Глава 22. Малет

(14 сентября 2020 года)

Сегодня уже с самого утра у Малета появилась «союзная» конница.

Первыми замельтешили мелкие разъезды Людей Равнины. Поначалу-то всадники и правда, осторожничали, держались все больше в отдалении. Но сначала они просто обозначили свое присутствие, выяснили, кто им противостоит – и понятно – осмелели.

Все-таки, даже очень сильные отряды пехоты – это не самый подходящий инструмент для ловли быстрой и маневренной полустепной конницы. Поэтому обороняющиеся, конечно же, быстро сообразили: отпугнуть пришельцев не удастся, если даже вывести за стены все свое войско.

Стоит это сделать, и поначалу юркие всадники, конечно же, отхлынут.

Потом – стоит им только выяснить, что стрелков среди защитников по-прежнему немного, да и те – не так чтобы хороши, – как они опять примутся наскакивать на отупевшие от усталости шеренги пехоты. А к обеду, кстати, эта забава перестала быть всего лишь раздражающей. Убитых все еще было немного, а вот число подранков в патрулях возросло настолько, что это стало не только «заметным», но и опасным.

Конница на самом деле почувствовала безнаказанность, и принялись не просто перебрасываться стрелами с патрулями, а именно – наседать. Число нападающих постоянно росло, и вольно-невольно, все еще куда более многочисленная газорская пехота, стала жаться поближе к городским стенам. Оно и понятно: там хотя бы не было риска, что их неожиданно обойдут, и начнут забрасывать стрелами еще и с тыла…

…К обеду четыре-пять сотен «полуденных» кочевников, так достали обороняющихся, что те самым натуральным образом прозевали подход подкреплений к своим врагам, и полное изменение обстановки.

Крупный отряд фризов неожиданно и явно целенаправленно окружил вдвое меньшую группу канаанской пехоты, спешился, «мгновенно» сбил строй (как и совсем недавно на побережье), и за несколько минут в труху изрубил обалдевших газорских копейщиков. Едва остальные сообразили в чем дело, как только их и видели.

Даже самым «большим оптимистам» стало понятно, что началась осада. Вторая осада Малета – если считать только за нынешнюю войну. Правда, тут было еще два важных нюанса.

Во-первых, большая часть Союзной армии подошла только часам к трем пополудни, и лишь тогда все по-настоящему завертелось. Под прикрытием конницы, пришедшая пехота принялся окапываться в заранее присмотренных местах, размечать будущие стены, смотровые вышки, отхожие ямы и все прочее, к чему офицеры Игоря приучили всех, кто успел поучаствовать в других осадах.

А во-вторых, канаанеи смогли вернуть себе не весь город. Да, цитадель они все еще взять не успели, поэтому и отбирать сейчас предстояло – куда меньше, чем в прошлый раз.

Действительно, когда грабили несгоревшую часть города, припасы, да и вообще хоть какие-нибудь ценности, оставили только в самом защищенном месте – в цитадели. Поэтому стоило гарнизону осознать, что вокруг враги, а через несколько дней еще и увидеть лезущую на стены канаанскую пехоту, как только их и видели. Меньше трех сотен воинов было совсем недостаточно, чтобы защитить протяженные городские стены, а вот отсидеться в цитадели – более чем…

В общем, сначала – подошла вся остальная конница Союзной армии, которой набралось не меньше трех тысяч всадников. За ними повалила почти вдвое боле многочисленная и разнообразная пехота. Последними же прибыл осадный обоз со слугами, оруженосцами, треверскими метателями и их обслугой. А также – с припасами, палатками и прочим важным, без чего война вмиг превращается из серьезного дела, в какую-то бесполезную толкотню, вроде той, что бывает между деревенскими мальчишками.

Чтобы это стало возможным, на все про все Игорю понадобилось двенадцать дней. И именно здесь, под Малетом, должна была решиться судьба Золотого протектората. Неизвестно надолго ли, но одно можно было утверждать точно: итоги как минимум нынешней компании – года 2040-го от Исхода – должны были «подводиться» именно здесь!

И арвады, и ополчение Газора после недавней битвы оказались во многом небоеспособны. Меньше всего пострадали воины из Карта, но их было не так уж и много, чтобы они смогли организовать какие-то отдельные свои собственные операции. Тем более убедившись, насколько опасным получилось объединение фризов и горцев. Благодаря этому ничто не могло помешать Союзной армии закончить осады оставшихся – двух последних укреплений на юге Протектората.

Сначала – Дольф взял крепость Сантай.

В ней изначально сидело не больше сотни наемников. Парни бравые, но стоило превратить в решето западную стену, и тысяча горцев просто смела немногочисленных защитников. Благодаря этому появилась возможность безбоязненно пользоваться главной местной рекой, и всего неделю спустя, уже вместе с Игорем, они принудили сдаться и замок Ахот, максимально упростив еще и передвижение караванов из долины Митаньи к золотоносным верховьям на западе Протектората.

Несколько тысяч тамошних рабов теперь работали на новых хозяев – точнее хозяина, – а значит, по-прежнему нуждались в постоянных поставках припасов.

Нашлась и «пропавшая» конница.

Отправившись в тот набег – на арвадские земли вдоль восточного побережья Протектората – они, естественно, нарвались на все канаанское войско, шедшее навстречу. Но ни каких героических сражений, слава богам, не случилось.

В тех местах дороги, проходимые для почти тринадцати сотен всадников и втрое большего числа лошадей, можно пересчитать по пальцам. Войска на них действительно уязвимы, поэтому узнай канаанеи заранее, они имели все шансы устроить удачную засаду.

Но передовые разъезды обнаружили друг друга почти одновременно, и сразу же сообщили своим. Канаанеи, конечно, тут же попыталась «нажать». На тамошних узостях колонна опытной пехоты раздавит любое число всадников, но рейдеры не рассусоливали. В это время они уже рванули назад.

Пехоте за всадниками, конечно же, не угнаться, но надейся они лишь на резвость лошадей, и ничего отряд не спасло. Тут рейдерам, надо признать, просто повезло. Однако не «на шару», а по заслугам.

В набег отправились очень опытные вожди, и боевой опыт им твердил однозначно: в набег и из набега – по одной дороге не ходи! За несколько часов до этого конница прошла мимо поворота вглубь земель так называемых «малых чиуру». Проводники и предложили: плюнуть на риск поссориться с ними, и переночевать ближе к горам – подальше от воды. Естественно они согласились, и не прогадали.

В это время в море как раз случилось затишье, а арвадский царь и сообразил: перераспределить припасы, посадить несколько тысяч воинов на опустевшие корабли, что на них обогнать отступающую конницу, и раздавить ее между такой вот «наковальней» и «молотом» главных сил.

В итоге канаанеи удивились, что не смогли догнать, и отправились дальше. А предводители рейдеров – что повезло не попасться в такую изощренную ловушку.

В общем, через Митанью конница переправились лишь через несколько дней после битвы, но зато обошлись без потерь.

Когда Игорь наконец-то вынырнул из своего «запоя», неожиданно стало понятно, что мало кто в Союзной армии сомневается: будь все их силы в одном месте, и битву они бы выиграли. И в этой «самоуверенности», конечно же, было разумное зерно.

Приблизительно 12,4 тыс. канаанеев с трудом заставили отступить всего лишь 7,6 тыс. фризов, чиуру и горцев Полуденного нагорья, умудрившись при этом «потерять» свой левый фланг. Будь с «союзниками» остальные – еще без мало 5 тыс. товарищей, – все бы и на самом деле могло сложиться совсем иначе.

Пока армия и ее командир приходили в себя, народ успел множество раз обсудить битву, и пришел к «однозначному» выводу: даже окажись в той битве резерв хотя бы в полторы-две тысячи, и правый фланг устоял бы. Мало того – при двукратном превосходстве им, скорее всего, удалось бы разгромить канаанеев и на втором фланге тоже!

И – вот тут все теоретики начинали «вспоминать» одни, но игнорировать другие важные моменты.

Да, разгромив канаанские фланги, они бы могли обрушиться с двух сторон на центр, и получить шанс разгромить его. Но было это «вилами на воде писано» по простой причине, что большая часть арвадов так и не поучаствовала в бою, а горцы – совсем не так хороши в лобовом столкновении, как тяжелая фризская пехота.

Так что у самого Игоря мнение было не столь оптимистичным, но он проявил недюжинное здравомыслие и держал его при себе. По-настоящему важным был факт, что воины не считают его «хромой уткой», и разубеждать «оптимистов» своими руками – бывший журналист, естественно, не собирался.

Сам-то треверский ярл прекрасно понимал, что будь у него перед битвой больше сил, он и провести мог ее попробовать чуть более рискованно. А там – кто его знает, как все сложилось бы…

…За то время, пока Игорь и его армия сначала приходили в себя, а потом добивали последнее сопротивление на юге, канаанеи успели только взять и укрепить Малет. При этом «взять» – сильно сказано! Цитадель устояла. При этом арвады, как и обещал Аскольд, были вынуждены уйти защищать свои собственные земли.

По рассказам пленных, получалось, что в Гаулосе сейчас сидело не больше полутора-двух тысяч воинов. Практически все оставшиеся чисто «местные» силы.

Среди них действительно умелыми можно было назвать разве что пару сотен наемников-рошаим, да четыре-пять сотен, может быть немного больше, беглецов – бывших помещиков со своими телохранителями и купеческую охрану. Остальные – вряд ли могли похвастаться хорошей мотивацией или боеспособностью.

Призванные и вооруженные чем пришлось из местного арсенала небогатые горожане, укрывшиеся за стенами крестьяне, освобожденные рабы… – в общем, всякая шушера, опасная лишь на стенах.

Главные силы канаанеи собрали в Малете. И по всему выходило, что если они сумеют отбиться, то после сезона дождей смогут получить такие подкрепления, что о победе нечего будет даже мечтать. При желании один только Старый Карт мог легко собрать с подчиненных ему городов и селений ополчение не меньше чем в 20-30 тыс. бойцов.

Силы Газора были куда скромнее. Может быть даже вдвое, но и этот великий город способен был выставить войско, сравнимое по численности со всей Союзной армией. «Секрет» нынешнего и довольно удачного противостояния был, как всегда, в области политики.

Настоящую пользу из Протектората извлекали всего несколько самых влиятельных семей, что в одном, что в другом городе. Благодаря выкачиваемым отсюда ресурсам, уже лет пятьдесят главных чиновников-суффетов избирали именно из их числа. И это, естественно, чертовски не нравилось остальным.

А поскольку сбор всеобщего ополчения можно было объявить только через Народное собрание, где сильны позиции их соперников, они и пытались всячески избежать этого, посылая сравнительно немногочисленные «постоянные» городские отряды. Ну и решая проблему с помощью денег – нанимая ветеранов за свой счет. Из-за всего этого им в свое время и понадобилась помощь арвадского царя, который сам распоряжался армией…

…В общем, по всем прикидкам в Малете укрывалось сейчас не меньше 8 тыс. воинов. Может быть, даже немного больше. Оставив минимальные гарнизоны во всех захваченных крепостях, а легкораненых – в своем недавнем «горном» лагере, Игорь смог собрать у Малета почти 10 тыс. человек *5*.

около 200 – Подгорные кланы (легкая пехота)

около 320 – Безродные (легкая пехота)

около 450 – Тютонги (легкая пехота)

около 540 – Озерные кланы (легкая пехота)

4 – Рудольф (Дольф) Рихтерсон с телохранителями

78 – саперы, кузнецы, шорники, столяры, возчики и артиллеристы, при одном «8-тонном» и шести «4-тонных» требюше (артиллерия)

112 – сводная рота из стрелков и пехотинцев младшей дружины (средняя пехота)

120 – треверы-добровольцы из бывшего Восточного анклава (средняя конница)

около 2 230 – фризы (тяжелая пехота, 11 из 14 отрядов, присланных Торговым Союзом)

около 2 700 – чиуру (легкая пехота)

14 – Аскольд Ленструнг со слугами и телохранителями

около 2 200 – батавы (легкая и средняя конница)

около 860 – Люди Равнины (легкая конница)

10 – ярл Ингвар Треверский с оруженосцем, поваром, конюхом и личными телохранителями

60 – первая придворная «полусотня» (тяжеловооруженные конные дружинники)

Кстати, не смотря на дезертирство двух, и гибель третьего из верховных вождей чиуру, а также тяжелые потери во время прорыва на правом фланге – немалая часть уцелевших, да и практически все, не принимавшие участие в битве (распределенные по гарнизонам и осадным лагерям) – беглецов не поддержали. Поэтому среди пришедших к порту, осталось неожиданно много воинов-чиуру.

Было немало и тех, кто поначалу кинулся драпать – «как и все», – но в последующие дни передумал и вернулся. Рубить головы «трусам» или объявить, что мол, «ерунда, проехали», офицеры Игоря сами не могли, а бывший журналист в этот момент «квасил», и вопрос на некоторое время повис в воздухе.

Собрав все новости, поднакопившиеся в процессе загула, треверский ярл легко разрешил эту дилемму, умудрившись вообще никак не обозначить свое отношение к предателям. Уже перед самым выступлением к Малету, он собрал всех чиуру перед своей палаткой, и принял у них личную присягу. Такую же, как и у тех нескольких сотен воинов из мелких кланов Полуденного нагорья, что с самого начала решили отправиться в поход под его личным стягом.

Убедившись, что подготовка лагерей идет «как надо», Игорь вернулся в свой Речной – «тайный» – лагерь на берегу Митаньи. Палатки, скрытые на небольшом полуострове среди высоченного тростника, манили прохладой и долгожданным, то ли совсем уж «поздним обедом», то ли чересчур «ранним ужином».

Его любимый навес – что-то вроде тканой пристройки к палатке – уже растянули, как раз со стороны реки. Ковер – расстелили, а плотные походные одеяла уложили в стопки, каждая из которых так и звала, давай мол, приляг, будем пировать!

«…Ну, или хотя бы просто пожри чего-нибудь, бедолага!» – мысленно подсказал Игорь и понял, что тугая пружина в душе, что сжималась все эти дни, кажется, чуть-чуть ослабла.

Повар привычно ждал с чистым куском полотна через плечо, медным кувшином и таким же чеканным, явно из одного набора, небольшим тазиком. Ну и, конечно, с не менее привычным укоризненным выражением на лице. Но Игорь знал, чем сможет реабилитироваться.

«В дороге, но почти как дома…»

Оглянувшись на заинтересованно тянущего носом в сторону котлов оруженосца, Игорь сделал грозное лицо и, почувствовав, что не сможет отыграть до конца, уже насмешливо и «честно» сообщил:

– У меня для тебя грустная новость, друг мой…

Немолодой ветеран с исключительным талантом по части походной еды, не то чтобы «не любил» оруженосца, но у него всегда был повод за что-нибудь наказать парня. Игорь подозревал, что бездетный воин просто иначе не умеет обозначить свое внимание. Не смотря на частые «придирки» и подначки, тот еще ни разу не прибег к традиционным местным методам воспитания. В смысле – к подзатыльникам, затрещинам или чему-то подобному. Хотя рука у него была по-прежнему крепка, да и характер – не подарок.

– Что, господин, опять хотите куда-то отправить меня? – сразу же сообразил парень, который стал привыкать к таким нежданным сложностям с едой. – Ну не сейчас же?!

– Ага! – подтвердил повелитель вертелов, предупрежденный заранее, что за стол сегодня кроме привычных спутников – телохранителей и кого-то из командиров, – пустят еще одного гостя, до этого вынужденного сидеть запертым в маленькой одноместной палатке.

Точнее – гостью.

– Ладно-ладно, – смилостивился Игорь, дождавшись обреченного выражения на лице своей шкодливой жертвы. – Даже коня брать не надо!

Вот тут парень на мгновение и правда, испугался, очевидно, решив, что единственное место, куда отсюда можно добраться «без коня» – это противоположный берег Митаньи. Плавал он не очень, поэтому метров 500-600 поперек течения мог бы и не осилить.

– Нет, не переживай, – угадал ярл переживания юноши по диким взглядам в сторону воды, и опять не сдержался, «успокоил». – Туда ты поплывешь только завтра, а сейчас сходи, скажи нашей путешественнице, что я разрешаю ей разделись с нами еду!

Не предъявив за пустые угрозы ни слова, и сопровождаемый насмешками, оруженосец с облегчением рванул выполнять приказ. Пока ни кто не передумал.

Да, самой вопиющей новостью среди привезенных Аскольдом, для Игоря оказалось приезд Кати.

Мудрый батав, хотя и не смог ей отказать во время короткой встречи в Эверберге, куда его занесли посольские дела, сообразил все же не предъявлять «гостинец» сразу. Игорь с ней не разговаривал с того самого дня.

Девушка не заставила себя ждать. Хотя она и злилась из-за своего «заточения», но ругаться с немногословными часовыми ей настолько надоело, что она сейчас простила бы и кого-нибудь по-настоящему виновного…

Игорь встретил ее на своем месте. Умытым, расслабленным и с чашей вина в руках. «Совсем как прежде». На мгновение Кате даже показалось, что вокруг мир, а они сидят где-нибудь на берегу Рихаса, во время одной из нечастых совместных поездок…

Часа через два, когда все приглашенные утолили голод и вежливо разошлись, оставив их вдвоем, хозяин застолья наконец-то заговорил.

– Кать, не знаю, о чем ты там с местными своими подругами говорила, но среди Жрецов есть такая точка зрения. И она здесь не предположение и не досужие сплетни… Любовь-ненависть возникает в людях не всегда, скажем так, «по делу». И длится – не столько, сколько мы считаем правильно ее испытывать. Она сама по себе. Но если для таких чувств мы начинаем придумывать причины, а потом – еще и принимаемся следовать своим представлениям о том, как должно реагировать …это не на пользу.

– В смысле? – осторожно уточнила Катя, явно удивленная началом.

– Люди часто сами приучают себя «любить» (в широком смысле – испытывать приязнь) только к друзьям, а ненавидеть – лишь врагов. И из-за этого мы вносим дисбаланс в собственную душу… Ну или «тонкое тело» – можно еще сказать. И я его не могу тебе показать, но вижу… – помолчав некоторое время, пребывая где-то далеко в мыслях, он продолжил спустя минут пять с того же места. – …Приязнь мы сами замечаем меньше, она же обычно не такая яркая …токсичная, – с мягкой, чуть извиняющейся улыбкой уточнил Игорь. – Поэтому так получается, что приучаем себя больше ненавидеть, чем любить, – усмехнувшись, он приглашающе взмахнул рукой. – Поэтому садись поближе, в смысле – ложись, если хочешь! Побить тебя, так же сильно, как в день приезда я уже не хочу, так что давай не буду «притворяться». Нет, ты все еще наказана, я тобой недоволен, но не злюсь. Будем считать – пережили. Давай теперь поговорим!

– О чем?

– Твою «веселую» историю с побегом и прочим я уже частично знаю, поэтому попробуй начать с объяснения. Озвучь твою версию: чего потащилась вообще куда-то? Даже на Земле, знаешь ли, вести себя так не стоит. А тут – тут …не на Земле. Кать, здесь и правда, опасно…

____________

Хромая утка (англ. lame duck) – в американской политической системе неформальное прозвище президента, который вскоре покинет свой пост, проиграв очередные выборы или не имея права выдвигать на них свою кандидатуру в особенности после того, как выбран его преемник.

Буквальный смысл выражения отсылает к болезни нижних конечностей, которой страдают водоплавающие птицы, из-за которой они теряют возможность передвигаться и становятся легкой добычей хищников. В XVIII веке этим термином обозначали брокера, объявившего себя «несостоятельным должником».