Тысячи цветов покрывали мостовую перед обугленным и лишённым крыши домом в восточногерманском городе Золинген. Плакат с текстом «Здесь родились, здесь сгорели» был развернут на месте одной из самых жестоких вылазок расистов после объединения Германии. Три турецких девочки и их 18-летняя мать сгорели в огне, а ещё одна турчанка разбилась насмерть, выпрыгнув из окна. Соседи слышали, как кто–то выкрикнул «Хайль Гитлер!», а затем облил крыльцо и переднюю дверь бензином и поджёг дом турецкой семьи, которая жила в Германии уже 23 года.

Убийство в Золингене, родном городе Адольфа Эйхмана, произошло 23 мая 1993 года, всего через три дня после того, как немецкий парламент под давлением ультраправых отменил положение Конституции о гарантии убежища всем политическим эмигрантам. Однако 1,8 миллиона турок, живших в Германии, не искали там убежища. Они были частью стабильного сообщества гастарбайтеров, а их семьи внесли значительный вклад в создание «германского экономического чуда». Побуждаемые к иммиграции Бонном, турецкие рабочие начали в больших количествах прибывать в страну три десятилетия назад, чтобы облегчить ситуацию с многолетней нехваткой рабочих рук. В течение долгого времени они выносили всю тяжесть расистских отношений со стороны западных немцев, обычно называвших турок «Kanaker» (презрительно–уничижительный термин, примерно соответствующий американскому «ниггер»). В Западной Германии не существовало законов, защищающих её турецкое население от дискриминации.

Турецкая община долго молчала и сдерживала свои обиды. После убийства в Золингене, вызвавшего волну ярости как в стране, так и на международном уровне, она наконец взорвалась. Четыре вечера подряд турецкая молодёжь выходила на улицы в ряде германских городов. С криками «Нацистов долой!» люди перекрывали дороги, били витрины и разбегались от размахивавшей дубинками полиции. Министр иностранных дел Клаус Кинкель призвал всех турок, проживающих в стране, демонстрировать сдержанность. «Мы обращаемся ко всем туркам, проживающим в Германии, с просьбой не проявлять избыточной реакции, а использовать для выражения своего недовольства демократические способы», — заявил он.

Предложенное Кинкелем «использование демократических способов» стало очередным оскорблением для людей, и без того подвергавшихся многочисленным унижениям. В силу расистского характера немецких законов о натурализации туркам–налогоплательщикам было практически невозможно получить гражданство — право на него определялось исключительно по принципу крови. Это означало, что живущие в Германии турки второго или третьего поколения, свободно говорившие по–немецки и посещавшие немецкие школы, не имели права голосовать и реализовывать другие демократические права. В то же время родившийся и выросший в российском Поволжье, но имеющий возможность доказать наличие у себя немецких предков (достаточно было нацистского партбилета отца или деда), имел полное право стать гражданином Боннской республики.

Президент Рихард фон Вайцзеккер, выступая на похоронах турок, погибших в Золингене, затронул этот больной вопрос. Занимавший в немецкой политике во многом церемониальный пост фон Вайцзеккер стал своего рода олицетворением голоса разума. Он стоял на трибуне перед четырьмя гробами, покрытыми турецкими флагами. Два из них, где лежали тела девятилетней Гюли Генч и её четырехлетней сестры Самии, были в ширину не больше обувной коробки. Обращаясь не только к скорбящим туркам, но и ко всей Германии, седовласый президент заявил, что волна террористических актов «не была цепью отдельных зверств, но стала результатом климата, созданного ультраправыми». «Не будет ли честнее и гуманнее, — спросил он, — называть их “германскими гражданами турецкого происхождения”? Они живут по немецким законам, однако не в состоянии, в отличие от других граждан, влиять на эту жизнь. Должна ли подобная ситуация сохраняться вечно?»

Канцлер Коль, который никак не реагировал на призывы предоставить немецкое гражданство туркам, долгое время проживавшим в Германии, предпочёл не посещать траурную службу в Золингене. Вместо этого его аппарат выступил с формальным осуждением насилия в отношении иностранцев и предостерёг турок и прочих не германцев от ответных, в том числе незаконных, мер. Сочтя случившееся в Золингене сферой компетенции полиции, а не политиков, помощники Коля спешно возложили вину на местных поджигателей, по их мнению, явно не имевших никакого отношения к организованным неонацистам. Шестнадцатилетний бритоголовый Кристиан Риха, по утверждению генерального прокурора Александра фон Шталя, действовал в одиночку.

Кроме Рихи, были арестованы ещё трое правых экстремистов. И фон Шталь продолжал плести паутину лжи и полуправды в попытке скрыть связи подозреваемых с неонацистскими группами. Однако парламентское расследование вскоре подтвердило, что Риха и его сообщники часто посещали золингенскую школу боевых искусств, которой руководил Бернд Шмитт (Bernd Schmitt) по прозвищу Каратист. Спортивный клуб «Хак Пао» служил местом встреч и центром подготовки почти для 200 местных неонацистских боевиков. Трое молодых людей, обвинённых в поджоге в Золингене, «учились» в школе Шмитта, где наряду с техникой рукопашного боя обучали и нацистской идеологии.

Шмитт был не последним лицом в неонацистском подполье объединённой Германии. У него были хорошие связи с несколькими неонацистскими группами, своими знакомыми он называл Белу Эвальда Альтханса и других руководителей ультраправых. Школа боевых искусств Шмитта поставляла охранников для встреч, на которых выступали, в частности, такие визитёры, как Эрнст Цундел, благодетель Альтханса из Торонто. Шмитт также поддерживал связи с немногочисленными ветеранами Третьего рейха, включая генерал–майора Отто Эрнста Ремера, являвшегося «ассоциированным членом» спортивного клуба «Хак Пао».

К моменту событий в Золингене Шмитту стукнуло 50 лет. У него на счёту было 17 уголовных судимостей (некоторые — за нападения с особой жестокостью), а его неровная карьера неонациста длилась с конца 1960-х годов. В попытке избежать тюрьмы Шмитт начал снабжать информацией о происходящем в неонацистских кругах Ведомство по охране Конституции (западногерманский аналог ФБР). Одним из его многочисленных заданий было держать своих хозяев из секретной службы в курсе всего, что планировалось в Золингене «коричневыми». В течение многих лет он занимался разведкой и для самих неонацистов, поскольку у них и спецслужбы были общие враги — левые радикалы. Шмитт снимал антифашистские демонстрации и распространял фото левых активистов, переданные ему людьми из секретной службы.

Статус Шмитта как платного осведомителя был подтверждён в ходе судебного заседания об убийствах в Золингене. Однако этот факт породил больше вопросов, чем ответов. Знал ли он о неизбежности нападения? Какова его вина в подстрекательстве к завершившемуся убийством нападению? Свидетели подтверждали, что Шмитт наставлял своих учеников: «Мы должны оторвать головы этим иностранцам». Разоблачение Шмитта как осведомителя разворошило целое змеиное гнездо. Немецкие власти попытались смягчить проблему, ограничив его в показаниях в ходе разбирательства событий в Золингене. В результате сведения о неонацистах, обвинявшихся в совершении поджога, так и остались нераскрытыми.

Разоблачение Шмитта как тайного агента, по крайней мере, подтвердило, что германским спецслужбам удалось не только проникнуть в ряды правых экстремистов и отследить их деятельность, но и оказать помощь в создании, поддержке и направлении расистских групп, в то время как резко возросло число нападений на иностранцев. Это, в свою очередь, добавило убедительности предположениям о том, что отдельные немецкие официальные лица косвенным образом санкционировали это насилие, полагая, что его можно безопасно использовать в политических целях для проталкивания отмены закона о предоставлении убежища.

Тёмная история Шмитта сильно напоминает отношения, установившиеся между специальными службами США и Ку–клукс–кланом (ККК). Эти сложные и грязные связи использовались в качестве тайного инструмента для выслеживания и нанесения ударов по защитникам гражданских прав на Юге в 1960-е годы. Военная разведка использовала Ку–клукс–клан, чтобы следить за Мартином Лютером Кингом. В свою очередь, ФБР и агенты полиции проникали в ячейки Ку–клукс–клана, занимавшиеся убийством активистов–правозащитников, поджигавшие дома и церкви афроамериканцев. В некоторых случаях спецслужбы даже организовывали эти ячейки. (В то время ФБР располагало сетью из почти двух тысяч информаторов, работавших в Ку–клукс–клане и других американских группах белых расистов, что составляло приблизительно 20% от их общего числа.) Гари Томас Роу, страстный сторонник ККК, находившийся на содержании у ФБР, застрелил негра, однако по настоянию Бюро скрыл свою роль в преступлении, чтобы не быть разоблачённым. Выступая на съезде Ку–клукс–клана, другой агент ФБР заявил: «Мы восстановим права белых, даже если для этого нам придётся перебить всех черномазых».

К началу 1980-х годов Ку–клукс–клан начал тесно сотрудничать с неонацистами как в США, так и за границей. Его отделения возникли в Великобритании, Швеции, Канаде и Австралии. В Германии вербовкой новых членов занимался сержант американских ВВС, служивший в Битбурге. Он игнорировал запрет американских военных властей на деятельность Ку–клукс–клана. Нацификация ККК совпала с движением американских расистов по сбору средств для их немецких коллег. Незадолго до смерти Михаэль Кюнен активно занимался развитием сотрудничества своей сети и американских куклуксклановцев.

В сентябре 1991 года Деннис Мэхон (Dennis Mahon), глава «Белых рыцарей» Ку–клукс–клана в городе Талса, штат Оклахома, отправился в девятидневный тур по объединённой Германии, посетив 25 городов. Мэхон вспоминал в бюллетене клана «Белый берёт» («White Beret»): «Таможню я прошёл без малейших проблем, несмотря на то, что мой 40-килограммовый багаж был битком набит национал–социалистическими и куклуксклановскими футболками, стикерами, сувенирами и литературой». Хотя в Германии было запрещено нацистское приветствие, Мэхон похвалялся, что «сотни раз делал это по всей стране».

Наряду с посещением рок–концерта, где выступала группа английских скинхедов, в Дрездене Мэхон встретился с несколькими российскими солдатами. Встреча произвела на него глубокое впечатление. «В этих русских была видна гордость белого человека, — заявлял он. — Все они были арийской внешности, воспитанные, с хорошей армейской выправкой. Думаю, что наша заражённая негритосами армия — не ровня этим людям с их современным оружием». В каждом пункте по пути следования Мэхон призывал своих германских товарищей к нападениям на иностранцев, называя это «патриотическими действиями». Будучи иностранцем, Мэхон чувствовал себя в Германии, особенно в Берлине, как дома. После посещения Рейхстага Мэхон заливался: «Пройти по ступеням, по которым некогда ходил Гитлер, — это вдохновляет».

Венцом пропагандистской поездки Мэхона стала церемония сожжения креста, проведённая на сумрачной лесной поляне близ Берлина. В ритуале, украшенном флагами нацистов, Ку–клукс–клана и конфедератов, приняли участие 60 одетых в белое молодых немцев. «Да здравствует арийская раса!» — воскликнул один из сторонников «Клана» под радостные возгласы собравшихся, когда запылал трехметровый крест. Одетый в зелёную шёлковую накидку с капюшоном, Мэхон закончил свою краткую речь неистовым «Зиг хайль!» «Мы вызвали духов SS и тевтонских рыцарей и освободили их силу, — позднее объяснил он. — Вот что делает огненный крест».

Соратниками Мэхона в Германии была группа «Националистический фронт» (Nationalistische Front), которая и организовала церемонию по сожжению креста. Среди этой группы выделялся тот же инструктор по боевым искусствам из Золингена Бернд Шмитт, подрабатывавший также шпионом у правительства. Наряду с организацией «военных игр» на конференции «Фронта» в августе 1992 года он обеспечивал охрану высокопоставленных гостей немецких неонацистов.

«Националистический фронт» был основан в 1985 году и быстро превратился в одну из наиболее опасных неонацистских организаций Германии в количестве нескольких сотен членов. «Национал–революционные» идеи «Фронта» восходили к братьям Штрассерам и носили отчётливо антикапи- талистический характер. Формально «Фронт» также поддерживал «освободительные движения» в странах третьего мира. Для того чтобы достичь своей цели — построение государства для народа, — «Фронт» призывал ликвидировать паразитический правящий класс, землевладельцев, а также еврейских финансовых акул, высасывавших кровь германского народа. Руководители «Фронта» мечтали о полностью восстановленном рейхе, включающем в себя Австрию и Швейцарию, а также отдельные районы Италии, Франции, Бельгии, Чехословакии, Польши и России. Частью кампании за «расовый социализм» были огненные ритуалы, проводившиеся в новолуние и в день летнего солнцестояния.

Осенью 1991 года, вскоре после проведения куклуксклановской церемонии сжигания креста, «Националистический фронт» организовал сеть мобильных боевых групп, состоявших из наиболее преданных делу организации членов. Их целью было нанесение внезапных ударов по иностранцам, левым, а также по буржуазному порядку в целом. Охватившая всю страну операция коммандос была задумана Майнольфом Шёнборном (Meinolf Schonborn), лидером «Националистического фронта». Крупный, с волнистыми волосами, возрастом около 35 лет, Шёнборн ранее был пресс- секретарём партии «Республиканцы». Своих уличных бойцов он считал наследниками штурмовиков Эрнста Рёма. За вдохновением и наставлениями Шёнборн обратился к своему любимому старому нацисту, генерал–майору Отто–Эрнсту Ремеру. Консультантом «Фронта» также выступал Герберт Швайгер (Herbert Schweiger), австрийский ветеран SS, в годы Второй мировой войны воевавший под началом Скорцени.

Объединённые в подпольные ячейки, члены «Националистического фронта» поклялись сделать жизнь иностранцев «хуже некуда». Последователи Шёнборна много раз нападали на общежития беженцев. Однажды они избили человека, принятого ими за еврея, пропитали его одежду спиртом, подожгли его и выкинули мёртвое тело на дороге сразу за голландской границей. Однако наибольшую тревогу вызвал тот факт, что богатые жители деревни Долгенбродт (близ Берлина) собрали деньги для бритоголовых из «Националистического фронта» за то, чтобы они сожгли дом, построенный в конце их улицы. Он предназначался для лиц, обратившихся за убежищем. «Никого не опечалило подобное решение проблемы», — заявил мэр Дол- генбродта.

В ноябре 1992 года «Националистический фронт» стал первой неонацистской группой, запрещённой германским правительством в годы после падения Берлинской стены. Заранее предупреждённый Шёнборн затаился в своём укрытии в Силезии. Там он держал контору, торговавшую по почте различными нацистскими принадлежностями. Позднее он организовал магазин в Дании. К тому времени его группа уже возродилась под разными именами, в том числе «Прямые действия Центральной Германии». Члены этой группы занимались идеологической обработкой будущих террористов в нацистском духе. Через достаточно короткое время «Прямые действия Центральной Германии» и другая организация — преемник «Националистического фронта» «Социал–революционный рабочий фронт» также оказались под запретом. Однако эти наказания, в сочетании с решением отменить либеральное немецкое законодательство в сфере предоставления убежища, не привели к спаду неонацистского насилия. В полном противоречии с заверениями официальных представителей Бонна расисты продолжали свои нападения с ошеломляющей регулярностью.

Под высокими клёнами и соснами играли дети. Рядом стояли охранники с автоматическими винтовками, одетые в синюю форму с эсэсовскими знаками различия. На фоне большого знамени со свастикой группа журналистов брала интервью у священника Ричарда Батлера (Richard Butler). Он рассказывал о своей службе в годы Второй мировой войны солдатом американской армии. «Сражаясь за американцев, я воевал против собственного народа», — заявил морщинистый человек, которому шёл уже восьмой десяток лет.

Батлер был пастором Церкви христиан Иисуса Христа, располагавшейся на отдалённом участке площадью в 20 акров в городке Хейден Лейк, штат Онтарио. Он также возглавлял её боевое политическое отделение «Арийские нации». Чтобы попасть в саму церковь, нескромно названную Батлером «Международной штаб–квартирой белой расы», надо было пройти через прихожую, украшенную флагами стран Северной Европы. На стенах висели картины, изображавшие молодых нордических воинов, поражающих копьями змею и дракона, на которых были нарисованы шестиконечная звезда Давида и коммунистические серп и молот. Вытащив на свет старую утку о всемирном еврейско–большевистском заговоре, Батлер сравнивал распад СССР с «закрытием филиала».

Батлер пускал в ход самый банальный шаблонный антисемитизм и антиафриканизм. В соответствии с идеями расистского движения, известного как «Христианская идентичность», он проповедовал, что арийцы — это богоизбранный народ, а евреи — порождение Сатаны. Люди, не относившиеся к белой расе, были «грязными существами» низшего сорта. «Христианская идентичность» считалась главным религиозным учением белых расистов и была той идейной связью, которая объединяла различные ячейки Ку- клукс–клана и неонацистов по всей стране. Чтобы верить в «Христианскую идентичность», необязательно было быть убеждённым сторонником Третьего рейха, тем не менее секта Батлера открыто поклонялась свастике как «вращающемуся кресту возрождения». В церкви можно было увидеть множество нацистских символов, включая идеализированный портрет Адольфа Гитлера с высокими скулами, благородным лбом и пронзительными блестящими глазами. У алтаря лежал памятный венок в честь Рудольфа Гесса.

«Арийские нации» с Батлером у руля приобрели известность в качестве стратегического узла, объединявшего различные структуры и личности белых расистов. Они стали вторым домом для таких людей, как Деннис Мэхон, едкий руководитель Ку–клукс–клана, объездивший объединённую Германию, и его близкий друг Том Метцгер, руководитель «Белого арийского сопротивления» в Калифорнии. Воодушевлённый воссозданием «Железной гвардии» в Румынии и возрождением фашизма в других странах Европы и бывшего Советского Союза, Метцгер поддерживал связи с многочисленными «белыми воинами» за рубежом. Хорошую возможность для встреч одинаково мыслящих активистов из разных стран предоставлял Всемирный съезд арийских наций, ежегодно проводившийся Батлером в глуши Айдахо. Троекратное «Слава Победе!» (английский аналог «Зиг хайль!») сопровождало сожжение креста, которым завершались эти летние сборища, куда съезжались представители разрозненных церквей «Христианской идентичности», а также групп, соединивших в своих учениях революционный милленаризм, безумные конспирологические теории и насильственный антисемитизм.

Предметом ненависти для «Арийских наций» было «сионистское оккупационное правительство» — ZOG (Zionist Occupation Government) — ибо они были уверены, что Америка оккупирована евреями. Батлер и его последователи видели единственный выход в создании «Бастиона американских белых» в пяти северо–западных штатах США, лежащих близ Тихого океана. Впоследствии он должен был отделиться от «Еврейских Штатов Америки». На религиозных службах Батлера часто обсуждалась цель создания отдельной родины только для белых. В своей хорошо вооружённой крепости он проводил также обряды бракосочетания.

Среди связавших себя узами в логове «Арийских наций» был и Кирк Лайонс (Kirk Lyons), техасский адвокат, который защищал в суде неонацистов и белых расистов. В сентябре 1990 года состоялась свадьба, представлявшая собой двойное бракосочетание в шотландском стиле, с килтами и волынщиками. Лайонс и его приятель Нил Пэйн женились на двух сёстрах — Бренне и Бет Тейт. Их брат Дэвид Тейт в это время находился в тюрьме, куда был заключён за убийство дорожного полицейского в штате Миссури. Дэвид был членом «Ордена», террористической группировки, отпочковавшейся от «Арийских наций» и в начале 1980-х годов организовавшей ряд ограблений банков и убийств. До того как попасть в руки полиции, Тэйт принял участие в нескольких нападениях на инкассаторские броневики.

Известный также под названием «Молчаливое братство» («Die Bruder Schweigen»), «Орден» возглавлялся молодым неонацистским фанатиком Робертом Джеем Мэтьюсом (Robert Jay Mathews). Посещая штаб–квартиру «Арийских наций», он вербовал себе новых членов. Мэтьюс представлял себя современным Робин Гудом, грабившим евреев и отдававшим деньги арийцам. Используя ворованные и фальшивые деньги, он вёл террористическую кампанию, построенную по образцу книги «Дневники Тернера» («The Turner Diaries»), описывающей успешное восстание белых расистов США. Её автор, Уильям Пирс (William Pierce), выступал с речами в Хейден Лейк и впервые примкнул к расистам, вступив в ряды «Американской нацистской партии». После гибели Джорджа Линкольна Рокуэлла в результате покушения Пирс основал в Западной Вирджинии группу «Национальный альянс».

Созданный Пирсом образ «День верёвки», когда расовые предатели по всей территории Соединённых Штатов «встретят своего Создателя», вдохновил Мэтьюса, Тейта и десяток других членов «Ордена». Вместе они составили планы проведения диверсий на плотинах, водозаборах, коммунальных предприятиях и линиях связи, что, по их расчётам, должно было послужить началом полномасштабной расовой войны. Не успев поставить «сионистское оккупационное правительство» на колени, в декабре 1983 года Мэтьюс был окружён агентами ФБР на острове Уидби в штате Вашингтон.

Отказавшись сдаться, он погиб в ожесточённой перестрелке с агентами. В ходе операции сотрудники ФБР были одеты в бейсболки с надписью «ZOG» — мрачный юмор, не характерный для представителей данной спецслужбы. Однако в последние минуты своей жизни Мэтьюс отчётливо видел эти буквы.

«Мэтьюс полагал, что единственный способ достичь своей цели — территориальной самостоятельности — это затерроризировать правительство США до такой степени, что «дядя Сэм» будет рад нас отпустить», — объяснял идеолог «Арийских наций» Роберт Майлз (Robert Miles). Рубаха–парень и бывший «Великий дракон» Ку–клукс–клана из штата Мичиган, Майлз играл в расистском подполье роль старейшины. Как и европейские сторонники «третьего пути», он рассматривал правительства США и СССР в качестве двух дьяволов. «Для нас капитализм и коммунизм — это практически одно и то же», — говорил он перед распадом СССР. Майлз выступал в поддержку революционных движений третьего мира, а также был сторонником сотрудничества между правыми и левыми экстремистами. Он также одобрял многожёнство как наилучший путь выживания белой расы.

В 1988 году 13 белых расистов, в том числе Майлз и священник Батлер, были привлечены к суду за участие в заговоре с целью свержения правительства США. Федеральные власти утверждали, что подсудимые задумали свои коварные планы пятью годами ранее, встретившись в штаб–квартире «Арийских наций». Майлз, Батлер и третий обвиняемый, Луис Бим–младший (Louis Beam Jr.), были названы главарями преступников, махровейшими из махровых, секретно руководившими «Молчаливым братством». Под их руководством члены «Ордена», как утверждали американские официальные лица, убили несколько человек, а также похитили свыше четырёх миллионов долларов. Власти подозревали, что большая часть похищенных средств осела в сундуках американских неонацистских групп.

Кирк Лайонс, которому тогда едва исполнилось 30 лет, представлял своего техасского приятеля Луиса Бима в ходе суда в Форт–Смит, штат Арканзас, над подстрекателями к мятежу. Служивший во Вьетнаме стрелком вертолёта, Бим стал «Великим драконом» Ку–клукс–клана в Штате одинокой звезды (неофициальное название Техаса. — Примеч. пёр.). Чтобы избежать ареста по обвинениям, относящимся к деятельности «Ордена», он вместе с женой бежал в Мексику. Находившийся в списке «десяти самых разыскиваемых ФБР преступников», Бим был захвачен в Гвадалахаре после перестрелки и возвращён в Соединённые Штаты. Затем он служил в качестве «посла по особым поручениям» «Арийских наций». Однако федеральному правительству не удалось осудить Бима и других подсудимых по обвинению в заговоре с целью государственного переворота. Лайонс со своим клиентом отпраздновали это событие в мемориальном комплексе, посвящённом конфедератам, который находился прямо напротив здания суда. Там Бим заявил о победе над врагом: «Мне кажется, что сегодня «сионистское оккупационное правительство» потерпело страшное поражение. Думаю, что все смогли разгадать головоломку и поняли, что меня наказывали только за то, что я был громким и откровенным противником ZOG».

Процесс в Форт–Смит ознаменовал собой начало деятельности Лайонса на посту адвоката белых расистов. Успешная защита Бима сделала его своего рода знаменитостью среди ультраправых, ведь речь шла об одном из ключевых деятелей американского неонацистского подполья. Помимо того что он был главным военным стратегом движения, технически продвинутый Бим создал первые компьютерные доски объявлений для «Арийских наций» и ряда других групп «Христианской идентичности». Кирк Лайонс и позднее остался одним из его ближайших помощников. А сам Бим был свидетелем на свадьбе Лайонса в Хейден Лейк.

Симпатизировавший взглядам своих клиентов, Лайонс защищал многих членов «Арийских наций», обвинявшихся в самых разных преступлениях, — от нарушений законодательства об оружии до убийств. Он также координировал прохождение апелляции лидера «Белого арийского сопротивления» Тома Метцгера, после того как его признали виновным в совершенном скинхедами убийстве эфиопского иммигранта в городе Портленд.

Ещё одним лицом, пользовавшимся юридическими консультациями Лайонса, был Фред Лейхтер (Fred Leuchter), проживавший в Бостоне продавец и установщик электрических стульев, оборудования для смертельных инъекций и прочих средств казни. Телекомпания «ABC News» как–то назвала его «Доктор Смерть». Проблемы с законом возникли у Лейхтера в связи с отсутствием надлежащей лицензии на оказываемые им технические услуги. А прославился он после того, как в качестве самозваного эксперта съездил в Освенцим, взял там несколько образцов почвы и на данном основании пришёл к выводу, что все рассказы о газовых камерах — это миф. Так называемый «Доклад Лейхтера» стал результатом «исследования», на финансирование которого канадец немецкого происхождения Эрнст Цун- дел выделил 37 тысяч долларов.

Институт пересмотра истории быстро воспользовался «научными результатами» Лейхтера. Их одобрили также генерал–майор Отто–Эрнст Ремер и ряд других убеждённых отрицателей Холокоста. В октябре 1992 года Лейх- тёр и Лайонс посетили организованную Институтом пересмотра истории конференцию в Южной Калифорнии. Там они встретились с видными представителями негационистских кругов, включая и Белу Эвальда Аль- тханса. «Я получил большое удовольствие от конференции, — вспоминал Лайонс. — Собравшиеся там были в основном старыми людьми с очень интересными взглядами на Вторую мировую войну. Я поддерживаю все формы ревизионизма… Когда от нас уйдут ветераны Второй мировой войны, думаю, что ревизионизм вступит в свои права».

После этого Альтханс организовал для Лайонса и Лейхтера германское турне по сбору пожертвований. Безопасность обеспечивалась подготовленными Берндом Шмиттом группами физической защиты. Хотя Шмитт был и неонацистом, и осведомителем секретной полиции, в ходе десятидневной совместной поездки он не вызвал никаких подозрений у Лайонса. Вместо этого у него возникли серьёзные сомнения относительно Альтханса. Лайонс был выведен из себя тем, что его молодой немецкий коллега прикарманил большую часть средств, предназначенных для охранников Лейхтера.

В ходе своей предыдущей поездки в фатерланд Лайонс познакомился с человеком, которого можно назвать его немецким двойником, — Юргеном Ригером (Jurgen Rieger). Газета «Die Zeit» называла его «неонацистом в адвокатской мантии». Ригер возглавлял располагавшуюся в Гамбурге группу «Общество антропологии, евгеники и этологии». В этом качестве он издавал псевдонаучный журнал «Новая антропология» («Neue Anthropologie») для интеллектуалов–расистов, веривших в превосходство арийской расы. В то же время Ригер выступал защитником в делах Михаэля Кюнена, Кристиана Ворха, Эрнста Цундела и других ключевых неонацистов. Пользуясь большим уважением, Ригер был всегда окружён представителями ультраправых Германии.

Лайонс поддерживал постоянные связи с германским неонацистским движением с помощью созданной им в Блэк Маунтин, штат Южная Каролина, группы CAUSE. Название представляло собой акроним «Canada, Australia, United States, South Africa, Europe» (места, где, по мнению Лайонса, демократические права белых находились под угрозой). CAUSE действовала в качестве информационного центра и генератора сплетён для правых экстремистов в США и за рубежом. Юрген Ригер был одним из немногих немецких адвокатов, связанных с CAUSE.

Ещё одной ключевой фигурой, связанной с германским нацистским подпольем, был Герхард Лаук, проживавший в штате Небраска поклонник Гитлера, говоривший по–английски с искусственным немецким акцентом. Выпускавший огромное количество пробуждавшей ненависть литературы, Лаук тесно сотрудничал с сетью Кюнена с самого момента её создания в конце 1970-х годов. Как и Лайонс, а также один из руководителей Ку- клукс–клана Деннис Мэхон, он был связан с «Арийскими нациями», распространявшими одно из изданий Лаука — «Новый порядок» («New Order»). В 1994 году один из заместителей Лаука выступил на ежегодном сборище в Хейден Лейк. Когда на следующий год Лаука арестовали в Дании, «Арийские нации» призвали его сторонников обратиться к датскому правительству с требованием не депортировать его в Германию, где ждало обвинение в распространении неонацистской пропаганды.

«Арийские нации» устраивали слёты для молодёжи — обычно приуроченные ко дню рождения Гитлера. На них выступали музыкальные группы, проповедовавшие ненависть, например ведущие североамериканские скинхеды «Bound for Glory». Источником вдохновения для них были «солдаты рейха, вопреки всему сражавшиеся с красным потопом из любви к фатер- ланду». Героями группы были бригадефюрер Леон Дегрель, ас Ганс–Ульрих Рудель и коммандос Отто Скорцени.

Называя Соединённые Штаты «сионистским растлителем народов», «Bound for Glory» пропагандировали свои расистские взгляды во время выступлений в объединённой Германии, где среди неонацистской молодёжи вошли в моду фотографии Ку–клукс–клана и знаки с флагом конфедератов.

Немецкие скинхеды ввели в употребление английские выражения «White Power», «White Aryan Resistance» («Белая сила», «Белое арийское сопротивление»). Общий словарь символизировал «перекрёстное опыление» между американскими неонацистами и их немецкими товарищами. Они связывались друг с другом по факсу, электронной почте, телефону и проводили личные встречи для стратегического планирования. Неофашистские руководители из нескольких стран, включая Германию, посещали ежегодные встречи «Арийских наций» в Айдахо. Комментируя эти международные связи, глава «Белого арийского сопротивления» Том Метцгер заявлял: «Существует только одно движение. Наши цели одинаковы». С ним соглашался Кирк Лайонс. «Мы ведём общую борьбу с общим врагом», — писал он в журнале немецких скинхедов.

Между неонацистской средой Германии и США существовали очевидные параллели. Защитники идеи «Белой силы» по обе стороны Атлантики верили, что в момент окончания «холодной войны» достигли исторической развилки, которая предоставила им уникальное «окно возможностей». Некоторые полагали, что их идеи, будучи должным образом поданными, могут вызвать отклик у масс. «Хотя число этих групп сравнительно невелико, они активно сотрудничают и обмениваются данными, — предупреждал бывший аналитик ЦРУ Стэнли Бедлингтон. — Они очень опасны. Не обращая на них внимания, мы создаём себе серьёзную угрозу».

В середине 1990-х годов «Арийские нации» показали резкий рост после привлечения новых сторонников и открытия представительств в ряде стран. Они стали наиболее серьёзным из 30 неонацистских объединений, действующих на территории Соединённых Штатов. В стране было примерно 25 тысяч убеждённых активистов расистского движения и около 150 тысяч симпатизировавших им лиц. Членство в этой полуподпольной среде не было постоянным, новообращённые перемещались между различными сектами. Однако сплочённый внутренний круг влиятельных руководителей обеспечивал слабо связанной конфедерации ультраправых организаций преемственность и скоординированную стратегию действий. Кирк Лайонс и его верный подручный Луис Бим входили в эту руководящую элиту. Наряду с укреплением связей с немецкими неонацистами они играли ключевую закулисную роль в быстро развивавшемся ополченческом движении Америки (militia) — развитии незаконных вооружённых формирований.