Кимура

В дальнем конце восьмого вагона над дверями в тамбур справа налево проплывает сообщение на электронном табло, где обычно транслируются заголовки новостей из газет и объявления для пассажиров поезда.

— Что?.. — сдавленным шепотом произносит школьник, продолжая смотреть на бегущую строку, неудобно повернув голову. — Что это значит?

— Удивлен? — смеется Сигэру Кимура.

«Ватару в безопасности». Одно и то же предложение появляется на табло пять раз, чтобы уж наверняка донести сообщение.

— Ты удивлен? — повторяет он издевательски. В его груди постепенно распространяется чувство облегчения.

— Что произошло? — Впервые за все время школьник позволяет проявиться своим настоящим эмоциям. Он поворачивается к Сигэру Кимуре, его ноздри раздуваются от ярости, и лицо слегка краснеет.

— Судя по всему, Ватару в безопасности.

— Это что, новости такие? — Мальчишка не способен осознать, что происходит.

— Знаешь, профессионалам в наши времена было непросто наладить друг с другом связь. Тогда ведь еще не было мобильных телефонов…

— А наш друг Сигэру всегда очень любил налаживать связи, — Акико кивает.

— Да, у Сигэру все было наоборот — он выбирал работу, исходя из того, какой новый метод связи мог в этот раз опробовать. Но сегодня это очень пригодилось. У нас ведь до сих пор нет мобильных телефонов.

Перед тем как сесть на синкансэн в Мидзусава-Эсаси, он из дома позвонил своему старому другу Сигэру.

— Я хочу попросить тебя проведать моего внука в больнице, — сказал Кимура. — Защити его. И если кто-то покажется тебе подозрительным, не проявляй жалости. — Он довольно туманно изложил Сигэру детали, но без сомнения, в его голосе было слышно волнение. — Если что-то случится, позвони мне на телефон-автомат в синкансэне.

Пришлось положиться на довольно сырой план по части налаживания связи, раз уж у него не было мобильного телефона.

— Не думаю, что в наши дни телефоны-автоматы в синкансэнах принимают входящие вызовы, — тут же ответил Сигэру. — Я свяжусь с тобой другим способом, — гордо добавил он.

— Каким другим способом? — удивленно переспросил Кимура.

— Не спускай глаз с электронных табло в вагонах. Если что-то случится, я воспользуюсь ими, чтобы передать тебе сообщение.

— Ты можешь это сделать?

— С тех пор как ты отошел от дел, Кимура-сан, я немного вырос в профессиональном плане. Как посредник, я знаю множество самых разных людей. У меня есть один очень хороший знакомый, который работает в информационном бюро синкансэнов… — Голос Сигэру звучал взволнованно — он явно не мог дождаться, когда можно будет опробовать новый способ связи.

Когда сообщение появляется на табло в последний раз и пропадает, Кимура говорит: «Дай мне свой телефон», — и, воспользовавшись тем, что школьник все еще пребывает в замешательстве, выхватывает телефон из его руки.

— Что вы делаете? — пытается протестовать Принц, но Кимура резко обрывает его:

— Подожди. Если я сейчас позвоню, то мы узнаем, что все это значит. — Конечно же, это всего лишь его уловка, чтобы заставить противника поверить ему и следовать его указаниям.

Сигэру Кимура достает из кармана куртки клочок бумаги и набирает на телефоне записанный там номер. Это телефон Сигэру, который он записал перед выходом из дома.

— Да, я вас слушаю?.. — отвечает его друг.

— Это я. Кимура.

— Э? — удивленно переспрашивает Сигэру. — Кимура-сан? Ты обзавелся мобильным телефоном?

— Я на синкансэне. Один подозрительный мальчишка одолжил мне свой, — Кимура приподнимает пистолет на уровень края спинки сиденья, целясь в школьника.

— Как раз вовремя. Тебе только что отправили сообщение на электронные табло в твоем синкансэне.

— Я его видел. Ты говоришь, что его отправили, — кто его отправил?

— Я же тебе рассказывал: у меня есть один знакомый, который занимается системой оповещения в синкансэнах.

Кимура не хочет сейчас тратить время на выяснение деталей.

— Да, Кимура-сан, у меня есть для тебя хорошие новости и плохие новости, — говорит Сигэру.

Кимура натянуто улыбается. Тридцать лет прошло, но, когда бы Сигэру ни работал с ними, он всегда говорил о хороших новостях и о плохих новостях.

— Какие ты хотел бы услышать сначала — хорошие или плохие? — уточняет Сигэру.

— Начни с хороших новостей.

— Человек, который хотел напасть на твоего внука, сейчас лежит на дороге, его сбила машина, с ним все кончено, — выпаливает он на одном дыхании.

— Ты это сделал?

— Нет, не я. Это сделал другой профессионал. Настоящий мастер своего дела, не то что я.

— Честный ответ… — Кимура наконец позволяет себе почувствовать, что Ватару в безопасности. Огромный камень, который он все это время носил в своей груди, исчезает. — А какие плохие новости?

Синкансэн начинает сбрасывать скорость, звук стука колес по путям меняется, и тряска уменьшается — как будто поезд потихоньку ослабляет свою хватку рельсов, за которые он раньше так крепко держался. Скоро они прибудут в Мориока.

Школьник не отрывает от Кимуры широко распахнутых глаз. Он не слышит всего разговора, так что можно понять, что он волнуется, — но сосредоточен, силясь разобрать как можно больше из того, что сообщает голос на другом конце линии. «Нельзя его недооценивать», — предупреждает себя Кимура.

— А плохие новости, — осторожно говорит Сигэру. — Кимура-сан, ты только не злись на меня, ладно?

— Давай уж, говори быстрее.

— Когда я был в палате твоего сына, мне пришлось спрятаться под его кроватью. И потом я оттуда выпрыгнул…

— Ты — выпрыгнул из-под кровати? С каких это пор ты стал таким резвым?

— Это просто такое выражение! — несчастным голосом восклицает Сигэру. — Но, когда вылезал из-под кровати, я немножко запнулся…

— Что-то случилось с Ватару? — Голос Кимуры мгновенно становится жестким.

— Да. Прости меня, пожалуйста.

— Что? — Кимура едва удерживается от того, чтобы не закричать от ярости. Он представляет себе, что его друг случайно ударился об один из медицинских аппаратов — возможно, уронил и сломал его…

— Когда я немножко запнулся, я вроде как разбудил твоего внука.

Кимура тут же теряет дар речи и не знает, что на это ответить.

— Ну да, я запнулся, вернее сказать, упал, — виноватым голосом продолжает Сигэру. — Я разбудил его, а он так мирно спал… Он открыл глаза и что-то невнятно проговорил. Кимура-сан, я знаю, как ты не любишь, когда людей будят ото сна, что ты это просто до смерти ненавидишь. Но я правда не хотел причинить ему никакого вреда.

— Правда?

— Конечно же, я говорю правду. С чего бы я хотел причинить ему какой-то вред? Я же знаю, как ты терпеть не можешь, когда тебя будят, и у меня есть шрамы в доказательство этого, — неужели ты думаешь, что я стал бы специально будить твоего внука?

— Нет, я имею в виду… это правда, что Ватару проснулся?

Когда Акико слышит, что говорит ее муж, все ее лицо озаряется внутренним светом. В то же время лицо сидящего перед ней школьника застывает.

Пока поезд подъезжает к конечной станции, его немногочисленные пассажиры начинают двигаться по проходу, готовясь выходить на платформу. Кимура ощущает секундное беспокойство, что кто-нибудь из них может заметить его пушку, но все они проходят прямо мимо него и исчезают в тамбуре. Их так мало, что у дверей вагона почти не собирается очередь.

— Да, это правда, твой внук проснулся. Я прошу прощения, — говорит Сигэру.

— Знаешь, я так рад, что обратился к тебе за помощью, — отвечает Кимура.

Когда он позвонил Сигэру — своему единственному другу в Токио, — он даже не мог точно сказать, угрожает ли Ватару опасность. Но Сигэру сделал гораздо больше, чем даже можно было ожидать, и действительно спас его.

— Прости, что взвалил все это на тебя.

— Ты столько раз меня выручал, Кимура-сан…

— Да, но это было так давно… Уже прошло много времени с тех пор, как я отошел от дел.

— Это правда. Но твой сын Юити тоже занялся этой работой. Я так удивился, когда впервые об этом услышал…

— Ты знал об этом?

«Каков отец — таков и сын, и сын лягушки — всегда лягушка, — с грустью и презрением к себе размышляет Кимура, но тотчас решительно думает, что на Ватару все это должно закончиться и связь поколений не должна его коснуться. — Но все же, может быть, хоть сын лягушки и лягушка, ее внук станет ястребом». Хотел бы он сам в это верить…

— На самом деле я множество раз спасал Юити, — говорит Сигэру немного смущенно — не потому, что пытается намекнуть, что Кимура ему обязан, просто ему не хочется рассказывать родителю о неудачах его ребенка. — Слушай, один мой знакомый тут кое-что сказал, — продолжает он.

— Что именно?

— Он сказал, что все, что существует в течение долгого времени, заслуживает уважения. Что выживают сильнейшие, что-то вроде этого. Будь то «Роллинг стоунз» или ты, Кимура-сан. Ты выжил — значит, ты победитель.

— Ты говоришь мне, старику, что я — победитель? — Кимура от души смеется, затем прощается со своим другом и завершает звонок.

Синкансэн делает плавный поворот, демонстрируя свою грацию и мощь в последний раз перед прибытием на конечную станцию. Включается система оповещения, из которой раздается информация о пересадках.

Кимура возвращает телефон школьнику.

— Судя по всему, так оно и есть, сообщение в бегущей строке было правдивым. Наш внук Ватару в безопасности.

Акико наклоняется к нему, переспрашивая, действительно ли это так. Вид у нее сияющий.

— Я прошу прощения… — открывает рот школьник.

— Хватит. Я не собираюсь отвечать ни на какие твои вопросы, — категорически заявляет Кимура. — В любом случае мы уже в Мориока. А теперь слушай меня. Думаю, ты очень многого не знаешь и теряешься в догадках. Ты не знаешь, с кем я разговаривал по телефону и почему Ватару в безопасности. Как он проснулся. Этого ты тоже не знаешь. До сегодняшнего дня ты свысока смотрел на взрослых и был уверен, что ты лучше всех все знаешь. Это как с твоим бессмысленным и ничтожным вопросом, почему нельзя убивать людей. Ты сам убедил себя в том, что все знаешь. Нет, бесспорно, ты умен. И всю свою жизнь смеялся над окружающими — над нами, которые ничего не способны понять.

— Это не так. — Даже сейчас мальчишка пытается выглядеть кротким и беспомощным.

— Но есть вещи, которых ты не знаешь и не узнаешь никогда. И я не собираюсь тебе их рассказывать. Ты просто останешься в темноте.

— Подождите, пожалуйста…

— Я живу на этом свете уже больше шестидесяти лет. И она тоже. Ты можешь считать нас старыми развалинами и думать, что мы ни на что не годимся, что у нас нет будущего, в которое мы могли бы смотреть…

— Нет, я…

— Давай-ка я скажу тебе кое-что хорошее. — Кимура поднимает пистолет к бровям мальчишки и вжимает дуло прямо между его глаз. — Очень трудно прожить шестьдесят лет и ни разу не умереть. Понял? Тебе сколько — четырнадцать, пятнадцать? — ты уверен, что сможешь выдержать еще пятьдесят? Говори что угодно, но ты не узнаешь, сможешь ты или нет, пока не доберешься туда, а за пятьдесят лет может случиться что угодно. Ты можешь заболеть. С тобой может произойти несчастный случай. Ты думаешь, что ты неуязвимый, настоящий везунчик, — но я назову тебе одну вещь, на которую ты не способен.

Глаза школьника вспыхивают. На этот раз это не предчувствие победы, это ярость, жидкое пламя, переливающееся в его зрачках, совершенно не соответствующее выражению тревоги на его свежем, совершенном лице. Должно быть, его самооценка получила сейчас глубокую рану.

— Скажите мне, на что я не способен?

— Ты не сможешь прожить следующие пятьдесят лет. К сожалению, моя жена и я проживем дольше, чем ты. Ты считал нас дураками, но у нас больше будущего, чем у тебя. Ирония судьбы, верно?

— Вы действительно собираетесь застрелить меня?

— Перестань меня дурачить. Я взрослый человек.

— Дорогой, разве номер, на который ты звонил, не остался в его телефоне? — спрашивает Акико. — Ты ведь вернул ему телефон, но там записан номер Сигэру. Разве мы не должны стереть его?

— Это неважно.

— Неважно?

— Он больше никогда не воспользуется своим телефоном.

Школьник пристально на него смотрит.

— Вот как все будет, — начинает Кимура. — Я пока что не собираюсь тебя убивать. Я просто выстрелю в тебя так, что ты больше не сможешь идти, а затем вынесу тебя из поезда. Знаешь зачем?

— Не знаю.

— Потому что я хочу дать тебе шанс хорошенько подумать о том, что ты наделал.

Лицо школьника немного светлеет.

— Шанс… подумать?

— Не пойми меня неправильно. Я уверен, что ты мастер изображать раскаяние. Держу пари, тебе удавалось так долго дурить взрослых и дожить до своих лет именно благодаря тому, что ты хорошо умеешь извиняться. Но я не такой добрый. И среди всех, кого я встречал в моей жизни, от тебя воняет хуже всего. Я уверен, что ты творил самые разные ужасные вещи. Я ведь прав? Так что я дам тебе возможность поразмышлять об этом, но это не значит, что потом я отпущу тебя.

— Но…

Кимура говорит, не обращая на него никакого внимания, лишь спокойно излагая факты:

— Ты будешь умирать очень медленно.

— Правда, дорогой, ты просто ужасен. — Но, несмотря на свои слова, Акико, похоже, совершенно равнодушна.

— Но… но ведь ваш внук, он в порядке. — Принц готов расплакаться.

Кимура в ответ смеется.

— Я старый человек, я уже не так хорошо вижу и довольно туг на ухо, так что, боюсь, твое представление не может произвести на меня должного впечатления. Правда в том, что ты поднял руку на нашего внука. Это была большая ошибка. Для тебя больше нет надежды. Как я уже сказал, я не стану убивать тебя сразу. Только понемногу зараз. И когда ты достаточно долго, серьезно и искренне подумаешь обо всем, что натворил, и наконец раскаешься…

— Что случится, когда он раскается? — спрашивает Акико.

— Я перестану отрезать от него маленькие кусочки и начну вместо этого срезать крупные куски.

Школьник выглядит испуганным, однако в то же время он, похоже, пытается как-то интерпретировать услышанное.

— Эй, это не фигура речи. Я действительно собираюсь разрезать тебя на части. И я не хочу слушать твои вопли и слезы, так что начну с того, чтобы лишить тебя этой возможности, и по кусочкам отрежу твой лживый язык.

Акико похлопывает его по плечу.

— Мы этим больше не занимаемся. — Затем она поворачивается и улыбается Принцу. — На самом деле, знаешь ли, я всегда старалась уговорить моего мужа быть с людьми помягче, но сомневаюсь, что на этот раз мне удастся его остановить.

— Но почему?

— Ну, — говорит Акико. — Ты поднял руку на нашего внука. Неужели ты думал, что мы дадим тебе легко умереть?

Услышав это, школьник отказывается от дальнейших хитростей и уловок, чувствуя, что его неумолимо затягивает в болото, и решается на последний отчаянный удар:

— Ваш сын-алкоголик валяется на полу в туалете. Он мертв. До самого конца он плакал как ребенок. Вся ваша семья — одни слабаки, дедуля, — произносит он с холодным равнодушием.

Кимура чувствует, как его охватывает волна смятения. Несмотря на то что он точно знает — это именно то, чего хочет этот мальчишка, он не может остановить ее нарастание. Ему помогают держаться слова Акико, которые она произносит в ответ — твердо и со смехом:

— Юити достаточно упрям, чтобы многое выдержать. Уверена, что он жив. Я точно знаю, что он слишком беспокоится о Ватару, чтобы умереть.

— Да, ты права. — Кимура кивает. — Даже если на него наступит великан в огромном ботинке и размажет его по полу, — он, скорее всего, все равно выживет.

Когда он произносит эти слова, синкансэн подъезжает к платформе станции Мориока.