Фалькони объяснял план, Кира молча слушала. Убедить экипаж мог лишь капитан: люди доверяли ему, а не Кире.

– Сэр! – заговорила Воробей так серьезно, как еще при Кире не говорила. – На корабле могли остаться живые медузы. Мы никак не сумеем проверить, все ли они убиты.

– Знаю, – сказал Фалькони. – Но таких больших с щупальцами там в любом случае было немного. Верно, Триг?

Паренек наклонил голову, кадык на его шее ходил ходуном.

– Верно, капитан.

Фалькони кивнул, удовлетворенный:

– И все они выжить никак не могли. Никоим образом. Если там еще и трепыхается парочка недобитых, преимущество на нашей стороне.

Их судно заурчало, начались перегрузки: на «Рогатке» заработали двигатели.

– Грегорович! – возмутилась Нильсен.

– Прошу прощения! – В голосе корабельного разума прорывался смех. – Похоже, капитан втянул нас в славное приключеньице, о да, славное!

Снова заговорила Воробей:

– Численное преимущество порой быстро исчезает, стоит ввязаться в перестрелку. У нас полно пассажиров, о которых надо позаботиться.

Фалькони уставился на нее. Глаза точно из железа выкованы.

– Мне-то зачем это говорить? Справишься?

Подумав минуту, Воробей криво улыбнулась:

– Черт, почему бы и нет. Но за риск вы заплатите мне вдвое.

– По рукам! – сразу же ответил Фалькони и оглянулся на Нильсен. – А вы все равно против. – Это не было вопросом.

Помощница капитана подалась вперед, уперлась руками в колени:

– Тот корабль поврежден. Он в любой момент может взорваться. И вполне вероятно, что там нас поджидают медузы. К чему так рисковать?

– Потому что, – сказал Фалькони, – мы это сделаем – один раз побываем на борту – и избавимся от долгов. И купим достаточно антиматерии, чтобы выбраться из этой системы, черт ее дери.

Нильсен выслушала его с удивительным равнодушием:

– И что еще?

– А еще мы поможем своим в этой войне.

Помедлив, Нильсен кивнула.

– Ладно. Но если мы решим это сделать – сделаем по-умному.

– Это уж по моей части, – откликнулась Воробей и, проворно вскочив на ноги, ткнула пальцем в Киру: – Медузы узнают твой «скинсьют», если он попадется им на глаза?

– Может быть… да, наверное, узнают, – сказала Кира.

– Хорошо. Значит, ты не лезь им на глаза, пока мы не убедимся, что корабль чист. Заруби на носу. Триг, иди со мной.

И коротышка выбежала из рубки, а за ней по пятам следовал паренек. Затем вышла и Хва-Йунг – отправилась в машинное отделение следить за работой всех систем «Рогатки», пока та приближалась к чужому кораблю.

– Расчетное время прибытия? – спросил Фалькони.

– Семнадцать минут, – ответил Грегорович.

– Куда мы? – поинтересовалась Кира, спеша за Фалькони, Нильсен и Вишалом.

– Увидите, – ответил капитан.

На полпути по изогнутому коридору Нильсен остановилась возле узкой двери в стене, ввела код на контрольной панели – и через мгновение дверь распахнулась.

Внутри оказалась битком набитая кладовка максимум полтора метра шириной.

На стеллаже по левую руку красовалось множество винтовок и бластеров (часть из них Кира опознала – трофеи с «Валькирии») и иное оружие. На стене по правую руку – зарядные штекеры для суперконденсаторов бластеров, а также пояса, патронташи и ящики с патронами и магазинами для огнестрельного оружия. В глубине кладовки – стул и узкая скамейка, а над ней полка, заваленная инструментами для ремонта оружия (эту груду удерживала на месте прозрачная пластиковая крышка.) Над полкой мерцала голограмма с изображением кота-единорога в объятиях костлявого розоволосого мужчины. Внизу надпись причудливым шрифтом: «Боуи жив».

Арсенал несколько напугал Киру.

– Ничего себе, сколько ружей.

Фалькони фыркнул:

– Лучше иметь их под рукой на случай, если понадобятся. Вот как сегодня. На дальних рубежах никогда не знаешь, на кого нарвешься.

– Пираты, – сказала Нильсен, выбрав короткую винтовку с широким, грозным стволом.

– Киберголовы, – сказал Вишал, открывая коробку с патронами.

– Большие зубастые звери, – сказал Фалькони, вручая винтовку Кире.

Она усомнилась, вспомнив, что прочла в новостях:

– Разве бластеры не эффективнее против медуз?

Фалькони возился с дисплеем на прикладе ее винтовки.

– Еще бы. А также они весьма эффективно пробивают дыры в корпусе. Не знаю, как ты, а я не хочу остаться без воздуха. Вне корабля мы пускаем в ход бластеры. На корабле – огнестрельное оружие. Пули тоже способны причинить чертовский ущерб, но они никак не сумеют проникнуть сквозь наш щит Уиппла.

Кира нехотя согласилась с его доводами. На любом космическом корабле имелся встроенный в корпус щит Уиппла: множество слоев разных материалов, которые могли остановить ударивший в борт снаряд естественного или искусственного происхождения. Маленькие метеориты представляют постоянную угрозу в космосе, а пули обычно движутся куда медленнее, и на грамм свинца приходится куда меньше энергии, чем на грамм метеорита.

– К тому же, – сказал Вишал, – лазер рикошетит, а нам следует помнить о пассажирах. Если даже самая малость попадет человеку в глаз… – Он покачал головой. – Будет беда, мисс Кира. Будет беда.

Фалькони выпрямился и добавил:

– А еще лазерный луч можно отклонить, а пуля летит по прямой. Во всем есть своя хорошая сторона. – Он постучал по стволу винтовки. – Я подключил ее к вашим линзам. Все на борту «Рогатки» маркированы как свои, так что не беспокойтесь: нас вы не подстрелите. – Он широко ухмыльнулся. – Да скорее всего вам и не придется стрелять. Просто мера предосторожности.

Кира кивнула. Она нервничала: почувствовала, как Кроткий Клинок поддается, чтобы плотнее обхватить приклад, и с ужасом поняла, что это ощущение ей знакомо.

Прямо перед глазами появилось перекрестье мишени в красном кружке, и Кира потренировалась, направляя мушку на разные объекты в оружейной комнате.

Нильсен протянула ей два запасных магазина. Кира сунула их в боковой карман штанов.

– Перезаряжать умеете? – спросила Нильсен.

Кира кивнула. Она не раз посещала стрельбища – на Вейланде, вместе с отцом.

– Вроде бы да.

– Покажите.

Она послушно вынула и заменила магазин, и так несколько раз.

– Годится, – сказала Нильсен, видимо, удовлетворившись.

– Пошли! – скомандовал Фалькони, беря с полки самое большое ружье.

Кира даже толком не поняла, что это: не бластер, разумеется, но в дуло мог бы пролезть ее кулак, так что для винтовки это оружие было крупновато.

– Что это? – спросила она.

Фалькони зловеще рассмеялся:

– Гранатомет, что же еще? Купил эту красотку пару лет назад на распродаже армейских запасов. Зову ее Франческа.

– Вы дали своему оружию имя? – удивилась Кира.

– Само собой. Элементарная вежливость – давать имя тому, кому доверяешь свою жизнь. Мы даем имена кораблям. В прежние времена личное имя было у мечей. А теперь у ружей.

Фалькони снова рассмеялся, а Кира задумалась, только ли у Грегоровича на этом корабле не все в порядке с головой.

– Значит, бластеры опасны, а гранатомет в самый раз? – поинтересовалась она.

Фалькони подмигнул ей:

– Главное – знать, как с ним обращаться. – Он похлопал по барабанному магазину. – Эти малышки – ударные гранаты. Никакой шрапнели. Они разорвут тебя на куски, но только если грохнут прямо рядом с тобой.

По внутренней связи раздался голос Хва-Йунг:

– Капитан, вы меня слышите?

– Да. Слушаю, прием.

– У меня есть идея, как отвлечь медуз. Если выслать ремонтные дроны и использовать их, чтобы…

– Так и сделайте, – сказал капитан.

– Точно? Если…

– Да, так и сделайте. Я вам доверяю.

– Поняла, выполняю!

Линия отключилась, Фалькони похлопал Вишала по плечу:

– У вас все в порядке, док?

Вишал кивнул:

– Я давал клятву не причинять вреда живому, но эти инопланетяне не знают милосердия. Иногда единственный способ избежать вреда – причинить меньший вред. Если ради этого придется пристрелить медузу – так тому и быть.

– Молодец! – сказал Фалькони и повел свою команду обратно по коридору.

– Что мне следует делать? – спросила Кира, спускаясь вслед за капитаном по трапу в центре корабля.

– Держитесь в тени, пока опасность не минует, – кинул через плечо Фалькони. – К тому же вы в этом деле не профи.

С этим Кира спорить не собиралась.

– Но вы профи?

– Мы в разных переделках побывали. – Фалькони спрыгнул с лестницы на палубе D, последней палубе над грузовым трюмом. – Идите вперед и…

– Сэр, – заговорил Грегорович, – нас окликает «Дармштадт». Желает знать, цитирую: «Что за чертовщину вы затеяли, зачем гонитесь за медузами?» Конец цитаты. Похоже, они здорово обозлены.

– Черт побери, – поморщился Фалькони. – Ладно, поморочь им голову, потяни немного время.

Он ткнул пальцем в Киру:

– Идите, позовите своих энтропистов. У нас, похоже, не много будет времени на то, чтобы воспользоваться их помощью.

Ответа он дожидаться не стал, поспешил дальше вместе с Нильсен и Вишалом.

Кира соскользнула с последней ступеньки лестницы и рысцой протрусила в трюм по правому борту. Она повернула вентиль, открыла дверь и с удивлением обнаружила сразу за ней энтропистов: похоже, они ждали ее.

Оба поклонились, и Веера сказала:

– Разум корабля, Грегорович…

– Велел нам встретиться с вами, – закончил Джоррус.

– Отлично. Идемте со мной, – кивнула Кира.

Как раз когда они вышли на палубу D, прозвучал сигнал, предупреждающий о наступлении невесомости. Все трое только и успели схватиться за перила, чтобы не уплыть в разные стороны.

«Рогатка» развернулась, их вдавило на миг во внешнюю стену коридора, а затем движение возобновилось, и Грегорович сообщил:

– Стыковка через восемь минут.

Кира чувствовала, как приближается вражеское судно: расстояние быстро уменьшалось, и соответственно усиливался исходивший оттуда зов. Он отдавался глухой болью в затылке, постоянными помехами «внутреннего компаса». Им можно было пренебречь, но его нельзя было умерить.

Джоррус заговорил:

– Узница Камински…

– Наварес. Мое настоящее имя – Наварес.

Энтрописты переглянулись. Веера сказала:

– Мы в полном неведении, узница Наварес, как и…

– …все в нашем трюме.

– Куда мы…

– …летим и почему вы позвали нас.

– Слушайте. – И Кира коротко описала им ситуацию. Снова ей пришлось рассказывать о Кротком Клинке – такое впечатление, что скоро о нем будут знать все. Глаза энтропистов одинаково расшились от удивления, пока они слушали, но ее и словом не перебили. Кира завершила вопросом: – Вы согласны помочь?

– Сочтем за честь, – кивнул Джоррус. – Поиск знаний…

– …самое благородное занятие.

– Угу, – буркнула Кира. И – чего ей терять – переслала им результаты анализов, которые провел Вишал. – Вот, посмотрите, пока ждете. Когда убедимся, что на корабле медуз безопасно, мы вас позовем.

– Если вероятно столкновение… – проговорила Веера.

– Мы бы хотели…

Но Кира уже двинулась вперед и не расслышала окончания фразы. Она пробежала по узким коридорчикам и нагнала экипаж у воздушного шлюза по левому борту.

Посреди форкамеры высились Триг и Воробей, словно две металлические башни, каждая более двух метров ростом. Боевая броня – военного класса, насколько Кира могла судить: для гражданских не предусмотрены ракетные ранцы на плечах. Где «Рогатка» разжилась таким оснащением? Хва-Йунг крутилась рядом, пригоняя броню и безостановочно давая указания Тригу:

– И веди себя спокойно. Не скачи. Там места не хватит для резких движений, поранишься. Предоставь компьютеру делать всю работу за тебя. Тебе же легче.

Паренек кивнул. Лицо его было бледным, в бисеринах пота.

Его вид встревожил Киру. Неужели Фалькони направит мальчишку в разведку, где его могут подстрелить? Воробья – это понятно, но зачем же Трига?

Нильсен, Фалькони и Вишал хлопотали, составляя за спинами Трига и Воробья баррикаду из упаковочных ящиков. Эти ящики были достаточно велики, чтобы за ними спрятаться, – укрытие в бою.

Все члены экипажа, кому не досталась броня, – в том числе Хва-Йунг – надели скинсьюты. Механик подошла к Воробью и дернула за ее ранец так сильно, что сдвинула на ней броню – несколько центнеров, словно пушинку.

– Стой смирно, – пробурчала Хва-Йунг и снова дернула.

– Сама бы стояла смирно, – парировала Воробей, пытаясь устоять на ногах.

Хва-Йунг хлопнула ладонью по плечу Воробья:

– Айш! Нахалка! Уважай старших! Ты же не хочешь, чтобы у тебя в разгар боя отключилась энергия? А?

Воробей улыбнулась механику: ей, похоже, нравилась такая забота.

– Эй! – окликнула их Кира и указала на Трига. – Его-то зачем в броню одели? Он же еще мальчишка.

– Я не мальчишка! Через год мне будет двадцать! – запротестовал Триг.

Голос его был приглушен – парень как раз натягивал шлем.

Фалькони обернулся к Кире. На нем был черный матовый скинсьют (забрало шлема пока поднято), в руках капитан баюкал Франческу.

– Триг управляется с экзоскелетом лучше любого из нас. И уж конечно, в броне безопаснее, чем без нее.

– Пусть так, но…

Капитан нахмурился:

– Нам предстоит серьезное дело, Наварес.

– А военные? Они нам не помешают? Что вы им сказали?

– Сказали, что хотим снять трофеи. Их это не порадовало, но закон такое не запрещает. Не путайтесь под ногами. Позовем вас, когда будет чисто.

Кира сделала шаг назад, и тут к ней подошла Хва-Йунг и вручила пару наушников.

– Будем на связи, – сказала она и постучала себя пальцем по виску.

Кира с благодарностью приняла наушники и отошла – до первого поворота коридора. Там она села, воткнула наушники, включила линзы.

– Грегорович, – позвала она, – можешь показать мне, что делается снаружи?

Перед глазами возник экран и на нем – инопланетный корабль, прямо у них за кормой. Длинный узкий разрез в боку открывал взгляду поперечное сечение нескольких палуб: темные, едва подсвеченные помещения, заполненные невнятными фигурами. Она попыталась присмотреться и понять, что это, но тут вокруг экватора шарообразного корабля появились облачка пара, и корабль повернулся так, что прореха в борту исчезла из виду.

В наушниках Кира услышала голос Нильсен:

«Капитан, медузы включили двигатель».

Через мгновение откликнулся Фалькони:

«А что с автоматической стабилизацией вращения? Системы восстановления сработали?»

«Не могу определить», – это Хва-Йунг.

«Включить термосканирование. Есть кто живой?»

«Не могу определить, – на этот раз Грегорович. На экране перед Кирой корабль медуз расплылся импрессионистской кляксой в инфракрасных лучах. – Слишком много тепловых сигналов, невозможно различить».

Фалькони выругался:

«Ладно. Будем осторожны. Триг, ты идешь следом за Воробьем. Помни, что тебе сказала Хва-Йунг: предоставь компьютеру делать основную работу. Подожди, пока ремонтные дроны сообщат, что все чисто, и только потом входи».

«Есть, сэр».

«Мы идем сразу за вами, не бойся».

На экране вздувалась, все увеличиваясь, сверкающая громада корабля медуз, и вместе с ней возрастала сила призыва, обращенного к Кроткому Клинку. Кира потерла ладонью грудь: ощущение немного напоминало изжогу – неприятное давление, которое мешало ей спокойно стоять на месте. Но от такого дискомфорта не избавишься, как от изжоги, рыгнув или выпив воды. Глубоко в подсознании свербела исходившая от чужи уверенность: единственное, что их спасет, – предстать вместе перед источником зова, как того требует их долг.

Киру затрясло: избыток нервной энергии искал выхода. Ужасно не знать, что предстоит. И чувствовала она себя скверно – почти что больной, как будто вот-вот произойдет что-то ужасное. Что-то непоправимое.

«Скинсьют» отреагировал на ее состояние: Кира чувствовала, как он сжимается вокруг, утолщаясь и затвердевая с привычным проворством. Он был готов. Это уж точно. Ей припомнились сны о сражениях: Кроткий Клинок встречался со смертельной угрозой много, много раз в давние эпохи, и он-то всегда оставался цел – вот насчет тех, с кем он был соединен, такой уверенности нет.

Медузам достаточно выстрелить ей в голову, и она погибнет даже в такой оболочке, и не спасет способность Кроткого Клинка восстанавливать поврежденные ткани. Убьют на месте – и конец всему. Файл не восстановишь, игру не перезагрузишь. Одна жизнь, одна попытка все исправить – и вечная смерть, если Кира потерпит неудачу. Разумеется, то же самое грозит и всем остальным. Никому не предоставят шанс вернуться, так сказать, на предыдущий уровень.

И все же, хотя Кроткий Клинок и навлек на нее эту опасность, Кира, как ни странно, радовалась, что сейчас он защищает ее. Без него она была бы гораздо более уязвимой – черепаха без панциря, машущая конечностями в воздухе посреди вооруженных врагов.

Она крепче сжала винтовку.

Снаружи проплывающие мимо звезды исчезли за огромным белым корпусом корабля медуз, мерцающего и сияющего, словно раковина моллюска.

Очередная волна страха накатила на Киру, и под одеждой откликнулся Кроткий Клинок, крошечные, острые как бритва мурашки побежали по всему телу. До сих пор Кира не представляла себе, как велик инопланетный корабль. Но инопланетян с щупальцами на нем только три. Только три, и все они или почти все должны быть мертвы. Должны быть…

Сейчас, когда чужой корабль оказался так близок, зов усилился многократно – Кира сама не заметила, как подалась вперед, вжимаясь в стену, словно готова была продраться сквозь нее – туда.

Усилием воли она заставила себя расслабиться. Нет, этому соблазну она не поддастся. Ничего глупее и придумать нельзя. Как бы ни манил зов, она не позволит ему контролировать свои действия. Но да, он был приманчив, ужасно. Стоит лишь отозваться, как от нее требовалось, ответить – и боль исчезнет. Древняя память подсказывала, какая ее ждет награда, какое удовлетворение…

Вновь Кира поборола навязчивый зов. Может, Кроткий Клинок и чувствует долг повиноваться, но у Киры такого долга нет. И ее инстинкт самосохранения слишком силен, чтобы вот так бездумно выполнять то, что приказывают неведомые инопланетяне. Во всяком случае, ей очень хотелось верить, что это так.

Пока Кира вела свою внутреннюю битву, «Рогатка» заглушила двигатели. На миг Кира, брыкаясь, повисла в воздухе, но Кроткий Клинок тут же прилип к стене, там, где Кира за нее ухватилась, затем притянул ее к полу и удержал на месте примерно так, как заякорился за радиатор «Смягчающих обстоятельств», когда Киру выбросило в открытый космос.

«Рогатка» с помощью маневровых двигателей огибала раздутый шар инопланетного корабля, пока не добралась до купола, выступавшего из корпуса на три метра. Кира видела такой в новостях и узнала его: это воздушный шлюз инопланетян.

«Всем приготовиться! – рявкнул Фалькони, и Кира услышала за углом коридора щелканье затворов и жужжание заряжающихся конденсаторов. – Опустить забрала».

Почти бесконечно тянулся миг, в который ничего не происходило, и Кира ощущала лишь напряжение и ожидание, и все громче колотилось сердце.

В камере свод шлюза придвигался все ближе. Когда его от «Рогатки» отделяли считаные метры, со свода сдвинулась толстая, похожая на шкуру мембрана, обнажив полированную перламутровую поверхность.

«Похоже, они нас ждут, – сказала Воробей. – Вот уж».

«Зато не придется прорубать проход в корпусе», – ответила Нильсен.

«Возможно, люк реагирует автоматически», – проворчала Хва-Йунг.

«Внимание!» – скомандовал Фалькони.

Грегорович начал отсчет:

«Контакт через три… две… одну».

Корабль дернулся вперед, «Рогатка» и инопланетное судно соприкоснулись. Наступила тишина – полная, пугающая.