— Это кто такие? — удивился Закнафейн. Он никогда в жизни не видел подобных созданий. Они очень походили на людей с поверхности, но ростом были вдвое ниже обычного человека. Существа выглядели слабыми, непривычными к сражениям и были довольно–таки толстыми — даже после тюрьмы дроу, где их практически морили голодом.

— Хафлинги, — объяснил Аратис Хьюн.

— Безбородые дворфы?

— Полная противоположность дворфам во всем, если не считать роста, — возразил помощник Джарлакса. — Эти малыши предпочитают солнечный свет, зелень, обильную пищу и прочую роскошь Верхнего Мира пещерам Верхнего Подземья и туннелям Нижнего.

— Тогда как они здесь очутились?

— Мы сказали Аунраэ Насадра, что нам нужна приманка. И она раздобыла нам приманку.

Закнафейн во все глаза рассматривал «приманку» — пять жалких созданий, скованных одной цепью и нервно переминавшихся с ноги на ногу. На первый взгляд могло показаться, что это дети, но у двух он заметил бороды, а у пятого существа была фигура взрослой женщины — за исключением роста.

Мастер оружия нахмурился: ему не нравился такой план. Разумеется, он не питал никакой любви к хафлингам, поскольку всего минуту назад узнал об их существовании, но ему было ясно, что это не банда разбойников, заключенных в тюрьму за какие–то преступления, и не отряд пленных воинов. Всего лишь несчастные жертвы, которым не повезло. Эту кучку беспомощных хафлингов выгонят на дикие, опасные просторы Подземья, где они станут легкой добычей для Шиивы и ее подручных. Он взглянул в лица пленников, увидел в их глазах страх и беспомощность… и на миг сам испытал те же чувства.

Он хотел что–то сказать, но в этот момент к наемникам подошел Джарлакс. Следом за ним по воздуху плыл магический парящий диск, на котором стоял какой–то предмет, прикрытый белой тканью.

— Шиива не оставила надежды вернуть власть над своим Домом, — объяснил начальник. — Она ищет способ снова завоевать благосклонность правителей Чед Насада, чтобы те защитили ее от Бэнров и некоторых кланов Города Мерцающих Сетей, которые видят в ней опасность для собственного благополучия. — Он отдернул ткань и открыл великолепную статую паука, инкрустированную множеством драгоценных камней. — Это фальшивка, копия той статуи, что украшает стол заседаний Правящего Совета Чед Насада, — продолжал Джарлакс. — Агенты наших союзников распустили слухи о том, что шайка каких–то низкорослых воров с поверхности сумела выкрасть статую и вынести ее из города.

— И ты думаешь с помощью этой сказки выманить Шииву? — спросил Закнафейн, не скрывая скептицизма.

— Соблазн возвращения, — ответил Джарлакс. — Бывшая правительница ничего не желает так сильно, как вернуться на трон Дома Заувирр. Вырвав драгоценную святыню из лап свирепых разбойников–хафлингов, Шиива получит шанс на прощение Правящего Совета. Единственный нюанс: вся эта история выдумана от начала до конца.

— Мне кажется, это слишком мудреный план. Почему бы нам просто не выследить ее и не прикончить?

— Как найти в Подземье дроу? — повторил Джарлакс свою загадку.

На это Закнафейн не нашел ответа, лишь взглянул на пленников и тяжело вздохнул. Мысленно он уже прикидывал, как защитить их в случае, если Шиива действительно клюнет на приманку.

— Свирепые и кровожадные хафлинги, — с безрадостной усмешкой пробормотал он.

За рощей гигантских грибов, в небольшой нише, укрытой от сияния светляков, ползавших по потолку главной пещеры, прятались пять хафлингов. Они сидели вокруг скромного, уже угасавшего костра, поглощая пищу, которой снабдил их Джарлакс; ужин был вполне приличным, и изголодавшиеся пленники даже не пытались отказываться. За спинами у них, на «полке» — в естественном углублении в стене — была выставлена статуя паука. Сокровище мог без труда разглядеть любой путник, случайно очутившийся поблизости от пещеры.

Неподалеку от убежища хафлингов в стене пещеры темнела узкая щель, она вела в магическую комнату, лежавшую за пределами трех измерений. Это помещение создал Джарлакс при помощи «портативной дыры». Трое наемников по очереди наблюдали за своей «наживкой» изнутри. Аратис Хьюн, который когда–то рыбачил в водах озера Донигартен, в Мензоберранзане, окрестил старшего хафлинга «Поплавком» и не переставая дразнил несчастных, описывая ужасы, ожидавшие их в лапах врагов.

Закнафейна немало раздражали эти издевательства над беззащитными существами, но, даже заставив себя отвлечься от жестокости наемника, он все равно счел его тактику неэффективной.

— Ты дразнишь их, напоминая о неизбежной смерти, но подумай: разве им есть что терять? — спросил он однажды, на десятый день после выступления из Чед Насада, когда дроу подошли к своему наблюдательному посту.

— Да мне плевать на то, что они потеряют или не потеряют. Я просто хочу развлечься, мне скучно, — заявил Аратис.

— Если будешь продолжать их провоцировать, они попытаются сбежать или набросятся на нас с кулаками, — возразил Закнафейн, думая, что практические соображения повлияют на беспринципного ассасина сильнее, чем призывы к порядочности.

Но Аратис Хьюн лишь пожал плечами с таким равнодушным видом, словно обе эти возможности нисколько его не беспокоили, и забрался в щель.

Закнафейн посмотрел на Джарлакса в поисках поддержки, но лидер наемников не желал принимать участия в ссорах и разногласиях своих воинов. Здесь перед ними стояла одна задача, и только одна, и для них всех будет лучше, если они успешно выполнят ее, напомнил им обоим Джарлакс.

Как и Аратиса Хьюна, его, судя по всему, больше ничто не волновало.

А Закнафейна волновало.

Он размышлял об этом, заняв свое место у наблюдательного пункта и глядя сквозь узкую щель на хафлингов, расположившихся в импровизированном лагере. Дом Симфрэй был небогат, в свое время они владели лишь кучкой гоблинов, поэтому Закнафейн прежде мало общался с рабами, а подобных рабов вообще никогда не видел. Гоблины считались существами, испорченными до мозга костей; никто из них, насколько знал Закнафейн, не способен был исправиться. Строить козни, разрушать, причинять вред другим и даже друг другу — вот что служило целью и смыслом их существования.

И все же видеть гоблинов в рабстве никогда не доставляло удовольствия мастеру оружия. А эти… Закнафейн, наблюдая за хафлингами, ловя их перепуганные взгляды, а также слушая смех, время от времени раздававшийся в пещере, и разговоры, которыми пленники утешали друг друга, понял, что эти существа разительно отличаются от гоблинов.

Но хафлинги попали в темное подземное царство и теперь служили приманкой для опасных врагов, строивших кровожадные планы. Эти враги вполне могли перебить всех их до единого прежде, чем трое наблюдателей успеют вмешаться.

И товарищей Закнафейна это ничуть не беспокоило.

Один из хафлингов поднялся и, потягиваясь, принялся расхаживать вокруг костра. Затем зевнул, сел обратно, привалился к стене.

Закнафейн посмотрел в другую сторону и заметил, что маленькая женщина вытянулась на камнях и уснула. А когда воин взглянул на пленника, который только что вставал, оказалось, что тот уже свернулся у стены и закрыл глаза.

Джарлакс рассказывал ему, что представители расы хафлингов лучше всего умеют делать две вещи: есть и спать, и сейчас трудно было бы оспорить это утверждение. За несколько мгновений двое из них уснули мертвым сном, а трое других сидели неподвижно, всецело занятые своими мисками с едой.

Странность заключалась в том, что сидели они слишком тихо, но Закнафейн не сразу сообразил это. Лишь когда он прислушался и не услышал ни треска поленьев в костре, ни шипения искр, ему пришло в голову, что здесь что–то неладно. Огонь горел совершенно беззвучно.

Мастер оружия ахнул, обернулся, махнул своим товарищам и на языке жестов сообщил: «Они пришли!»

Закнафейн сжал в пальцах рукояти мечей и приготовился выскочить из засады, но Джарлакс схватил его за плечо и просигналил: «Терпение!»

— Терпение? — практически проговорил Закнафейн вслух, не в силах справиться с охватившим его возмущением. Терпение могло стоить жизни пяти ни в чем не повинным существам.

«Семь», — беззвучно напомнил ему Джарлакс. Свидетели из Дома Заувирр сообщали, что Шиива при побеге прихватила с собой полдюжины верных последователей.

На сцене появились два воина–дроу, мужчины с обнаженными мечами; двигаясь медленно и осторожно, они приблизились к костру.

Сидевшие хафлинги не пошевелились. Спящие не проснулись.

Первый дроу ударил одного из хафлингов кулаком в висок. Его спутник пошел еще дальше: ткнул сидевшего предполагаемого воришку острием меча в плечо — не сильно, просто чтобы проверить, не притворяется ли тот.

Закнафейну было знакомо это коварное заклинание, излюбленный фокус жриц. Хафлинги прекрасно сознавали, слышали и видели, что происходит вокруг них, чувствовали боль, но не могли даже закричать, чтобы выразить возмущение или страдание.

Закнафейн из последних сил взял себя в руки и застыл — несмотря на то что больше всего на свете ему хотелось выскочить из укрытия и напасть на воинов.

В этот момент показались еще двое дроу, мужчина и женщина, оба в богатых одеждах аристократов. По сведениям доносчиков, Шиива Заувирр прихватила с собой дочь и сына; поэтому Закнафейн сделал вывод, что перед ним отпрыски бывшей Верховной Матери. Женщина обращалась к своему спутнику при помощи знаков, но с такого расстояния Закнафейн не мог различить движения ее пальцев и понять, о чем она говорит.

Он покосился на Джарлакса и увидел, что командира вовсе не смущает дальность расстояния. Тот извлек из кармана какой–то диковинный предмет, окуляр, и, глядя через него в пещеру, повторял знаки жрицы.

«Как они могли сбежать из города, да еще с этим?» — сказала дочь Дома Заувирр и добавила, что ее отряду следует принять все меры предосторожности.

«Никакие меры предосторожности не помогут им против нас», — быстро прожестикулировал Закнафейн своим спутникам и подался вперед.

«Разумеется, я понимаю, как тебе не терпится отсюда выбраться», — ответил Джарлакс.

Закнафейн лишь усмехнулся в ответ на это саркастическое замечание. Там, снаружи, находилась жрица Ллос. Джарлакс отлично понимал: ее появление перед Закнафейном приведет к такому же результату, что и появление раненого молодого рофа на пути свирепого зверя, путающего следы.

Джарлакс отошел от трещины, убрал свой окуляр и, обращаясь к подчиненным, знаками изобразил лишь одно слово: «Свирепость!»

Закнафейн с грохотом выскочил из магической «комнаты» и, естественно, побежал прямо к жрице. Воин, которого они сочли благородным сыном Шиивы, преградил мастеру оружия путь, выставив перед ним острие меча, но Закнафейн ловко увернулся, повернул собственный меч клинком вниз и оттолкнул прочь оружие врага.

Дроу–аристократ попытался провести контратаку: мгновенно опустил левый меч и ткнул им параллельно правому, целясь в нижнюю часть тела противника. Однако Закнафейн много раз видел этот довольно примитивный прием и был готов к нему. Он парировал выпад врага собственным левым мечом: дернул рукой снизу вверх и толкнул клинок противника еще прежде, чем тот успел убрать с дороги правую руку.

Воин Заувирр зашипел, почувствовав боль от пореза собственным мечом, и попытался уклониться в сторону, но Закнафейн не отставал. Он снова сделал колющий выпад и попал дроу в бедро.

Сын Шиивы рухнул на землю и создал вокруг себя сферу тьмы в отчаянной попытке избежать верной смерти.

Но Закнафейн уже забыл о нем: он наступал на дочь Шиивы, жрицу жестокой Паучьей Королевы.

Долгожданная жертва была совсем рядом.

Аратис Хьюн, выскочив из укрытия сразу после Закнафейна, направился к хафлингам и двум воинам–дроу, которые стояли возле маленьких пленников, пораженных заклинанием неподвижности. Ассасин набросился на воинов, вращая двумя клинками, а враги выставили ему навстречу три меча и ручной арбалет.

Хьюн не стал уклоняться от дротика, в конце концов попавшего в цель, поскольку уже давно натренировал свое тело и научился сопротивляться действию усыпляющего яда. Он подбросил один меч над головой и схватился за собственный арбалет. Это оружие было гораздо тяжелее и мощнее крошечного самострела противника.

На сей раз Аратис Хьюн воспользовался дротиком, не смазанным ядом.

Но яд ему и не понадобился.

Когда Аратис Хьюн поймал свой подброшенный клинок, против него остались лишь один меч и один незаряженный арбалет. Он устремился на противника яростно, свирепо, как и приказал Джарлакс; мечи его свистели в воздухе вокруг воина, сбили его с толку, заставили попятиться. Дроу–Заувирр прыгал и вертелся, как безумный, пытаясь избежать смерти от вражеского клинка, и ему даже в голову не пришло вытащить свой собственный второй меч.

Аратис подумал, что это перст судьбы и кара богов, когда воин споткнулся о тело раненного им хафлинга и полетел на землю. Воин Заувирр перекатился назад и даже ухитрился по пути вытащить свой второй меч, но Аратис Хьюн опередил его: он уже ждал противника в тылу, так что тот не мог одновременно и защищаться, и подняться на ноги.

И поэтому воину Заувирр пришлось повторять свой маневр снова и снова. Со своей стороны, Аратис Хьюн намеревался довести врага до изнеможения, не нанеся ему ни единого удара.

Несмотря на приказ, отданный товарищам, сам Джарлакс не выскочил из магического укрытия, изображая свирепого и неистового врага. Вместо этого он беззвучно выскользнул из щели, быстро сложил волшебную ткань и, скрываясь среди теней, направился на поиски самой крупной и опасной добычи. Он знал, что она находится где–то поблизости.

Он отдал соответствующий приказ своим магическим сапогам; подошвы перестали шуршать по камням, затем уподобились лапам паука. Теперь Джарлакс мог ползать по стенам и потолку с такой же легкостью, как любимцы Ллос.

«Там больше теней», — подумал он.

Он увидел, как еще трое дроу, размахивая оружием, бегут к Закнафейну, бившемуся с дочерью Шиивы.

— Их больше семи, — прошептал Джарлакс, и его охватило зловещее предчувствие: возможно, скоро целая армия дроу одолеет его товарищей.

«Придется положиться на мастера оружия», — напомнил он себе и направился в ту сторону, откуда появились воины. Коридор поворачивал, и Джарлакс медленно пополз к повороту, стараясь держаться ближе к потолку.

И там он увидел ее — Шииву Заувирр; в одной руке она держала плеть с живыми змеями, в другой — магический жезл, которым постукивала по бедру, без сомнения, собираясь устроить какую–то катастрофу.

Джарлакс удивился, что жрица осталась в пещере совершенно одна, и удвоил меры предосторожности. Он снова воспользовался своим моноклем и повернул внешний ободок так, чтобы видеть не только вещи, доступные обычным смертным, но и другой мир — мир магии. И действительно: на полу и стенах вокруг Шиивы сияло множество рун и глифов. Защитные заклинания покрывали платье женщины.

Пусть эта женщина лишилась милости верховных матерей двух городов, но это вовсе не означало, что она утратила благосклонность Паучьей Королевы. Вообще–то, если вспомнить вечное стремление Ллос сеять в мире хаос, дело обстояло, скорее всего, наоборот. Джарлакс напомнил себе, что она оставалась верховной жрицей, а ему уже приходилось иметь дело с защитными заклинаниями могущественных женщин–дроу.

Он не испытывал ни малейшего желания пытаться преодолеть эти барьеры снова.

Джарлакс заполз выше, почти под потолок, нашел там нишу и принялся ждать, пока Шиива сама не придет к нему.

В конце концов она действительно отправилась на поиски и на каждом шагу останавливалась, чтобы прислушаться. Женщина хищно улыбнулась, когда трое ее воинов — те, которые бросились в бой последними, догадался Джарлакс, — крикнули своему противнику, что он окружен, и потребовали сдаться.

«Верь в него», — мысленно приказал себе Джарлакс, зная, что Закнафейн — могучий воин, и постарался сосредоточиться на собственной задаче. Шииву теперь называли бывшей Верховной Матерью, но титул главы Дома имел лишь политическое значение и почти не затрагивал могущества жрицы. Одним лишь заклинанием она могла разрушить все планы наемных убийц.

Шиива, продолжая осторожно обследовать пещеру, приблизилась к повороту, за которым шло сражение, и заглянула туда.

Ее рассерженное шипение доставило Джарлаксу некоторое удовольствие.

Она немедленно начала произносить какие–то слова нараспев, низким, хриплым голосом, и в тоне ее чувствовалась нараставшая ярость.

Джарлакс знал, что надо действовать быстро, но по–прежнему не мог понять, как помешать жрице творить чары. Она окружила себя непроницаемой стеной магии; никакое оружие, никакие заклинания, находившиеся в распоряжении Джарлакса, не могли достаточно быстро преодолеть эти защитные барьеры.

Наемник пожал плечами и подумал, что ему самому следовало бы двигаться быстро… причем прочь отсюда, и как можно дальше.

У нее имелся кнут. Не чудовищная плеть с головами змей, которыми обычно вооружались верховные жрицы, а пастуший кнут, сплетенный из полос черной кожи. В руках женщины, судя по всему, искусно владевшей этим оружием, он покачивался, извивался и плясал, словно живая змея. Закнафейн про себя восхитился мастерством противницы в обращении с кнутом и пожалел, что не может сразиться с ней на равных — увы, его собственный хлыст был уничтожен во время схватки в гостинице. Несмотря на это, его порадовал такой поворот событий, поскольку он, знакомый с многочисленными приемами использования этого необычного оружия, представлял, что противопоставит ему жрица.

Закнафейн прикинул угол наклона руки жрицы, которая двинулась вперед, намереваясь его ударить, и сразу же определил, где окажется кнут в следующий миг. Он внезапно замер, подался назад, слегка согнув колени, и упал навзничь, чтобы кнут просвистел над ним. Воин собирался едва коснуться камней лопатками, затем сразу же вскочить и подобраться к жрице вплотную, прежде чем та успеет замахнуться снова. Но кнут все–таки оказался необычным. Он просвистел в воздухе в том самом месте, где и ожидал Закнафейн, и черная «змея» на мгновение прочертила линию в непосредственной близости от воина. Но острие, которым заканчивался кнут, было магическим: оно впилось в сам воздух и распороло ткань Первичного Материального уровня. Закнафейну показалось, что оружие поразило не пространство и время вокруг него, а некую картину, изображавшую пещеру и его самого в этой пещере. Сквозь дыру в картине он увидел бушующее адское пламя.

Вокруг него действительно бушевало пламя, такое жгучее, что он почувствовал резь в глазах; ему опалило ресницы, и расплавленная лава капала на его тело.

Закнафейн закрыл руками лицо и откатился в сторону, чтобы спастись от огненного водопада. Едва успев освоиться с окружающей обстановкой после такого потрясения и убедиться в том, что он сам не горит, мастер оружия попытался подняться. И это стремление усилилось в сотни раз, когда он услышал, что жрица приказывает своим воинам убить его.

Закнафейн вскочил на ноги, оказался спиной к жрице и трем воинам и инстинктивно подбросил мечи вверх и назад — один, вращаясь, полетел под углом вниз, второй — острием вверх, к высокому потолку.

Сам Закнафейн резко развернулся вправо, прыгнул так, что правый меч остался у него за спиной, уклонился от вражеского выпада.

Теперь он увидел троих врагов: двое приближались слева и справа, а один наступал прямо на Закнафейна, свирепо замахнувшись мечом. Закнафейн не медлил — он не потратил даже доли секунды на то, чтобы найти выход из положения.

Мастер оружия знал, что пути к отступлению нет — единственным решением было перехватить инициативу и не упускать ее.

Именно это Закнафейн и сделал. Вместо того чтобы шагнуть назад и предотвратить полное окружение, он устремился в противоположном направлении, в кольцо врагов, и отважно набросился на дроу, который находился прямо перед ним. Клинки Закнафейна мелькали справа, слева, вращались, устремлялись вниз, вверх; и эта внезапная жестокая атака, точнее, дюжина атак заставила врага попятиться.

Мастер оружия еще сильнее ошеломил своего непосредственного противника другим неизвестным приемом: сделал колющий выпад правой рукой, а мгновение спустя замахнулся и швырнул меч, словно копье.

Воин–дроу легко уклонился от этого «снаряда», и на лице его отразилось удовлетворение; он решил, что именно он являлся целью, что ему удалось избежать смертоносного меча.

Но довольная ухмылка исчезла, когда воин Заувирр услышал у себя за спиной вопль застигнутой врасплох жрицы. В этот момент, когда враг отвлекся, Закнафейн прыгнул вперед и успешно ускользнул от мечей, направленных на него со всех сторон.

Меч, зажатый в левой руке Закнафейна, эфесом вперед, описал широкую дугу параллельно земле и парировал выпады обоих противников. Однако мастер оружия не стал доводить маневр до конца, убрал меч обратно, вниз и вправо, под левый клинок противника, сразу же дернул его вверх и шагнул вперед, под поднимавшуюся руку вражеского воина.

Одновременно с этим движением, в момент невероятного озарения, Закнафейн свободной правой рукой обхватил пальцы левой руки противника и резко согнул ее в запястье. Дроу выпустил меч, а Закнафейн подхватил оружие и стиснул в пальцах, затем попятился, задев плечо бедняги. В следующее мгновение Закнафейн сделал резкое движение правой рукой, и шар на конце эфеса вражеского меча врезался дроу–воину прямо в лицо. В это время Закнафейн развернулся и взмахнул перед собой левым мечом, отражая жалкую попытку падавшего дроу обороняться.

Закнафейн оттолкнул побежденного воина, и мечи его снова начали вращаться в противоположные стороны; как всегда, они двигались совершенно синхронно, как всегда, находились на одной линии, но воин готов был в любой момент отклонить клинки в нужном направлении. Раздался скрежет металла: два меча парировали выпады четырех клинков, снова и снова. Со стороны казалось, что Закнафейн без малейших усилий удерживает врагов на расстоянии; он уже искал способ приобрести преимущество перед ними и перехватить инициативу в бою.

Однако идея о преимуществе быстро испарилась, стоило мастеру оружия услышать за спиной некий зловещий звук.

Очевидно, брошенный меч все–таки не прикончил жрицу.

Он сам не знал, почему остался на месте. Верховная жрица, бывшая предводительница клана дроу, собиралась уничтожить его друзей и заодно, возможно, и самого Джарлакса, а он даже не дернулся, чтобы бежать прочь.

В этот миг Джарлакс испытал какое–то странное, незнакомое чувство.

Он не хотел бежать, чтобы спасать собственную шкуру.

«Если не можешь нанести удар по цели, атакуй ее сообщников», — мысленно произнес Джарлакс, вспомнив первое правило засады. Однако осуществить его сейчас было проблематично: он не видел поблизости никаких воинов Дома Заувирр.

Итак, это не сработает.

— Если не можешь ударить по ее сообщникам, воздействуй на поле боя, — прошептал он и на сей раз увидел возможность осуществить это правило. Он швырнул в Шииву шаром, сотканным из тьмы, — не для того, чтобы поглотить ее полностью, но так, чтобы шар оказался у нее за спиной и заставил ее двигаться вперед.

Дело было в том, что одновременно с тьмой Джарлакс швырнул вперед свою «переносную дыру», придав ей вращательное движение, так что она с каждым мгновением увеличивалась в размерах. Он хотел сделать так, чтобы «дыра» оказалась на полу прямо у ног жрицы, и надеялся, что женщина до последнего момента не заметит разверзшейся пропасти.

Сфера тьмы застигла Шииву врасплох, и она, оглянувшись с раздраженным видом, одновременно не глядя сделала шаг вперед и ступила в дыру!

Джарлакс спрыгнул со стены, подбежал к выходу из пещеры, подхватил магическую вещь и надежно спрятал ее. Яма глубиной в десять футов снова очутилась вне измерений этого мира. Однако новая пленница Джарлакса была во много раз опаснее, чем Закнафейн, пойманный таким же образом несколько месяцев назад.

Вспомнив о мастере оружия, наемник поспешил завернуть за угол и увидел, что Закнафейн из последних сил отбивается от трех воинов Заувирр. И ему стало по–настоящему страшно, когда он увидел жрицу: на поясе у нее висела булава, в руках она сжимала длинный кнут и размахивала им над головой.

Кнут был нацелен прямо на Джарлакса!

Наемник пригнулся, чтобы избежать удара, но знакомство с магическими свойствами этого кнута обошлось ему гораздо дороже, нежели Закнафейну, потому что, в отличие от Закнафейна, Джарлакс не увидел лавы.

Он ее почувствовал.

Она капнула ему на макушку.

Лидер наемников выбежал из–за поворота с диким воем, отчаянно хватаясь за обожженную голову.

Закнафейн болезненно поморщился, услышав свист и щелканье кнута, и нахмурился еще сильнее, когда до него донесся полный боли вопль Джарлакса. Однако он не стал отвлекаться от своих противников — сейчас он ничем не мог помочь другу.

На этот раз знакомство с оружием жрицы спасло жизнь Закнафейну не только потому, что он узнал характерный звук кнута у себя за спиной, но и потому, что теперь он на собственном опыте представлял, на что способен этот кнут.

Жрица находилась у него за спиной, два воина наступали на него; требовалось принять какое–то решение, причем сейчас же.

Закнафейн не медлил, у него не было времени обдумывать движения, доведенные до автоматизма изнурительными тренировками. Он прыгнул назад, вращаясь всем телом, и, приземлившись, побежал. Он не стал пытаться отразить удар кнута, который готов был обрушиться на него — на этот раз не сверху, а сбоку. Вместо этого он бросился к жрице, как и собирался сделать в первый раз, до того, как магические свойства этого необыкновенного оружия застигли его врасплох.

А два воина, преследовавшие его, очутились прямо в «зоне поражения».

Жрица разорвала барьер, отделявший этот мир от уровня Огня, и разрыв этот пришелся прямо напротив лиц ее воинов; оба с душераздирающими криками рухнули на землю.

И это дало Закнафейну время, в котором он так нуждался.

Он бросился на землю и перекатился, затем вскочил и принялся яростно работать мечами.

Он колол жрицу в живот…

Рубил ее бедро…

И другое бедро…

Попытался перерезать ей горло…

Но ее защита выдерживала: каждый удар порождал лишь вспышку магического света и россыпь зловещих жгучих искр. Тем не менее каждая следующая вспышка была более тусклой, чем предыдущая; судя по всему, жрица не обладала достаточным могуществом, чтобы постоянно поддерживать вокруг себя защитный «кокон».

Закнафейн нанес ей пять, десять ударов. Он находился слишком близко к ней, и кнут никак не мог ей помочь; атаковал так яростно, что противница не успела бы произнести даже самое короткое заклинание. И жрица схватилась за другое оружие — она попыталась остановить Закнафейна при помощи булавы, заключавшей в себе могущественные чары.

Она была очень искусна в обращении с булавой и, скорее всего, могла бы одолеть в обычном поединке любого мужчину–дроу.

Но Закнафейн не был любым дроу, он далеко превосходил большинство своих соплеменников–мужчин.

Следует отдать жрице должное: она почти отразила следующую дюжину выпадов Закнафейна. Спустя некоторое время ее защитные заклинания утратили силу. Женщина получила слишком много ран, была слишком потрясена, испытывала слишком сильную боль, чтобы избежать града ударов, обрушившихся на нее.

Закнафейн атаковал жертву буквально со всех сторон, свирепо, неистово, безжалостно; он забыл обо всем, кроме убийства жрицы. Однако он мог не волноваться насчет остальных противников. Воин, которого он ударил рукоятью меча, все еще корчился на земле. Второй тоже выбыл из строя — он лежал ничком, и от его одежды поднимался дымок; трясущейся рукой он пытался вытащить застрявший в спине дротик. Третий развернулся, бросил оружие и поднял руки, сдаваясь в плен Аратису Хьюну, направившему на него арбалет.

Но все это не интересовало мастера оружия. Его мысли всецело занимала злобная прислужница Ллос. Наконец жрица рухнула на землю, несколько раз судорожно вздохнула в агонии, и глаза ее широко раскрылись — она отчетливо понимала, что сейчас покинет этот мир и навсегда уйдет в небытие.

Закнафейн мог бы пронзить женщину мечом и прекратить ее страдания.

Вместо этого он плюнул на умирающую и вытер клинки о ее платье:

— Отправляйся к своей возлюбленной богине.