К концу занятия я совсем извелась. Теперь у меня чесалось не только на спине, но иногда и на плечах, животе и даже руках. Хотелось стянуть одежду и посмотреть на кожу, убедиться, что там нет насекомых и мне все это лишь кажется. Но, понятно, я оставалась на месте. И еще не давали покоя эти странные предупреждения и уверенность, что они исходили от магистра Лероя. Но с чего бы магу это делать? Зачем ему предупреждать меня? У меня голова кружилась от всех тех странностей, что происходили вокруг! И когда урок закончился, я решительно шагнула к магистру, чтобы все выяснить, но он поманил к себе Ортана. И я сочла за лучшее сбежать, пока противный блондин занят разговором с магом. Потому что, судя по его злым взглядам, Ортан всерьез вознамерился со мной «пообщаться»!

Так что я убежала в замок вместе с остальными девушками, прихватив исписанные свитки и показав Ортану язык. Незабудка играла в нижнем зале, ее карманы были набиты стекляшками, подобранными неизвестно где. Я уже привычно их просмотрела, забрала круглую пуговицу от мантии хранительницы, а остальное отдала сестре. Кажется, в тайный угол нашей комнаты уже перекочевала половина панно из зала и часть столовых приборов! Надо потихоньку вернуть все это на место, пока хранительницы не заметили. Повздыхав, я отпустила Сиеру играть с девочками, а сама побежала в комнату. Мне не терпелось избавиться от платья. Хотя зуд и стал меньше, но все равно я его ощущала и беспокоилась.

Сбросив верхнюю тунику и сапоги, я засунула ладонь в ворот сорочки и потерла спину возле лопаток.

— Помочь? — вкрадчивый голос Шариссара прозвучал так близко, что я подпрыгнула от неожиданности, ведь когда я вошла, комната была пустой. Резко обернулась.

— Ты меня напугал! Нельзя же так подкрадываться!

— Что с тобой? — Темный проигнорировал мое возмущение. Я покосилась на него и вздохнула. Кратко рассказала о событиях в ученической, лишь умолчала о странных предупреждениях на свитке. Зато в красках описала сороконожек.

— И теперь мне кажется, что по мне ползает одна из них! — с отчаянием заключила я. — Никак не могу избавиться от этого ужасного чувства!

— Ты просто испугалась, Лея, — мягко сказал он и провел ладонью по моей спине. Я замерла. Его рука была теплой, даже горячей, и у меня мурашки побежали от этого прикосновения. Он провел по моему телу, сначала по спине, потом по бокам и груди. Присел, исследуя мои ноги в узких штанах. Я молчала, закусив губу. Шариссар поднялся. — Ничего нет, — тихо сказал он. — Под твоей одеждой… ничего нет.

Но стоило ему это сказать, как я явственно ощутила движение под кожей и подпрыгнула.

— По мне что-то ползает! — взвизгнула я. — Убери это, скорее! На спине!

Шариссар дернул мою сорочку, вытаскивая ее из-за пояса штанов, и задрал ее мне до плеч.

— Не вертись.

— Не могу! Мне щекотно! И противно! Что там? Это сороконожка? А-а-а, убери ее!

Горячие ладони снова легли мне на спину. Пальцы прошлись вдоль хребта, обрисовав каждую косточку.

— Что там, что? — Я попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть. Шариссар молчал, лишь его руки гладили мою спину. — Ты что делаешь? — Я вдруг поняла, что его прикосновения слишком… интимные!

— Ищу сороконожку.

— По-моему, ты меня просто трогаешь! — возмутилась я.

— Одно другому не мешает, — насмешливо протянул он и снова провел ладонью. А потом его рука скользнула мне на живот, и Шариссар уверенно прижал меня спиной к своей груди. Его губы коснулись моих волос на виске. — Там ничего нет, кошечка. Но я могу еще поискать. Более… тщательно.

— Отпусти меня немедленно! — возмутилась я.

— Как-то неубедительно, — усмехнулся он и вновь коснулся губами моих волос. Резко втянул воздух. — У тебя такая нежная кожа, Лея… И ты просто потрясающе пахнешь… Меня к тебе тянет, кошечка…

Его губы снова тронули мой висок, потом спустились ниже, на щеку.

— Отпусти… Это… неприлично!

— Здесь никого нет, кроме нас. А нам обоим это нравится.

— Мне — нет, — неуверенно протянула я.

— Я чувствую твой запах, Лея. Ты пахнешь желанием, и это сводит меня с ума, — глухо прошептал он. — Ты не хочешь, чтобы я тебя отпускал. И я тоже этого не хочу…

Я втянула воздух, ощущая дрожь во всем теле. Никогда не чувствовала подобного, от его прикосновений я погружалась в сладкую негу, хотя сердце стучало, как сумасшедшее.

Он отклонил мне голову и прижался губами к шее, скользя по коже. У меня вырвался стон, и Шариссар от этого звука напрягся, а его движения стали резче, жестче. Он целовал, лаская пальцами щеку, губы, трогая ключицы, спускаясь все ниже и прижимая меня к себе все крепче. Сильные пальцы прикоснулись к моей груди сквозь ткань сорочки, но и это вызвало во мне лишь новую волну желания. Я сама не понимала, чего хочу, голова стала пустой, а тело дрожало.

Темный резко развернул меня к себе лицом и впился в губы. И у нас обоих это первое прикосновение вырвало глухой стон, языки встретились, замерли и начали жадно исследовать друг друга, скользить и трогать, пытаясь до конца распробовать чужой вкус. И мне нравилось то, что я чувствовала. Шариссар на вкус был как терпкое вино, которое я пробовала лишь раз. От него кружилась голова и подкашивались ноги. Сильные мужские руки обхватили мое лицо, словно из опасения, что я прерву поцелуй, но я и не собиралась этого делать. Я хотела почувствовать его везде, и кошка внутри меня довольно мурчала, принимая сильного зверя, которого признала.

Шариссар одной рукой зарылся мне в волосы, стягивая ленту, что удерживала пучок, а второй потянул вниз широкий ворот сорочки, оголяя плечи. Он на миг оторвался от моих губ, чтобы тронуть языком ниже — на шее, в ямочке ключиц, заставляя меня вновь застонать от наслаждения. Я закинула руки ему на шею, зарылась пальцами в темные волосы, ощущая их жесткость. Мои прикосновения заставили Шариссара снова зарычать и вернуться к моим губам, терзая их поцелуем.

Где-то на галерее раздался веселый смех Незабудки, вернувший мне сознание. Я открыла глаза и дернулась, вырываясь из его рук. Но Шариссар не отпустил, и чем сильнее я пыталась отстраниться, тем крепче держал, вновь целуя мои губы.

— Отпусти…

Сознание все же пробилось сквозь туман желания, что окутал меня. Темный глубоко вздохнул и отодвинулся, хотя руки не убрал. На его губах появилась улыбка.

— Испугалась? — Внимательный взгляд синих глаз заставил меня слегка смутиться. Я прислушалась к себе и с удивлением поняла:

— Нет. Не испугалась.

— Какая смелая кошечка, — с томительной ленцой протянул он. И снова улыбнулся, вызывая дрожь в моем теле. Удивительно, но меня, не имеющую никакого опыта в общении с мужчинами, ласки и поцелуи Шариссара не пугали и даже не смущали. С ним все казалось таким… правильным. И желанным. Словно самое верное в этой жизни — быть с ним, отдаваться его губам и телу, смотреть в черно-синие глаза и ловить губами его дыхание.

Пугало лишь осознание, что я воспринимаю это так, что мужчина, по сути, незнакомый и чужой, ощущается… столь необходимым.

— Не называй меня так, — нахмурилась я, пытаясь прийти в себя. Тело ныло, требуя продолжения, и я обхватила себя руками. — Я не понимаю, что со мной!

— У нас так бывает… порой, — туманно бросил он.

— Как — так?

— Желание. Внутри нас всегда живет зверь, Лея, и он подчиняется инстинктам. И берет то, что хочет. А после первых обращений желание почти невозможно контролировать, но со временем это пройдет. — Он хмыкнул, увидев мой шокированный взгляд. Отпустил меня и отошел.

Я дрожащими руками поправила одежду, чувствуя, как горят щеки. Да что со мной происходит? И не скажешь, что он заставил — сама целовала его так, словно пыталась съесть! Лицо снова залилось краской, и я прижала к щекам холодные ладони.

Чтобы как-то отвлечься, задала вопрос, что давно вертелся в голове:

— Скажи, почему маги не признали в тебе Темного? Разве они не знают, в кого обращаются такие, как ты? И я…

— Нет. Зверь, которого ты видела, это не боевая форма, — не оборачиваясь, сказал Шариссар.

Я так удивилась, что даже забыла о стеснении.

— То есть? А какая боевая? У нас есть еще и третья форма? Правда?

— Я не знаю насчет тебя, кошечка, — в его голосе вновь проскользнула улыбка. — Но у мужчин она есть. И лучше бы тебе ее не видеть.

— Покажи! — загорелась я и дернула Шариссара за руку. И вздохнуть не успела, как он развернулся и прижал меня к стене. Напряженное стальное тело вдавило меня в камень, а его глаза оказались так близко, что я рассмотрела крапинки в синих глазах.

— Лея… Ты такая неосмотрительная, — его голос вновь стал вкрадчивым, словно бархат на стали. — И чрезмерно любопытная.

— Я просто хочу знать!

— В боевой форме мы теряем страх, кошечка. Осторожность, жалость или сочувствие — все исчезает. Мы не чувствуем боли, лишь ярость. Не остается почти ничего, кроме желания убивать. Или… других желаний. Молись, чтобы никогда этого не увидеть.

— А если я сама однажды стану вот этим существом, жаждущим смертей? — хмуро спросила я. — Что тогда прикажешь мне делать? И зачем женщинам такое состояние? В этом… в Оххароне женщины тоже воюют?

— Нет, — после паузы сказал он. Окинул меня взглядом, чуть задержавшись на губах. — Нет. Видишь ли… Я никогда не видел женскую форму зверя. Ты первая.

— Что? — опешила я. — Как это? Ты ведь говорил, что мы одинаковые! Я подумала, что в Оххароне все такие!

— Не кричи. Иначе я снова закрою тебе рот. — Он улыбнулся, а я вспыхнула, поняв намек. — В Оххароне форму меняют мужчины.

— Но почему тогда это происходит со мной? Почему? Я совсем запуталась, — отчаялась я и прижала ладонь к губам, чтобы не кричать. Шариссар опустил взгляд на мою руку и очень медленно отодвинулся.

— Лея, к кому из магов ты сегодня прикасалась? — негромко спросил он.

— Да при чем тут это! Не меняй тему! — потребовала я. Он провел пальцем по моим губам.

— Тшшш, тихо, кошечка. Просто ответь мне, Лея.

Я вздохнула, ощутив настойчивое желание коснуться его пальца языком. Тело Шариссара вновь напряглось, словно он почувствовал.

— Ответь, — шепнул он. — Я чувствую на тебе запах двух человек. Мимолетный… но он есть. Кто это был?

— Ученик. И магистр.

— Чер Лерой? — негромко спросил Темный. Я кивнула непонимающе.

— Кожа все еще чешется?

— Немного, — подтвердила я, прислушавшись к себе.

— Ты ведь смелая девочка, правда, Лея? — мурлыкнул Темный, улыбаясь.

— Что-то я начинаю бояться, — мрачно отозвалась я, рассматривая его с подозрением.

— Не надо. Это не страшно. И даже может оказаться полезным.

— Что — это? — еще сильнее испугалась я.

— Смотри. — Он прижал мою ладонь к губам, а потом осторожно отодвинул рукав. Я непонимающе уставилась на свое запястье и открыла рот, чтобы спросить, на что мне надо смотреть. Да так и застыла, забыв закрыть. Под моей кожей что-то двигалось, и это движение вызывало то самое жжение и зуд. И тут… Возле ладони явственно возникла мордочка зверька. Черно-красного, с удлиненной мордой, похожей на ящерицу, и с гребнем на голове. Из узкой пасти появился длинный раздвоенный язык, словно существо лизнуло меня изнутри. Я не удержалась, ойкнула, и мордочка тут же пропала, словно спряталась. Если бы Шариссар меня не держал, то я точно упала бы.

— У меня под кожей живет ящерица, — безжизненным голосом поведала я, все так же глядя на свое запястье. — И, кажется, я сейчас упаду в обморок. Первый раз в жизни.

Темный тихо рассмеялся и вновь прижал мои ладони к губам.

— Ты удивительная, Лея. Особенная. И если потеряешь сознание, я воспользуюсь твоим бесчувственным состоянием.

— Ты просто негодяй, — ошарашенно пробормотала я, по-прежнему думая об увиденном. И пытаясь вновь почувствовать то, что было под моей кожей. Но зуд пропал, словно и не было.

— Именно так, кошечка, — согласился Шариссар.

— Я чем-то больна? — спросила, надеясь, что голос звучит не слишком жалобно. — Это болезнь, да? Я покроюсь чешуйками и превращусь в ящерицу? Какой ужас! А как же Незабудка? Мало ей сестры-полукровки, так я еще и ящерица! Бедная моя Сиера!

— Мне кажется, тебе пойдут чешуйки, — серьезно отозвался Темный, провел пальцем по моей щеке, от виска к губам. — Вот здесь они будут неплохо смотреться. И здесь. — Его теплое прикосновение опустилось на ворот сорочки. — И здесь… Надеюсь, они будут зелеными. Мне нравятся зеленые ящерицы, вкуууусные…

— Ты издеваешься? — вспыхнула я.

Шариссар рассмеялся.

— Не смог удержаться. Не переживай, ящерицей ты не станешь. В тебе проявилась магия магистра.

— Почему? — изумилась я. — Шариссар, объясни!

Он взял мое лицо в ладони.

— Потому что ты Отражение, кошечка. Ты та, что способна впитать и отразить любую магию. Я же говорю — ты особенная…

— Я? — изумилась так, что все слова растеряла.

— Ты, Лея. Ты. — Шариссар смотрел мне в глаза, и я замерла, ожидая, что он меня снова поцелует. Но он этого не сделал. — Сюда мчится твоя сестра, — сказал он, хотя я Незабудку не слышала. — Я вернусь перед рассветом и разбужу тебя.

— Но…

— Тебе надо поспать, кошечка. Несколько часов. Потом я приду. И еще… Нам нужно покинуть Хандраш. Оставаться здесь слишком опасно, как только маги узнают, кто ты, — посадят на цепь. И ты больше не увидишь Незабудку. — Он закрыл мне рот рукой, не давая засыпать его всеми теми вопросами, что вертелись на моем языке. — Перед рассветом, Лея.

Шариссар шагнул к окну и выпрыгнул уже зверем, и в тот же миг дверь распахнулась, впуская Незабудку и Тиссу.

— Лея, мы тебя уже час ждем, где ты пропадаешь! Эй, ты почему такая растрепанная?

Я смотрела в окно, за которым пропал черный зверь, и глупо улыбалась. Хотя поводов для радости вроде бы не было.