Глава 28
Солнечная дуга

Эдриенн бесцельно бродила уже несколько минут. Хорошие новости о ноутбуке ободрили ее, но отсутствие ответов на все остальные вопросы разочаровывало. Все, чего я хочу, – это знать, убьют ли меня сегодня ночью в моей же постели или нет. Неужели я прошу слишком многого?

Солнце уже миновало зенит и начало медленно скользить к горизонту. Эдриенн нужно было вернуться в Эшберн до заката, а потому у нее оставалось всего несколько часов. Она поговорила с Сарой и Пегги, двумя людьми, чья работа была связана с большинством жителей города, и у нее до сих пор не было никаких зацепок. На другие свои знакомства Эдриенн едва ли могла рассчитывать.

Она остановилась и посмотрела вверх. Ноги сами принесли ее к банку, который располагался недалеко от ветклиники, поэтому она вытащила из кармана бумажник. Без ноутбука она не могла узнать, оплачены ли ее счета, но могла, по крайней мере, проверить свой баланс.

Когда она покидала дом подруги, направляясь в Эшберн, на счету у нее было три с половиной доллара. Эдриенн испытала облегчение, когда банкомат сообщил ей, что теперь там было чуть больше шестидесяти. Это означало, что меньший из двух счетов был оплачен, и от кризиса она была спасена.

Эдриенн сняла деньги и, продолжив свою прогулку, попыталась спланировать бюджет. В списке желаний было много вещей, но она могла позволить себе лишь некоторые из них. Самым важным приобретением был мобильный телефон. На данный момент, попади она в беду, у нее не было никакой возможности связаться с внешним миром. Эта мысль ужасно пугала.

В ее кладовой было достаточно еды, чтобы продержаться несколько дней, но Эдриенн чувствовала, что было бы разумным пополнить свои запасы, пока у нее была такая возможность. И ей был нужен какой-то способ защитить себя. Нож был неплох, но почти бесполезен, если у преступника был пистолет, топор или любое другое оружие.

Все остальное в ее списке желаний, включая шампунь, новые игрушки для Вольфганга и носки без дырок, можно было отложить, пока не будет оплачена следующая пара счетов.

Эдриенн отыскала путь к единственному телефонному провайдеру в Ипсоне благодаря указаниям двух мужчин, игравших в шахматы на улице возле кафе. После просьбы девушки о помощи, продавец закатил глаза, Эдриенн пролистала брошюру компании. Самый дешевый тариф стоил бы ей пятьдесят пять долларов. Она вздрогнула.

В конце концов Эдриенн вышла из магазина с пустыми руками. Она заставила себя обдумать наихудший сценарий, когда безумный убийца с топором врывается в ее дом, и пришла к мрачному выводу, что телефон, скорее всего, ее не спасет. Полицейский участок находился в центре города, а это означало, что дорога до Эшберна заняла бы двадцать минут. За это время ее порубят на кусочки. Поиск эффективного оружия был более важной целью.

Пистолет стал бы для нее идеальным вариантом, но сейчас она не могла позволить себе даже лицензию. Однако на задворках магазина Эдриенн отыскала газовый баллончик. Сам баллончик была достаточно маленьким, чтобы поместиться в кармане, и обладал сразу двумя преимуществами – им можно было ослепить нападавшего ровно так же, как и причинить ему боль.

Набрав бюджетной еды и прихватив дешевый брелок с фонариком и батарейки, она купила банку дорогущего влажного корма для Вольфганга. После прошлой ночи он это заслужил.

Джун, болтливая продавщица, была более чем счастлива посплетничать о жителях городка. К сожалению, она не могла предложить Эдриенн ничего, кроме еще более длинного списка людей, которые просто упоминали об Эшберне. Она не припоминала, чтобы кто-то проявлял чрезмерный интерес к дому, и не слышала, чтобы кто-то говорил о том, что хотел бы стать его владельцем. Эдриенн поблагодарила ее и вышла из магазина с пятнадцатью долларами в кармане. Она посмотрела на небо. Солнце садилось гораздо быстрее, чем ей хотелось.

Девушка пошла обратно по главной улице и зашла в кафе на углу. Она не могла позволить себе тратить деньги на еду, но с чашкой дешевого кофе здесь можно было посидеть час или два.

Она выбрала один из больших столов, села прямо и насторожилась, глядя в глаза каждому, кто входил внутрь. Она надеялась, что хоть несколько человек проявят достаточно любопытства к Эшберну, чтобы обратить на нее внимание. Пялиться на совершенно незнакомых людей было стыдно и неловко, но это сработало. Через несколько минут к ее столику подошел дородный джентльмен средних лет с кислым выражением лица:

– Итак, это ты – та новенькая из Эшберна?

Эдриенн с энтузиазмом откликнулась, пригласив его поболтать, и вскоре вокруг ее столика собралась небольшая толпа. С таким количеством людей вокруг Эдриенн могла просто спокойно сидеть и слушать, как те обмениваются историями.

Кто-то из них с нежностью отзывался об Эшберне, а некоторые робко признавались, что еще детьми пробирались туда на крыльцо. Одна женщина в больших очках в роговой оправе утверждала, что однажды, когда она шла по подъездной дорожке, ей на плечо опустилась чья-то рука.

– Это было самое жуткое, что я когда-либо испытывала, – сказала она. – Словно кусочек льда сбежал по позвоночнику. Я обернулась, но там никого не было.

Один из мужчин постарше презрительно фыркнул.

– Эшберн может быть чем угодно, но это точно не дом с привидениями.

– Откуда ты знаешь, Джон? После того, как там забили эту бедную семью, я бы удивился, если бы в доме не появился целый шабаш призраков.

Высокий худощавый мужчина подал голос:

– У призраков не бывает шабашей, они бывают только у ведьм. Правильно говорить сборище призраков.

– Да какая разница, Джерри.

Эдриенн почувствовала, что разговор зашел в тупик, и попыталась его оживить.

– А как вообще погибла семья? Я никогда не слышала истории целиком.

До нее донесся хор ответов.

– Холера.

– Серийный убийца напал на них, когда они спали в своих постелях. Его так и не поймали.

– Яд в сахарнице.

– Они все посходили с ума и убили друг друга.

– Я слышал, что это отец Эдит обошел весь дом, перестреляв всех прежде, чем они успели убежать.

Эдриенн выдавила из себя слабую улыбку:

– Ох… Я, э-э… кажется, здесь нет единого мнения?

Дородный мужчина, который первым остановился у ее столика, фыркнул, словно только что услышал плохую шутку.

– Это просто куча выдуманных историй, которые им рассказывали в детстве. Все, видимо, забыли, что мой дед был в то время полицейским. Я бы сказал, что я один из немногих людей в городе, кто знает настоящую историю семьи, но никто и никогда не удосужился спросить меня об этом.

Эдриенн наклонилась вперед. Ее сердце бешено колотилось:

– Ваш дедушка был там? Что он вам рассказывал?

– О, много чего. В последние годы жизни он впал в слабоумие, что конечно сильно сказалось на его памяти, но до того, как болезнь взяла над ним верх, он проводил со мной время и любил рассказывать об этом. В основном о том, насколько это была халтурная работа. Это было первое настоящее убийство в Ипсоне, и ни он, ни его напарник не знали, что делать. Они собирали вещи голыми руками, передвигали тела и уничтожали улики. Несколько зевак даже слонялись по месту преступления, прежде чем прибыло подкрепление из большого города и оцепило его. По словам деда, в то время он совсем ничего не умел, но хотел бы он повернуть время вспять и врезать себе за это. Он считал, что, если бы улики остались целы, убийцу могли бы поймать.

– Значит, это определенно было убийство? – Эдриенн даже не пыталась скрыть волнение в своем голосе.

– Ты уверена, что хочешь об этом знать? – Мужчина откинулся на спинку стула и скривил рот, оценивающе глядя на нее. – Не хочу, чтобы тебе снились кошмары.

Болтливая женщина хлопнула его по плечу.

– Перестань, Грег, просто расскажи нам.

Грег поднял брови и огляделся. Около десятка человек столпились в углу маленького кафе – некоторые сидели, некоторые стояли… Он обвел взглядом большую аудиторию, и уголки его рта дернулись вверх, затем он сплел пальцы вместе.

– Ладно, раз уж вы все так чертовски любопытны, я расскажу вам, что говорил мне мой дед. Не думаю, что он делился этим даже с моим отцом. Люди тогда не очень любили говорить о смертях. Я думаю, это слишком нарушало их комфорт. Вот почему, когда дети спрашивали об этой истории, им рассказывали все эти нелепые полувыдумки. Холера, только представьте себе.

Женщина, сказавшая про холеру, нахмурилась.

– Как я уже говорил, мой дед в то время был полицейским – одним из двух в этом городе. Ипсон тогда был немного больше, но ненамного, поэтому когда Эшберны перестали приходить в город, об этом заговорили. Они были самой богатой семьей в округе, что вроде бы не важно, если не забывать, что дело происходило как раз на рубеже веков. Не успели еще кануть в лету сословия, лорды, герцоги и всякое такое, и когда был построен Эшберн, его владельцы стали самой важной семьей в округе.

И, вероятно, они не так хорошо адаптировались к переменам двадцатого века. Эдриенн вспомнила о гардеробе Эдит, наполненном черными шелковыми платьями, которые были не в моде уже тогда, когда она была ребенком.

Грег сделал паузу, чтобы отхлебнуть кофе, и оглядел собравшихся, убедившись, что те внимательно его слушали.

– Поэтому, когда Эшберны перестали приходить в город, люди заметили это, и прошло совсем немного времени, прежде чем одна женщина из числа их друзей решила их проведать. Дедушка говорил, что она вбежала в участок с криками: «Они мертвы, они мертвы, Боже мой, они все мертвы». Он сказал, что она была в такой истерике, что ему пришлось буквально вытрясти из нее имена.

– Они с напарником немедленно поехали в Эшберн. Он клялся, что почувствовал что-то неладное в самом воздухе, как только они пересекли границу владения. Словно отвратительный запах, но такой, который ты скорее чувствуешь нутром.

– Перестань, Грег, – отозвалась болтливая дама. – Не преувеличивай.

– Я и не преувеличиваю! Так он это описывал. – Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, потом Грег вздохнул и махнул рукой, как будто это было неважно. – Ну, как бы то ни было, мой дед говорил, что учуял запах крови еще до того, как открыл дверь. То, что он нашел внутри, и было причиной, почему эта история так тщательно искажалась несколько поколений: правда была слишком ужасной, чтобы ее рассказывать, и слишком кошмарной, чтобы в нее поверить.

Мужчина сделал эффектную паузу, и Эдриенн пришлось сжать руки под столом, чтобы не начать его буквально трясти за плечи.

– Ну и?

– Эшберны были разорваны на части. Кровь была разбрызгана почти по всем комнатам, и повсюду были разбросаны их конечности. Деда вырвало на чью-то оторванную руку. Он сказал, что кто-то из Эшбернов, кажется, пытался сбежать, но был пойман почти перед дверью. Красный след протянулся по коридору там, где тело тащили обратно в дом. Миссис Эшберн, матери Эдит, оторвало всю нижнюю челюсть. Одного члена семьи сожгли заживо. Сердце Чарльза Эшберна было найдено через три комнаты от его собственного тела. Дед сказал… и нет, – он свирепо посмотрел на говорливую женщину, – я не преувеличиваю… Дед сказал, что дом был словно омыт кровью.

Он все еще удерживал внимание толпы, но восхищение сменилось отвращением и сомнением. Высокий тщедушный мужчина, сказавший про ковен ведьм, выглядел слегка позеленевшим.

Грег сделал паузу, чтобы снова отхлебнуть кофе. Он, казалось, наслаждался эффектом, который произвел рассказ.

– Что еще хуже, к тому времени, как их нашли, семья была мертва уже несколько дней и разлагалась. Он сказал, что запах был хуже, чем я могу себе представить, и его постоянно тошнило.

– Это просто смешно, – вмешалась болтушка. Она вскинула руки вверх, словно пытаясь разрушить какое-то заклятие, под которое все они попали. Тон ее голоса был резким и раздраженным, но Эдриенн заметила, что на ее лице выступили капельки пота. – Ты отвратительный лжец, Грег.

Грег только пожал плечами.

– Вот почему никто из вас никогда не слышал настоящей истории. Вам говорили неправду. Вашим родителям говорили неправду. Вашим дедушкам и бабушкам говорили неправду. Потому что правда была слишком страшной, чтобы о ней рассказывать.

– Я не понимаю, – Эдриенн обхватила руками чашку. Кофе был уже чуть теплым, но она не могла заставить себя его допить. – Если убийство действительно было таким чудовищным, а преступление осталось нераскрытым, почему об этом не разлетелась молва? Об этом могли быть написаны книги. Или это попало бы в список «десяти нераскрытых убийств», которые так популярны в интернете. Люди любят такие загадки.

Грег издал тихий и полный раздражения звук. Подняв руку, он принялся загибать пальцы:

– Ну, начнем с того, что, когда Эшбернов убили, интернета не существовало даже в мечтах. Новости расходились медленно. Ипсон был маленьким городком, а его жители не прилагали особых усилий для сохранения своей истории. А те списки, о которых ты говоришь? Не думай, что они включают в себя все нераскрытые преступления, которые заслуживают внимания. Черт возьми, я вообще сомневаюсь, там есть хоть небольшой процент от их общего числа. Они просто повторяют самые известные истории. Сколько сотен тысяч тайн существует в этом мире? О скольких из них вы услышите, а сколько оставите гнить в папке с висяками в каком-нибудь полицейском участке из двух человек?

У Эдриенн не было ответов.

– Вот именно, – сказал Грег, кивая так, словно выиграл спор. – Чтобы история распространилась, люди должны о ней услышать. Слухи о резне в Эшберне так и не дошли до большого мира, не получили огласки, а ее место в первой десятке заняло какое-нибудь убийство в городке, где были настоящие журналисты. – Он вздохнул и пожал плечами. – А теперь позвольте мне закончить мой рассказ. Осталось совсем немного, обещаю.

– Как вы знаете, Эдит была единственной из семьи Эшберн, которая выжила в резне. Она спряталась в кладовке – вероятно, туда запер ее кто-то из родителей – и отделалась всего несколькими царапинами. Когда ее нашли, она была не в себе. Полиция пыталась допросить ее, но она не говорила ни слова. «Шок», сказал мой дед. Думаю, в наши дни это назвали бы посттравматическим синдромом. Она слышала, как умирает ее семья, а потом два дня просидела в шкафу без света, в то время как близкие разлагались всего в нескольких метрах от нее самой.

Острая сжимающая боль поднялась в груди Эдриенн, когда она мысленно представила себе эту сцену. Несколько человек в толпе начали что-то бормотать – кто-то в шоке, кто-то в гневе – но Грег продолжал, будто никого не слыша.

– Поскольку Эдит была единственной выжившей, ее, естественно, подозревали в убийстве, но довольно быстро оправдали. Для начала, ей тогда было всего восемь. Шкаф был заперт снаружи, а это означало, что по крайней мере еще один человек остался в живых, чтобы спрятать ее там. На следующую же неделю ее отправили к дедушке и бабушке, а трупы семьи сложили вместе и похоронили, и дело с концом. В конце концов, это событие настолько стерлось из памяти людей, что они больше не запирали двери на ночь, и перестали прятать оружие под подушками. И вот мы здесь, почти сто лет спустя, и кто-то пытается утверждать, что Эшберны умерли от холеры. Конец.

– Ты осел, Грег, – лицо болтливой дамы исказилось от гнева. – Прямо настоящий шок-жокей.

Высокий худощавый мужчина прокашлялся.

– Вообще-то термин «шок-жокей» в данном случае применим только к радиоведущим.

Говорливая дама была слишком взбешена, чтобы ответить. Она повернулась, бросила недопитый кофе в мусорное ведро и выскочила из кофейни. Грег поднял руки, как бы говоря «что тут поделаешь», затем тоже поднялся.

– Надеюсь, я не испортил тебе впечатление от дома, – сказал он Эдриенн. – Не беспокойся, Эдит все переделала, когда вернулась сюда. Новые полы, новые стены, многое. Так что, если увидишь какие-то пятна, это, скорее всего, не кровь, – он подмигнул. – Возможно.

Толпа расходилась. У Эдриенн сложилось впечатление, что некоторые из них хотели бы поговорить с ней, но история Грега, должно быть, оставила такое неприятное послевкусие у всех, что они не хотели ничего больше, чем уйти и стереть ее из своей памяти. «Может быть, Грег был прав, – подумала Эдриенн, пока допивала холодный кофе, игнорируя бурление в желудке. – Может быть, некоторые истории слишком ужасны, чтобы их рассказывать».