34
Антимемуары
Отношение Монтеня к памяти двойственно. Следуя античной традиции, он не устает восхвалять ее как необходимый атрибут достойного человека. Память является важнейшей частью риторики: она предоставляет в распоряжение оратора сокровищницу слов и идей, среди которых найдутся подходящие к любым обстоятельствам. Тренировать память советуют все авторы трактатов по риторике, в частности Цицерон и Квинтилиан. В эпоху Возрождения процветает мнемоника, создаются театры памяти. Но Монтеню не повезло: он часто сетует на слабость своей памяти, как, например, в этом автопортрете из главы О самомнении:
Поразительные и бесценные услуги оказывает нам память, и без нее наш ум почти бессилен. Я, однако, лишен ее начисто. Если мне хотят что-нибудь рассказать, необходимо, чтобы это делали по частям, ибо ответить на речь, в которой содержится много различных разделов, – это мне не по силам, и я не сумел бы выполнить ни одного поручения, не располагая записной дощечкой. И если мне требуется произнести сколько-нибудь значительную и длинную речь, я вынужден прибегать к убогой и жалкой необходимости выучивать наизусть, слово за словом, всё, что я должен сказать; в противном случае я не смогу держаться подобающим образом и не буду обладать должной уверенностью в себе, испытывая всё время страх, как бы моя слабая память не подвела меня (II. 17. 579).
Монтень признается, что страдает из-за плохой памяти. Она входит в длинный перечень недостатков, который автор Опытов приводит всякий раз, когда описывает себя, иллюстрируя тем самым свою физическую и нравственную посредственность. Он не способен запоминать сложные речи, а значит, и отвечать на них. Если ему нужно выполнить задание, оно должно быть записано на бумаге, а чтобы произнести речь, ему приходится заучивать ее наизусть и воспроизводить механически. Он всё время напоминает, что у него нет проворной памяти оратора, который, произнося речь, представляет себе архитектурное сооружение, дом, по комнатам которого он мысленно гуляет, обнаруживая оставленные там заблаговременно предметы и слова. Память Монтеня не обладает этой гибкостью – поэтому он и вынужден декламировать заученные речи.
Однако отсутствие памяти представляет и некоторые преимущества. Прежде всего, оно препятствует обману и принуждает к искренности. Лжец без помощи памяти забудет, что и кому он сказал. Он начнет противоречить себе и тем самым обнаружит свою ложь. Монтеню тот же резон позволяет скромно представлять нам свою честность не как добродетель, а как неизбежное следствие плохой памяти. К тому же человек, лишенный памяти, более рассудителен, потому что он не так зависит от чужих мнений:
Память есть склад и вместилище знаний, и, поскольку она у меня крайне слаба, я не имею никакого права сетовать на то, что решительно ничего, можно сказать, не знаю. Вообще говоря, я знаю названия всех наук, и чем они занимаются, но дальше этого ничего не знаю. Я листаю книги, но вовсе не изучаю их; если что и остается в моей голове, то я больше уже не помню, что это чужое; и единственная польза, извлекаемая моим умом из таких занятий, это мысли и рассуждения, которые он при этом впитывает. Что же касается автора, места, слов и всего прочего, то всё это я сразу же забываю. Я достиг такого совершенства в искусстве забывать всё на свете, что даже собственные писания и сочинения забываю не хуже, чем всё остальное (II. 17. 581).
В том, что касается памяти, смирение Монтеня вполне можно воспринять и как притязание на оригинальность.
