12
Сомнительная честь: оскорбительные названия

Когда Карл Линней изобрел двойные, биноминальные, латинские названия, он предоставил ученым возможность называть новые виды в честь каких-нибудь замечательных или выдающихся людей. Но как с помощью любого инструмента можно что-то построить или разрушить, так и с помощью латинских названий можно кого-то восславить, а кого-то и опозорить. Линней был первым, кто с помощью видовых названий воздал дань уважения ученым, жившим до него, но он же первым поддался искушению и использовал латинские названия, чтобы уязвить тех, к кому испытывал неприязнь. Первым, но далеко не последним.

В своей самой известной работе «Система природы» (Systema Naturae) Линней предложил новую систему классификации растений, основанную на строении органов размножения (так называемая половая, или брачная, система), согласно которой растения распределялись по классам и отрядам исключительно по количеству, размеру и расположению тычинок и пестиков в цветках (тычинки – мужские органы, содержащие пыльцу, а пестики – женские, содержащие семязачатки). Например, в группу Octandria Monogynia он объединил растения с восемью тычинками и одним пестиком (Octandria от греческого octo – «восемь», andros – «мужчина» и Monogynia от греческого mono – «один» и gyne – «женщина»). Формулировки Линнея местами были довольно смелыми. Например, он описывал Octandria Monogynia как «восемь мужчин и одна женщина в брачных покоях» и прямо приравнивал рыльце пестика к вульве, а столбик – к влагалищу. Он весьма красноречиво (и по тем временам весьма эротично) описывал это в своем раннем труде «Введение к помолвкам у растений» (Praeludia sponsaliorum plantarum): «Лепесток цветка сам ничего не вносит в воспроизведение, но служит только брачным ложем, которое Великий Творец устроил так прекрасно и украсил таким драгоценным пологом, наполнив благоуханием, дабы жених со своею невестой могли отпраздновать в нем свадьбу с величайшей торжественностью. Когда ложе готово, наступает время жениху обнять свою дорогую невесту и излиться в нее».

Не всех современников устраивали столь откровенные описания с эротическим подтекстом. Особенно возмущался ботаник из Пруссии Иоганн Сигезбек, который в своем труде «Ботанософия» (Botanosophiae…, 1737) осудил систему Линнея как «непристойную», выступая против идеи, что цветы могли предаваться такому «мерзкому распутству», и вообще не стеснялся в выражениях. Прежде Сигезбек и Линней вели дружескую переписку, но Линней всегда плохо воспринимал критику с его стороны. Он отомстил Сигезбеку, назвав его именем новый вид Sigesbeckia orientalis. В чем же тут месть? Дело в том, что сигезбекия – мелкий, неприятно липучий и довольно непривлекательный на вид сорняк, к тому же с крошечными цветками. Учитывая аналогию, которую Линней явно проводил между половыми органами человека и растений, вид с крошечными цветками он выбрал не случайно. Намек вовсе не такой уж тонкий: ранее в том же 1737 г. Линней опубликовал труд «Критика ботаники» (Critica Botanica) и в нем ясно изложил принципы, по которым следует строить латинские названия. Один из принципов гласил, что между растением и ботаником, в честь которого оно названо, должна быть четкая связь и желательно сходство. Так что не заметить намеренного оскорбления в названии «сигезбекия» было невозможно. Или, по крайней мере, невозможно было долго его не замечать. Сигезбек сначала поблагодарил Линнея в письме за оказанную честь, но тогда он еще не видел самого растения. Потом он все понял, и до конца жизни Сигезбек с Линнеем так и оставались врагами.

Половая система классификации растений Линнея, основанная на количестве тычинок и пестиков в цветке, оказалась не слишком удачной. Строение органов размножения, безусловно, очень важно, но одного подсчета тычинок и пестиков явно недостаточно. Этой системой вскоре перестали пользоваться, в том числе и сам Линней. Ей на смену пришли другие, построенные на совокупности многих существенных признаков, дающих возможность систематизировать разнообразие растений более естественным (и более соответствующим эволюции) способом. Так что возражения Сигезбека со временем утратили актуальность; а вот название «сигезбекия» до сих пор в ходу, и сигезбекия восточная по-прежнему невзрачный сорняк, липкий и неприятный.

На самом деле Линней не говорил прямо, что название «сигезбекия» задумано им как оскорбление (хотя не заметить это довольно трудно). Но в отношении некоторых других названий, приведенных в труде «Критика ботаники», он был честнее. Среди них пизония – колючее и «зловещее» дерево, названное в честь Виллема Пизо, чьи работы по флоре Бразилии иногда считались заимствованными из ранних трудов Георга Маркграфа; эрнандия – дерево с красивыми листьями, но неприметными цветками, получившее название в честь Франсиско Эрнандеса, работы которого были, по мнению Линнея, в высшей степени бесполезными; род дорстения – группа травянистых суккулентов из семейства тутовых (к которому относится шелковица), «чьи цветы невзрачны, словно уже миновали пору расцвета и увядают, [что] напоминает работы [Теодора] Дорстена». Впрочем, Пизо, Эрнандес и Дорстен давно умерли к тому времени, когда Линней выразил свои чувства к ним в научных названиях. Только Сигезбек был жив и мог почувствовать себя уязвленным.

Для того чтобы догадаться, что Линней намеренно старался оскорбить Сигезбека, нужно уметь читать между строк, – впрочем, Линней вообще редко объяснял, почему давал те или иные названия. Пизония, эрнандия и дорстения – исключения из правил. В этом Линней был не одинок: в те времена этимологию названий не объяснял почти никто. Только в XX в. систематики стали давать пояснения к названиям (хотя и сейчас это скорее рекомендация, чем требование). Но, даже объясняя происхождение названия, мало кто из систематиков станет открыто заявлять, что хочет кого-то оскорбить. Тем не менее именно так поступил Вернер Гройтер, чьей мишенью стал чешский ботаник Иржи Понерт. В 1973 г. Понерт опубликовал статью, в которой описал 254 новых вида растений из Турции и присвоил им названия. Ботаническое сообщество было удивлено, так как Понерт был тогда весьма молод и в Турции не работал. Вскоре выяснилось, что он просто взял растения, которые показались ему новыми, из недавно опубликованного описания флоры этого района и дал им свои собственные видовые названия (просто переведя эти описания на латынь, что соответствовало стандартным требованиям для присвоения названий новым видам в то время). Самих описанных им растений он почти наверняка не видел. Как оказалось, ничто из этого не противоречит Международному кодексу ботанической номенклатуры, поэтому названия Понерта считаются законными, но большинство ученых сочло его подход к публикациям в лучшем случае сомнительным. Гройтер отреагировал довольно изобретательно: в 1976 г. он назвал греческий вид клевера Trifolium infamiaponertii – буквально «трилистник бесчестия Понерта». В довольно язвительном примечании Гройтер пояснил, что название напоминает о неподобающем поступке Понерта, давшего названия растениям, которых он в глаза не видел.

Название Trifolium infamiaponertii не оставляет сомнений в том, что Гройтер имел в виду именно Понерта. Однако куда чаще, чтобы понять, что хотел сказать ученый, приходится читать между строк и собирать подсказки из разных источников. Например, через два столетия после того, как Линней дал название сигезбекии, два палеонтолога (тоже из Швеции, хотя, конечно, это совпадение) для той же цели использовали названия давно вымерших видов, обменявшись на редкость обидными оскорблениями. Чтобы понять, в чем заключались эти оскорбления, нужно провести целое расследование.

Эльза Варбург и Орвар Исберг занимались палеонтологией беспозвоночных, и их научная деятельность пришлась на период между двумя мировыми войнами. Варбург была еврейкой, а Исберг симпатизировал ультраправым (во время Второй мировой он вступил в шведскую пронацистскую оппозиционную партию Svensk Opposition). Мир шведской палеонтологии был весьма тесен, так что они наверняка часто виделись и, хотя письменных свидетельств тому почти нет, явно не слишком друг другу симпатизировали.

Первый выстрел в этой дуэли сделала Варбург. В 1925 г. в своей докторской диссертации она назвала в честь Исберга род трилобитов. Хотя она любезно поблагодарила Исберга за сбор окаменелостей, с которыми работала, название определенно не было почетным. В новом роду Isbergia было два вида, которые Варбург назвала Isbergia parvula и Isbergia planifrons. Сами по себе оба названия вполне обычные; у других трилобитов видовые эпитеты ничуть не лучше. Но, учитывая контекст, в котором это все происходило, их смысл был весьма прозрачен. По-латыни parvula означает «мелкая», «незначительная» или «пустячная», а planifrons – «плоскоголовый». В свете политических убеждений Исберга последнее название было особенно обидным (а Варбург сделала I. planifrons типовым видом этого рода). Ультраправые утверждали, что широкая, плоская форма черепа – признак умственной неполноценности, и считали ее принадлежностью «отсталых, неспособных к созиданию» рас (как писал французский антрополог Жорж Ваше де Лапуж, за работу которого с энтузиазмом ухватились нацисты). Назвав трилобита Исберга «плоскоголовым», Варбург обратила эту отвратительную доктрину против ее же приверженца. Подобный намек нельзя было оставить без ответа.

Через 9 лет Исберг нанес ответный удар: назвал род вымерших моллюсков Warburgia. Как и Варбург, в своем описании он начал с любезной благодарности в адрес коллеги за предоставленные экземпляры, но множество признаков говорят о том, что благодарность была неискренней. Во-первых, Варбург была женщиной внушительной комплекции, и, хотя Исберг дал названия 20 новым родам (некоторые из них по образцам, предоставленным Варбург), род, который он назвал в ее честь, имел особенно «толстые и раздутые» раковины. А на тот случай, если бы этот намек был непонятен, в роде Warburgia он описал четыре вида: Warburgia crassa (что значит толстая), Warburgia lata (широкая), Warburgia oviformis (яйцеобразная) и Warburgia iniqua (вредная или несправедливая). Как описательные названия, они не очень полезны, тем более что виды мало отличаются по форме, но намек, повторенный в первых трех названиях, был весьма красноречивым. Наконец, он указал, что этот род лучше всего отличать от его близких родственников по четкому следу на раковине, оставленному аддуктором, замыкающим мускулом. При чем тут все это, спросите вы. Дело в том, что Исберг писал по-немецки и для обозначения мускула использовал термин Schließmuskel – у людей этим словом обозначается сфинктер или задний проход. И в следующем же предложении он пишет, что назвал род в честь Эльзы Варбург. Сам по себе каждый элемент описания варбургии ничем не примечателен: некоторые моллюски действительно толще других, многие носят названия вроде crassa и oviformis и нет никаких причин, почему при описании рода нельзя использовать термин Schließmuskel. Но если посмотреть на картину в целом, умысел Исберга нельзя не заметить.

История с названием Dinohyus hollandi кажется куда менее убедительной. Название этому вымершему свинообразному млекопитающему (Dinohyus означает «ужасный боров») было дано в 1905 г. Олафом Петерсоном, палеонтологом из Музея Карнеги в Питтсбурге, «в честь доктора У. Дж. Холланда, директора и исполняющего обязанности куратора отдела палеонтологии в Музее естественной истории имени Карнеги». Широко распространено мнение, что Петерсон выбрал такое название с намерением уязвить Холланда. Уильям Холланд часто настаивал на том, чтобы его указывали главным автором статей, написанных его сотрудниками, независимо от того, внес ли он в них свой вклад (по-свински загребая всю славу себе, отсюда и эпитет «ужасный боров»). Но у нас нет убедительных доказательств, что Петерсон придумал такое название именно с целью оскорбить Холланда или что тот воспринял его как оскорбление. Все домыслы, по-видимому, основаны на единственном отрывке из неопубликованной автобиографии Роберта Слоуна. Сам Слоун, в свою очередь, ссылается на рассказ пожилого палеонтолога Брайана Паттерсона, который, вероятно, был знаком с Петерсоном и Холландом уже на закате их карьеры, а сам родился через 4 года после того, как Dinohyus hollandi получил свое название. Так что об оскорбительной подоплеке этой истории нам известно в лучшем случае из третьих рук. Да и повод усомниться во всем этом тоже есть. Во-первых, вовсе не очевидно, что такое название показалось бы Холланду обидным. Он был зоологом, палеонтологом и хранителем музея, который много работал с ископаемыми млекопитающими (хотя его первой любовью были бабочки и мотыльки). Названный в его честь вид млекопитающих его скорее бы порадовал. Кроме того, перед тем как опубликовать название, Петерсон проконсультировался с Холландом, попросив его проверить правомерность названия рода Dinohyus. Холланд предложил другое название для этого рода, Dinochoerus, но не стал возражать против видового названия hollandi; так что в этой истории ничто не указывает на намерение оскорбить. Возможно, мы так никогда и не узнаем, пытался ли Петерсон выказать Холланду уважение или задеть его, но поразмышлять об этом забавно.

Иногда название может многими восприниматься как оскорбление, даже если изначально так не задумывалось. Лучшим примером этому служит история с названиями жуков-гладкотелок Agathidium bushi, Agathidium cheneyi и Agathidium rumsfeldi. В 2005 г. эти названия ввели энтомологи Келли Миллер и Квентин Уилер в ходе ревизии ранее недостаточно изученного рода Agathidium. В результате они описали 58 новых видов. Видовые названия bushi, cheneyi и rumsfeldi были, разумеется, даны в честь Джорджа Буша – младшего, Дика Чейни и Дональда Рамсфелда – соответственно президента, вице-президента и министра обороны в администрации США того времени. Можно легко представить, что эти названия были задуманы как оскорбительные. В конце концов, троицу политиков часто осуждали (и продолжают осуждать); жуки, носящие их имена, питаются гниющими грибами; а еще один жук с новым названием Agathidium vaderi (присвоенным в честь зловещего, пусть и вымышленного, лорда ситхов Дарта Вейдера) был изображен на фронтисписе монографии. Но те, кто увидел в этом оскорбление, явно поспешили с выводами. Ведущий автор, Келли Миллер, объясняет это так: «Мы хотели, чтобы названия были почетными. Мы двое были консерваторами в научном мире, работавшими вместе (что встречается нечасто). Дело было в самом начале иракской войны, и мы тогда выступали за вторжение. И, наконец, мы любим наших жуков! Мы не назовем новый вид в честь кого-то, кто нам не нравится. [В интервью] мы сравнили себя с Льюисом и Кларком, которые назвали три притока Миссури в честь Джефферсона, Мэдисона и Галлатина (президента, вице-президента и министра финансов [в то время])».

Наверняка найдутся те, кто все равно увидит оскорбление в названиях A. bushi, A. cheneyi и A. rumsfeldi и в доказательство приведет A. vaderi. Но в той же монографии К. Миллер и К. Уилер назвали новые виды в честь своих выдающихся предшественников в прошлом и настоящем, энтомологов и коллекционеров, которые внесли вклад в изучение Agathidium, и автора научных иллюстраций. Нет никаких причин рассматривать название жука A. fawcetti (по имени иллюстратора) как дань уважения, а A. bushi – как оскорбление. И тут мы переходим к Дональду Трампу. Мало кто из публичных фигур в последнее время вызывал такие бурные эмоции как у сторонников, так и у недоброжелателей. Когда он баллотировался на пост президента США, его считали кем угодно – от спасителя американской свободы до величайшей угрозы ей же. Он продемонстрировал целый спектр неприятного (и это еще мягко сказано) поведения и предложил (а позже и ввел) различные законы, в том числе экологические, которые привели в ужас большинство ученых. Так что появление названия мотылька Neopalpa donaldtrumpi в первый же месяц его правления привлекло значительное внимание как в научных кругах, так и в СМИ. Что имел в виду автор этого названия Вазрик Назари?

С одной стороны, совершенно очевидно, почему мотылька, о котором идет речь, можно назвать Neopalpa donaldtrumpi. Голову насекомого венчает впечатляющая шевелюра из крупных светлых чешуек, и Назари указывает на ее сходство с не менее примечательной прической Трампа. Но это еще не все. Далее Назари поясняет: «Такое название выбрано, чтобы привлечь широкое внимание общественности к необходимости сохранения хрупкой природы США, где все еще живет много неописанных видов». N. donaldtrumpi – подходящий вид для привлечения внимания. Он обитает в дюнах Калифорнии и Нижней Калифорнии (Мексика), а одним из знаменитых предвыборных обещаний Трампа было построить стену, чтобы сдержать поток миграции через американо-мексиканскую границу. Образцы, по которым Назари описал новый вид, были собраны в северных Альгодонских дюнах – территории, находящейся под федеральной охраной. Кроме того, Трамп обещал отменить экологическое регулирование в Соединенных Штатах и, в частности, открыть для эксплуатации охраняемые западные земли. Так что можно сказать, что N. donaldtrumpi выражает интересы жертв политики Трампа, как людей, так и животных. Или, по крайней мере, интересы тех, кто его политику не одобряет. В какой-то степени Назари можно обвинить в том, что он зря сотрясает воздух. В конце концов, ядро избирателей Трампа никогда не интересовалось и вряд ли будет интересоваться мелким коричневым мотыльком или его латинским названием.

И все-таки неужели название Neopalpa donaldtrumpi можно счесть оскорбительным? Во всяком случае, так его восприняли ученые и СМИ, и вот по каким причинам. Во-первых, хорошо известно, что ученые, как правило, излишне либеральны в политических взглядах (вспомните комментарии Келли Миллера по поводу названия Agathidium bushi), поэтому сразу приходит на ум, что они выступают против Трампа. Во-вторых, прическу Трампа так часто высмеивают, что любое ее упоминание сразу кажется насмешкой. В-третьих, – и для многих это самый верный признак неприязни – в статье Назари объясняет, что N. donaldtrumpi отличается от своего близкого родственника N. neonata меньшим размером мужских гениталий. Это, конечно, похоже на обычные школьные насмешки и, видимо, навеяно заверением Трампа во время президентских дебатов 2016 г., что руки у него очень даже большие (хотя он, конечно же, имел в виду вовсе не руки). Однако Назари занимает более взвешенную позицию, по крайней мере публично. Он настаивает, что название основано исключительно на сходстве светлого «начеса» на голове мотылька с прической президента, а размер гениталий – всего лишь случайное совпадение. При этом ученый совершенно справедливо указывает, что в систематике насекомых размер и форма гениталий – обычный признак, который используется для различения видов. Назари подчеркивает, что хотел привлечь внимание к мотыльку, его среде обитания и влиянию на нее политики Трампа, а не просто подшутить над президентом. Впрочем, он не станет расстраиваться, если люди воспримут это название как оскорбление в адрес политика, так же как и в том случае, если оно будет восприниматься как знак уважения. На самом деле Назари приводит интересный аргумент, утверждая, что смысл названия в какой-то степени определяется не только аудиторией, но и последующими событиями. Если президентство Трампа в долгосрочной перспективе окажется благоприятным для всего мира, то все будут считать, что название воздает президенту должное за его заслуги. Если после ухода Трампа ситуация в мире ухудшится, то название вида могут посчитать оскорблением. Время все расставит по своим местам, говорит Назари.

Итак, мы видим, что существует несколько явных, а также ряд спорных случаев, когда названия давались с намерением оскорбить. Однако в целом такое встречается очень редко. Вероятно, на то есть несколько причин. Во-первых, Международный кодекс по крайней мере зоологической номенклатуры рекомендует выбирать названия «по возможности… не оскорбительные», что не способствует появлению таких названий (впрочем, рекомендации в кодексе не являются обязательными, а кодекс ботанической номенклатуры и вовсе однозначно допускает «неподходящие или неприятные» названия). Во-вторых, независимо от того, разрешены или нет оскорбительные названия, большинство систематиков, похоже, считает это проявлением дурного тона. Наконец, если об этом не говорится совсем уж откровенно, подобное оскорбление вряд ли достигнет цели. Если человек, чьим именем назван новый вид, – ученый (или просто энтузиаст науки), он будет скорее рад, чем обижен. А не связанные с наукой люди, скорее всего, не заметят научное название, и даже если заметят, вряд ли обидятся.

Впрочем, это, пожалуй, не относится к таким названиям, как исбергия плоскоголовая и сигезбекия. Вот они наверняка могли показаться обидными.