Глава 31
Ночь пряток
Эдриенн проснулась и тут же пожалела об этом.
У нее болело все тело. Хуже всего чувствовала себя нога, покрытая запекшейся кровью и грязью. Эдриенн казалось, будто с нее содрали кожу. Однако тысячи других болезненных ощущений – царапины от веток деревьев, измученные и напряженные мышцы, тупая, но постоянная головная боль от пережитого стресса и пульсация в груди из-за измученного сердца и легких – все вместе не давало ей уснуть.
Было еще темно. Два прямоугольника лунного света каскадом падали через двойные окна входной двери, но они были ее единственным освещением. Эдриенн попыталась сглотнуть, и ужасный кислый привкус напомнил ей, что ее вырвало перед тем, как она потеряла сознание.
Маленькая пушистая фигурка танцевала вокруг ее ног. Эдриенн на мгновение задержала на ней взгляд, прежде чем поняла, что это хвост Вольфганга, трепещущий в лунном свете. Что-то уткнулось в ее раненую ногу, и девушка застонала.
– Фу, Вольф. Тебе нельзя есть меня, пока я не умру.
Вольфганг посмотрел на нее своими зелеными, глазами и издал какой-то странный чмокающий звук. Эдриенн вытянула вперед ноющую руку и почесала его по голове.
– Она ушла, приятель? – вопрос прозвучал шепотом, а Вольфганг казался спокойным. Она надеялась, что это хороший знак – ведь раньше он предупреждал ее о приближении беды?
Эдриенн повернулась к двери и ее боковым окошкам. Она все еще видела перед собой руку, прижатую к стеклу, и выпученный глаз. Она хотела войти внутрь. Это единственная причина, по которой она меня не убила: чтобы я могла впустить ее внутрь.
Эдриенн прислонилась спиной к стене. Ей было больно, холодно и плохо. Слишком много мыслей давило на нее одновременно, и у нее не было сил взглянуть им всем в лицо.
В Эшберне все же были призраки.
Она наклонилась вперед и попыталась осмотреть ногу. Свет был слишком тусклым, чтобы разглядеть что-либо, кроме месива из крови, разорванной штанины и грязи.
У меня нет ни телефона, ни ноутбука, ни возможности связаться с городом.
Эдриенн протянула руку за спину и провела ею по стене, пока не нащупала выключатель. Тот щелкнул, но лампочка, свисавшая с потолка, не отреагировала.
Ну, конечно. Теперь у меня еще и света нет.
Эдриенн оставила фонарик снаружи, а возможности отпереть дверь и забрать его у нее не было. Она застонала и подтянулась, чтобы встать, и, опираясь на столики и мебель, заковыляла по коридору. Ее лодыжка ныла, хотя она и старалась не напрягать ее, но ей все же удалось доковылять до лестницы и столика с лампой. Она прислонилась лбом, к сморщенным обоям и зажгла фитиль.
Пламя внутри разгорелось, и золотое сияние разлилось по коридору. Эдриенн подождала, пока оно выровняется, прежде чем взять лампу и, пошатываясь, вернуться туда, откуда пришла.
Вольфганг, подергивая своим хвостом-метелкой, последовал за хозяйкой. Когда она вошла в кухню, кот уже тихонько мурлыкал, намекая на то, что проголодался.
– Минуту. Потерпи, приятель.
Эдриенн поставила лампу на стол, наполнила чайник и отправила его кипятиться, после чего достала из шкафа полотенце и отыскала в одном из ящиков набор полотенец для мытья посуды. Понюхала. За исключением затхлого запаха, полотенца выглядели чистыми.
Она опустилась на ближайший стул, поставила лампу на пол и наклонилась, чтобы осмотреть ногу. Рана выглядела просто кошмарно. Эдриенн стиснула зубы и стянула кроссовку. Кровь попала в обувь и пропитала носок, который она сняла и тоже выбросила.
Кухонные ящики были близко, девушка потянулась и открыла один из них. Порывшись внутри, она отыскала пару кухонных ножниц для разрезания костей, и использовала их, чтобы распороть штанину чуть ниже колена.
Сделав это, Эдриенн потянулась за чайником, однако, вода в нем была по-прежнему холодной. Конечно, нет электричества – нет кипяченой воды. Ну ладно. Придется обходиться тем, что есть.
Эдриен налила воды в миску, обмакнула в нее мочалку и принялась промывать ногу. Закончив, она откинулась на спинку стула, тяжело дыша и стараясь не обращать внимания на мокрые дорожки слез, пролегших по щекам. Когда она только начинала обрабатывать рану, все казалось просто. Она видела, как это делали герои разных блокбастеров, но личный опыт заставил ее признать, что реальность, сопровождаемая слезами и завываниями, оказалась гораздо менее эстетичной.
– Я совсем как ребенок, – сказала она Вольфгангу. Кот ждал в дверях кухни, помахивая хвостом. Хорошее настроение питомца рассеялось, когда он понял, что кормежка не входит сейчас в главный приоритет хозяйки. – Никогда не сниматься мне в фильмах о выживании. Я бы не выдержала и первых двадцати минут.
Котяра открыл рот в беззвучном капризном мяуканье, и Эдриенн вздохнула.
– Ладно-ладно, знаю. Еда уже на подходе.
Взяв три сухих и чистых полотенца, она обернула ими лодыжку. У нее было очень мало опыта в обращении с травмами, но порезы выглядели не слишком глубокими. Нога распухла и покраснела, а когда Эдриенн пыталась промыть раны тщательнее, начинала вновь кровоточить. Девушка знала, что самую большую опасность для нее представляла инфекция, но имея под рукой столь малый набор, все, что ей оставалось – обернуть ногу как можно лучше и ждать, пока она сможет добраться до больницы. Она слышала, что во рту человека содержится огромное количество бактерий, и могла только догадываться, сколько их было во рту мертвеца.
Подумав об этом, Эдриенн подавила тихий, сдавленный смешок. Невероятно, что я так легко поверила в сверхъестественное. Не думаю же я действительно, что здесь есть призраки. Боже, это просто какая-то чертовщина. Она закрепила на ноге импровизированную повязку и поднялась. Эдриенн все еще было больно переносить вес на раненую ногу, поэтому она несла лампу в одной руке, а другой опиралась на мебель и стены, прыгая из кухни в гостиную.
Вольфганг, остервенело вертелся вокруг ее ног, вот-вот грозясь ее уронить, пока хозяйка его не покормит. Эдриенн, которую сейчас уже не заботила фигура питомца, вывалила всю банку корма в миску кота. Огромная гора еды перевалилась через край посуды. Девушка смотрела, как полосатый кот падает мордой в миску, и вздохнула. По крайней мере, теперь, если со мной что-нибудь случится, у тебя будет достаточно еды, чтобы продержаться, пока тебя не найдут.
При условии, что Эдит не доберется до тебя первой. В голове Эдриенн мелькнул образ: Вольф, скорчившийся от боли и воющий, пока его сжимают длинные костлявые пальцы Эдит, а ее желтые зубы прокусывают его шерсть.
Эдриенн наклонилась, уверенная, что ее сейчас снова стошнит, но в желудке было пусто. Она стояла, согнувшись пополам и опершись одной рукой о рояль, и отрывисто, болезненно дышала.
Я никому не позволю обидеть Вольфа.
Наблюдая за котом, она моргнула, пытаясь избавиться жжения в глазах. Пушистый хвост питомца радостно дрогнул, когда он попытался утопить самого себя в миске с едой, и Эдриенн удалось неуверенно улыбнуться.
Как бы она ни жаловалась, девушка любила Вольфганга. Как-то дождливым осенним днем она нашла его на обочине дороги – растрепанный, наполовину утонувший комок мокрой шерсти. Совсем маленький котенок, такой истощенный, что даже густой мех не мог этого скрыть. Она помнила, как не спала почти всю ночь, наблюдая за спящим котенком с раздувшимся от еды животом и обещая себе, что он больше никогда не будет голодать.
– И взгляни, где мы теперь, толстяк, – ласково сказала она. Одно ухо дернулось в ее направлении, но Вольфганг был всецело поглощен едой.
Комната казалась слишком мрачной, а окна были слишком темными, от чего Эдриенн чувствовала себя некомфортно. Она прошаркала к камину, подтащила стул поближе, чтобы не опираться на ногу, и занялась разведением огня. Эта задача занимала ее руки, но не ум.
Эшберн действительно был населен призраками. Представить только… слухи, над которыми все смеялись, но никто по-настоящему в них не верил, оказываются правдой. Ну, по крайней мере… Думаю, тот призрак на деле был не совсем призраком. То существо, конечно, было мертво, но оно не было прозрачным или неосязаемым. Ничего похожего на сферы, холодные зоны и вспышки света, за которыми гоняются в шоу охотников за привидениями.
Эдриенн продолжала подкидывать палки в маленький костер и смотрела, как пламя пожирает их, превращая в пепел.
Она склонялась к идее о зомби – ходячих мертвецах, жаждущих плоти. Хотя, и это не подходит. Зомби безмозглые. Эдит явно не из их числа. Газовый баллончик испугал ее. Она могла разговаривать и хотела попасть в дом.
Эдриенн вздохнула, подбросила в огонь полено и отодвинула стул от камина, чтобы не перегреть ноги. Через мгновение Вольфганг незаметно подошел к ней, ткнулся головой в здоровую ногу и опустился на коврик у ее ног.
Кем бы ни стала Эдит сейчас, раньше она была мертва. А, может быть, она и сейчас мертва, но просто каким-то образом ходит по земле. Она охотилась за мной. И причинила мне боль. За что?
Вопреки словам горожан, Эдриенн создала в своей голове образ причудливой, но доброжелательной двоюродной бабушки, которая так же сильно, как и сама Эдриенн, хотела иметь семью. Но знаки, которые Эдриенн восприняла как гостеприимство – завещанный ей Эшберн, приготовленная для нее комната – начали приобретать зловещий оттенок.
Ладно, позволю себе несколько предположений. Во-первых, труп снаружи – это Эдит. Это должна быть она. Походящий возраст, такие же волосы… и она откликнулась на имя. А если труп – это Эдит, то могу предположить, что могила принадлежала ей. Раньше я не придавала этому значения из-за того, что надгробие было старым, но что, если она подготовила его задолго до своей смерти? Что, если это было особое место, заколдованное, чтобы воскрешать мертвых? Она фыркнула и помассировала прикрытые веки. Не так давно я бы посмеялась над собой за такие мысли. Удивительно, как сильно может все изменить стычка с трупом. Вчера я даже не верила в привидения. А теперь… проклятия, заколдованные места, Лохнесское чудовище, да что угодно. Выкладывайте, и я вам поверю.
Эдриенн поёрзала в кресле. Боль мешала ей устроиться поудобнее, а перегруженный мозг совсем не помогал делу.
Если я могу предположить, что все это правда, то также должна признать: существует очень большая вероятность того, что именно Эдит стоит за убийством своей семьи и разорением могилы Элеонор Эшберн. Быть может, это как-то связано с тем, что вернуло Эдит из мертвых. Вероятно, какое-то сатанинское жертвоприношение.
А все это вместе взятое наводит на мысль, что Эдит была не очень приятным человеком. Эдриенн нахмурилась, глядя на свою ногу. Кровь окрашивала полотенца в розовый цвет. Не то, чтобы я была удивлена. Но если моя логика верна, я должна признать, что у Эдит была какая-то причина для того, чтобы я оказалась здесь. Она приготовила для меня комнату. Она завещала мне дом. И все для того, чтобы убаюкать меня ложным чувством безопасности, пока выкапывает путь из собственной могилы.
Но почему именно я? Неужели она нуждалась во мне, чтобы завершить то, что сделала с остальными членами своей семьи? Потому что мы родственники? Нет, не просто родственники – я ее единственная оставшаяся в живых семья. Это должно быть очень важно.
В памяти Эдриенн всплыло воспоминание: грохот грома и тяжелые капли дождя, бьющие по ее рукам. Мать – с широко раскрытыми глазами, потекшей тушью и окровавленной щекой – выносит ее из Эшберна.
Должно быть, это как-то связано с тем, что происходит сейчас. Но что сделала Эдит? Она пыталась причинить боль мне? Маме? Нам обеим?
Эдриенн вспомнила, как ее посадили в машину и захлопнули за ней дверь. Она наблюдала за Эшберном в зеркало заднего вида и видела, как Эдит, высокая и гордая, одетая в одно из своих тяжелых черных платьев, стояла в дверях дома. Ее величественная и сдержанная поза создавала впечатление, что она могла бы остановить их, если бы захотела, но решила отпустить.
Потому что она знала, что я перееду в Эшберн после ее смерти? Почему мама никогда не говорила об Эдит, не упоминала Эшберн и не рассказывала мне, что случилось той ночью? Что она видела в стенах этого дома?
Вольфганг вздрогнул и выпрямился. Нервы Эдриенн были настолько напряжены, что она тоже вскочила. Она не додумалась взять с собой нож, повлажневшие руки были неприятно пустыми, поэтому девушка, прихрамывая, подошла к камину и взяла кочергу.
Эдриенн повернулась к коту и увидела, что тот начал проявлять сильное беспокойство: зрачки расширились, шерсть встала дыбом, и Вольф издал долгий, низкий предупреждающий вой, попятившись в темный угол комнаты. Его взгляд был прикован к самому дальнему окну, и Эдриенн повернулась туда. Луна висела над домом, и за темным стеклом невозможно было что-то разглядеть.
Но она услышала щелкающий звук.
Эдит ходила там, слоняясь вокруг дома, скрытая в бесконечной тьме, которая поглотила все за пределами гостиной. Ее костлявые пальцы касались стен и окон дома, простукивая его, прощупывая так, словно она прощупывала саму Эдриенн. Шум смешивался с щелканьем ее костей. Эдриенн повернулась, чтобы проследить за звуком. Он двигался вдоль стены гостиной, приближаясь, пока труп не оказался метрах в двух от Эдриенн, затем прошел мимо и начал стихать, пока не исчез совсем.
Часы в коридоре пробили час ночи.
Эдриенн хотела остаться на месте, но сохранять равновесие было тяжело, а мышцы ее сильно ослабли. Крепко держа кочергу, она опустилась обратно в кресло.
Через несколько минут Вольфганг выбрался из укрытия и вернулся на свое место рядом с ней. Она почесала его по голове, чтобы успокоить, но почувствовала, что питомец по прежнему напряжен. Он был напуган ходячим мертвецом так же сильно, как и она сама.
Все будет хорошо. Двери заперты, окна закрыты. В дом не попасть.
В эту ночь Эдит приходила несколько раз.
Каждый час, перед самым ударом часов, щелкающий звук вновь появлялся. Первые два раза Эдриенн вскакивала, а Вольфганг забивался в темный угол, но по мере того, как ночь подходила к концу и их усталость росла, оба привыкли просто оставаться на своих местах и безмолвно прислушиваться, пока звук проходил мимо.
