Божья Коровка

Нанао подбегает к раковине, включает кран и начинает брызгать на змею водой, но она лишь еще туже стягивает свои кольца, отчего он впадает в еще большее безумие. «Она пережмет мне сосуды, кровь остановится, я потеряю руку!» В панике он кладет правую руку на край раковины и изо всей силы ударяет по ней кулаком левой руки. Такое ощущение, что он бьет по резиновому шлангу. Змея тотчас обмякает и соскальзывает вниз. Нанао оглядывается в тамбур, где к выходу готовятся несколько пассажиров. Подбирает оглушенную змею и скручивает ее кольцами, затем берет ее так, чтобы это выглядело, будто он несет маленькую кожаную сумку. По крайней мере, он надеется, что получится похоже. Торопливо бросается к мусороприемнику на стене и бросает туда змею. При этом он ощущает краткий приступ страха, что что-нибудь еще может выскочить из мусора прямо на него, но ничего такого не происходит.

«Невезучий… Хотя она все же меня не укусила, так что, может быть, мне и повезло».

Синкансэн продолжает замедляться, и раздается пронзительный высокий звук. «Почти приехали. Это жуткое путешествие наконец закончилось», — с облегчением думает Нанао. Но затем перед его глазами возникает картина, что он опять не может сойти с поезда, и его снова охватывает страх.

«Нужно вернуться в восьмой вагон, забрать чемодан». Несколько пассажиров, стоящих со своим багажом возле дверей в ожидании выхода, загораживают проход. Ему совсем не хочется мимо них проталкиваться. «Интересно, что происходит сейчас с пожилой парой и мальчиком? В порядке ли ребенок?» — думает Нанао. Но эпизод со змеей настолько потряс его и израсходовал последние нервы, что он больше не хочет иметь никакого отношения к тому, что происходит в восьмом вагоне. У него просто больше не осталось на это душевных сил. Затем поезд сотрясается всем корпусом в последний раз, выбивая у него почву из-под ног. Нанао пытается схватиться за стену, но вместо этого с размаху падает на колени. «Ну вот, отлично… На этом мое везение закончилось». Больше всего Нанао хочется сейчас бежать отсюда как можно дальше.

Раздается визг тормозов. Поезд сильно накреняется, прежде чем окончательно остановиться.

Стоя у платформы, синкансэн шумно выдыхает. Затем со звуком, похожим на порыв ветра, его двери открываются. Атмосфера в поезде как будто разряжается, и его наполняет ощущение освобождения.

Один за другим пассажиры выходят на платформу. Их не очень много, но все равно каждому, кто выходит из поезда, нужно внимательно посмотреть себе под ноги, прежде чем сделать шаг, так что это занимает некоторое время.

Внезапно в воздухе раздается выстрел.

Сильный, резкий звук, как будто в стену ударили железным ломом. Он длится меньше мгновения, отдаваясь коротким яростным эхом.

Никто из пассажиров не обращает на него внимания. Возможно, они думают, что это один из вздохов остановившегося синкансэна, или лязг защелкивающихся на его колесах стопоров, или какой-нибудь еще типичный для поезда звук, который Нанао не может предположить, но все они воспринимают его как нечто естественное — треск суставов усталого механизма.

Нанао точно знает, что это был выстрел.

Возможно, в восьмом вагоне.

На двух тройных рядах сидений, развернутых друг к другу.

«Школьника застрелили?»

Он смотрит в сторону задних вагонов поезда, но учителя Судзуки нигде не видно. Он, наверное, ушел на свое место за вещами, а затем вернулся в спокойный нормальный мир, недоумевая по поводу того, как его угораздило связаться со странным человеком в очках и школьником.

«Умный человек. Неудивительно, что он учитель».

Нанао смотрит на двери восьмого вагона. Они остаются плотно закрытыми — тихий, неподвижный автоматический часовой, скрывающий от посторонних глаз ужасную сцену, разворачивающуюся внутри.

Нанао выходит на станции Мориока. «Несмотря на то что я должен был выйти в Уэно!» Он едва не выкрикивает это вслух. Это должна была быть пятиминутная поездка на синкансэне, но вот, пожалуйста, прошло два с половиной часа, и он находится за пятьсот километров к северу от Токио в регионе Тохоку… И у него ощущение, что он приехал в никуда. Втянутый в путешествие, в котором совершенно не хотел участвовать, растерянный и измученный, — все его тело как будто налито свинцом, а в голове словно комок ваты.

Вдоль платформы выстроились люди в деловых костюмах. Необычное зрелище. Группы по пять человек стоят у выхода из каждого вагона живой стеной. Высаживающиеся пассажиры бросают на людей в костюмах неуверенные взгляды, пытаясь понять, что происходит, но все пассажиры беспрепятственно проходят мимо них к эскалаторам, ведущим к выходу со станции. Пятеро стоят прямо перед Нанао — в одинаковых позах, выстроившись в шеренгу, как хорошо вышколенные солдаты. Солдаты в костюмах.

«Ты, должно быть, Нанао. Где чемодан, который ты должен был доставить? И что ты делаешь в Мориока?» — он ждет, что они зададут ему эти вопросы. Но они не проявляют к нему ни малейшего интереса. Может быть, им не было сказано, как он выглядит, но, какой бы ни была причина, они не делают ни единого движения в его сторону.

Вместо этого они устремляются в поезд — все, кто стояли на платформе. Только что прибывший «Хаятэ» будет либо отправлен в депо, либо, возможно, в нем будет проведена уборка перед возвращением в Токио. Но люди в костюмах, похоже, не испытывают никакого стеснения по поводу нарушения расписания. Они переворачивают в поезде всё вверх дном, как будто проводя обыск в чьем-то доме.

Они похожи на рой муравьев, пожирающих огромного дождевого червя, выгрызающих его изнутри. Они кишат в его внутренностях — основательные, дотошные и неумолимые.

Это лишь вопрос времени, когда они обнаружат тела в туалетах и труп Волка на сиденье в вагоне, где его оставил Нанао.

Он идет быстрым шагом, стараясь убраться отсюда как можно скорее.

У первого вагона «Хаятэ» стоит крепкий мужчина. Жесткое суровое лицо, словно высеченное из камня и чем-то напоминающее морду динозавра, и тело, как у игрока в регби. Минэгиси. Его окружают люди в черных костюмах.

Армия муравьев, наводнивших синкансэн, — это солдаты Минэгиси.

К Минэгиси подходит проводник. Видимо, он хочет возмутиться по поводу беспорядка в синкансэне. Проводник, очевидно, понял, что этот человек с лицом динозавра — главный зачинщик всего этого хаоса, и говорит ему сейчас: «Пожалуйста, дайте указание это прекратить».

Конечно же, Минэгиси не собирается делать ничего подобного. Он просто отмахивается от него, оставаясь совершенно бесстрастным.

Проводник стоит перед ним — прямой, как шомпол, и снова повторяет свои требования. Нанао не слышит, что он говорит, но это явно не производит никакого эффекта, и в конце концов проводник проходит мимо Минэгиси к эскалаторам.

Что-то тыкается Нанао в спину, отчего тот едва не выпрыгивает из собственной кожи.

— Ай! — вскрикивает он и мгновенно разворачивается, уже протягивая руки к шее противника.

— Давай обойдемся без грубостей!

Это женщина в черном костюме в тонкую полоску, которая сердито на него смотрит.

— Мария, — недоуменно выдыхает Нанао. — Откуда ты здесь?

— Успокойся, это правда я. Я не привидение.

— Ты разве не в Токио?

— Когда ты не вышел на Уэно, у меня было предчувствие, что эта поездка будет долгой. Я была уверена, что у тебя будут неприятности.

— Так и вышло.

— И я подумала, что должна прийти к тебе на помощь, поэтому помчалась в Омия и села на поезд. — Мария оглядывается на стоящего неподалеку Минэгиси. — Это ведь Минэгиси там, да? Это плохо. Нам нужно поскорее убираться отсюда. Нет никаких веских причин, чтобы здесь оставаться. Что, если он спросит нас про чемодан? Страшно-страшно… Пойдем, — она тянет Нанао за руку.

— Я уверен, что он гораздо больше волнуется за своего сына.

— А что случилось с его сыном? — шепотом спрашивает Мария, но, прежде чем Нанао успевает ответить, быстро добавляет: — Нет, не надо. Пожалуй, я не хочу это знать.

Они направляются к эскалаторам.

— Так где ты была? — спрашивает Нанао. Он прошел весь синкансэн от первого до последнего вагона, но ни разу не видел ее. — Ты села на поезд, чтобы помочь мне, но ни разу не пришла мне на помощь?

— Ну да… — говорит Мария, и ее голос на мгновение затихает. Очевидно, что есть что-то, в чем ей трудно признаться. — Я… я села на «Комати».

— Ты серьезно?

— А между «Комати» и «Хаятэ» нет сквозного прохода. Я просто не могла в это поверить! Почему они тогда вообще соединены?

— Даже дошкольники это знают.

— Ну, есть вещи, которые знают дошкольники, но не знают взрослые.

— Но откуда ты узнала, что я доеду до Мориока? — Кроме того, он ведь почти вышел на станции Итиносэки. — Что, если б я вышел в Сэндае?

— Да, верно, сначала я подумала, что такое может произойти, но…

— Но?..

— …Но я уснула.

Нанао ошеломленно смотрит на нее.

— Ты уснула?! Когда тут творилось такое?!

— Я же тебе говорила, что всю ночь смотрела фильмы!

— А чем ты гордишься, можно узнать?

— После того как мы поговорили по телефону, я подумала, что просто на минутку закрою глаза, но, когда я их открыла, мы уже проехали Сэндай. Я вся переволновалась, звонила тебе, а ты сказал, что не вышел из поезда — конечно же… Тогда-то я и поняла, что ты, к счастью, доедешь до конечной станции.

— Я там со всем разбирался, а ты спала…

— Это ведь ты выполняешь работу, а я сплю. Сон — важная часть моей работы.

— Ты устала потому, что всю ночь смотрела «Звездные войны», — Нанао подавляет тяжелый вздох, идя в ногу с Марией.

— Что с Мандарином и Лимоном?

— Мертвы. Их тела закрыты в одном из туалетов в поезде.

Мария вздыхает.

— Сколько трупов в этом поезде? Это что, поезд мертвых? Сколько их?

— Сейчас… — Нанао собирается посчитать, но тотчас отказывается от этой мысли. — Пять или шесть.

— Или семь? Ты что, считаешь пятнышки на спинке у божьей коровки?

— Строго говоря, это не моя вина.

— Ты как будто приносишь каждому его невезение.

— Это поэтому я сам такой невезучий?

— Если б это было не так, ты не был бы таким невезучим. Наверное, ты, наоборот, приносил бы всем пользу.

Неуверенный в том, хвалит его Мария или насмехается, Нанао ничего не говорит в ответ. Когда они уже собираются шагнуть на эскалатор, позади них раздается тяжелый удар, от которого по платформе как будто пробегает рябь. Дрожь земли — как если бы на нее рухнул динозавр. Эта вибрация происходит даже не от звука, но словно от гравитационного поля, от тяжести того, что только что произошло. Кто-то кричит.

Нанао оборачивается, чтобы увидеть склонившихся людей в черных костюмах. Они пытаются кого-то поддержать. На том самом месте, где совсем недавно так уверенно и непоколебимо стоял Минэгиси, он лежит, будто сломанная деревянная кукла, упавшая на землю.

— Что?.. — Мария тоже оборачивается, чтобы посмотреть.

Там уже собралась толпа.

— Это Минэгиси, — тихо говорит Нанао.

— Что с ним случилось?

— Может быть, у него анемия и он просто упал?

— Мы с тобой правда не хотим в это впутываться. Давай скорее выбираться. — Она тычет пальцем ему между лопатками.

Это правда — если они останутся здесь, из этого ничего хорошего не выйдет. Нанао отворачивается и ускоряет шаг.

— Что-то торчит из его спины! — вскрикивает голос позади них. Вокруг Минэгиси поднимается шум, но к этому моменту Нанао и Мария уже спускаются вниз на эскалаторе.

— Это игла, — говорит кто-то еще.

Уже на полпути вниз Нанао оборачивается к стоящей за его спиной Марии:

— Наверное, это Шершень.

Мария сначала удивленно моргает.

— Шершень? Ах, не насекомое… Отравитель?

— Я встретился с ней в поезде. Она продавала напитки и сувениры. Но я убрал ее. — Голос Нанао звучит глухо и как будто издалека. Затем в его голове сама собой возникает сцена: человек в двубортном костюме спорит с Минэгиси. — Проводник?

— Проводник?

— Разве не было информации, что Шершень — это, возможно, два человека?

— Да, то ли одиночка, то ли пара.

— Я был уверен, что работу выполняет один человек, но, возможно, в синкансэне их было все же двое. Они, видимо, пришли за Минэгиси и его сыном.

Скорее всего, женщина, продававшая в поезде товары, была ответственна за сына, а проводник должен был убрать его отца в Мориока. «Кто знает, как была между ними распределена работа».

Они доезжают на эскалаторе до самого низа: Нанао сходит первым, Мария сразу за ним. Она равняется с ним и подстраивается под его быстрый шаг.

— Знаешь что, Нанао-тян, — наверное, ты прав. Шершень прославился, убив Тэрахару, — думает она вслух. — Возможно, он захотел добавить еще одно громкое дело в свой послужной список, убрав Минэгиси.

— Они хотели восстановить свою былую славу?

— Так поступают все, когда у них заканчиваются хорошие идеи. Пытаются вернуться к своим прошлым успехам.

Очевидно, представителям властей уже сообщили о беспорядках в поезде или о гибели Минэгиси на платформе, потому что сотрудники железной дороги, охранники и полицейские спешат мимо Нанао и Марии к эскалаторам, движущимся наверх. Они должны оцепить территорию, — но, возможно, пока что они еще точно не в курсе, в чем дело. Это дает Нанао и Марии возможность уйти.

— Интересно, знает ли он уже? — говорит Нанао сам себе. «Если этот проводник — действительно один из Шершней, знает ли он, что его напарница мертва?» Этот вопрос мучает его. Несмотря на то что именно он оказался ее убийцей, Нанао чувствует, что его сердце сжимается от жалости. Он живо представляет себе, как люди, потерявшие своих товарищей, напрасно ждут тех, кто никогда не вернется.

— Кстати, что случилось с чемоданом? Ты так его и не забрал? — Голос Марии возвращает его в реальность.

«Тьфу ты», — думает Нанао, и тотчас его охватывает беспокойство. Он яростно отвечает:

— Да кому он теперь нужен? Уж точно не Минэгиси.

Затем вставляет билет в турникет и проходит вперед. Но на полпути начинает звенеть сигнализация, и турникет захлопывается.

Подходит стоявший поблизости работник станции, проверяет билет Нанао и вопросительно склоняет голову набок.

— Как странно… С вашим билетом всё в порядке; интересно, почему он не сработал?.. Попробуйте еще раз на дальнем турникете.

— Я уже привык к подобным вещам, — с кислой гримасой отвечает Нанао самоуничижительным тоном. Он забирает свой билет и идет в конец ряда турникетов.