Принц

Заглядывая в туалет из-за спины Мандарина, Принц отступает на один шаг, затем еще на один. Он делает вид, что напуган, все это время наблюдая за лицом Мандарина. От его внимания не ускользает, как мгновенно побледнело и застыло лицо мужчины — как будто вот-вот было готово рассыпаться на острые стеклянные осколки. «Я не думал, что ты окажешься таким хрупким». Принц едва не произносит это вслух.

Мандарин заходит в туалет и закрывает за собой дверь, оставляя Принца одного в тамбуре. Тот разочарован: ему хотелось увидеть, что Мандарин будет делать. Этот человек, который всегда производил впечатление сдержанного и хладнокровного, — потеряет ли он над собой контроль, увидев мертвое тело Лимона, впадет ли в смятение и отчаяние или будет бороться, чтобы до последнего не проявлять эмоций, — Принц так хотел бы за этим понаблюдать…

Спустя некоторое время дверь снова открывается, и в тамбур выходит Мандарин. Выражение его лица уже вернулось к норме, что немного расстраивает Принца.

— Другой человек там внутри — это ведь тот, с кем ты путешествовал, верно? — Одной рукой закрывая дверь, Мандарин показывает большим пальцем другой руки внутрь кабинки.

«Он говорит про Кимуру…»

— Его застрелили в грудь, но не в сердце. Что будешь делать?

— Что… что я буду делать? Что вы имеете в виду?

— Лимон мертв, но старик еще жив.

Принц не вполне понимает, что говорит ему Мандарин. «Кимура жив?» Он был уверен, что Лимон застрелил его насмерть. Да, действительно, крови было немного, но мысль о том, что он мог выжить, заставляет Принца вдруг подумать, что Кимура, возможно, никогда не умрет. Ему приходится сдержаться, чтобы вслух не подосадовать на стойкость этого человека.

— Не пойми меня неправильно, я не хочу сказать, что с ним всё в порядке, — добавляет Мандарин. — Он не мертв, но едва дышит. Что ты будешь делать? Конечно, на поезде нельзя получить интенсивную терапию, так что, возможно, для него мало что можно сделать. Ты можешь сейчас в слезах побежать к проводнику и попросить его остановить поезд и вызвать скорую помощь.

Принцу требуется всего одно мгновение, чтобы решить, как ответить. Конечно же, у него нет намерения останавливать поезд и вмешивать в это дело представителей властей.

— Этот старик похитил меня.

Принц объясняет, что Кимура удерживал его против его воли и как сильно он был напуган. Конечно, все это чистая выдумка, но он излагает ее без запинки. Он говорит Мандарину, что обнаружить Кимуру на грани жизни и смерти — это страшно и приводит его в смятение, но в то же время для него это большое облегчение. Он пытается намекнуть, что будет рад, если Кимура окончательно умрет.

Мандарин не выглядит особенно заинтересованным. Его взгляд непроницаем и холоден, как стена, сложенная из камня, — по нему ничего невозможно прочесть. По правде говоря, Принц ожидал, что взрослый скажет, что в любом случае нужно вызвать полицию, но у Мандарина, видимо, есть свои причины не останавливать поезд, и он ничего такого не говорит.

Он также, похоже, не собирается уходить из тамбура и продолжает стоять перед дверью туалета, не отрывая глаз от Принца.

— Там, в кабинке, два тела. Старик еще жив, хотя скоро он будет мертв. Но тело Лимона лежит сверху. Это означает, что старика застрелили и положили туда до того, как Лимон умер. Я могу предположить, что твоего спутника — или похитителя, как ты утверждаешь, — застрелил Лимон, а потом кто-то застрелил Лимона.

— Но кто?

— Там есть пистолет. Но только один.

— Только один пистолет. Так кто же застрелил его?

— Сначала Лимон застрелил старика, затем старик собрался с силами, за мгновение до смерти впал в безумие и отобрал у Лимона пистолет. Потом он застрелил Лимона. Я не знаю, произошло ли это в действительности, но это один из вариантов.

«Было бы прекрасно, если бы ты так думал». Несмотря на то что Принц начеку, ему хочется в открытую рассмеяться. Этот Мандарин, несомненно, умен. Он анализирует и делает выводы. «Люблю иметь дело с умными людьми». Чем более логично кто-то рассуждает, тем труднее ему вырваться из пут самооправданий и тем легче для Принца направить его размышления по ложному пути.

Мандарин наклоняется, чтобы осмотреть медную проволоку.

— Но это здесь… это не укладывается в схему.

— Медная проволока — для чего она?

— Лимон использовал ее, чтобы закрывать двери снаружи. Его маленький трюк. Он часто его проделывал, — Мандарин тянет за кончик проволоки. Сосредоточенно, не выказывая никаких эмоций, ни капли печали о своем погибшем товарище. Это выглядит так, будто он просто проверяет ощущение от материала и силу натяжения. — Мне интересно, кто запер ее после того, как Лимон умер. Должен был быть кто-то еще, кроме того человека, который был с тобой.

— Вы как детектив. — Принц не пытается подколоть Мандарина, он действительно имеет это в виду. Он представляет себе сцену, которую однажды читал в книге, где знаменитый инспектор спокойно и безэмоционально расследует убийство, расхаживая взад-вперед перед трупом.

— Я не играю здесь в расследования, пытаясь выяснить, кто преступник. Я просто собираю воедино наиболее вероятный сценарий, основываясь на фактах, которыми я располагаю, — говорит Мандарин. — Я думаю, что Лимон застрелил старика, отнес его тело в туалет, затем запер его. Именно тогда он использовал проволоку.

Принц не понимает, к чему ведет Мандарин, и лишь неуверенно кивает.

— Но затем — после этого — кто-то другой застрелил Лимона. Этот человек также поместил тело Лимона в туалет. Возможно, он решил, что спрятать два тела в одном месте будет наиболее надежным. Затем он — кто бы это ни был — вновь использовал проволоку, чтобы запереть дверь.

— И что это значит?..

— Кто бы это ни был — он, возможно, видел, как Лимон пользовался проволокой. И просто повторил это. Сначала посмотрел, как делает это Лимон, а потом скопировал.

— Вы думаете, что Лимон-сан научил его делать это?

— Нет, думаю, он его не учил. Просто тот, кто убил Лимона, видел, как он использует проволоку, чтобы запереть дверь…

Мандарин крутит в пальцах кончик проволоки. Затем проходит несколько шагов по тамбуру, наклоняется и осматривает пол, ища какие-нибудь зацепки. Пробегает пальцами по некоторым выступам на стене. Прямо как полицейский, осматривающий место преступления.

— Кстати, ты ведь разговаривал с Лимоном, верно? — Неожиданно Мандарин оказывается прямо перед Принцем. Его вопрос звучит так, будто он только что пришел ему в голову.

— Что?

— Ведь ты говорил с ним немного, верно?

— Когда он был жив?

— Я не спрашиваю тебя, говорил ли ты с ним после того, как он умер. Он тебе что-нибудь сказал?

— А… что он должен был мне сказать?

Мандарин раздумывает несколько мгновений.

— Что-нибудь о ключе. — Он склоняет набок голову и внимательно на него смотрит.

— О ключе?

— Я ищу ключ. Лимон что-то знал о нем. Он что-нибудь тебе о нем говорил?

«На самом деле да…» — едва не отвечает Принц. Он вспоминает последние слова, которые слышал от Лимона, когда тот отчаянно боролся с одолевающим его сном и, собрав последние силы, выдохнул: «Ключ, ключ в камере хранения на станции Мориока. Скажи Мандарину». Вот что он сказал. Принц не знал, что имелось в виду под ключом, поэтому слова про ключ хорошо ему запомнились. Теперь он думает о ключе, задаваясь вопросом, не стоит ли ему сказать об этом — возможно, это откроет еще какие-нибудь интересные обстоятельства.

Слова уже на кончике его языка. «Он упомянул про какой-то ключ, но я не знаю, что он имел под этим в виду…» — Принц уже практически произносит это.

Но когда он открывает рот, в его голове срабатывает предупреждающий сигнал. «Это ловушка». У него нет никаких оснований так думать, но интуиция подсказывает ему, что это делать нельзя.

— Нет, он ничего об этом не говорил, — отвечает Принц.

— Вот как, — Мандарин говорит тихо, но он не выглядит особенно разочарованным.

Принц наблюдает за Мандарином. «Может быть, я все-таки должен был ему сказать про камеру хранения в Мориока? Но если не сказать ничего, это не причинит мне никакого вреда. Ситуация останется такой же, как прежде. Может быть, я даже что-то выиграл…»

— Все-таки есть кое-что, чего я до сих пор не могу понять, — неожиданно произносит Мандарин.

— Что?

— Когда твой телефон зазвонил перед тем, как ты от нас отстал. Это было в тамбуре между пятым и шестым вагонами.

— Я думаю, что да.

— А твое место — в седьмом вагоне.

«Он это запомнил?» Мандарин ведь прошел мимо его места всего один раз. «Этого ему было достаточно, чтобы запомнить?»

Мандарин впивается в него взглядом.

Принц говорит себе сохранять спокойствие. Он знает, что мужчина лишь пытается вывести его из равновесия.

— На самом деле, — робко начинает он, — я шел обратно на свое место, но…

— Но?

— Мне нужно было в туалет, поэтому я пришел сюда.

«Хорошо, — мысленно кивает себе Принц. — Совершенно приемлемый ответ».

— Ах вот как, — Мандарин тоже кивает. — Скажи, тебе знакома эта вещь? — Он показывает Принцу маленький, сложенный вдвое листок с яркими наклейками и разворачивает его. Принц узнает персонажей из «Томаса и его друзей».

— К чему это все?

— Я сейчас там все обыскал и нашел это в кармане куртки Лимона.

— Да, он, кажется, очень любил Томаса.

— Иногда он меня этим просто доводил.

— Так, и какое это имеет отношение к делу? — еще раз спрашивает Принц, понимая, что лучше бы ему сейчас промолчать.

— Некоторые наклейки отсутствуют. — Мандарин показывает на места, где раньше были наклейки.

Принц вспоминает, что, когда Лимон сидел возле стены, он приклеил одну наклейку к полу. Картинку с зеленым поездом, которую Принц потом оторвал от пола и выбросил в мусор.

— Он ведь не давал тебе ни одной из них, или?..

Возникает ощущение, будто из тела Мандарина тянутся невидимые щупальца, похожие на бесцветные прозрачные усики ползучих растений, испытующе дотрагивающиеся до лица Принца. Они скользят по поверхности его кожи, пытаясь обнаружить, что скрыто внутри, забраться в самое его сердце.

Мысли Принца мчатся, обгоняя друг друга. Он не знает, как лучше ответить — притвориться, будто он ничего не знает, или придумать про наклейку что-нибудь правдоподобное.

— Он дал мне одну, но я испугался и выбросил ее в мусор.

Принц рад тому, что он все еще учится в средней школе.

Он знает, что Мандарин в любую минуту может последовать своему инстинкту и перейти от слов к жестким действиям, допросить его о смерти Лимона при помощи силы. Вне всяких сомнений, этот человек не раз делал подобное в прошлом.

Но он не делает этого с Принцем. «Почему нет?» Потому что Принц — все еще ребенок. Это единственная причина, по которой Мандарин сдерживается. Он думает, что его собеседник слишком молод и слаб, чтобы причинять ему боль, не имея на то веских оснований и доказательств, и его совесть хочет найти что-то более конкретное, прежде чем он приступит к выбору наказания. «Хотя ничья совесть еще никогда и никому не приносила пользы».

Мандарин намного умнее Лимона, в нем гораздо больше глубины и содержания. Его внутренний мир несравнимо богаче, и благодаря этому у него сильнее развито воображение. А это означает и бо́льшую способность к сопереживанию другим. Но чувствительность делает его в итоге лишь слабее. Мандарина, должно быть, проще контролировать, чем Лимона. «А это значит, что, скорее всего, мне удастся взять над ним верх».

— Ах, ты выбросил ее, вот как? И какой же на ней был персонаж? — Лицо Мандарина серьезно.

— Что? — Поезд дергается, и Принц теряет равновесие. Чтобы не упасть, он протягивает руку и опирается о стену.

— Наклейка, которую ты получил от Лимона. Одна из недостающих здесь. Какой на ней был персонаж? Ты помнишь его имя? — Листок, который Мандарин держит в руке, весь в пятнах крови.

Принц отрицательно мотает головой.

— Я не знаю.

— Что ж, это странно, — шепчет Мандарин, и Принц чувствует внезапно возникшую пустоту в животе, как будто он шел по туго натянутому канату, вдруг оступился и его нога сорвалась в ледяную бездну.

— Что странно?

— Он всегда хотел, чтобы все вокруг выучили имена друзей паровозика Томаса. Всякий раз, давая кому-нибудь наклейку или игрушку, он обязательно называл имя персонажа. Всегда, исключений не было. Лимон никогда ничего и никому не дарил просто так. Так что если он дал тебе наклейку, то ты слышал имя. Даже если ты его не помнишь, ты его точно слышал.

Принц оценивает свой следующий шаг. Что-то подсказывает ему, что отвечать нельзя. Он сосредотачивается на том, чтобы вытащить свою ногу из бездны и восстановить равновесие на канате.

— Я бы предположил, — говорит Мандарин, рассматривая контуры пустых мест на листке, где когда-то были наклейки, — что он дал тебе одну отсюда. — Указывает пальцем. — Зеленую. Верно?

— А, да, точно! — Это та самая наклейка, которую он выбросил — на ней действительно был зеленый улыбающийся поезд.

— Это Перси. Милый маленький Перси. Лимон любил его.

— Я думаю, да… вроде бы так его и звали. — Принц не демонстрирует полной уверенности, стараясь предугадать, что будет дальше.

— Вот как… — Лицо Мандарина вновь ничего не выражает. — А ты знаешь, какой персонаж был здесь? — Он показывает пальцем на второе пустое место на листке.

— Нет, я не знаю, — Принц снова отрицательно мотает головой. — Он мне ее не давал.

— Зато я знаю, кто это был.

— Вы знаете, какая там была наклейка?

— Я знаю. — Не закончив фразы, Мандарин бросается к нему и хватает Принца за лацкан пиджака. — Потому что она прилипла к тебе вот здесь. — Он отпускает его так же внезапно, как схватил.

Принц буквально прирастает к месту, ошеломленно глядя на Мандарина.

— Посмотрим… Это Дизель. Подлый старый Дизель. — На пальце Мандарина наклейка — черный поезд с квадратным лицом.

Принц застигнут врасплох неожиданным появлением наклейки, но он отчаянно пытается не показать этого. Ему удается выговорить:

— Вы тоже так много знаете про Томаса и его друзей, Мандарин-сан…

Мандарин слегка хмурится, но в выражении его лица — скорее всего, неосознанно — появляется и намек на улыбку.

— Он ведь только об этом все время и говорил. Так что хотя бы немного мне все же удалось запомнить, — с сожалением произносит он. Затем вытаскивает из своего заднего кармана маленькую книжку — судя по всему, томик из какого-то собрания сочинений. — Это я тоже нашел в его куртке, когда осматривал его мертвое тело.

Книжка обернута в однотонную оранжевую обложку, на которой нет ничего, кроме названия и имени автора. Мандарин пробегает пальцами по страницам, затем открывает разворот, на котором лежит закладка.

— Лимон так старался, но, видимо, успел дочитать лишь досюда, — говорит он бесцветным голосом. — И он, и я — мы оба ненавидим проигрывать. — Помолчав немного, он тихо добавляет: — Поэтому никогда не сдаемся.

— В смысле?..

— Дизель — самый плохой из поездов. Лимон всегда обращал на это мое внимание. Он говорил мне, что нельзя доверять черному паровозу Дизелю. Он лжет, делает всем гадости, а еще забывает имена людей. А теперь я нахожу наклейку с Дизелем на твоем пиджаке.

— Я, может быть, просто… в какой-то момент… — Принц затравленно озирается.

Когда Лимон схватил Принца, он, видимо, прилепил ему на лацкан пиджака наклейку — последнее, что он успел сделать. Принц этого совсем не заметил.

«Я ему проигрываю». Эта мысль потрясает его. Но все еще есть надежда. Исходя из его прошлого опыта, остается еще множество оснований полагать, что все пойдет так, как ему нужно.

Мандарин пока еще не вытащил свой пистолет. Возможно, потому, что знает — он может сделать это в любую секунду, когда захочет, или же у него есть какие-то основания пока этого не делать. Так или иначе он явно сейчас не озабочен этим.

Вместо этого мужчина медленно произносит:

— Есть одна строчка из Достоевского, из «Преступления и наказания».

Принц теряется из-за внезапной смены темы разговора.

— Там сказано: «Наука же говорит: возлюби, прежде всех, одного себя, ибо все на свете на личном интересе основано». То есть главное, самая важная вещь на свете — это твое личное счастье. Если ты будешь заботиться об этом, это поможет всем окружающим тоже стать счастливыми. Я никогда много не размышлял о счастье и несчастье других людей, поэтому, когда вспоминаю эту строчку, не могу сказать, так ли это в действительности; но что думаешь ты?

Принц отвечает на это собственным любимым вопросом:

— Почему нельзя убивать людей? Если бы кто-то спросил вас об этом, что бы вы ему ответили?

Мандарин нисколько не затрудняется с ответом.

— Что же, у Достоевского есть и об этом. В «Бесах». «И уже преступление не помешательство, а именно здравый-то смысл и есть, почти долг, по крайней мере благородный протест. Ну как развитому убийце не убить, если ему денег надо!» Один из его персонажей говорит, что в этом нет ничего необычного. Убийство — это совершенно естественно. И я тоже так чувствую.

Мандарин по памяти цитирует содержательные отрывки из романов, но Принцу не кажется, что они исчерпывающе отвечают на его вопрос. И хотя он вполне согласен с тем, что убийство — это здравый смысл, представление о том, что это может быть благородным протестом, кажется ему пустым нарциссизмом. Согласно ему, убийство может быть в лучшем случае поверхностным развлечением.

«Всего лишь еще один ответ, основанный на эмоциях, пусть в нем и больше духовности, чем в обыкновенном ответе. Просто больше красивых слов. Я хочу услышать хладнокровный и логичный ответ на вопрос, почему убийства непозволительны».

Но в то же время это заставляет его мысленно вернуться к телефонному разговору, который произошел сразу после того, как они проехали станцию Сэндай. Это был человек, который прячется в больнице, ожидая момента, чтобы убрать сына Кимуры. «Я внутри, — сказал мужчина. — Я одет как медбрат. Ты ведь уже проехал Сэндай? Ты мне не перезванивал, и мне было интересно, должен ли я продолжать ждать». Он беспокоился и жаждал поскорее выполнить свою работу.

«Пока что ничего не делай, — ответил ему Принц. — Просто, пожалуйста, помни правила: если ты позвонишь мне и я не отвечу после десяти гудков, тогда ты можешь действовать».

«Хорошо, я понял», — мужчина просто задыхался от предвкушения. Вот кто не любит никого, кроме себя, и для кого не составляет проблемы убить ребенка ради денег. Вне всяких сомнений, он говорит себе, что это даже не убийство, он ведь только поколдует немного с медицинской аппаратурой и слегка дестабилизирует состояние мальчика. Люди так преданы своим самооправданиям…

— Ты учишься в средней школе, верно? — спрашивает Мандарин. — Сколько тебе лет?

— Четырнадцать, — отвечает Принц.

— Как раз.

— Как раз?

— Тебе знакома сорок первая статья Уголовного кодекса?

— А?

— В сорок первой статье Уголовного кодекса говорится, что люди, не достигшие четырнадцати лет, не подлежат наказанию за совершенные ими преступления. Ты это знал? Но как только тебе исполнилось четырнадцать, тебя наказывают наравне со всеми остальными.

— Я этого не знал.

Конечно же, это неправда. Принц знает все о подобного рода вещах. Но это не помешало ему продолжать заниматься тем, чем он занимался, даже после того, как ему исполнилось четырнадцать. Он ведь делал то, что делал, не просто потому, что его не могли наказать за это по закону. О законах следует помнить, когда делаешь то, что ты хочешь. Но это всего лишь список условностей и привилегий. Его преступления принадлежат иному измерению, нежели все эти мелочные законы.

— Я приведу тебе еще одну из моих любимых цитат. Она из книги Юкио Мисимы «Моряк, которого разлюбило море».

— Что в ней говорится?

— Это говорит ребенок примерно одного с тобой возраста. Можно сказать, это цитата о сорок первой статье. «Это стало символом надежд, которые возлагают на нас взрослые, но также и символом того, что их мечты никогда не будут исполнены. Лишь потому, что они глупы и полагают, что мы ни на что не способны, они подарили нам единственный взгляд на клочок синего неба и глоток абсолютной свободы». Эти слова меня просто зачаровывают. Но также они дают ключ к ответу на твой вопрос о том, почему убивать людей неправильно. Слова «нельзя убивать людей» — это отражение мечты взрослых. Только лишь сон. Фантазия. Как Санта-Клаус. Рисунок на бумаге, который кто-то носит при себе как охраняющий талисман. Нечто, что не существует в действительности, картина прекрасного синего неба, которую кто-то написал в момент жесточайшей боли, чтобы спрятать под ней истинный облик реального мира и избегнуть его страданий. Так и с большинством законов. Законы — это лишь символы, созданные для облегчения человеческой участи. Они придуманы, чтобы вынести жестокость окружающего нас настоящего.

Принц не понимает, почему Мандарин вдруг начал цитировать взятые наугад выдержки из романов. Однако немного теряет к нему уважение из-за того, что он полагается на чьи-то чужие слова.

Затем он замечает пистолет.

Два пистолета. Прямо перед ним.

Дуло одного направлено ему в грудь. Другой лежит на раскрытой ладони левой руки Мандарина, протянутой к Принцу как спасательный трос.

«Что это значит?»

Принц в растерянности.

— Слушай меня. Я очень сильно рассержен. Дети вроде тебя мне просто отвратительны. Но я не могу забрать твою жизнь, когда ты беззащитен. Я не обижаю слабых. Так что я дам тебе этот пистолет. Тогда у каждого из нас будет оружие, и наши шансы сравняются. Кто-то выстрелит, а кто-то будет застрелен.

Принц не хочет никак реагировать. Пока он не может сказать, что задумал его противник.

— Поторопись и возьми его. Я научу тебя, как им пользоваться.

Опасливо глядя на Мандарина, Принц забирает пистолет из его руки. Затем отступает на два шага назад.

— Возьмись за затвор вот так и потяни его назад. Удерживая затвор в таком положении, опусти этот рычажок вниз. Это предохранитель. Затем все, что тебе нужно сделать, — это направить пистолет на меня и нажать на спусковой крючок. — Лицо Мандарина ничего не выражает, и он говорит очень спокойно.

«Он действительно сердится?»

Принц уже собирается взять пистолет в руки правильно и сделать все согласно инструкции, когда пистолет вдруг выскальзывает из его руки и падает на пол. Он чувствует приступ паники, зная, что Мандарин воспользуется этим моментом для нападения. Но тот лишь слабо улыбается.

— Успокойся. Подними его и попробуй еще раз. Я не начну, пока ты не будешь готов.

Не похоже на то, чтобы он лгал. Принц наклоняется, чтобы поднять пистолет, но в его сознании внезапно вспыхивает мысль: «Может быть, то, что моя рука дрогнула в такой решающий момент, что-то значит?» Для кого-то вроде него, чья невероятная удача всегда его спасала, такая промашка кажется неестественной. Это заставляет его предположить, что он должен был уронить пистолет. Это была необходимая промашка.

— Мне не нужен пистолет, — говорит Принц, протягивая его обратно Мандарину.

Лицо мужчины мрачнеет, и он хмурится.

Ситуация меняется, и к Принцу начинает возвращаться присутствие духа.

— В чем дело? Думаешь, если сдашься — это тебя спасет?

— Нет, это не так. — Теперь Принц совершенно уверен. — Я думаю, что это ловушка.

Мандарин молчит.

«Я это знал». Принц чувствует не только облегчение, но и ощущение собственного достижения. «Моя удача все еще со мной». Он не знает ничего о его технических характеристиках, но чувствует, что с пистолетом что-то не так. Он может представить как, если он попытается из него выстрелить, пистолет может каким-то образом нанести ему вред.

Как только эта мысль появляется в его голове, Мандарин произносит:

— Я впечатлен тем, что ты догадался. Если ты нажмешь на спусковой крючок этой пушки, она взорвется. Не думаю, что она может убить тебя, но, несомненно, она бы серьезно тебя покалечила.

«Моя удача окружает меня, как силовое поле». Принц больше не боится Мандарина. «Может быть, сейчас он сам уже начинает бояться меня».

В этот момент автоматические двери за спиной Мандарина открываются, и кто-то заходит в тамбур.

— Помогите! — кричит Принц. — Он убьет меня! — Он кричит так жалобно, как только может, хватаясь за свой шанс на спасение. — Пожалуйста, помогите!

Не проходит и мгновения, как голова Мандарина резко поворачивается. Он смотрел прямо перед собой, но теперь смотрит в сторону. Он падает, пистолет выпадает из его руки.

Пол синкансэна принимает его тело и, мягко покачивая, несет его дальше. Шум поезда напоминает ритуальные песнопения похоронной процессии. Над ним неподвижно стоит Нанао.