Интерлюдия 2

Парн Кулик не мог не проводить своего бывшего приятеля Утоша в чертоги Порядка. Всё же, почти восемь лет детьми они провели вместе в одной подростковой банде, где Утош был её последним главарём и единственным, кто в ней оставался до сегодняшнего дня, когда палач вот-вот начнёт увечить и терзать его тело до смерти.

— Мне здесь ничего не видно будет, Парн, — капризно сказала Эмиля, — Утоша уже скоро приведут, давай куда-нибудь поближе пролезем?

— Куда? — хмыкнул Кулик и не сильно, в шутку ущипнул подругу за задницу, — Встанем рядом с благородными господами и уважаемыми горожанами? Хочешь, чтобы после казни нас самих там плетьми ободрали? Стой уж здесь. Я тебя приподниму, когда начнётся.

В Пелоне всё было большое — так говорили приезжавшие в город гости, и не верить им Парн причин не видел. Вот и огромная центральная площадь раскинулась между городской ратушей и дворцом герцогини, королевской наместницы в самой крупной провинции Ливора, на целых две сотни шагов в ширину и четыре с половиной сотни в длину. По её периметру располагались ещё и храмы Порядка и Хаоса, особняки городской стражи и отделения королевской тайной службы, здания Торговой, Морской и Ремесленной гильдий, Ливорский королевский банк и штаб Братства наёмников.

На площадь выходили сразу девять улиц, в начале одной из которых, в окружении таких же небогатых горожан, сейчас и находилась молодая пара.

Все жители Пелона — от нынешнего главы герцогства, которой последние одиннадцать лет являлась родная младшая сестра величайшего из королей Вернига Второго Ливорского, до последнего нищего, обитающего возле мусорных куч или портовых ям с рыбными отбросами — гордились своим городом. Семнадцатилетние Парн и его подруга Эмиля не были исключением, и сейчас с некоторыми нотками гордости смотрели на огромную толпу запрудившую в этот полдень пространство вокруг лобного места — последнего приюта их старого приятеля.

— А ну, пошла с дороги, мерзавка, — грубо оттолкнул Эмилю припозднившийся на веселье богато одетый господин, вместе с чуть более молодой спутницей — явно, супругой — двинувшийся сквозь толпу к помостам, оставив свои носилки с рабами возле ограды трактира Гермаса.

Лицо грубияна, толкнувшего Эмилю, Парну показалось знакомым, хотя так и не вспомнил, кто это. Разумеется, вступаться за подругу парень и не подумал — ничем хорошим ни для него, ни для неё это заступничество бы не закончилось, но по-своему Кулик с обидчиком всё же рассчитался. Любимые кусачки у вора всегда были при себе, и когда зрелище на площади завершится, а может и раньше, богач обнаружит, что толстая золотая цепь, украшавшая запястье его левой руки, той самой, что толкнула Эмилю, отсутствует.

Парн усмехнулся, обняв покрепче за талию подругу одной рукой и с удовольствием погладив другой уложенную в карман добычу. Ощущения от обоих касаний были приятными.

— Поднимай, уже ведут! — потеребила его за рукав девушка, когда по площади пронёсся радостный шум.

На грубость, проявленную богатым господином, Эмили разумеется внимания не обратила — ей не раз в своей короткой жизни приходилось терпеть и гораздо более худшее отношение.

Подхватив лёгкую подругу, Парн разместил её у себя на плече — пусть любуется. Ему-то смотреть на мучения старого приятеля, пусть отношения с которым в последний год сильно испортились, не очень-то и хотелось.

Мог ли когда-то в их банде малолеток кто-нибудь даже представить, что один из них однажды будет казнён, как особо важный или прославившийся преступник, на центральной площади Пелона? Вряд ли. Впрочем, Утош сейчас расплачивался за преступление, которое не совершал — можно сказать, сам себе такую судьбу выбрал.

Приятель и бывший главарь Парна слишком долго держался за власть над малолетками, не хотел переходить в старшие. Но, жизнь берёт своё, и когда Утошу исполнилось шестнадцать, и он стал явным переростком, то выяснилось, что многие его бывшие подчинённые уже стали уважаемыми парнями в старших бандах, а ему ещё только предстояло начинать там свою карьеру.

Кулик, к тому времени, чем-то приглянувшись самому Добряку — одному из трёх авторитетов Пелона, контролировавшему порт — стал его ближайшим помощником, и искренне предлагал своему бывшему главарю место в портовой банде. Однако Утош в грубой форме отказался — идти шестёркой в организацию, где одним из заправил является тот, кому часто отвешивал подзатыльники, он категорически не захотел. За что и пострадал.

Когда на помосте один из палачей толстым железным прутом перебил Утошу первую руку, дробя кость, и над толпой пронёсся громкий возбуждённый шум, едва не заглушивший вой мученика, Эмиля так сильно сжала свои пальцы лежавшей на затылке Перна ладони, что тому стало больно.

— Ты там полегче, — сказал он, потеребив её коленку, — А то раздавишь мою несчастную головёнку.

Подруга ничего не ответила, зачарованная представлением, но хватку ослабила. И больше не давила, даже когда палачи приступили к разбиванию других костей Утоша.

Четыре дня назад в принадлежащий Добряку трактир "Отдых у причалов", с момента своей постройки три года назад ставший одним из самых престижных во всём Пелоне, зашли на обед командир стражи портового района Шолт Абиссер и начальник пелонского отделения королевской тайной службы лэн Церн Ярис.

Ничего необычного в том, что эти служители закона часто наведывались в заведение одного из главных городских преступных авторитетов не было — для всех законопослушных горожан Добряк являлся торговцем Огулом Ремигом, уважаемым членом правления гильдии. Конечно, служители закона хорошо знали и о другой стороне его жизни, но — как говорят у них в Пелоне — не пойман не вор. К тому же, и командир стражи, и начальник тайной службы всегда обедали или ужинали в трактире бесплатно, даже когда приходили в него с семьями или друзьями. Мало того, в прошлом году лэн Ярис в "Отдыхе…" даже помолвку своей старшей дочери отметил, не заплатив ни тала. Проще говоря, Добряк и пелонские служители закона давно нашли общий язык и взаимную выгоду.

Однако, в тот раз оба начальника явились не просто так. Они знали, что за поджогом склада эртнорского торговца Ефона стоял Добряк, получивший отказ от своего предложения взять тот склад под охрану.

Дело, в общем-то обычное, и для преступного авторитета оно могло бы закончиться традиционным откупом, но поднявшийся в ночь поджога ветер перекинул пожар на другие склады — больше десятка сгорело. Так что, служителям закона, помимо взятки, потребовалась и голова поджигателя.

Перн знал, что Добряк мог легко пожертвовать исполнителем, но занимающийся самочинством в его портовом районе Утош авторитету давно надоел, и он уже собрался дать команду на убийство бывшего главаря малолеток, а тут вот такой удобный случай подвернулся.

Огул Ремиг выплатил служителям закона взятку и сообщил, где они могут найти поджигателя — Утош тогда снимал койку у одного инвалида-плетельщика сетей. Полученная сумма устроила и Шолта Абиссера, и лэна Церна, а добиться от схваченного бывшего главаря банды малолеток признания в совершённом злодейском поджоге работникам пыточных подземелий труда не составило.

— Устал, милый? — улыбнулась Эмиля, соскальзывая с его плеча, и поцеловала своего парня в подбородок.

Палачи в их родном городе тоже были лучшими, методами поддержания в сознании пытаемого владели в совершенстве, и мучения Утоша длились очень долго.

Понятно, плечо у Кулика за это время затекло, но признаваться в этом он не собирался.

— Пойдём, пока толпа не повалила, — ответив на её поцелуй своим — в задорно задранный носик, он подтолкул подружку в сторону от площади.

Затоптать возвращающиеся с любимого зрелища горожане не затопчут, а вот помять могут. Нет, когда Парн работал, давку он любил, только сейчас-то вор на отдыхе с самой красивой, с самой любимой девушкой, так что, поторопился быстрее достичь одного удобного для ухода от толпы проулка.

Молодая пара дошла до знакомого проулка быстрым шагом, и оба успели увидеть, как туда же нырнула знакомая фигурка.

— Айса! — окликнула её Эмиля, — Стой!

Перебежавшая им дорогу рабыня, вжавшая было голову в плечи, узнав голос окликнувшей, обернулась и радостно заулыбалась.

— Эмиля, ты меня напугала, — Айса обняла подругу, — Я уж думала…

— Эх, ты и смелая, — засмеялась та, — Баба Жаба, если узнает, шкуру с тебя сдерёт.

Бабой Жабой подруги между собой называли вдову Шпаз, Айсину хозяйку, семидесятилетнюю, но ещё очень деятельную бабищу — получив от умершего мужа приличное наследство, та могла себе позволить исцеляться магическим Лечением.

— Не сдерёт, — пренебрежительно отмахнулась рабыня, — Она сама сейчас на площади, где-то почти у самих помостов. Да и не пойдёт она сегодня в особняк совсем. Она же в городскую квартиру переселилась, а дом хочет сдавать. Да ещё и с подругами будет где-нибудь в кондитерской сегодняшнее представление обсуждать. А я, ты же понимаешь, не могла не пойти на казнь Утоша. Жалко его. Хоть злой он и жадный, но хороший.

Характеристика приятеля рабыней удивления у Перна и его подруги не вызвала — Айса вообще была девушкой со странностями.

Девять лет назад маленькая восьмилетняя рабыня Айса понесла отбросы в мусорную кучу, находившуюся на берегу речки Пелка неподалёку от забора особняка Шпазов за городскими стенами Пелона, и увидела свою свободную сверстницу, беспризорную сироту, роющуюся там в поисках еды.

Тогда-то девочки познакомились и стали подругами. Айса таскала из дома Бабы Жабы еду для Эмилии, а та рассказывала любопытной подруге о жизни в городе и порту, куда рабыню не пускали. Их детская дружба не прервалась и после того, как Айса, повзрослев, получила возможность самой выходить за покупками по поручению хозяйки, а Эмиля попала в банду Утоша и перестала нуждаться в ворованной у вдовы Шпаз еде.

Девушки периодически встречались, и Эмиля часто не всегда в шутку говорила, что как только разбогатеет, так обязательно выкупит свою подругу и даст ей вольную. К тому же, вдова постоянно хотела свою рабыню продать. Правда, желающих купить не находилось — на бедре Айсы с детства не заживала большая язва, которая подсыхала за лето, но вновь начинала сочиться гноем с наступлением зимы.

Естественно, вдова могла заказать у какого-нибудь иск-мага Лечение, но тратить на рабыню сумму, равную её стоимости? На такое Шпаз ни за что бы не согласилась. И вообще, Перн иногда думал, что болячка Айсы и сама могла зажить со временем, если бы Баба Жаба, озлясь, не лупила свою рабыню тростью, специально норовя попасть по этой ране.

— Тебе-то чего этого скотину жалеть? — Эмиля обняла подругу за плечи и пошла с ней впереди своего парня, — Себя бы лучше пожалела. Донесут, что тебя долго не было…

— И что? Подумаешь! Скажу, что ходила мыльный раствор искать. Вдруг, хозяйка постояльцев быстро найдёт? Надо особняк хорошо отмыть к их приходу, — вновь засмеялась девушка, — Лучше скажите, как ваши успехи в поисках иск-магини и иноземца. Нашли хоть кого-нибудь похожего? — она повернула голову в сторону идущего чуть сбоку и позади Перна Кулика, — Похоже, что там огромные деньги маячат, раз сам Добряк четвёртую пятидневку подряд всех своих людей гоняет.

— Как только найдём, разбогатеем и тебя выкупим, — дав своё очередное из многочисленных обещаний подруге, Эмиля остановилась возле поворота из проулка на одну из центральных улиц, — Так, нам сюда. Айса, правда, не рискуй ты собой, не зли Жабу. Я так за тебя переживаю. Хочешь, я сегодня вечером подойду к задней калитке?

— Конечно, приходи. Я точно в эти дни одна буду. Можем даже на кухне посидеть… если же кто-то всё же… помнишь, как в прошлый раз?

Подруги засмеялись, вспомнив что-то, понятное только им двоим.

— Пока, Перн, — рабыня по-свойски пожала локоть вору.

— Удачи, Айса, — пожелал он ей.

Невольница, ускорив шаг, пошла дальше по проулку, а Кулик с подругой, пройдя по засыпанным всяким мусором тропке между двумя высокими заборами, оказались напротив входа в "Отдых у причалов".

— А правда, Перн, вот бы найти ту магиню, — мечтательно произнесла Эмиля негромко, — Ходят слухи, что она с тем иноземцем, могла тайник самого лэна Агана вскрыть. Иначе, с чего бы он такую волну поднял? Да, найти бы и никому не сказать, ни Добряку, ни этим… ищейкам из тайной службы. Самим украсть у неё, а, Перн? И Айсу бы тогда не в шутку выкупили, а…

— Никогда не произноси этого больше вслух, — остановившись за несколько шагов перед входом в трактир, строго сказал вор, — Ты же не ребёнок, Эмиля.

— Не переживай, — виновато улыбнулась подруга, — Я всё понимаю. Больше не буду.

Поздоровавшись с парой охранников, через главный вход Кулик с подругой не пошли — слишком не солидно и неброско они сейчас были одеты, не для главного зала. Они обошли трактир и зашли в здание с торца, где была оборудована харчевня для посетителей попроще, а точнее, никто, кроме людей Добряка сюда практически не заходил, а если какому-то остолопу и случалось залетать, то он быстро понимал, что ему тут не рады. Сам босс, когда бывал в благостном расположении духа, тоже любил, одевшись попроще, здесь посиживать среди своих подручных.

Перн давно догадывался, что резкий взлёт Добряка в преступном сообществе Пелона как-то связан с лэном Аганом Машвером — были у босса какие-то тайные дела с этим благородным владетелем из Сонных дебрей — поэтому и отрабатывал босс полученное четыре пятидневки назад поручение лэна найти иск-магиню Танию Молс на совесть. Наверное, ещё и из желания поживиться — не без этого

Однако, свои догадки парень держал при себе. Благорасположение и покровительство, которое Добряк проявлял по отношению к нему, Перна Кулика нисколько не обманывало. Своё прозвище Огул Ремиг получил вовсе не из-за того, что был добрым, а наоборот, в качестве злой иронии над его настоящим характером.

Чтобы войти в доверие и стать человеком ближнего круга у главного авторитета Пелонского порта, требовалось долго проявлять недюжинные способности и старание, а вот лишиться его покровительства и оказаться в одной из многочисленных канализационных канав с перерезанным горлом или вывалившимся изо рта от удушения синим языком можно было в одно мгновение — и порой хватало только неосторожного слова.

Усадив Эмилю за свободный столик у окна и дав знак рабыне, чтобы приняла у девушки заказ, Перн сначала подошёл к лупоглазому Буру, отдав ему снятую с богача цепь за половину цены — у любого другого лупоглазый взял бы не дороже, чем за четверть, но у подручного босса расценки другие — и направился к входу в апартаменты Добряка.

— Никаких новостей? — спросил Муха, сидевший перед дверью, лениво ковыряясь тонкой палочкой в ушах.

Это тридцатилетний крепкий мужик был один из двоих личных охранников Добряка. Муха мастерски владел ножом, удавкой, дубинкой и многим другим, о чём Перн только мог догадываться, и являлся единственным человеком в банде, с кем у Кулика сложились, если не совсем дружеские, то очень приятельские отношения, при всём при том, что у них были совершенно разные характеры, профили деятельности, жизненные обстоятельства и планы на будущее.

— Нет, Муха, — пожал он предплечье приятеля, — Да и чепуха это всё. Я с самого начала говорил. Что в Пелоне делать беглой иск-магине? Её надо искать в столице — только там вербовщики работают круглогодично. У нас же, сам знаешь, раз в полгода появляются…

— Э-э, не скажи, Перн, — покачал головой охранник, — Лэн же не зря три послания нам отправил. Пишет, что чует — здесь она объявится, а чутьё лэна Агана…

— Да он такое всем написал, — прервал приятеля вор, поморщившись, — А уж про чутьё лэна… где оно было, когда его эта Молс грабанула? Видишь, как оно ему помогло? Вся провинция теперь его ищет. Герцогиня даже награду за поимку татя Агана Машвера назначила. Менялы с банкирами засуетились, а это, считай, гораздо хуже, чем гнев наместницы…

Муха, подумав, согласно кивнул головой.

— Тогда непонятно, почему тайная служба к поискам Молс подключилась. К нам тут парочка их дятлов залетала.

— Да чего тут понимать? — Перн подошёл к двери и взялся за ручку, — Деньги. Все думают, что она у Агана казну забрала.

— Подожди, Перн, — остановил вора охранник, когда тот уже потянул дверь на себя, — Ты к моим советам прислушиваться готов?

Кулик сдержал смешок — Муха никогда мудростью не славился — и притормозил свои действия. Вопрос приятеля его не только развеселил, но и заинтересовал.

— К твоим всегда, — с серьёзным лицом произнёс он.

— Тогда не води сюда больше свою подругу, — Муха посмотрел на Эмилю, которой трактирная рабыня уже принесла кувшинчик вина, фрукты и нарезку, — Ты ею уже второй раз рискуешь.

— Рискую?

— Перн, ты же умный, умнее меня, хитрее, проворней, а иногда как дурак себя ведёшь. Наверное, от того, что ещё молодой парень совсем, — Муха тяжко вздохнул, как будто ему было не тридцать один год, а в два раза больше, и посмотрел в глаза приятелю, — Не знаешь, как наш босс до девок охочь? Ведаешь ведь, в какие дырки он их любит иметь и с какой жестокостью. Твоя-то, смотрю, краля что надо. Приметит её Добряк, думаешь, его остановит, что это твоя подруга?… И что тогда делать станешь?… Кулик, — он встал со стула и взял вора за локоть, — Ты хороший парень, Перн. С Васой мне помог… Я бы не хотел тебя резать… а потом тащить еще твоё тело… хоть ты и не тяжёлый, — грубовато пошутил личный охранник Добряка.

Долго вор не раздумывал. Он вдруг ясно осознал, каким болваном сейчас был, приведя свою Эмилю сюда. Совсем перестал думать, заняв высокий пост главного вора банды.

— Спасибо за совет, друг.

Перн подошёл к столу Эмили.

— Не спрашивай пока ни о чём, — сказал он ей, — Оставь это всё, — показал Кулик глазами на вино и яства, — И иди в кондитерскую Зайца, я скоро туда приду.

Эмиля прошла суровую жизненную школу, поэтому обошлось без вопросов. Когда Перн проводил её до выхода на улицу, здесь они столкнулись с очередным грубияном, оттолкнувшим их и направившегося прямиком к Мухе.

Охранник, при виде человека в грязном плаще и накинутом на голову глубоком капюшоне, встал и, сделав к нему пару шагов навстречу, взял своей крепкой рукой за воротник плаща.

— Стой, урод, — другая рука Мухи уже держала тонкий стилет, — Далеко ли собрался?

Однако, тут же глаза охранника округлились как у совы, и он отошёл в сторону.

— Я буду ждать, — напомнила о себе с улицы Эмиля, оторвав Перна от удивительной сцены.

— Да, я скоро, — пообещал вор и поспешил к приятелю.

Сделав всего пару шагов, он притормозил, осознав, чьё лицо только что увидел под личиной усталого оборванца.

— Что, узнал? — спросил Муха, — Я тоже оторопел, увидев лэна… бывшего лэна Агана в таком виде. Так что, твоё посещение шефа переносится. Сам понимать должен.

Личный телохранитель Добряка ошибся. Посещение босса у Перна не перенеслось, а лишь отложилось на время, да и то совсем короткое. Вор не успел сделать и пары шагов, как изменившееся положение резной бронзовой щуки дало им сигнал, что Добряку нужна помощь.

Разумеется, первым поспешил в апартаменты босса Муха, но и Кулик не сильно отставал.

— Не нужно мне угрожать, Аган, — ласково улыбался посетителю хозяин кабинета, однако, те, кто знал Добряка, понимали, что после такой улыбки её адресаты долго не живут, — Была бы твоя беглянка в Пелоне, я бы её уже нашёл. Но её здесь нет, и вряд ли будет.

— Будет, Ремиг, будет. А насчёт моих угроз… ты знаешь, сколько мне про тебя известно. Берегись, червяк…

Что ещё хотел сказать бывший лэн, осталось навсегда непонятным — по знаку босса, Муха сзади ударил Агана под левую лопатку ножом.

Посмотрев на бьющееся в конвульсиях тело бывшего подельника, Добряк кивнул своим мыслям.

— Что, Кулик, какие сведения сегодня ты мне принёс насчёт той Молс? Или ты, вместо поиска иск-магини, заодно со своими прохвостами на казнь дурака Утоша ходил смотреть?

— И то, и другое делали, шеф, — не стал врать Перн, зная, как дорого платят Добряку за попытку его обмануть, — Но нет, никого похожего в Пелоне не появлялось. А что, — кивнул он на труп, который в этот момент тщательно обыскивал Муха, — поиски не отменяются теперь?

— Наоборот, — обрадовал Добряк, — Теперь только их усиливаем. Подключим ещё и девочек Сальвы. Хватит им нежиться после своей приятной работы, пусть побегают.