Глава 33
Замерз я сразу. Ледяной ветер ударил в грудь, норовя сбить с ног и лишить дыхания. Вокруг расстилалась белоснежная пустошь. Под ногами лежала скованная панцирем река.
— Тина! — Мой крик ударился о лед и погас. — Тина, где ты? Тина, отзовись! Тина, Тина!
Я орал, понимая, что уже хриплю. Шел. Бежал. Вертел головой. Снова орал. Ветер бил все сильнее, лизал окоченевшие пальцы и щеки. Бархатная мантия не спасала, знал бы — надел на бал шубу…
Где же Аддерли?!
— Тина! Отзовись! Тина!
Ну где же ты, пустышка? Где?
Проклятая lastfata, веди к ней, ну же! Работай, бездново копье судьбы, направь меня к пропаже!
— Тина-а-а!
— Эш?
Показалось?
— Эш!
Слабый голосок откуда-то слева. Развернулся резко и побежал. Она стояла там, в белой круговерти снега и льда. Уже без короны. В своем тонком шелковом платье. Бледная до синевы.
Закричав, пустышка бросилась в мою сторону. И сердце кольнуло предчувствием. Но я не успел ничего сделать. Я даже понять не успел. Лишь увидел, что тонкая фигурка пошатнулась и вдруг исчезла.
Провалилась.
Она провалилась!
— Эш!
Может, в полынью, оставленную рыбаками, может, в разлом между ледяными пластинами.
— Ти-и-на…
Несколько шагов. Вдох. И вот она — уже начавшая зарастать дыра, черная вода под стеклянной коркой… спокойная, гладкая, словно и не провалилась туда девушка.
«…Надо просто отвернуться, Крамис, — сказал в голове мой отец. — Лишь отвернуться…»
Лед недовольно зазвенел, когда я прыгнул следом…
…Порой самое значительное и судьбоносное событие жизни случается в самый обычный и даже хороший день. И с утра ничто не предвещало моей скорой кончины. Ни один небесный знак не говорил о том, что к вечеру этого дня я буду лишен воздуха, тепла и жизни. Что буду обжигаться о ледяную воду, уходить на дно черного безмолвия, но продолжать биться. Уже не за себя. Когда-то мне сказали, что единственное, ради чего стоит бороться, — это любовь. Тогда я был достаточно глуп, чтобы усмехнуться, и достаточно высокомерен, чтобы не поверить. В тот день я стоял на горбатом мосту, между древними каменными чудовищами, и думал, что хорошо знаю, кто я, куда иду и зачем мне дана эта жизнь.
Но как же я ошибался.
Здесь, в черной ледяной глубине, так отчетливо становятся видны мнимые идеалы и ложные представления. Здесь не нужны сины, власть, достаток. Лишь глоток воздуха. Капля тепла. И самое важное — та, ради которой я готов отдать свою жизнь.
Здесь, в губительном безмолвии, отчетливо слышен стук сердца и ток крови. И становится таким понятным великий замысел lastfata. В первый раз я спас Тину, не зная, чем мне это грозит. Второй — сделал осознанно, понимая, что делаю, и всей душой желая этого.
Здесь, в безмолвном холоде, я осознал главное.
Падение в реку повторилось и закольцевалось, словно мифический змей в книге «Откровение». Серпентарис укусил свой собственный хвост, знаменуя начало и конец, смерть и возрождение. Мы вернулись в ту точку, с которой все началось.
Река, затянутая льдом. Черная глубина. Девушка.
И я.
Тонкая рука призрачно взметнулась в черноте, и я схватил, потянул. Совсем близко мелькнуло ее лицо — словно подсвеченное изнутри, с широко распахнутыми глазами. Во тьме плыли светлые волосы и шелк платья. Река обнимала уже почти ласково, тянула на глубину, убаюкивала…
Мы сплелись руками и волосами, ее губы так близко… Словно танец…
Нет!
Рванул вверх, к толще льда, крепко сжимая руку пустышки. Воздуха в груди совсем не осталось, но я тянул и тянул ее вверх, на упрямстве, на злости, на том, что распирало изнутри и, кажется, могло заменить собой живительный глоток! Почти не чувствуя своего тела, ничего не чувствуя, рывком перекинул Тину через край разлома на лед. Воздух вошел в горло ледяным клинком, разодрал. Девушка не двигалась, и я не уверен, что дышала.
Я сжал ее руку…
— Unda!
Заклинание прошелестело в воздухе едва слышно, но меня выкинуло из воды и накрыло согревающим теплом. И тут же обуял ужас. Мой потенциал вырос. Вырос! Сильно!
Я упал на колени, развернул к себе лицо Тины. Боги, какая же бледная…
— Очнись!
Вдох в холодные губы.
— Очнись, ну же!
Перевернул, сдавил ее грудь, избавляя от остатков воды. Завернул в мантию, которая так и валялась рядом.
— Живи! Живи! Ты слышишь? Не смей умирать! Vita spirant! Тина! Я тебя люблю! Я так сильно тебя люблю! Очнись, пустышка!
Заклинания сыпались из меня потоком. Все подряд. Рядом кипел лед, бурлила река, вставая на дыбы: кажется, я устроил настоящий ураган. Сила… о боги! У меня была сила! Слишком много силы!
Нет! Я не хочу! Не надо! Мне ничего не надо без нее!
— Я не могу без тебя, Тина! Ты лучшее, что было в моей жизни! Живи!
И снова вдох в ледяные губы. Еще и еще! Кажется, я снова что-то орал… Река стояла ребром, разбиваясь о лед черной стихией. И в груди болело невыносимо, тянуло серебряной стрелой, давило, а потом… струна порвалась.
— Живи!
— Эш…
Я замер, не веря. Но ресницы пустышки дрогнули, и она открыла глаза. Закашляла. Я сгреб ее в охапку, изо всех сил прижимая к себе и боясь даже на мгновение выпустить из рук.
— Раз я не утонула, ты решил меня задушить? — сипло прошептала Аддерли и снова закашляла.
Я начал смеяться. Как ненормальный!
А потом Тина очнулась и неловко прижалась ко мне щекой. Ее затрясло.
— Я думала, что умру… мне было так страшно! Так холодно… как же там холодно! Ты пришел за мной, Эш! Пришел! Ты спас меня!
— Я тебя люблю, — сказал я.
Она вскинулась, сжала ладонями мою руку:
— И я тебя люблю. Я очень тебя люблю! И кажется, с первого взгляда…
— Это с того, когда ты меня послала в бездну? — хрипло рассмеялся я.
Ответить она не успела, потому что я поцеловал. Быстро, жадно, горячо. На большее у нас не было времени.
Наложил на пустышку еще несколько согревающих заклинаний и осмотрелся.
— Нам надо вернуться. На академию напали твари Гряды. Похоже, мы все же вызвали прорыв.
Тина уже перестала дрожать и вертела головой, поджимая босые ноги. Туфли остались в черной глубине реки. Я тоже оглянулся, но вокруг расстилался лед, и я понятия не имел, в какую сторону нам двигаться.
— Но как мы вернемся?
— Надеюсь, я не зря тренировал этого белого гада, — пробормотал я, чертя в воздухе символ призыва.
— Что ты делаешь?! — выдохнула Аддерли. — Эш… смотри!
Я поднял голову и улыбнулся. В небе быстро росла точка, а когда она стала размером с огромную тушу…
— Листик?! — закричала изумленная пустышка.
— Морт, — усмехнувшись, поправил я. — Кстати, очень умный оказался зверь. И свойства у него необычные — исчезать или, наоборот, появляться в нужном месте. Пришлось, конечно, повозиться с тренировками, ты его совсем распустила. Но, как видишь, мне удалось это исправить!
Серебристый хищник легко опустился на лед и склонил к нам змеиную голову с зелеными глазами. Тина открыла рот, а я снова усмехнулся. Ну да. За последние дни этот зверь вырос. И изменился!
У него появились плотные пластины, закрывающие грудь и бока, гребень на голове, а под первой парой крыльев, плотных и кожистых, образовалась вторая — полупрозрачная. Тело питомца окончательно оформилось, ушли угловатость и нелепость. Да и характер под моим руководством претерпел изменения. Так что я по праву гордился своей работой. Серпентарис стал молодым, но уже взрослым хищником — огромным, устрашающим, но удивительно красивым!
— Надеюсь, он нас не уронит. Проверить его в полете я не успел, — проворчал я, придирчиво осматривая зверюгу.
Тот покосился на меня насмешливо, выпустил из ноздрей дым и плюнул огнем. Я в ответ хлопнул по серебристой туше, правда, мой удар для серпентариса — лишь нежное поглаживание.
— Хочешь сказать… Мы полетим на Листике? — выдохнула Аддерли.
— А разве у нас есть выбор? Залезай, Тина. Осторожнее! Вряд ли это будет удобно, но придется потерпеть. Я привяжу тебя к шипу зверя и укрою нас защитным куполом. И постарайся не свалиться, пустышка!
Кивнув, девушка полезла на любезно подставленную хищником лапу.
