Глава 10
Впервые за долгое время Яна проснулась счастливой, отдохнувшей, с приятной усталостью в теле. С закрытыми глазами она протянула руку и провела по постели в поиске любимого. Но ее рука скользнула по шелковым простыням в пустоте. Это было необычно. И странно. Яна открыла глаза и увидела, что лежит на огромной кровати абсолютно одна. Косой луч скупого питерского солнца прочертил на полу яркую дорожку и осветил край старинного резного комода.
Яна тут же проснулась, утренняя блаженная нега мгновенно улетучилась, как утренний туман.
– Мартин? – Яна встала, накинула на обнаженное тело махровый пушистый халат, сунула ноги в тапочки и вышла в коридор.
Стефанию Сергеевну и Мирославу она нашла на кухне за милым домашним делом – лепкой пельменей.
– Доброе утро. Пельмени лепите? – спросила Яна. – А где Мартин?
Стефания Сергеевна посмотрела на нее долгим, напряженным взглядом и пошла к ней навстречу, вытирая руки в муке о свой кухонный фартук в рюшах.
– Мирочка, мы сейчас вернемся, – сказала она девушке.
Та кивнула, не отрываясь от своего занятия.
Стефания Сергеевна завела Яну в небольшую комнату, в которой стояли спортивные тренажеры и указала ей на диванчик.
– Присядь, – сказала она.
Яна покорно села.
– Что между вами опять произошло? – спросила мать Мартина.
– Между нами? О чем ты? Где Мартин? – не поняла Яна.
– Понятия не имею. Он встал рано, но мы с Мирой уже возились на кухне. Он поздоровался, отправился в ванную, но тут ему кто-то позвонил. Это был курьер. Он принес ему небольшой конверт. Мартин ушел в свой кабинет. Прошло минут пятнадцать – двадцать и он снова появился на кухне. Знаешь, на нем лица не было, просто страшно смотреть! – Стефания Сергеевна зябко повела плечами. – Он просил передать тебе вот это… – Она сунула руку в карман и протянула Яне флешку. – Сказал, чтобы тебе отдала, и еще, что он домой не вернется. Что произошло-то, Яна?! Ты ему отказала, что ли? Он мечтал, чтобы ты была его женой. Вы поссорились? Вот только ты не молчи!
– У вас есть компьютер? – спросила Яна, пытаясь унять головокружение. Тяжкое предчувствие сковало ее сердце.
– Есть, конечно, и у меня, и у Мартина, и не один.
– Давайте посмотрим, что за информацию оставил мне Мартин, и, может быть, получим ответы на все вопросы.
– Идем в мой кабинет.
Они направились в кабинет Стефании Сергеевны, где в спящем режиме находился ее компьютер.
– Вот садись за стол, пошевели мышкой.
На абсолютно ватных ногах Яна дошла до компьютерного кресла и опустилась в него. Руками, которые ее плохо слушались, она вставила флешку. А дальше время для Яны остановилось, впрочем, как и для Стефании Сергеевны. За ними в комнату тихо вошла Мирослава с испачканными мукой руками. Она хотела пожелать доброго утра Яне, но слова застряли у нее в горле. Во весь экран занимались любовью мужчина и женщина. В них нетрудно было узнать Яну и Карла Штольберга. В углу видео стояла дата записи, огромные числа просто бросались в глаза.
Стефания Сергеевна медленно осела на диван, держась за сердце.
– Господи, Яна, это же ты. Кто этот… мужчина? Это же не Мартин. Нет, это же не он?! Что же это происходит?! Яна! Это же… это же произошло вот-вот. Как ты могла?! Бедный мой сын. Теперь я понимаю… Господи, за что? Столько женщин мечтали бы быть на твоем месте… Ты, конечно, взбалмошная, но казалась вполне искренней в чувстве к нему. Как же он так мог ошибиться? Как ты могла? Яна, ты же сделала ему так больно! За что?!
Бедная Стефания Сергеевна готова была просто рвать на себе волосы, только это уже не уберегло бы ее Мартина от позора. Мирослава подошла сзади и положила ей руки на плечи, словно давая понять, что она готова ее поддержать.
Яна вынула флешку и встала. Настала ее очередь хоть что-то ответить Стефании, и она понимала, что что бы она ни сказала, это будет всё равно ничтожно.
– Стефания Сергеевна, твой сын лучший, и я не издеваюсь, я говорю правду. Мне нечего тебе сказать в оправдание. На видео не подделка, это я. И да… со мной не Мартин. Он не хочет возвращаться домой, потому что здесь я? Позвони ему и скажи, что я ушла. Он купил мне квартиру. Если он захочет вернуть ее себе, то скажите мне, я съеду в любую минуту. У меня тут кое-какие дела, я не могу подвести людей, а потом я уеду в Москву. Навсегда… Без Мартина мне Питер не нужен.
– Я вижу, как ты не подводишь людей, – мрачно проговорила Стефания Сергеевна.
– Ты ничего не знаешь, – вздохнула Яна и пошла собираться.
Мира отправилась за ней.
– Яна… как же так…
– Молчи! – прервала ее Цветкова, надев платье и затягивая волосы в хвост. – Пообещай мне остаться здесь и проследить за Стефанией, чтобы с ней чего-нибудь не случилось. Ну, мало ли… сердце, давление…
– Обещаю. А ты куда? – спросила Мира.
– Я не пропаду, не беспокойся, – ответила ей Яна.
Перед уходом она зашла снова в кабинет Стефании Сергеевны и нашла ее все в той же позе совершенно разбитого человека.
– Я ухожу… Передай это Мартину, – положила Яна дорогущее кольцо на стол перед ней. – Извини…
В полной тишине она покинула питерскую гостеприимную квартиру под стук сапог на высоких каблуках.
Яна шла по улице, но не видела ничего – ни улицы, ни прохожих. Слёзы застилали ей глаза, она боялась разреветься и с силой сжимала в кулаке ремешок своей сумочки. В голове крутилась только одна мысль: «Я пропала, пропала, пропала…»
На пути ей попался небольшой скверик. Она опустилась на скамейку и затряслась в беззвучных рыданиях. Было холодно и сыро. Дул промозглый ветер. Она вынула носовой платок и промокнула глаза.
– Девушка, вам плохо? Чем помочь? – останавливались поочередно перед Яной несколько человек.
– Нет, спасибо… Всё хорошо… Спасибо… Ничего не нужно… Благодарю вас…
Яна начала задыхаться, она приложила максимум сил, чтобы хоть как-то прийти в себя и сконцентрироваться. Она явственно понимала, что она должна увидеть Мартина и попытаться ему… перед ним объясниться. Она должна была использовать свой шанс, доказать ему, что любит только его.
А где его теперь искать?
Дрожащими, замерзшими руками она расстегнула ледяной замок сумочки, вытащила телефон, включила его. Она десять раз подряд позвонила Мартину. Но он десять раз подряд отклонил ее звонок.
– Понятно… – всхлипнула она. – Всё кончено. Окончен бал, завяли помидоры…
Яна встала, и не зная куда идти, застыла на месте. Порывы ветра терзали полы ее шубки.
– Девушка, с вами всё в порядке? Могу чем-то помочь? – услышала она мужской голос.
Она обернулась и увидела высокого молодого парня в теплой спортивной куртке. На поводке он держал собаку с пронзительными голубыми «ледяными» глазами. Хаски – одна из древнейших пород на земле.
– Можете… помочь. Можно один звонок по городу с вашего телефона? – пришла мысль Яне.
– Конечно, звоните. – Парень протянул ей телефон.
Яна набрала знакомый номер и поднесла его к уху. Сердце ее стучало так, что она боялась не услышать знакомый голос. А вдруг Мартин не отвечает на незнакомые номера?
– Алло?
– Мартин! Я должна тебе объяснить! Это я – Яна! Мартин, пожалуйста! Алло?! Алло? – Связь прервалась.
– Спасибо, – отдала телефон прохожему Яна. И что бы быть вежливой, добавила: – Какой у вас прекрасный пёс. Как его зовут?
– Джой. Чем я могу еще помочь? – не уходил мужчина.
Яна подняла на него большие заплаканные глаза.
– Телефон ваш я уже использовала, что у вас еще есть? – попыталась она улыбнуться.
– Из техники? Такая женщина вряд ли заинтересуется лично мной. А из техники есть еще автомобиль.
– На ходу? – шмыгнула носом Яна.
– За углом… абсолютно на ходу. Я здесь неподалёку живу. Вот, вышли с Джойем прогуляться, – заверил ее прохожий.
Собака услышала свою кличку и вильнула хвостом.
– Тогда отвезите меня в ночной клуб «Роджер». Знаете, где это? – спросила Цветкова.
– Конечно. Зачётное заведение. Почему-то я не удивлен. Такая красотка, как вы, тусуется именно в таких местах, не так ли? – ответил прохожий.
– Яна, – протянула ему холодную руку Цветкова. – Уже не красотка, а мороженая треска.
– Герман, – ответил он, и поцеловал ей руку. – Так идемте. Отвезу. А то невозможно смотреть, как такая красивая женщина убивается в новогодние деньки.
Они пошли по улице и свернули за угол. Яна могла ожидать чего угодно, только не открытого кабриолета.
– Нет, – выдохнула она. – Я думала, что согреюсь от печки в машине… Зима! Как вы катаетесь в такой машине? С ума сойти.
– Так вот и катаюсь, – развел руками Герман. – Недавно развелся с женой. Ей – квартира, мне – загородный дом. Ей – «мерседес» и «лексус», мне – вот это чудо и мотоцикл. Ей – ребенка, мне – собаку.
– Интересный выбор, – вздохнула Яна. – Поехали в «Роджер».
Герман усадил Яну и сам сел за руль.
– Там плед есть на заднем сиденье, – сказал он.
– Кажется, он заледенел, потому что я не могу отодрать его от заднего сиденья, – как можно любезнее ответила ему Яна через какое-то время.
– Ну да… ледяной дождь, снег, оттепель, заморозки… – вздохнул Герман, трогаясь в путь.
Яна посмотрела на собаку, которая привычно устроилась рядом с хозяином на переднем сиденье.
– Интересная у вас собачка, Герман.
– Правда? Она вам тоже нравится?
– А сколько ей?
– Четыре года. Летом будет пять.
Они немного помолчали. Машина мчалась по оледенелой улице. С крыш свисали сосульки, прохожие спешили, скользили по ледяной корке мостовых. Им хотелось как можно скорее добраться до теплого жилища. Ветер бил прямо Яне в лицо и мешал говорить.
– Не расскажете, что у вас случилось? – спросил Герман.
– А вы кто? Психолог? – дрогнули ресницы Яны.
– Да…
– Правда! Плохой психолог? – удивилась Яна. Она подняла воротник шубки и спрятала в него озябший нос.
– Почему плохой? – смутился Герман.
– Так сам с женой развелся, а других учить жить собираетесь, – усмехнулась Яна.
Герман ответил:
– С женой у нас был договор, что проживем пятнадцать лет и разойдемся. А у вас проблемы личного плана. Потому что сконцентрировались именно на разводе, а не на удачном в «кавычках» разделе имущества, да еще решили, что я жизни вас начну учить. А это говорит о том, что вам просто необходим совет… – сказал Герман. – Я угадал?
Яна хихикнула в холодный, мокрый от ее дыхания воротник.
– Вы неплохой психолог. А зачем вам была нужна договоренность на пятнадцать лет брака? Как так можно было жить столько лет с такими мыслями? – удивилась она.
– Я не мог избавиться от своего пристрастия к мужскому полу, и жена это прекрасно знала, я ее не обманывал. Ребенка честно воспитывал и сейчас поддерживаю и морально и материально, – ответил Герман.
– Прикольно. Главное, что по обоюдному согласию, – ответила Яна, потому что надо было что-то сказать.
К людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией Яна относилась очень ровно, ей как-то было всё равно.
– Музыку включить? – участливо спросил Герман.
– Чтобы не слышать клацанье зубов? – улыбнулась Яна. – Можно и с музыкой. Вы, вообще, видите, какими глазами на нас смотрят прохожие?
– Стараюсь не видеть, это вы только сейчас обратили внимание, а я давно езжу. Думают, что мы сумасшедшие, или хотим показать всем свое богатство. Так стараемся, что ездим на кабриолете зимой. Машина-то не дешевая. Яна, извините, мы уже почти доехали до места, но вот здесь рядом мой офис, хочу заехать, полить цветы. Неделю отсутствовал. Вы не возражаете? Это буквально на пять минут. Чтобы мне потом круг не делать.
– Да, конечно! Мне теперь уже не к спеху, всё плохое, что могло случиться, уже случилось.
– Вот спасибо! Мои любимые орхидеи, я лечу к вам! – обрадовался Герман.
Он остановил машину в переулке, во дворе-колодце. Яна увидела обшарпанные двери подъездов и мусорные баки в углу двора.
– Пойдемте.
– Герман, я здесь подожду, я уже примерзла.
– Нет, ну это как-то неправильно. Я буду нервничать. Вы одна в открытой машине, на морозе. Я вам хоть горячего чаю или кофе налью, – предложил Герман.
– Нет-нет. Я здесь. Вы там побыстрее с орхидеями-то, – упрямо покачала головой Яна.
– Хорошо, я пулей, – Герман хлопнул дверцей, приложил электронный ключ к подъезду и скрылся в доме.
Собака осталась сидеть в машине, словно сторожа ее.
Яна вздохнула и посмотрела на лобовое стекло автомобиля, к которому плавно подлетали и прилипали снежинки. Снег усиливался на глазах и снежинок становилось все больше и больше, они почти полностью закрывали Яне видимость. Во двор медленно въехал большой грузовик-самосвал. Яна занервничала, потому что грузовик дальше автомобиля Германа Леднева не проедет, он закрывал ему проезд. Водитель не сигналил, молча остановился в сантиметре от кабриолета. И тут сбоку от нее, откуда ни возьмись, возникла злобная тётка в мокрой пушистой меховой шапке и с ярко-красной помадой на губах. Яна, увлеченная грузовиком, не заметила, как дама подкралась сзади.
– Вот я и увидела тебя, стерва! «Я мужиков люблю, я мужиков люблю!» Ничего себе – мужик! Ну ничего… я вам устрою!
И в лицо Яне ударила струя чего-то едкого и противного. Она закричала, закрывая глаза, у нее рекой потекли слезы. Открыть глаза Яна не могла. Нос, кожа – всё щипало и горело.
– Хорошо тебе?! Сейчас охладишься! – донеслась до сознания Цветковой загадочная фраза женщины, которой она даже возразить не могла.
И тут сознание Яны отключилось, словно она стала персонажем компьютерной игры. На ее голову, на ее лицо, на ее продрогшее тело обрушилась холодная и очень тяжелая субстанция, и она всё больше и больше давила, не давая дышать. Мало того, что Яна не могла открыть глаза, она теперь не могла вздохнуть. Она хотела убрать с лица холодный липко-колючий снег, но руки не двигались. Ее словно парализовало. Сознание, словно далеко мерцающий огонёк, померкло. Яну словно сначала ослепила яркая вспышка, а потом на нее навалился-рухнул слон-великан.
