Фрукты

«Где же Лимон? Куда он мог пойти?»

Мандарин спешит по проходу в сторону последних вагонов поезда, пытаясь отыскать глазами любые признаки присутствия его напарника. Но Лимона нигде не видно.

— Может быть, случилось что-то срочное, и он вышел в Сэндае? — говорит Нанао, идущий вслед за Мандарином.

— Что такого срочного могло случиться? — Мандарин резко разворачивается к Нанао.

Тот мгновенно останавливается. Он выглядит напряженным и нервным, но в то же время инстинктивно отскочил от Мандарина на идеальную дистанцию, чтобы отразить внезапное нападение. Мандарин впечатлен. Этот парень может казаться беспокойным и ненадежным, но когда речь идет об их опасной работе, он, как говорят, настоящий профессионал. За его спиной маячит фигура школьника. Его неотступное следование за ними раздражает, но Мандарин не может отвлекаться на то, чтобы избавиться от него.

— Ну, например, Лимон-сан встретил в поезде какого-то подозрительного человека и последовал за ним, когда тот вышел на платформу, — предполагает Нанао.

— Я думал о том же.

Лимон действительно вполне мог зацепиться взглядом за кого-то, кто вышел из туалета, и последовать за ним. Мандарин не представляет, кем бы мог быть этот подозрительный персонаж, но Лимон всегда работает, больше полагаясь на инстинкты, нежели на здравые рассуждения, и легко мог принять внезапное решение проследить за подозреваемым. Нанао может оказаться прав. Это не так уж трудно себе представить. Мандарин был на платформе вместе с Нанао, но у него не было возможности следить за происходящим, так что он мог пропустить Лимона, вышедшего из поезда, если это и вправду случилось.

— Но, если он так сделал, думаю, он обязательно связался бы со мной, — говорит Мандарин, обращаясь в большей степени к себе, чем к Нанао. — Раньше он всегда именно так и поступал. Он может быть небрежным и рассеянным, но когда у него вдруг меняются планы, он всегда звонит.

«Полезные поезда соблюдают расписание и приходят вовремя, — всегда говорит Лимон. — Когда им нужно поменять пути, они дают об этом кому-нибудь знать — если не заранее, то сразу, как только смогут». Для Лимона это дело принципа.

Мандарин достает свой телефон и смотрит на экран. Неотвеченных вызовов нет. Сообщений тоже.

Пока он смотрит на свой телефон, звонит телефон мальчишки-школьника. Мандарин не слышит его звонка или вибровызова из-за грохота поезда, но школьник внезапно прижимает телефон к уху и отходит к дверям тамбура. Желая избавиться от назойливого мальчишки, Мандарин отворачивается и ускоряет шаг.

Автоматические двери в следующий вагон открываются, и Мандарин заходит, вновь внимательно сканируя взглядом лица пассажиров и их багаж. Никого, кто был бы похож на Лимона. И никого, кто бы выглядел так, будто у него есть какое-то отношение к Лимону.

Вместе с Нанао они выходят в очередной тамбур.

— Да он точно вышел в Сэндае! — едва за ним закрываются двери, принимается за свое Нанао.

Мандарин, остановившись, снова поворачивается к нему:

— Я чувствую, что это не так!

Стук колес по путям кажется ему похожим на тяжелые удары сердца. Мандарин представляет, что они мчатся внутри гигантского кровеносного сосуда.

— Послушай, Божья Коровка, — приходит ему в голову внезапная мысль. — А ты вообще разговаривал с Лимоном?

— Разговаривал ли я с ним? Когда?

— Когда угодно. Вообще.

— Да, конечно, я говорил с ним… думаю, мы немного поговорили.

— Он ничего не упоминал о моем ключе? О ключе, который я ищу? Или, может быть, он хотел передать мне еще какое-нибудь сообщение?

— О ключе? О каком ключе? — Нанао начинает беспокоиться. — Это что-то очень важное?

— Забудь, — говорит Мандарин.

«Что, если… — думает он. — Что, если Лимон мертв?» Он наконец позволяет этой мысли вторгнуться в свое сознание. «Может быть…» Это не невозможно, и, если говорить о поездке на данном конкретном синкансэне, это даже весьма вероятно. «Почему я не подумал об этом раньше? Как я мог быть настолько бесчувственным?»

Если Лимон был убит, то это должно было произойти совсем недавно, а это означает, что убийца, скорее всего, где-то поблизости. Мандарин не может с уверенностью сказать, что это был не Нанао, но, если это так, Лимон обязательно оставил бы ему какое-то сообщение для Мандарина, какую-нибудь зацепку.

— Он точно ничего тебе не говорил?

— О ключе ничего, точно нет. — Нанао не выглядит так, будто пытается что-то скрыть. Затем Мандарин понимает, что, когда он оставил Лимона позади ждать в тамбуре возле туалета, он сам пошел вперед — к голове поезда, — где и нашел Нанао. А это значит, что Нанао не мог убить Лимона так, чтобы Мандарин об этом не узнал. Едва он соединяет отдельные фрагменты в голове и спокойно их обдумывает, как это становится для него очевидным. Он горько усмехается.

— Трудно представить, чтобы кто-то мог взять над ним верх.

— Лимон-сан очень сильный, — искренне соглашается Нанао. — Он сказал мне одну вещь: «Даже если умру, я обязательно вернусь».

Мгновение Мандарин раздумывает, не могло ли это быть сообщением от Лимона, но затем отметает эту вероятность. Лимон всегда так говорит. Всякий раз, когда встречает кого-нибудь нового, он начинает глупо хвастаться, что бессмертен и обязательно вернется снова. Иногда он говорит, что вернется как «Лимон Z», но Мандарин не представляет, что бы это могло значить.

— Да, именно, Лимон и я легко не сдаемся. И что бы ни случилось, мы всегда вернемся, переродившись в новую форму.

В этот момент в тамбур заходит проводник, шедший со стороны дальних вагонов. На вид он совсем молодой, но держится прямо и уверенно в своем двубортном форменном костюме, буквально излучая ощущение долга и надежности.

Нанао, не колеблясь, обращается к нему:

— Прошу прощения, я хотел сказать о чемодане, который оставил вам на хранение раньше. Он принадлежит этому человеку. — Он указывает на Мандарина.

Проводник бросает на того быстрый взгляд.

— Ах да, я чуть раньше делал объявление о чемодане, но никто не пришел его забрать… Он все еще в комнате для персонала. Вы не будете против забрать его прямо сейчас, если вам удобно?

— Хорошая мысль, — говорит Нанао, поворачиваясь к Мандарину. — Пойдем, заберем его?

Мандарин колеблется. Его охватывает мучительное беспокойство. Он еще не осмотрел весь поезд в поисках Лимона. Но он не хочет снова потерять чемодан. Возможно, все же лучше забрать его, раз уж представилась такая возможность.

«Мандарин-сан…» — раздается обращенный к нему тихий голос, и Мандарин замечает, что школьник вернулся. Видимо, побежал за ними сразу, как только закончил разговаривать по телефону. «Настойчивый маленький говнюк». Мандарин чувствует, как понемногу его раздражение переходит в настоящую неприязнь. Наверное, этот мальчишка сует нос во взрослые дела, чтобы самому почувствовать себя взрослым, но все, что он делает, — это всюду мешается и становится досадной по- мехой.

Мандарин начинает думать, что бы он мог сказать или сделать, чтобы наконец избавиться от его преследований, когда ребенок заговаривает вновь:

— Я обнаружил кое-что странное.

Проводник не обращает особенного внимания на мальчишку.

— Ну что же, в таком случае пойдемте за чемоданом. — С этими словами он проходит вперед, очевидно ожидая, что они пойдут за ним.

За проводником следует Нанао, затем Мандарин, а школьник опять увязывается позади них.

Когда они проходят через седьмой вагон и оказываются в тамбуре между седьмым и восьмым вагонами, мальчишка дергает Мандарина за куртку. Настойчиво и требовательно, как будто пытаясь привлечь его внимание. Мандарин оборачивается — мальчишка многозначительно показывает глазами на дверь туалета.

— Слушай, — говорит Мандарин Нанао, — иди вперед и забери чемодан. Я подожду его, пока он сходит в туалет. — Он дергает подбородком в сторону школьника.

Проводник, по-видимому, не заметил, что что-то неладно, а Нанао, похоже, сразу понял, что к чему, потому что он просто кивает и вслед за проводником исчезает в следующем вагоне.

Как только они уходят, Мандарин подходит к двери туалета.

— Это здесь ты заметил что-то странное?

Мальчишка делает невинное лицо.

— Да, тут какая-то странная штука… — Он показывает пальцем на медную проволоку, торчащую из дверной щели рядом с замком.

Глаза Мандарина расширяются. Медная проволока Лимона. В этом не может быть никаких сомнений. Точно такая же, какую они использовали, чтобы запереть снаружи дверь туалета, где спрятали тело мелкого Минэгиси.

— Странно, правда? Туалет закрыт и как будто занят, но оттуда не доносится никаких звуков — кажется, там никого нет… Происходит что-то загадочное. Мне страшно. — Ученик средней школы выглядит так, будто он боится туалета так же, как маленькие дети боятся темноты.

— Лимон оставил это здесь? — Мандарин берется за проволоку и без малейших колебаний дергает ее вверх.

Замок открывается с резким щелчком.

— Вы не боитесь туда заходить?

Мандарин не обращает внимания на слова школьника и открывает дверь. Сцена, которая предстает перед его глазами, совсем не похожа на обстановку обычного туалета в поезде. Там действительно есть унитаз, но это не всё. На полу перед унитазом лежат мертвые тела; их руки и ноги переплетены, как змеи в гнезде. В этой гротескной груде человеческой плоти кажется, будто конечностей больше, чем должно быть.

Из мира пропадают все звуки, и Мандарин погружается в тишину.

Перед ним лежат двое взрослых мужчин, но сейчас в них как будто нет ничего человеческого. Это больше напоминает какое-то жуткое огромное насекомое. Под ними колышется лужа загустевающей крови. Она похожа на пролившуюся на пол мочу.

— Что случилось? — доносится из-за его спины хриплый голос мальчишки.

— Лимон, — глухим шепотом произносит Мандарин.

Звуки возвращаются к нему. Грохот синкансэна пронизывает его насквозь. Он представляет себе лицо Лимона. Не то лицо, которое он видит теперь перед собой — с закрытыми глазами и кровавой дырой посередине лба, — но человека, который всегда весело болтал и как будто всегда был рядом с ним. Как по-детски сияли его глаза, когда он говорил: «Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь сказал мне: “Эй, ты просто отличный поезд!”». Мандарин чувствует, что его грудь раскалывается, разбивается на мелкие, острые ледяные осколки. Холодный ветер врывается в дыру в его сердце, и он с трудом подавляет готовый вырваться стон. Вдруг осознает, что никогда не чувствовал ничего подобного, и то, насколько он потрясен, поражает его до глубины души.

В его памяти возникает цитата из книги. Каждый маяк человеческой жизни угасает в одиночестве.

«Мы провели столько времени вместе. Но в конце — каждый из нас одинок».