16
Дружба
Важнейшим событием в жизни Монтеня стало его знакомство в 1558 году с Этьеном де Ла Боэси, за которым последовала дружба, продлившаяся до смерти Ла Боэси в 1563 году. Несколько лет близкого общения, а затем – тяжелая потеря, от которой Монтень так никогда и не оправился. Агонию своего друга он описал в длинном и трогательном письме к своему отцу. Первая книга Опытов задумывалась как памятник Ла Боэси, чье Рассуждение о добровольном рабстве должно было находиться ровно в ее середине – в «самом лучшем месте», тогда как собственные мысли Монтеня служили бы лишь «гротесками» – причудливыми украшениями, оттеняющими шедевр (I. 28. 170–171). От этого проекта пришлось отказаться, так как труд Ла Боэси – апология свободы наперекор тирании – вышел в свет как протестантский памфлет. Монтень заменил его похвальным словом дружбе в духе великой традиции, идущей от Аристотеля, Цицерона и Плутарха.
Вообще говоря, то, что мы называем обычно друзьями и дружбой, это не более, чем короткие и близкие знакомства, которые мы завязали случайно или из соображений удобства и благодаря которым наши души вступают в общение. В той же дружбе, о которой я здесь говорю, они смешиваются и сливаются в нечто до такой степени единое, что скреплявшие их когда-то швы стираются начисто и они сами больше не в состоянии отыскать их следы. Если бы у меня настойчиво требовали ответа, почему я любил моего друга, я чувствую, что не мог бы выразить этого иначе, чем сказав: «Потому, что это был он, и потому, что это был я» (I. 28. 175–176).
Монтень противопоставляет дружбу, более умеренную и постоянную, любви к женщине, более лихорадочной и переменчивой. Также он отличает дружбу от брака, который напоминает сделку и ограничивает свободу и равенство. То же недоверие к женщинам проявится в главе О трех видах общения, где Монтень сравнивает любовь и дружбу с чтением. Дружба – это единственная по-настоящему свободная и несовместимая с тиранией связь между двумя людьми. Это превосходное чувство, если, конечно, иметь в виду не обычную дружбу, а идеальную, настолько сильно связывающую души, что их уже нельзя разлучить.
Дружба с Ла Боэси таила в себе нечто необъяснимое для Монтеня. «Потому, что это был он, и потому, что это был я»: Монтень долго шел к этой замечательной формуле, которой нет в изданиях Опытов 1580 и 1588 годов, где он ограничивается лишь указанием на тайну. В какой-то момент он записал на полях своего экземпляра Опытов: «потому, что это был он», а позднее – уже другими чернилами – добавил: «потому, что это был я». То были попытки понять проскочившую между ним и Ла Боэси искру:
Где-то, за пределами доступного моему уму и того, что я мог бы высказать по этому поводу, существует какая-то необъяснимая и неотвратимая сила, устроившая этот союз между нами. Мы искали друг друга прежде, чем свиделись, и отзывы, которые мы слышали один о другом, вызывали в нас взаимное влечение большей силы, чем это можно было бы объяснить из содержания самих отзывов. Полагаю, что таково было веление неба. Самые имена наши сливались в объятиях. И уже при первой встрече, которая произошла случайно на большом празднестве, в многолюдном городском обществе, мы почувствовали себя настолько очарованными друг другом, настолько знакомыми, настолько связанными между собой, что никогда с той поры не было для нас ничего ближе, чем он – мне, а я – ему (I. 28. 176).
Монтень и Ла Боэси были предназначены друг другу еще до встречи. Конечно, Монтень идеализирует их дружбу. Позднее, явно вспоминая о Ла Боэси, он даст понять, что, возможно, и не написал бы свою книгу, если бы у него оставался друг, с которым он мог бы переписываться (I. 40. 229–230). Мы обязаны появлением Опытов Ла Боэси – причем как его присутствию, так и его отсутствию.
