затылок.

Пытаясь объяснить, зачем он убил мать, Кип отвечал с путанной логикой. Он сказал, что должен был ее убить, потому что любил ее. Возможно, он думал, что, раз он убил отца, мать не переживет утрату мужа и знание, что его застрелил ее сын. Возможно, убийство матери он считал милосердием.

Почему он устроил бойню в школе? Почему просто не покончил с собой дома? Ведь он все-таки планировал покончить с собой во время нападения. Как отметил на суде доктор Болстад, отсутствие мотива – полная бессмысленность нападения – показывает, насколько серьезен психоз Кипа. Как объяснял сам Кип в признании: «Это казалось нереальным. Я ненавижу всех, себя – особенно. Больше всего я ненавидел голоса. Голос Б потом сказал: «Бери оружие и патроны. Иди в школу и убей всех». Я спорил. Я приказывал им замолчать. Они не обращали внимания. Я не мог уснуть всю ночь»⁴⁶. Кип пребывал в отчаянии, переполнялся гневом, впал в паранойю и слышал голоса, приказывавшие убивать. Он боролся с голосами три года. В конце концов он поступил, как приказывали, но только пожалел об этом: «Из-за этих событий я впал в состояние упадка и ненависти к себе, которое даже не мог себе представить»⁴⁷.