Внутренняя дверь шлюза открылась. Там дожидалась Воробей с ружьем у плеча – целилась в инопланетянина, прижавшегося в глубине шлюза. Волосы ее свисали вертикально вниз под действием увеличенной силы тяжести – «Рогатка» разгонялась с большим ускорением.

– Откуда тут эта тварь, капитан? – спросила она. – Прикажете прикончить?

Морпехи попятились прочь от медузы и тоже направили на нее свое оружие. В воздухе сгущалось напряжение.

– Фалькони! – окликнул капитана Хоус.

– Этот инопланетянин помог нам, – сказал Фалькони, с видимым усилием поднимаясь на ноги.

Кира перевела эти слова, и Фалькони кивнул:

– Прекрасно. Но он останется тут, пока мы все не уладим. Нечего ему расхаживать по кораблю. Так и скажи, и пусть он это усвоит.

– Оно, – поправила Кира. – Не «он».

Капитан фыркнул:

– Оно. Да как угодно. – Он закинул гранатомет за спину и полез внутрь корабля. – Буду в рубке.

– Поняла, – откликнулась Нильсен. Голос ее был приглушен шлемом, который она как раз стягивала с головы.

Капитан понесся по коридору так быстро, как позволяло набранное судном ускорение. Воробей следовала за ним по пятам.

– Хорошо, что выбрались, тупоголовые! – прокричала она через плечо.

Кира передала медузе приказ Фалькони. Она свила себе гнездо из собственных щупалец и устроилась у стены шлюза.

Близковоние отрицательного ответа.

Действительно, трещина в панцире уже покрылась твердой коричневой коркой.

У выхода из шлюза Кира столкнулась с Нильсен.

– Твоя рука! – вскрикнула помощник капитана.

Кира пожала плечами. Она еще не отошла от шока после того, как узнала правду о жутях, и утрата руки не казалась ей такой уж важной. Но и смотреть на пустоту ниже локтя она избегала.

Энтрописты тоже выбрались, а из отряда морпехов в живых осталось только семеро и лейтенант.

– Койич? Нишу? – спросила Кира Хоуса.

Лейтенант покачал головой. Он возился с морпехом, у которого сквозь комбинезон торчала плечевая кость. Несмотря на собственные горести, Киру охватила скорбь по тем, погибшим.

К шлюзу поспешно приближался Вишал с медицинским саквояжем в руках. Лицо его было словно измято, залито потом. Он с тревогой глянул на Трига в капсуле и сказал:

– Мисс Нильсен! Мисс Кира! Мы уж думали, что потеряли вас всех. Как я рад вас видеть!

– И я рада видеть вас, Вишал, – ответила Нильсен, выходя из экзоскелета. – Выдайте, пожалуйста, противолучевые таблетки, когда у вас будет время.

Врач кивнул:

– Прямо сейчас, мисс Нильсен.

Он вручил первому помощнику упаковку таблеток и вторую такую же Кире.

Она инстинктивно протянула ту руку, что была ампутирована ниже локтя. Глаза врача расширились в испуге.

– Мисс Кира!

– Все в порядке, – сказала она и схватила таблетки другой рукой. Все было явно не в порядке.

Вишал продолжал таращиться ей вслед, даже когда она покинула шлюз.

Завернув за угол, Кира остановилась посреди коридора и проглотила таблетки. На миг – неприятный миг – они застряли у нее в горле. А потом она так и осталась стоять, не зная, что делать дальше. Некоторое время мозг отказывался дать ей подсказку.

Потом она проговорила:

– Грегорович, доложи обстановку.

– Я сейчас очень занят, – с непривычной серьезностью ответил разум корабля, – извини, Шипастый мешок с костями.

Кира кивнула и поплелась в сторону рубки; каждый утяжеленный шаг больно отзывался в пятках.

Фалькони склонился над центральным монитором. Рядом с ним стояла Воробей. На голограмме отображалась запись с камеры, вмонтированной в шлем кого-то, кто в тот момент перемещался снаружи по корпусу «Рогатки».

В наушниках раздался голос Хва-Йунг:

– Проверяю сварочные швы. Еще пять минут, капитан. Ни минутой дольше.

– Ни минутой, – подтвердил он. – Отключаюсь.

Он нажал кнопку, и появилась карта системы. Все корабли обозначены, чтобы легче их различать. Кира рухнула в мягкое кресло – какое облегчение, – и Воробей оглянулась на нее. Глаза Воробья расширились, когда женщина заметила то, что не увидела в шлюзе.

– Кира! Черт! Что с твоей…

– Потом, – перебил ее Фалькони. – Успеем еще послушать рассказы.

Воробей прикусила язык, но Кира чувствовала на себе ее взгляд.

Медузы и жути все еще сражались вокруг Логова, но понять, кто за кого, в этом месиве было непросто. Три уцелевших судна дружественных медуз, в том числе то, на котором летела Щеттер, стреляли и в жутей, и в своих сородичей. Два корабля медуз и один жутей покинули планету и теперь палили во всех. Вероятно, их контролировала Ищейка. Остальные жути дрались со всеми, кроме жутей.

Один из медузьих кораблей – к счастью, не из трех дружественных – взорвался ядерной вспышкой. Воробей передернулась.

– Адище! – сказала она.

Сначала Кира думала, что «Рогатке» повезло уйти от преследования, но потом заметила траектории двух кораблей жутей: они шли наперехват. Вытянутые угловатые корабли (похожие на связку разросшихся бедренных костей, перетянутых голыми мышцами) пока находились по ту сторону планеты, но они разгонялись с тем безумным, разрушающим живые клетки ускорением, которое обычно применяли жути. Если так и будут гнать, через четырнадцать минут окажутся на хвосте у «Рогатки».

Или…

От близлежащего пояса астероидов спешил «Дармштадт», из поврежденных радиаторов тянулись нити хладагента. Кира глянула на цифры: крейсер едва успеет перехватить жутей прежде, чем они пролетят мимо него. Стоит жутям добавить еще четверть g, и корабль ОВК не подоспеет.

Затрещали наушники, и раздался голос Акаве:

– Капитан Фалькони, слышите меня?

– Слышу.

– Думаю, мы выгадаем вам немного времени. Может быть, достаточно, чтобы вы достигли марковского предела.

Фалькони ухватился за край стола, костяшки пальцев побелели.

– А как же вы, капитан?

К удивлению Киры, Акаве негромко засмеялся:

– Мы тоже попытаемся удрать, но главное сейчас – чтобы кто-то передал командованию предложение Щеттер и ее медуз, а, судя по всему, у «Рогатки» больше шансов вырваться из этой системы. Я знаю, Фалькони, что вы гражданское лицо, и я не могу вам приказывать, но речь идет о том, что важнее вас и меня.

– Мы передадим это сообщение Лиге, – сказал Фалькони и, чуть помедлив, добавил: – Даю вам слово, капитан.

Шорох в динамиках – и наконец:

– Полагаюсь на вас, капитан… Полюбуйтесь фейерверком. Конец связи.

– Что они задумали? – спросила Кира. – Им не обойти жутей.

Воробей облизнула губы, взгляд ее не отрывался от голограммы.

– Не обойти. Но Акаве попытается стукнуть их так сильно и с такой скоростью, чтобы сбить их с нашего следа. Все зависит от того, сколько снарядов осталось у «Дармштадта».

Кира и все остальные так и сидели, ждали, наблюдали, когда в дверной проем тяжело шагнула Хва-Йунг. Фалькони кивнул ей:

– Исправила?

К изумлению Киры, Хва-Йунг опустилась перед капитаном на колени:

– Это моя вина. Когда я чинила систему у Шестьдесят первой Лебедя, я была рассержена. Плохо сделала свою работу. Я прошу прощения. Вам нужно найти себе механика получше.

Фалькони подошел к Хва-Йунг. Опустил руки ей на плечи, помог встать.

– Чушь, – сказал он, и голос его был необычно ласков. – Просто постарайся, чтоб такое не повторилось.

Хва-Йунг медленно кивнула. Глаза ее наполнились слезами.

– Ни в коем случае. Клянусь.

– Большего мне не надо, – ответил Фалькони. – А если…

– Черт! – пробормотала Воробей, указывая на голограмму.

Жути ускорились. «Дармштадт» разминется с ними – существенно. С такого расстояния главные лазеры крейсера не сумеют поразить цель.

– Что же делать? – спросила Кира.

Она несколько отупела от непрерывных катастроф. Что еще может произойти? А, не важно. Когда произойдет – тогда и разберемся. Если жути возьмут «Рогатку» на абордаж, она, наверное, сладит с несколькими противниками, но если там окажутся такие, как тот, кто схватил ее на корабле медуз, тогда ей конец. Тогда им всем конец.

– Устроим ловушку на центральном трапе, – сказал Фалькони. – Заманим жутей в шахту и нападем на них со всех сторон.

– Это если они сразу не взорвут нас.

– Не взорвут. – Хва-Йунг указала на Киру. – Им нужна она.

– Вот именно, – согласился Фалькони. – И мы обернем это себе на пользу.

– Приманка, – догадалась Кира.

– Точно.

– В таком случае…

Ослепительная вспышка, расцветшая в центре голограммы, перебила ее – да и все остальные смолкли и вытаращили глаза.

Оба корабля жутей взорвались, обратились в ничто. Лишь облако пара расползалось в космосе.

– Грегорович, – окликнул Фалькони, – что произошло?

– «Касабы», – ответил разум корабля. – Сразу три.

Видеозапись пошла в обратную сторону, и они увидели, как в корабли жутей врезаются и взрываются три снаряда, а затем – то есть перед тем – три светящиеся иглы замерцали и двинулись пунктирной линией с расстояния в несколько десятков тысяч километров.

– Как же это? – растерянно спросила Кира. – «Дармштадт» был слишком далеко.

Воробей, кажется, собиралась ответить, но тут вновь включилось переговорное устройство и послышался голос Акаве.

– Вот так фейерверк, ребята! – с мрачным удовлетворением произнес он. – Мы сбросили парочку RD-52 по пути к Логову. Новенькая игрушка. «Касабы» с водородным охлаждением. Их почти невозможно отследить. Отличные мины на крайний случай. Главное было подвести жутей на нужное расстояние. Эти тупари и не додумались, что летят прямиком в западню. Теперь мы меняем курс. Постараемся не подпустить к вам остальных противников. Гоните с тем же ускорением и не останавливайтесь, что бы ни случилось. Конец связи.

– Вас понял, – сказал Фалькони. – И… спасибо, капитан. Мы перед вами в долгу. Конец связи.

– Когда все это закончится, поставим друг другу выпивку, капитан. Конец связи, – ответил Акаве.

Связь отключилась.

– Я слышала о RD-52, – проговорила Воробей. – Но дела с ними никогда не имела.

Фалькони откинулся к спинке кресла, провел руками по слегка отросшему ежику, почесал ногтями кожу под волосами и сказал:

– Ладно. Небольшая передышка у нас есть. Совсем небольшая.

– Сколько времени до прыжка? – спросила Кира.

– При текущем ускорении в 2g, – шепнул Григорович, – мы сможем вырваться с этого пресвященного кладбища ровно через двадцать пять часов.

Слишком долго. Кире не требовалось произносить это вслух – она видела, что все остальные это и так понимают. Жутям и медузам понадобились считаные часы, чтобы добраться до Логова после того, как они выскочили из сверхсветового. Если они погонятся за «Рогаткой», то без особого труда настигнут ее.

– Грегорович, – окликнул Фалькони, – не ожидается ли вспышка на звезде?

Умно. Как все красные карлики, Жукха отличается высокой вспышечной активностью, то есть в ее атмосфере происходят непредсказуемые мощные выбросы энергии. Достаточно сильная вспышка могла бы возмутить магнитные поля, которые используются в соплах термоядерных двигателей медуз и жутей, тем самым помешав им догнать «Рогатку». Разве что те изобрели эффективный способ защищаться от таких помех.

– В данный момент нет, – ответил Грегорович.

– Черт побери, – пробормотал Фалькони, – остается лишь надеяться, что Акаве и медузы с майором Щеттер сумеют стряхнуть всех врагов у нас с хвоста.

Вид у Фалькони был такой, словно он только что попытался укусить камень.

– Мне это не нравится. Мне это чертовски не нравится. Если хоть один из тех гадов погонится за нами, мы окажемся по уши в дерьме.

Воробей пожала плечами:

– Тут уж мы ничего не можем поделать, капитан. «Рогатка» ведь не лошадь. Она не полетит быстрее, сколько ее ни пришпоривай.

Кире пришла в голову мысль: порченые, эти чудовищные жути, сумели воспользоваться технологиями медуз, так почему бы… почему бы и людям не воспользоваться?

Идея была настолько необычной, что Кира чуть не отмахнулась от нее. Лишь потому, что положение их было отчаянным, она решилась выговорить:

– А тот инопланетянин. Итари…

– Что? – спросил Фалькони.

– Может быть, оно сумеет нам помочь.

Хва-Йунг сощурилась и крайне враждебно уточнила:

– Что ты имеешь в виду?

– Я не уверена, – призналась Кира, – но, может быть, оно знает, как наладить наш марковский двигатель так, чтобы мы побыстрее выскочили в сверхсветовое.

Хва-Йунг выругалась:

– Чтобы я позволила этой твари ковыряться в системах «Рогатки»? Ха!

– Попытаться стоит. – Воробей оглянулась на Фалькони.

Тот поморщился:

– Не могу сказать, что мне это по душе, но если медуза сумеет нам помочь, надо использовать и такой шанс.

Вид у Хва-Йунг сделался разнесчастный.

– Нет-нет-нет, – забормотала она и потом громче: – Вы же не знаете, что оно тут натворит. А если все системы на корабле переломает? Взорвет нас, и все тут! Нет! Медузы не разбираются в наших компьютерах. В наших…

– Так помоги ему, – мягко попросил ее Фалькони. – Если не вырвемся из системы, мы все покойники, Хва-Йунг. Стоит испробовать все, что может нас спасти.

Бортмеханик кривилась, потирала руки снова и снова. Потом она с гулким уханьем поднялась на ноги:

– Ладно! Но пусть только попробует повредить «Рогатку» – я его голыми руками порву.

Фалькони слегка улыбнулся:

– Меньшего я от тебя и не ожидал. Грегорович, и ты тоже присмотри.

– Как всегда, – шепнул разум корабля.

Фалькони перевел взгляд на Киру:

– Ты единственная из нас понимаешь язык медуз. Сходи спроси, может ли оно помочь. И если может, будешь переводить ему и Хва-Йунг.

Кира кивнула и вытолкнула себя из кресла, ощущая каждый килограмм веса, добавленный ускорением.

Капитан еще не закончил отдавать приказы.

– Воробей, пойдешь с ними. Держи все под контролем.

– Есть, сэр.

– Закончите – отведите медузу обратно в шлюз.

– Оставить там? – уточнила Воробей.

– По мне, это единственное более-менее безопасное место. Разве что найдется идея получше?

Воробей покачала головой.

– Хорошо. Значит, решили. Кира! Когда закончите с этим, отправляйся к врачу, и пусть он посмотрит твою руку.

– Ладно, – сказала Кира.

Когда три женщины вышли из рубки, Хва-Йунг жестом указала на ее культю и спросила:

– Болит?

– Нет, – покачала головой Кира. – Болеть не болит. Просто странное такое ощущение.

– Как это произошло? – спросила Воробей,

– Меня схватила жуть. Это был единственный способ освободиться – отрубить руку.

Воробей содрогнулась:

– Кошмар! Хорошо, что выбралась.

– Ага.

Но про себя Кира сомневалась: в самом ли деле ей удалось освободиться.

Двое морпехов – Татупоа и другой, чьего имени Кира не знала, – дежурили в форкамере шлюза, не сводя глаз с медузы. Остальные морпехи разошлись, оставив на палубе использованные бинты и кровавые подтеки.

В тот момент, когда Кира и ее спутницы подошли к шлюзу, дежурные жадно доедали свой паек. Оба выглядели бледными, усталыми, изнуренными. Точно так же чувствовала себя и Кира. Адреналин схлынул, наступил упадок – тяжелый упадок.

Татупоа оторвался от еды.

– Пришли поговорить со спрутом?

– Да, – сказала Кира.

– Ясно. Понадобится помощь – окликните. Мы прямо тут, у вас за спиной.

Хотя Кира сомневалась, что морпехи сумеют защитить ее, если не справится Кроткий Клинок, все же приятно было знать, что они рядом и держат оружие на изготовку.

Воробей и Хва-Йунг пропустили Киру вперед. Она заглянула в алмазное гермоокно. Инопланетянин так и сидел на полу в гнезде, свитом из собственных щупалец. На миг Кира остановилась, поддавшись дурному предчувствию. Затем нажала кнопку – и внутренняя дверь шлюза открылась. Запах медузы ударил в ноздри – аромат рассола, специй с медной – похожей на медную – отдушкой.

Инопланетянин заговорил первым:

[[Кира: Ты имеешь в виду…]] Она с трудом подобрала слово: [[…аппарат для изменения веса?]]

Медуза зашевелилась и помахала двумя щупальцами, словно указывая на себя.

Щупальца медузы сцепились, извиваясь, неустанно потирая друг друга.

– Ну что? – спросила Воробей, когда Кира вышла из шлюза.

– Посмотрим, – сказала Кира. – Оно попытается помочь. Хва-Йунг?

Нахмурившись, механик повернулась спиной и позвала:

– За мной.

– Стоп, стоп. – Татупоа вытянул татуированную руку. – Нас о таком не предупреждали. Вы собираетесь вести медузу внутрь корабля?

Пришлось Воробью выходить на связь с Фалькони, а Фалькони выходить на связь с Хоусом, прежде чем морпехи уступили и позволили проводить Итари в машинный зал. Кира все время держалась как можно ближе к медузе, а Кроткий Клинок щетинился короткими тусклыми шипами, готовый в любой момент сражаться и убивать.

Но Кира не думала, что это потребуется. Не сейчас.

И хотя она держалась бодро и пока что могла действовать, она заметно ослабела, события этого дня выжали ее досуха. Ей бы поесть. И не только ей: Кроткий Клинок тоже нуждался в пище. «Скинсьют» сделался… тонким, как будто расходы энергии в бою и утрата той части, что покрывала руку Киры, исчерпали его ресурсы.

– Батончика не найдется? – спросила Кира у Воробья.

Та покачала головой:

– Увы.

«Вот бы Триг сейчас пригодился», – подумала Кира, но и эта мысль ранила. Ничего, можно и потерпеть. В голодный обморок не свалится, и еда – вернее, отсутствие таковой – занимала отнюдь не первое место в ее списке приоритетов.

Машинный зал оказался тесным помещением, битком забитым дисплеями. Стены, пол и потолок покрашены в тот же тускло-серый цвет, что запомнился Кире на «Смягчающих обстоятельствах». Зато все трубы, провода, клапаны и рукояти – особых цветов: ярко-красные, зеленые, голубые и даже оранжевые, каждая наособицу, не перепутаешь. Приборы также пометили огромными выпуклыми буквами азбуки Брайля, чтобы их можно было различить и в темноте, и в скафандре.

Пол тут выглядел чище, чем столешница на камбузе. Но воздух был сырой и тяжелый, пропитанный неприятными запахами смазки и чистящих жидкостей, искрил озоном. На языке появился привкус меди, и Кира почувствовала, как волосы встали дыбом от статического электричества.

– Сюда! – сказала Хва-Йунг и повела всю компанию в дальний конец помещения, где громоздилась половина большого черного шара, свыше метра в диаметре, – марковский двигатель «Рогатки».

Следующие четверть часа принесли им сплошные разочарования: Кире не давался перевод. Итари использовало технические термины, которые она не понимала и не могла внятно передать, и Хва-Йунг тоже использовала технические термины, которые Кира не могла точно перевести на язык медуз. Механик включила голографический дисплей, встроенный в приборную панель, и показывала на нем схематические изображения внутреннего устройства марковского двигателя, и это отчасти помогло, но в итоге преодолеть языковой барьер не удалось.

С математической точки зрения принцип работы марковского двигателя весьма сложен, однако практическое применение, насколько Кира могла понять, было достаточно просто: при аннигиляции антиматерии генерировалась электричество, которое использовалось для поддержания специально подобранного электромагнитного поля, позволяющего перейти в сверхсветовое пространство.

Чем ниже энергетическая плотность поля, тем выше скорость корабля: в сверхсветовом пространстве низкая энергия соответствовала более высокой скорости (в обычном пространстве с точностью до наоборот). Таким образом, из-за разницы в масштабах корабли покрупнее могли развить скорость повыше, но в конечном счете основные ограничения были инженерными: поддерживать низкоэнергетические поля – сложно и затратно. Они подвержены возмущениям от многих источников как внутри корабля, так и снаружи. Например, угодив в глубокий гравитационный колодец, корабль выпадал обратно в обычное пространство. Даже во время межзвездных перелетов приходилось в каждую наносекунду многократно настраивать и корректировать поле, чтобы поддерживать хоть какую-то стабильность.

Вот почему Кира не очень-то рассчитывала, что Итари сумеет повысить эффективность их марковского двигателя, тем более не имея необходимого снаряжения, не понимая языка и математических символов, которыми пользовались люди. И все же надеялась – вопреки рациональным доводам.

Наконец из динамиков послышался голос Фалькони:

– Добились чего-нибудь? У нас тут дела неважнецкие.

– Пока по нулям, – ответила Хва-Йунг; судя по голосу, она была раздосадована так же, как Кира.

– Продолжайте, – велел капитан и отключился.

– Может быть… – начала Кира, но тут же прервалась: Итари отвернулось от голографического дисплея и заползло на сферическую поверхность марковского двигателя.

– Нет! – вскрикнула Хва-Йунг, когда инопланетянин одним щупальцем потянул на себя верхнюю панель. Механик с неожиданным проворством пронеслась через машинный зал и попыталась стянуть медузу с двигателя, но это существо с легкостью оттолкнуло ее другим щупальцем. – Кира, останови его! Если оно повредит оболочку реактора, убьет нас всех.

Воробей уже вскинула бластер, палец на спусковом крючке, но Кира сказала:

– Стоп! Успокойтесь. Я его спрошу, но не вздумайте стрелять. Оно знает, что делает.

Правда, и она вздрогнула при звуке гнущегося металла: Итари оторвало защитную оболочку, под которой скрывалось нутро марковского двигателя.

– Будем надеяться, – проворчала Воробей. Она слегка опустила бластер, но держала его наготове.

Кира перевела, но тревогу Хва-Йунг обещания Итари не рассеяли. Механик встала рядом с медузой, заглядывая внутрь двигателя сквозь путаницу ее щупалец и ломая руки.

– Ши-бал, – рычала она, – только не… не… ах, дурень, да что ж это ты творишь?

Через несколько минут напряженного ожидания Итари вытащило свои «руки» из внутренностей двигателя и обернулось к Кире.

У Киры от огорчения свело желудок и желчь подступила к горлу, но тут медуза продолжила:

– Что оно говорит? – спросила Хва-Йунг. Кира перевела, и механик уточнила: – Насколько ближе к звезде?

– Кажется, тебя это не устраивает, – сказала Кира Хва-Йунг, закончив перевод.

Хва-Йунг фыркнула:

– Не особенно. Мы уже увеличили мощность поля перед выходом в сверхсветовое. Это старый фокус. Но больше мощности в этот двигатель не впихнешь. Либо камера реактора выйдет из строя, либо откажет электричество. Это не сработает.

– Да и все равно, – подхватила Воробей, – ты же сама сказала: без своего оборудования медуза ничего сделать не может. С тем же успехом можно мусор в шлюз выбрасывать.

И она выразительно пожала плечами.

Пока они вели этот разговор, Кира напряженно размышляла. Сначала она подумала, не сумеет ли Кроткий Клинок снабдить Итари нужными инструментами и материалами. Она была уверена, что это возможно, вот только не знала, как это осуществить, а чужь не давала и намека. Потом Кира перебрала все предметы, какие видела на «Рогатке», в поисках чего-то – чего угодно, – что могло бы им пригодиться.

И почти сразу же увидела правильный ответ.

– Погодите! – сказала она.

Хва-Йунг и Воробей смолкли, уставились на нее. Кира включила связь и вызвала энтропистов:

– Веера, Джоррус, вы срочно нужны нам в машинном зале. Принесите тот предмет, который вы нашли на корабле медуз.

– Спешим к вам, узница, – ответили они дуэтом.

Хва-Йунг прищурилась:

– Нельзя же рассчитывать, что случайная деталь, подобранная на инопланетном корабле, сгодится для двигателя. В самом деле, Наварес!

– Ну да, – кивнула Кира, – но попробовать стоит.

Она объяснила Итари свой план, и оно уселось на палубе, обвило себя щупальцами, терпеливо ожидая.

– Да какой вообще прок от спрута? – возмутилась Воробей и резко повела стволом бластера, указывая на Итари. – Это же просто солдат. У них что, все бойцы проходят обучение на механиков?

– Я бы тоже хотела это знать, – нахмурилась Хва-Йунг.

Кира перевела их вопрос Итари, и оно ответило:

– Что такое форма? – спросила Воробей.

Итари сразу несколькими щупальцами указало на себя.

– То есть мужчины и женщины? – спросила Хва-Йунг.

Воробей хотела знать другое:

– Медузы могут менять свою форму? Оно это имеет в виду?

Ее отвлекло появление энтропистов. Оба Ищущих осторожно приблизились к Кире и – не сводя глаз с Итари – вручили ей голубоватый вытянутый предмет, который они забрали с медузьего корабля возле Шестьдесят первой Лебедя.

Близковоние радостного волнения ударило Кире в ноздри, когда она вручила эту деталь медузе. Итари повернуло в своих клешнях деталь, и щупальца его окрасились в красные и оранжевые цвета земной осени.

С интересом, близким к изумлению, Кира наблюдала, как из потайной щели у ободка панциря Итари выпростало еще одну пару конечностей – меньше тех, что всегда были на виду. Они были покрыты блестящей, похожей на хитин оболочкой, как и более крупные клешни, но у них имелись гибкие суставы, а внутри – тонкие зубцы не больше сантиметра-двух в длину.

Этими рабочими клешнями Итари проворно разобрало доставленный энтропистами узел. Внутри оказались составные части, ни одну из которых Кира не приняла бы за деталь компьютера или какого-либо механизма. Больше всего они были похожи на ограненные драгоценные камни или на кусочки хрусталя.

Зажав эти мелкие детали в зубцах клешней, Итари вновь залезло в марковский двигатель, и его маленькие, обычно спрятанные клешни потянулись куда-то вглубь сферического механизма.

Изнутри двигателя послышались стуки, звон, громкий скрежет металла.

– Кира! – резко произнесла Хва-Йунг.

– Дай ему шанс, – попросила Кира, хотя и сама сильно напряглась.

Вместе с механиком и энтропистами она заглянула поверх щупалец Итари в сердце марковского двигателя и увидела, как медуза прилаживает кристаллы к различным частям механизма. К чему бы инопланетянин ни приспособил кристалл, тот почти сразу прилипал, крошечные блестящие нити соединяли новую деталь с близлежащей частью механизма. Но – и это Кира тоже отметила – не со всеми соседними частями, а лишь с той, с какой, видимо, следовало. То ли Итари давало нитям команду, то ли их направляла некая встроенная программа.

– Как они это делают? – спросила Хва-Йунг. Голос ее был напряжен до дрожи.

Кира перевела.

Ответ медузы не унял тревогу Киры, да и Хва-Йунг, судя по всему, не успокоил. Но они стояли рядом и не мешали инопланетянину делать свое дело. Наконец Итари сказало:

– Минеральный разум? – спросила Хва-Йунг. – Это оно про компьютер?

– Думаю, да, – ответила Кира.

– Хм… – Новая идея механика явно не обрадовала, но после краткой паузы, во время которой взгляд Хва-Йунг метался взад-вперед в ее дополненной реальности, она объявила: – Готово! Теперь двигателем управляет Грегорович.

Кира передала эти слова медузе, и инопланетянин ответил:

Хва-Йунг, нахмурившись, изучала таинственные дополнения во внутренностях двигателя:

– А что потом?

Механик, кажется, не очень-то поверила медузе, но со вздохом сказала:

– Видимо, это лучшее, на что мы могли надеяться.

– В два раза ближе к звезде, – уточнила Воробей. – Сейчас мы разгоняемся на двух g, значит, мы сможем совершить прыжок… Как скоро?

– Через семь с небольшим часов, – подсчитала Хва-Йунг.

Лучше, чем опасалась Кира, но намного хуже, чем она надеялась. За семь часов вражеские корабли вполне успеют их нагнать.

Когда Хва-Йунг соединилась с рубкой и доложила о результатах Факлькони, тот сказал:

– Что ж, неплохо. Мы еще не выбрались из леса, но, кажется, завидели впереди свет. Ни медузы, ни жути не ожидают, что мы выпрыгнем так быстро. Если нам повезет, они решат, что нас всегда успеют поймать, и пока будут колошматить друг друга… Отлично поработали, вы все. Кира, поблагодари медузу от моего имени и спроси, не нужно ли ему еды, воды, может, одеяла и так далее. Воробей, проводи его обратно в шлюз.

– Есть, сэр, – ответила Воробей, а когда связь закончилась, добавила: – Если нам повезет. Ага. Когда это нам в последнее время везло?

– Мы все еще живы, – напомнил ей Джоррус. – Это…

– Тоже немало, – подхватила Веера.

– Угу, – кивнула Воробей и жестом поманила за собой Итари. – Пошли, чудище-юдище. Нам пора.

Упоминание о жутях вернуло Киру к тяжелым мыслям. Провожая Итари по узкому коридору из машинного зала, она передала ему благодарность Фалькони и спросила, не требуется ли медузе еда и питье, на что получила ответ:

Наконец она решилась спросить:

Инопланетянин, кажется, был удивлен ее вопросом.

Кричащие краски прокатились по поверхности щупалец, в воздух поднялось близковоние растерянности.

Кира коснулась рукой плеча Воробья:

– Погоди минутку.

Воробей окинула взглядом ее и инопланетянина:

– В чем дело?

– Мне нужно кое-что прояснить.

– Да? Прямо тут? У шлюза наговоритесь.

– Это важно.

Воробей вздохнула:

– Давай, но по-быстрому.

Преодолевая внутреннее сопротивление, Кира пересказала Итари последовательность событий, которая привела к рождению Утробы. Она не стала конкретно описывать, как произошел взрыв на «Смягчающих обстоятельствах», потому что стыдилась и своего поступка, и его последствий.

Когда она закончила, инопланетянин испустил залп неприятных запахов.

Медузу затрясло. Раньше Кира не видела подобной реакции у представителей этого вида.

«Уж мне-то можешь этого не говорить…»

Итари продолжало:

Близковоние подтверждения:

Она хмурилась, все еще недопонимая.

По медузе пошли розовые и голубые пятна.

Проводив Итари до шлюза, Кира поспешила на камбуз. Там она схватила три батончика и одним глотком осушила стакан воды. Грызя первый батончик, она двинулась обратно в центр корабля, в помещение, где Хва-Йунг хранила запасные материалы. Как и в прошлый раз, Кира открывала ящики с порошками для 3D-принтера, но теперь она совала туда не пальцы, а культю. Ешь, приказывала она Кроткому Клинку. И чужь ела.

Металлы, органические вещества и пластик: чужь поглощала все и в огромных количествах, словно готовилась к новым испытаниям. Пока ее «скинсьют» насыщался, Кира уплела еще два батончика, с трудом разворачивая фольгу одной рукой, к тому же левой. «Вот непременно нужно было правой лишиться», – ворчала она про себя.

По крайней мере, эти мелкие неудобства отвлекали от более темных, более страшных мыслей.

Пока и она, и чужь наелись, прошло довольно много времени, и Кира подумала, что Вишал уже управился с ранеными и сможет уделить ей несколько минут. Она закрыла ящики и отправилась в медотсек. Там царил хаос, палуба была сплошь усеяна бинтами, кусками пластыря, пустыми баллончиками из-под медипены, окровавленными обрывками одежды. Четверо морпехов все еще находились в медотсеке – один на кушетке, предназначенной для обследования, еще трое лежали на палубе, почти голые, и военврач вместе с Вишалом пытались им помочь. Все раненые, видимо, уже получили обезболивающее.

Но среди них Кира не увидела того, о чьей судьбе всего более переживала. Когда мимо нее пробегал Вишал, она остановила его вопросом:

– А где же Триг? Он в порядке?

Вишал помрачнел:

– Нет, мисс Кира. Я срезал с него паутину, которой обмотали его медузы. Они, несомненно, спасли ему жизнь, но… – Врач поцокал языком и покачал головой, стаскивая с рук окровавленные перчатки.

– Он поправится?

Вишал вытащил новую пару перчаток из коробки на столе, натянул их и лишь потом ответил:

– Если доставить Трига в полноценный госпиталь, он выживет. А иначе шансов не слишком много.

– Вы не сможете вылечить его сами?

Вишал снова покачал головой:

– У него раздроблены позвонки вот здесь, – он притронулся к ее шее, – и осколки попали в череп. Ему нужна операция, с которой здешний медикобот не справится. Возможно, понадобится поместить его мозг в специальный контейнер и вырастить Тригу новое тело.

От этих слов Кире стало еще хуже. Чтобы такой юный мальчик лишился своего тела… Неправильно это.

– Он сейчас в криокамере?

– Да, да, в штормовом убежище. – Вишал потянулся к ее обрубленной руке. – А теперь, мисс Кира, позвольте мне взглянуть. В страшную переделку вы попали.

– Да, веселого мало, – согласилась она.

Вишал вытащил сканер и принялся изучать культю.

– Да, понимаю. – Он впервые заглянул ей в глаза. – Эти ребята показали мне записи. Я видел, что́ вы совершили на Логове. Как сражались с медузами и жутями.

Кира пожала плечами, вернее, одним плечом: ей стало неловко.

– Просто пыталась уберечь себя и других.

– Разумеется, мисс Кира, разумеется. – Врач постучал по культе. – Здесь больно?

Она покачала головой.

Ощупывая мышцы на конце укороченной руки, Вишал продолжал свои рассуждения:

– Та запись, что мне показали… что вы способны творить вместе с чужью…

Он поцокал языком и принялся рыться в подвесном шкафчике.

– И что? – поторопила его Кира.

Ее мнительное «Я» забеспокоилось о том, как подействовало на врача зрелище учиненной Кротким Клинком расправы. Не считает ли он теперь Киру чудовищем?

Вишал вернулся с тюбиком зеленого геля, втер содержимое в рану. Гель был прохладный, густой. Врач прижал к ее руке прибор УЗИ и сосредоточился на дополненной реальности. Вслух же он сказал:

– У меня есть имя для вашего «скинсьюта», мисс Кира.

– Да? – с любопытством спросила Кира. И спохватилась: Вишалу она не говорила, как называет себя Кроткий Клинок.

Вишал вновь глянул ей в глаза – очень серьезно.

– Варунастра, – произнес он.

– Что это значит?

– Это знаменитое оружие из мифологии индусов. Варунастра создан из воды и принимает форму любого оружия. Многие воины пользовались им, в том числе Арджуна. Тех, кто носит оружие богов, именуют астрадхари. – Снова этот взгляд из-под густых бровей. – Вы – астрадхари, мисс Кира.

– Насчет себя я сомневаюсь, но… Это имя мне нравится. Варунастра.

Врач слегка улыбнулся и протянул ей полотенце.

– Имя – в честь бога Варуны, который создал это оружие.

– А какую цену приходится платить тому, кто воспользуется Варунастрой? – спросила Кира, вытирая гель с руки. – Ведь за оружие богов всегда нужно платить.

Вишал отложил аппарат УЗИ.

– Цена как таковая не назначена, мисс Кира, но пользоваться им надо с большой осторожностью.

– Почему?

Казалось, врачу не хотелось отвечать, но в итоге он сказал:

– Если утратить контроль над Варунастрой, он может погубить своего носителя.

– Вот как? – спросила Кира. По позвоночнику пробежал холодок. – Да, имя подходящее. Варунастра.

Указав на обрубок руки, она добавила:

– Что-нибудь сможете сделать?

Вишал помахал рукой:

– Боли вы вроде бы не чувствуете, но…

– Не чувствую.

– Но напечатать вам новую руку до того, как покинем систему, мы не успеем. Может быть, Хва-Йунг смогла бы сделать протез, но опять-таки времени мало.

– А если б было время, – подхватила Кира, – думаете, вы бы смогли присоединить новую руку? Я могу отодвинуть «скинсьют», но… Не уверена, долго ли смогу удерживать его на месте, а если придется резать кожу… – Она покачала головой.

И анестезия не поможет. Может быть, протез – лучший вариант в ее случае.

Вишал наклонился, проверяя повязку на ноге морпеха, а потом сказал:

– Верно, верно. Зато «скинсьют» умеет исцелять. Не правда ли?

– Да, – сказала Кира, припомнив, как осколок Кроткого Клинка соединил Карра с медузой. Иногда ему даже слишком хорошо это удается.

– Так, может быть, он сумеет присоединить новую руку? Он, кажется, способен на великие дела, мисс Кира.

– Варунастра.

– Вот именно. – И врач улыбнулся, выставив напоказ ярко-белые зубы. – А так – если не считать самого факта ампутации – с вашей рукой все в порядке. Если вдруг заболит, скажите, и я посмотрю, что можно сделать, но пока, мне кажется, никакие меры принимать не стоит.

– Ладно. Спасибо.

– Не за что, мисс Кира. Всегда рад помочь.

Выйдя из медотсека, Кира остановилась в коридоре, уперлась рукой в бедро и постаралась собраться с мыслями. На самом деле ей бы сесть и подумать, разобраться во всем, что произошло.

Но Вишал прав: времени очень мало, и хватало неотложных дел. Причем некоторые дела были не столь понятны и просты, как сражение. Из медотсека Кира направилась в центр корабля, в экранированное свинцовыми панелями штормовое убежище. Там она застала Нильсен – помощник капитана стояла над одной из семи расставленных вдоль стен криокапсул. Внутри лежал Триг, лицо его едва можно было различить сквозь покрытое инеем окошко. На шее все еще виднелись пятна темной крови, лицо обмякло, сделалось отсутствующим, – и это напугало Киру. Это тело казалось не знакомым человеком, а скорее предметом. Вещью. Причем вещью, лишенной искры жизни.

Нильсен сдвинулась в сторону, когда Кира подошла и положила руку на криокапсулу. Капсула была холодной. Если им и доведется вновь поговорить с Тригом, будет это нескоро. Что же она сказала ему напоследок? Она не помнила своих слов, и это почему-то ее тревожило.

– Мне так жаль, – прошептала она.

Будь она расторопнее, не пытайся во что бы то ни стало удержать Кроткий Клинок под контролем – может быть, успела бы спасти Трига. Но может быть, и нет… Теперь, когда она знала, как появились на свет жути, Кира понимала, что ни в коем случае не должна утратить контроль. Использовать Кроткий Клинок – все равно что играть с бомбой, оснащенной датчиком движения: в любой момент она может взорваться и кого-то убить.

Так где же выход? Должен же быть средний путь – возможность действовать без страха, но с уверенностью. Но где пролегает этот путь – вот чего Кира не знала. Переусердствуешь с контролем – и Кроткий Клинок превращается в продвинутый скафандр. Упустишь контроль – она уже видела, к чему это приводит. К катастрофе. Она балансировала на лезвии ножа и пока что срывалась, и нож ранил ее.

– Проглоти путь, – шепнула себе Кира, припомнив слова Инарё.

– Это я виновата, – сказала Нильсен, застигнув Киру врасплох. Она встала рядом с ней у изголовья криокамеры.

– Нет, не вы, – возразила Кира.

Нильсен покачала головой:

– Мне следовало знать, что он совершит какую-нибудь глупость, если я окажусь в опасности. Он всегда ходил за мной по пятам, как щеночек. Надо было отослать его на корабль.

– Не вините себя, – вздохнула Кира. – Если уж кто виноват… то только я.

И она рассказала, как промедлила в роковой момент.

– Неизвестно, что бы случилось, если бы ты предоставила «скинсьюту» действовать самостоятельно.

– Да, конечно. Но и вы не могли предугадать, что вдруг появятся медузы. Вы все делали правильно.

Подумав, Нильсен смягчилась:

– Да, наверное. Нам вообще не следовало брать с собой Трига.

– И опять же у нас не было выбора. Оставаться на «Рогатке» тоже было опасно.

– И тем не менее. Он же моложе моих сыновей!

– Но он уже не ребенок.

Нильсен коснулась края криокамеры:

– Не ребенок. Теперь уже нет.

Кира обняла ее, и Нильсен, удивившись сперва, обняла ее в ответ.

– Док сказал, он выживет, – напомнила Кира, размыкая объятия. – И вы уцелели. Все с «Рогатки» уцелели. Пари держу, Триг счел бы это победой.

Помощник капитана выдавила из себя улыбку:

– Хорошо бы впредь обойтись без таких побед.

– Хорошо бы.

Через двадцать восемь минут после этого разговора «Дармштадт» взорвался. Корабль жутей, подпавших под власть Ищейки, поразил крейсер ОВК ракетой, угодив точно в марковский двигатель. Половина корабля просто аннигилировала.

Когда это произошло, Кира находилась в рубке и даже оттуда услышала громкие ругательства раненых морпехов в медотсеке.

Она в ужасе уставилась на голографическое изображение системы – на мигающую красную точку в том месте, где только что летел «Дармшталт». Все эти люди мертвы – из-за нее. Чувство вины накрыло ее с головой.

Фалькони что-то угадал по ее лицу и сказал:

– От нас тут ничего не зависело.

Может, и так, но это не утешило Киру.

Почти сразу же с ними связалась Щеттер.

– Капитан Фалькони, мои спутники постараются по возможности вас прикрыть, но мы не можем гарантировать вашу безопасность. Рекомендую вам не снижать тягу двигателя.

– Вас понял, – сказал Фалькони. – В каком состоянии ваши корабли?

– О нас не беспокойтесь, капитан. Ваша задача – добраться живым до Лиги. Об остальном мы позаботимся. Конец связи.

На голограмме Кира увидела, как три дружественных медузьих корабля шныряют вокруг эпицентра сражения. У вражеских медуз уцелело только четыре корабля, большинство жутей были уничтожены или выведены из строя, но те, кто продолжал битву, все еще представляли немалую опасность.

– Грегорович! – позвал Фалькони. – Добавь еще четверть g.

– Капитан, – попыталась остановить его Хва-Йунг, – после ремонта система может не выдержать.

Он спокойно поглядел на нее:

– Я тебе доверяю, Сонг. После твоего ремонта выдержит.

Грегорович откашлялся, прочищая искусственное горло. И ответил:

– Наращиваю ускорение, о капитан, мой капитан!

И Кира вновь почувствовала, как тяжелеют руки и ноги. Она упала в ближайшее кресло и вздохнула с облегчением – часть давления приняли на себя мягкие подушки. Даже внутри «скинсьюта» избыточный вес не доставлял особого удовольствия. Дышать – и то усилие.

– Сколько времени мы на этом выиграем? – спросил Фалькони.

– Двадцать минут, – ответил Грегорович.

Фалькони поморщился:

– Хотя бы так.

Плечи его опустились под действием увеличенной силы тяжести, кожа на лице обвисла, он выглядел старше своих лет.

Нильсен, стоявшая по другую сторону от голографического дисплея, спросила:

– Что будем делать с морпехами?

– В чем проблема? – спросила Кира.

Фалькони откинулся к спинке кресла, ища опоры.

– Криокамер меньше, чем людей. Не хватает четырех. И у нас нет запасов еды для того, чтобы кормить лишних людей всю дорогу до Лиги.

Кира с испугом вспомнила, как маялась без еды на «Валькирии».

– Что же делать?

В глазах Фалькони появился злорадный блеск.

– Поищем добровольцев. Если медузе удалось обмотать коконом Трига, сумеет сделать капсулы и для морпехов. Щеттер это не причинило урона.

Кира с силой выдохнула:

– Хоусу и его парням эта идея придется не по вкусу.

Фалькони хихикнул, но продолжал сугубо серьезно:

– Сочувствую. Но все-таки это лучше, чем прыгать из шлюза. Одри, поручаю тебе проинформировать их. Женщину все-таки вряд ли прибьют.

– Вот спасибо, – мрачно ответила Нильсен и, не споря, аккуратно оттолкнулась от кресла и отправилась в трюм.

– Дальше что? – спросила Кира, когда первый помощник вышла.

– Дальше – будем ждать, – ответил Фалькони.