Гнедко

Работа отчима была связана с поездками по району. А на чем ездить? Автомашин мало, а легковых и вовсе только две. Использовали, как всегда на Руси, лошадей. Отчиму выделили жеребца, которого списали с ипподрома и вместо красивого имени Варган стали называть Гнедко. Простецкая кличка, впрочем, не мешала ему чувствовать себя по-прежнему породистым, смелым, быстрым животным. Это был крупный, с гордой осанкой гнедой жеребец, всегда ухоженный, чистый, с блестящей шерстью. Он никогда и никому не позволял обгонять себя на дороге, не важно, во что он был запряжен — в легкую повозку или телегу.

За Гнедко ухаживал конюх, он же кучер, — дядя Коля. Было ему около пятидесяти, на фронт он не попал по состоянию здоровья. Кроме того, он заикался и поэтому очень странно разговаривал. Надо было иметь огромное терпение, чтобы выслушать дядю Колю до конца. Например, он собирался сказать «Павел Платонович». Звучало это так:

— Хн-хн, это, Павел, это, хн-хн, это, Плато-хн-хн-нович, — и так почти каждое слово.

Я часто хотела ему помочь и за него докончить фразу, но не тут-то было. Дядя Коля считал, что обязательно должен все сказать сам. Слушать такой разговор со стороны было или смешно, или очень горько. И все-таки мы быстро привыкли к дяде Коле, и он к нам тоже — казалось даже, что он меньше стал заикаться.

Дядя Коля очень любил животных, считал их самыми чистыми, верными существами и относился к ним как к детям. Наверное, поэтому у меня с ним сложились такие добрые и доверительные отношения. Уверена, что в этом большая заслуга Гнедко. Так как дядя Коля возил моего отчима в командировки, ему пришлось взять над ним шефство. Заключалось оно в повседневной заботе о Павле Платоновиче. Например, дядя Коля следил за его питанием — отчим был занят работой с утра до ночи, и на себя у него просто не было времени. Мама была очень благодарна дяде Коле за это.

Гнедко занимал особое место в моей жизни. Интересно, что с первого знакомства с этим животным люди проникались уважением и любовью к нему. Я любила тихо, молча наблюдать, как дядя Коля чистил, кормил, запрягал Гнедка. Надо было видеть, с каким достоинством конь позволял конюху делать все это. Когда отворялись ворота и дядя Коля садился в повозку, Гнедко высоко поднимал голову, глаза сверкали, все тело вытягивалось, он не мог уже стоять на месте ни секунды, часто переступая ногами. Мне казалось, что сейчас Гнедко взлетит и понесет седока высоко в небо, как в сказке Ершова «Конек-Горбунок». Действительно, в этой лошади было что-то необыкновенное (наверное, порода), но жизнь распорядилась так, что его отбраковали, а характер остался. Он не любил ездить медленно. Всякий раз нужны были большие усилия, чтобы сдерживать его пыл.

Дядя Коля позволял мне играть с Гнедко в конюшне. Я нежно и ласково гладила коня по щеке, даже иногда целовала его бархатные губы с колючими усами, напевала какую-нибудь песенку. Гнедко интересно отвечал — поднимал голову, уши вставали торчком и поворачивались, как по команде, за мной, тихонько ржал. У нас получался дуэт. Я смеялась, дядя Коля улыбался и, заикаясь, пытался выразить восторг.

В Шушенское мы приехали осенью и не успели заготовить на зиму картошку и другие овощи. Отчим остался верен своим принципам — ничего не брать в колхозе. Этим он отличался от других начальников, приехавших, как и мы, недавно. Он сказал маме:

— Людям и самим, без нас, есть нечего.

Чем кормить семью? Мама была в отчаянии, но, как всегда, выручали ее золотые руки. Молва о ее талантах уже разлетелась по селу. Она с утра до поздней ночи трудилась за машинкой или со спицами в руках. Шила, вышивала, перешивала, вязала, надвязывала. Из совершенно непригодных вещей создавала модельные шедевры, комбинируя разные ткани, используя вышивку, надвязывая там, где недоставало ткани. В селе было очень мало мужчин, население — в основном женщины. Они очень хотели быть красивыми, и моя мама, как могла и умела, дарила им эту красоту. За свою работу она денег не брала, да и откуда в деревне деньги! Женщины, зная наше положение, приносили маме продукты — кто картошку, кто огурцы, кто капусту. На выпускной бал тринадцати девочкам мама сшила платья из хлопчатобумажной ткани в зеленую полоску, и все тринадцать разного фасона. А так как половина девочек были детдомовскими, за работу ничего не взяла:

— Как можно что-то брать с сирот?

Наш дядя Коля тоже помогал маме. Кормить Гнедко полагалось овсом. Дядя Коля часть овса некоторое время вымачивал в теплой воде, а получившийся раствор сливал и приносил маме. Этот раствор был богат питательными веществами. Мама из него варила мне кисель и делала лепешки с картошкой — драники. Я узнала об этом через много лет. Это была их тайна — мамы и дяди Коли. Мама говорила, что мы многим обязаны этому доброму человеку с большим сердцем — ведь в самый страшный голод он спас меня от болезней. Еще мама говорила, что Гнедко не пострадал — зерно потом сушилось и шло ему на корм. И я хорошо понимаю, что мы выжили в то время благодаря и Гнедко, и дяде Коле.

Несколько лет Гнедко и дядя Коля служили верой и правдой Павлу Платоновичу. Позже мы купили мотоцикл, и отчим ездил в командировки на нем.