Глава 21
Вандерфилд отсутствовал две недели. И единственной связью с ним оставался чаронометр, который я исправно прикладывала к руке. Потенциал скакал, словно дикая виверна, то вознося меня на вершину надежды, то сбрасывая в бездну. Порой чары падали до нескольких единиц, и я тихо этому радовалась. Но потом снова взлетали вверх, и я паниковала, видя мечущуюся стрелку. Эш снился мне каждую ночь, меня неудержимо к нему тянуло, и я приезжала под стены лазарета, мерзла, глядя на окна, но снова войти внутрь не решалась.
Только смотрела на стрелку чаронометра и сердито шептала:
— Убирайтесь к хозяину! Плохие чары, плохие! Вредные! Брысь из меня, кыш!
И со страхом думала, что я сделаю, если снова увижу страшную цифру в девяносто восемь единиц. Перед глазами всплывало лицо Камелии Янсон, и я мотала головой, прогоняя пугающие мысли.
А когда стрелка лениво двигалась вправо, отползая от черного сектора, принималась отплясывать. Заодно согревалась.
А утром все начиналось сначала.
Через несколько дней после Отбора вернулся профессор разрушения и первым делом постучал в мою комнату. Выглядел заклинатель уставшим, но велел рассказать ему все, что случилось в Рантриуме. А выслушав подробный отчет, задумался.
— Значит, вы сумели уничтожить защиту аспида без заклинаний? — Почему-то новость Аодхэна не обрадовала. Выглядел он встревоженным. — Не знал, что это возможно. Вам повезло, что началась паника и ваши действия никто не заметил. Впрочем, кто поверит… Там наверняка все что-то кричали.
— Профессор, Эш поправится?
— Ему лучше. — Аодхэн просверлил взглядом мой лоб и вздохнул. — И прекратите мерзнуть под стенами лазарета, Тина! У вас с Эшем общие чары, и им «не нравится» расстояние между носителями. Постарайтесь этому сопротивляться!
Профессор ушел недовольный, велев мне пить горький отвар общеукрепляющего напитка и сосредоточиться на уроках.
Ведь, несмотря на все мои переживания, экзамены в академии никто не отменял. А они неслись ко всем перепуганным студентам на полном ходу, словно паровоз без машиниста! Студенты позабыли про вечеринки и чаепития в гостиных, зарылись в учебники и даже по коридорам теперь ходили, уткнувшись в тетради и что-то лихорадочно записывая. Потому, верно, частенько сталкивались лбами!
А я, как назло, ощущала себя неважно. То ли дело было в наступившей зиме, то ли мое шатание на морозе не прошло даром, но с утра мое горло стояло колом, а щеки пылали от жара.
Перед уроками меня снова поймал в коридоре Ривз. И привычно сжал в объятиях, заставляя дико покраснеть. Он проделывал это регулярно, но каждый раз я ощущала желание проваливаться сквозь землю.
— И где моя злюка? — промурлыкал парень, поглаживая мою спину. — Я тебя везде ищу.
После состязания популярность Клиффорда взлетела до небес. Правда, сам парень почему-то начал раздражаться каждый раз, когда его ловили в коридоре почитатели и томные девицы с надушенными письмами. Из конвертов одурманивающе пахло любовными заклинаниями, страстными признаниями и обещаниями.
Я все эти проявления девичьих глупостей игнорировала.
— Руки убери, — проворчала я, обернувшись на толпу студентов.
— С чего бы это? Все в рамках договора, Аддерли. Любые прикосновения, допустимые в обществе. Мы все-таки в академии, а не в Магистерии, здесь многое позволительно. — Он погладил меня по спине, и я заставила себя не вздрагивать. — Кстати, ты так и не поздравила меня с победой в Отборе, злюка. Убежала так быстро, что я не мог тебя найти. Где ты была? Я не нашел тебя в вагончиках.
— Я доехала с ребятами из вольнослушателей, — соврала я, кляня себя за ложь.
— Правда? А я хотел повезти тебя в ресторацию, ужином накормить.
— Тебе совсем наплевать на то, что произошло? — не выдержала я. — Эш был твоим другом, разве нет?
Неприкосновенный заметно помрачнел, но посмотрел гневно.
— Вот именно — был! Хочешь поговорить о нем? — прошипел парень. В глубине глаз вспыхнули опасные огоньки. — Или о вас? Ты забыла условия договора? Чья ты девушка, Аддерли?
— Твоя, — пробормотала я. — Слушай, можно я пойду? Мне учить надо!
— Разве я не заслужил поцелуй своей девушки? — улыбаясь, произнес Ривз.
На нас уже глазел весь коридор и даже персонажи указующих картин. Студенты перешептывались. И мне бы смириться да поцеловать, но я не могла. Внутри бились протест и сожаление.
— Тебе обязательно нужно делать это прилюдно, да? — тихо произнесла я. — Это тебе нужно?
— Как будто тебе не все равно, Аддерли. Наедине ты тоже не слишком-то ласкова.
Клиффорд помрачнел и рывком отодвинулся. В синей глубине его глаз блеснули молнии зарождающегося гнева. Порой я совершенно не понимала, что у неприкосновенного на уме. А изображать влюбленность мне становилось все сложнее. Правда, Ривз болтал за двоих, а я просто находилась рядом. Но предпочла бы снова бродить под окнами королевского лазарета и мерзнуть на колючем ветру, а не стоять тут в теплых, но чужих объятиях!
— Не понимаю, зачем я тебе, — вздохнула я. — Слушай, может, тебе пора уже меня триумфально бросить? Я буду демонстративно страдать, честное слово! И всем рассказывать, как ты невероятно хорош! Ты ведь получил, что хотел, после Отбора ВСА тебя боготворит. Даже новый клуб организовали — почитателей невероятного Клиффорда! Ты только посмотри на этих второкурсниц! Да они тебя съесть готовы!
— Ты ревнуешь? — живо откликнулся Ривз. В сторону девушек он не посмотрел.
Я недоуменно пожала плечами, и парень нахмурился.
Но, поймав любопытные взгляды студентов, Ривз снова надел привычную маску весельчака и щелкнул меня по носу:
— Улыбнись, злюка. У меня хорошие новости.
— Я тебе надоела, и ты нашел себе новую жертву? — понадеялась я, и неприкосновенный рассмеялся.
— Нет, я по-прежнему весь твой. И хочу сегодня немного развлечься, устрою вечеринку и позову друзей. Ты главное украшение!
— Что? Не пойду я никуда, — возмутилась я, но Ривз лишь снисходительно хмыкнул.
— Конечно пойдешь. И надень что-нибудь привлекательное. Хочу видеть тебя красивой. И не спорь! Аддерли, мы договорились. Я свои обязательства выполнил, а ты пытаешься от своих отказаться.
Я покаянно вздохнула. Его правда. Ривз мне очень помог, что тут скажешь. Но болтаться снова среди неприкосновенных отчаянно не хотелось. И потому я применила последний довод:
— Но мне надо заниматься! Экзамены совсем скоро, а я не готова…
— Не будь занудой, я никогда не любил девушек, помешанных на знаниях. Не забивай свою голову глупостями, злюка! — Неприкосновенный хлопнул меня пониже спины и, рассмеявшись моему возмущению, ушел.
Я проводила его хмурым взглядом. У Ривза на уме веселье, а вот меня угроза отчисления или проваленных экзаменов пугает до темноты в глазах. И мне бы отправиться в библиотеку, но горло болело нещадно, пожалуй, после уроков все же загляну к врачевательнице.
Аодхэн на свой предмет не явился, его снова заменял старый профессор Милеоурс. Так что студенты со спокойной душой приготовились или вздремнуть, или подтянуть знания по другим предметам.
И именно в это время вернулся Эш.
Он просто вошел в дверь и осмотрелся, не обращая внимания на начавшуюся вокруг суматоху и хаос. Студенты, завидев Вандерфилда, толкали друг друга локтями, открывали рты, таращили глаза и шептались. Кто-то бросался вперед, чтобы поприветствовать, кто-то мялся и бледнел, вспоминая разговоры о проклятии, болезни, отбирающей чары, и прочие слухи, от которых академия бурлила, как котел с дурнопахнущим снадобьем. Вот-вот через край польется!
— Он проиграл… Его чуть не убил аспид… Он не справился…
— Первый Вандерфилд, не сумевший одолеть черную тварь… Вы видели? Жуть такая… Он проиграл, проиграл, проиграл!
Настырные голоса обволакивали, проникали в уши, словно мерзкие насекомые, и от них хотелось закрыться, спрятаться! Или вскочить и заорать, чтобы все замолчали. Или даже снова что-нибудь поджечь!
Эша, казалось, это совсем не трогало.
Он внимательно осмотрел аудиторию, и под этим высокомерно-насмешливым взглядом шепот смолкал, а сплетники отводили глаза. Я тихонько перевела дыхание.
Вандерфилд вежливо поздоровался с профессором и двинулся по проходу. Он шел, как всегда, безупречно одетый и лишь немного бледнее обычного. Ну и еще под белоснежной рубашкой и пиджаком со знаком ВСА угадывалась повязка, туго обвязавшая грудь. Черная перчатка привычно закрывала правую ладонь, в манжетах благородно поблескивали запонки. Вандерфилд окинул безразличным взглядом аудиторию и сел за стол. Только почему-то не на свое привычное место в кругу черного сектора, а в стороне ото всех. И это породило новую волну перешептываний, косых взглядов и вопросов. А когда урок закончился, Эш так же молча ушел.
А я вместо геральдики поплелась в лазарет, и врачевательница ахнула, увидев меня:
— Милая, да ты совсем плоха! Тебе нужны лекарства и покой!
— Я не могу, скоро экзамены, — закашляла я.
— Да что ты говоришь! Если срочно не начать лечение, болезнь переползет сюда! — Она приложила ладонь к моей груди. — Никаких уроков! Ты поняла? Я не позволю!
Я покосилась на дверь, размышляя, не сбежать ли, пока не поздно. Не объяснять ведь доброй целительнице, что у меня нет времени и возможности валяться на койке в лазарете! Надо писать доклады, надо учить чароит, надо практиковаться в материализации! До первого экзамена осталось всего ничего! И зачем я вообще пришла?! Думала, мне дадут какой-нибудь волшебный эликсир — и все дела!
Но стоило открыть рот, и меня сложило пополам от раздирающего горло кашля!
— Мигом в кровать! — скомандовала врачевательница. — Мигом! Не хватало еще других студентов заразить!
Не успела я опомниться или возразить, как мне выдали длинную холщовую рубашку, переодели и засунули под одеяло. Горло намазали зеленой дрянью и замотали колючим шерстяным шарфом. На столике рядом с кроватью выстроился ряд пузырьков и настоек, горьких и противных до ужаса.
Госпожа Хилл велела принимать их каждые полчаса, строго погрозила мне пальцем и удалилась. Я осталась в пустой комнатке, где стояло еще три кровати, но сейчас, к счастью, пустых.
И приуныла. Как же не вовремя эта болезнь! У меня дел выше головы, а я тут бока отлеживаю! Может, сбежать? Ну не будет ведь дородная госпожа Хилл ловить меня в коридорах ВСА? Хотя может нажаловаться Аодхэну, а с ним шутки плохи. Вернет обратно, еще и к кровати прикует!
Я совсем скисла.
И встрепенулась, услышав за стенкой мужской голос. Сердце екнуло, и внутри возникло тянущее, но сладкое чувство. А значит, это…
Эш вошел, одним взглядом окинул и меня, бледную, растрепанную, замотанную в шарф, и плед, и ряд пузырьков. Хмыкнул, придвинул к моей кровати стул и уселся, вольготно закинув ногу на ногу. Выглядел Вандерфилд безупречно до неприличия. Разве он не вернулся только что из лазарета? И разве не должен выглядеть помятым и несчастным? Какой там! Пиджак подчеркивает широкие плечи, о стрелки на брюках можно порезаться, а крупный камень в шейной булавке издевательски посверкивает острыми гранями…
Гад. Безупречный гад! Вот зря я о нем беспокоилась! Да такого никакой аспид не сожрет, потому что раздутым эгоизмом подавится!
Я чихнула в подтверждение своих мыслей.
Эш еще с минуту полюбовался на мой неприглядный вид и прищурился:
— Ты приходила.
Потянулась за огромным платком, который мне любезно предоставили для прочистки носа. Спряталась за ним и прогудела:
— Понятия не имею, о чем ты.
Эш рывком встал, отобрал мою ситцевую баррикаду и уставился в лицо:
— Ты была в королевском лазарете. И под моими окнами — каждый день! Встать я не мог, но тебя чувствовал. Зачем?
— Хотела убедиться, что аспид тебя точно прикончил и ты больше не будешь ставить свои дурацкие эксперименты, — буркнула я, поняв, что отпираться глупо. Все-таки какая неприятная штука эта lastfata! Ну никакой приватности! — Хорошо отдохнул?
— Неплохо. Сны интересные видел. Сказочные. Представляешь?
— Нет. У меня воображение плохое.
— А я расскажу. Снилось, что ты пришла и кинулась меня целовать.
— Бредил!
— Очень реалистичный был сон. Еще сказала, что жить без меня не можешь, любишь невероятно.
— Не говорила я такого! — Возмутилась и поперхнулась, увидев насмешливую улыбку сноба.
Вандерфилд тихо рассмеялся, и я ощутила, как краснеют щеки. Да он же просто проверял меня!
Насупилась и сунула нос в шарф:
— Зачем явился?
Смеяться парень перестал, и снова между светлых бровей появилась хмурая складка.
— Ты смогла отдать мне часть потенциала, чтобы я смог излечиться. Каким образом?
— Надеешься, что я поведаю тебе волшебное заклинание, способное вернуть твой черный сектор? Думаешь, соблазнение не помогло, так есть иной способ? — прохрипела я. Закашляла, вытерла рот платком. Эш молчал и хмурился. Я покачала головой: — Если бы я знала такие слова, то давно произнесла бы их.
— Но в лазарете у тебя получилось.
— Я просто не желала увидеть, как ты сдохнешь! Ладно, я действительно тебя поцеловала, — воскликнула я. — Но это был риск, ты знаешь. Могло и не получиться.
— А ты бы обрадовалась!
— И это я трудная? Я могла просто не прийти, идиот!
В небольшой комнате повисла тишина, прерываемая лишь моим хриплым дыханием. Вандерфилд, не отрываясь, рассматривал меня, я — клеточки на пледе. И вдруг услышала смешок. Подняла удивленный взгляд.
— Милая рубашечка, — усмехнулся Эш. Теперь он пялился на старомодные оборочки у моей шеи и нелепый шнурочек, стягивающий горловину.
— Меня заставили ее надеть, — огрызнулась я, подтягивая повыше плед. И почему под его взглядом я ощущаю себя раздетой? — И вообще… хватит улыбаться! Узнал, что хотел, вот и топай! Избавь меня от своего присутствия.
Вандерфилд молча поднялся и скрылся за дверью. Я несколько растерянно посмотрела на створку. Ушел. И вдруг испытала желание расплакаться. Нет, это же надо, как дурно болезнь повлияла на мой разум! Но осуществить мокрое дело не успела, потому что дверь снова открылась, а Эш снова уселся на стул! На этот раз с огромной кружкой бульона, источающего пар.
— Тебе надо поесть, пустышка. На твои вечно голодные глаза невозможно смотреть. Не девушка, а бродячая кошка. Хотя какая там кошка… — Он насмешливо фыркнул. — Котенок облезлый.
— Да пошел ты, — возмутилась я и снова закашляла.
— Пожалуй, останусь.
— Это еще зачем?
Вандерфилд потарабанил пальцами о стол:
— Скоро экзамены. Ты не справишься. Я посмотрел твои сводки успеваемости.
— Что? — Я поперхнулась негодованием.
— Что слышишь. Госпожа Хилл сказала, что ты проведешь в лазарете всю неделю, а может, и больше. Если мечтала сбежать, то забудь сразу: здесь зачарованные двери. Даже мне в свое время не удалось найти выход!
— Напугал! — фыркнула я. — В королевском лазарете тоже все зачаровано! Подумаешь!
— Ты останешься и будешь лечиться, — уголки губ у Эша дрогнули. — И это не обсуждается. Но, увы, отстанешь по основным предметам и не успеешь подготовиться к экзаменации. Поэтому я тебе помогу.
Я так удивилась, что на несколько минут онемела. Может, в снадобье от кашля какая-то страшная травка и я теперь страдаю галлюцинациями? Сноб Вандерфилд будет помогать мне? Учить? Я брежу?!
— Хватит так смотреть! — не выдержал Эш.
— Но зачем тебе это? — выдавила я.
Он снова потарабанил пальцами по столешнице. В зеленых глазах я на миг уловила смятение. А потом вскинул голову и спросил:
— Если бы мы нашли способ… Ты действительно готова отказаться от чар?
— Конечно, — не задумываясь, ответила я.
— Но почему? — Эш выглядел потрясенным. — Чары — это ведь все, Аддерли. Все!
— Не все, — решительно оборвала я. — И я не хочу получить их… так, Вандерфилд.
— Удивительное благородство для девчонки из Котловины, — протянул Эш. И, прищурившись, кивнул: — Ну что же. В лазарете у меня было время подумать. И я пришел к выводу, что мы похожи на двух слепых котят, ничего не понимающих и беззащитных. Мне это не нравится, Аддерли. Сильно не нравится. И разобраться мы сможем только вдвоем. Поэтому предлагаю заключить перемирие. Мы прекращаем ругаться, объединяем усилия и ищем ответы. Делимся информацией и во всем помогаем друг другу.
— Вандерфилд — друг дворняжки, ага, — хмыкнула я. — Сам-то в это веришь?
— Я не дружу с девчонками, — разозлился он. — Партнеры, Аддерли. Мы можем стать партнерами.
Я пренебрежительно фыркнула и уже хотела отказаться, но сникла. Кажется, мне тоже нужен… партнер. И как ни странно, довериться я сейчас могу только этому белобрысому гаду! Кому еще рассказать о своих загадочных видениях и пугающих событиях?
— Ладно, я согласна. Ты прав, надо что-то делать, а поодиночке мы не справляемся.
Эш вскинул голову.
— Поодиночке не справляемся, — задумчиво повторил он. И согласно кивнул.
— Но у меня есть условия, — воинственно просипела я. — Ты не будешь спрашивать меня о… Ривзе. Мы будем говорить друг другу правду. И… ты больше не станешь называть меня пустышкой!
Эш явственно скрипнул зубами, но кивнул.
— Насчет последнего не уверен, пустышка, — ехидно улыбнулся гад. — А сейчас приступим. Если в тебе мои чары, то будь их достойна, Аддерли! Я не позволю тебе завалить первую же экзаменацию!
С надменным видом он залез в мою сумку, достал учебник по хронологии и открыл. Я хлопала глазами, грея пальцы о чашку с бульоном.
— Пей, — приказал Вандерфилд. — Пей и слушай. Говорить тебе пока нельзя, так что, надеюсь, ты избавишь меня от своих вечных глупостей. Так, на чем вы остановились… Ясно, восхождение на престол Элдвига Коварного, его правление и Битва Трех Королей. Итак…
И не обращая внимания на мой ошарашенный вид, начал читать. А потом просто отложил книгу и принялся рассказывать. Как-то незаметно я выхлебала бульон и даже выпила горькие настойки, слушая Эша. Оказалось, что он прекрасный Рассказчик и о правлении великих королей знает ничуть не меньше уважаемого профессора по хронологии. Бархатный голос Вандерфилда завораживал, я ловила себя на том, что никогда еще вехи истории не казались мне столь увлекательными. Покончив с королями, мы перешли к чароиту. Слова и правда давались мне с трудом, горло нещадно першило, язык казался распухшим. Так что Эш снова приказал молчать и слушать.
— Я объясню тебе основные заклинания второго порядка. Повторяй про себя, Аддерли. Рот не открывай!
Я окатила наглеца возмущенным взглядом, но Эш проигнорировал. Он сосредоточенно листал мои тетради и кривился, рассматривая каракули. Я вспомнила четкий почерк с идеальным наклоном букв, который видела в его дневнике, и отвернулась.
Но все же слушала внимательно. Не знаю, что на самом деле двигало Вандерфилдом, но мне действительно нужна помощь, если я хочу сдать экзамены.
— Не отвлекайся, — скомандовал Эш и сунул мне в руки тетрадь по арифметике и листок с заданиями.
Я только моргнула — и когда он успел взять их у преподавателя?
— Аддерли, учебная программа не меняется из года в год. И если ты забыла, то я тоже когда-то учился на первом курсе. Правда, по углубленной программе. А теперь хватит хлопать глазами и принимайся за работу.
— Может, ты просто дашь мне списать ответы, раз они у тебя есть? — понадеялась я. И получила ехидную улыбку.
— Сама думай. — Уголки его губ дрогнули. — И кстати, в последней работе у тебя две ошибки.
— Где? — возмутилась я.
Эш покачал головой, давая понять, что подсказок не будет. И я уткнулась в тетрадь, попутно глотая горький настой и изредка кашляя. Сноб оказался прав, к моему великому сожалению.
— Нашла! — хрипло завопила я, вскидывая голову. И осеклась. Эш сидел на своем стуле и смотрел. Грешно и дико. Трогал этим горячим взглядом мои спутанные кудряшки, разматывал на шее шарф, медленно распускал завязку у горла. Стягивал с плеч серую ткань, обнажая кожу.
Внутри снова кипятком плеснули…
Вандерфилд втянул воздух и резко отвернулся. Вот только напряжение осталось. Густое, тягучее… В котором цифры и буквы из тетради начинали плясать и складываться во что-то несусветное и опасно-притягательное.
— Ботанику прочитаешь сама. Завтра проверю. — Голос парня звучал спокойно. Почти. Только царапал хрипотцой, словно у Эша тоже болело горло.
— Аодхэну все это не понравится, — опустив голову, пробормотала я.
— Он снова уехал. У него снова появились дела важнее нас. — Белобрысый посмотрел на свои ладони, сжал руку в перчатке. — Ночью возле столицы заметили дубогрызов, огромную стаю. А это серьезно, они же сносят на своем пути целые селения.
— Что? Опять? — Я подпрыгнула на кровати, откинула учебник. Словно уже собралась куда-то бежать. Спасать тетю и дядю!
— Угомонись, Аддерли. Там уже куча военных заклинателей, есть пострадавшие. Твари словно взбесились. Но ты права — профессор не обрадуется нашему общению, когда вернется. Вот только мы ему не расскажем!
— Ты не доверяешь Аодхэну?
— Раньше я верил ему больше, чем себе. Профессор стал моим наставником шесть лет назад. Я восхищаюсь им, потому что видел Аодхэна в деле, его способности и знания просто поражают. — Эш задумчиво потер переносицу. — Знаешь, у меня к нему странное отношение. Восхищение и… негодование. Потому что профессор недосягаем, Тина. Я уверен, что он самый сильный заклинатель нашего королевства. Не мой отец, не советники и даже не король. А Аодхэн. Вот только я ничего о нем не знаю. Совсем. Даже того, как его настоящее имя.
— Может, он бастард, — осторожно предположила я. — Незаконнорожденный сын кого-нибудь из семей основателей, отсюда и потенциал. Отец его не признал, вот профессор и не афиширует родство. Стыдится.
— Вот именно! — торжествующе усмехнулся Эш. — Все так и думают. И не задают лишних вопросов, потому что в приличном обществе о подобном не спрашивают. Бастарды называются одним именем, и это становится щитом от нежелательного любопытства. Очень удобно для Аодхэна!
— Думаешь, это не так?
— Уверен. Он не бастард.
Эш вытащил из своей сумки книгу в дорогом кожаном переплете. Обложку стягивали металлические полоски и закрывала морда грифона — королевского зверя.
Неприкосновенный сел рядом и щелкнул замочком:
— Подвинься. Почему эта кровать такая узкая?
— Потому что это не королевский лазарет! — ворчливо пробормотала я, стараясь не обращать внимания на близкое присутствие Эша.
Мы почти соприкасались, пытаясь вдвоем устроиться на тесной лежанке.
Парень болезненно поморщился, и я покосилась на его перебинтованную грудь и спросила, стараясь, чтобы голос звучал спокойно:
— Сильно тебе досталось?
— Неужели ты не заглянула под мое покрывало, когда приходила? А я так надеялся…
— Дурак! — вспыхнула я, и Эш тихо рассмеялся. Но в глубине глаз мелькнуло что-то болезненное.
А я закусила губу от нежности и безумного желания обнять Вандерфилда. Стоя под стенами лазарета, я часто думала, каково это — оказаться один на один с разъяренной тварью. Без оружия и без чаропотенциала!
— Аддерли, прекрати сопеть и смотреть на меня такими жалобными глазами, — оборвал мои терзания гад. Глянул сверху вниз — привычно высокомерно и чуть насмешливо, — и я стукнула его по башке. — Лучше посмотри, что я смог найти, — со смешком увернулся Эш. — Пришлось запросить данные из дворцового хранилища. Мой отец не только советник, но и верховный смотритель архива. Иногда полезно быть Вандерфилдом.
Хотела буркнуть, что Вандерфилдом быть полезно всегда, но вспомнила бой с аспидом и промолчала. Порой необходимость поддерживать родовую честь или то, что принимается за честь, не такая и веселая перспектива!
— Не отвлекайся.
Я удивленно всмотрелась в пустую рамку на странице.
— Зачарованная чарография, — пробормотал Вандерфилд. — Подожди минутку… Должно получиться. Знаешь, я всегда любил смотреть, как отец работает. Иногда он произносил заклинания, не думая, что шестилетний малыш может их запомнить. Но у меня всегда была отменная память.
Эш провел пальцами по листу, обрисовал рамку слева-направо, а потом обратно. Произнес заклинание материализации, и внутри страницы возник силуэт. Это был человек. И он стоял к нам спиной. Изображение увеличилось, стало объемным, развернулось и вышло из книги. А потом молодой мужчина обернулся и глянул прямо на меня. На вид он был не старше Эша и удивительно похож. Такие же белые волосы, разворот плеч и гордая осанка, насмешливый взгляд. Только цвет глаз на черно-белом портрете не разобрать.
— Это Кей Лингстон, наследник и единственный сын ныне почивших Тольда и Вероники Лингстон, — пояснил Вандерфилд. — И для неучей из Котловины поясняю: Лингстоны — одна из семей основателей королевства. Хронологи даже утверждают, что Вильям Лингстон являлся лучшим другом и правой рукой Патрика Фердиона. Династия всегда была влиятельна и известна. Вот только есть маленькая странность. Смотри.
Он вытащил учебник по геральдики для старшекурсников, нашел династическое дерево Лингстонов. Постучал по рисунку, и из страницы выросли ветви, с болтающимися портретами. Древо заканчивалось двумя траурными рамками с Тольдом и Вероникой.
— Ни в учебниках ВСА, ни в каких иных геральдических сводках нет ни одного упоминания о человеке по имени Кей Лингстон. Нигде, кроме закрытого королевского хранилища. Словно он никогда не рождался в этой семье.
— Но как это возможно? — нахмурилась я. Задумчиво посмотрела на чарографию молодого человека. Тот медленно растаял, вновь оставив лишь пустую рамку. — Он исчез. Неужели это… заклинание уничтожения личности? Remotionem?
— Знаешь о нем? — удивился Эш.
— Случайно наткнулась на описание, но не совсем поняла суть.
— Уничтожение — страшное заклинание, одно из тех, которое можно применить лишь по личному указу короля. Оно уничтожает само воспоминание о человеке. Стирает любое упоминание о нем — в каждой книге, на каждом портрете. Везде. Отправляет в небытие. Эта магия подобна полному стиранию. Кей Лингстон не просто умер, он даже не рождался. Его просто никогда не было. А самое ужасное, что имя стирается не только из архивов, но и из человеческих воспоминаний.
По моей спине пробежал тревожный озноб. Неужели Эш прав? И профессор разрушения не кто иной, как стертый Кей Лингстон? Но почему? Что с ним случилось? Что могло произойти, чтобы его личность уничтожили?
Со страницы учебника на меня строго и надменно смотрели мужчины и женщины рода Лингстонов. Взгляд задержался на изображении последних представителей династии. Даже чарография сполна передавала высокомерие и снобизм этих людей. Но меня сейчас интересовали не внутренние качества почтенного семейства, а внешние. А точнее, масть. Они все были светловолосые, как и Вандерфилды. Ничего общего с черными, длинными волосами Аодхэна.
Я снова посмотрела в королевский талмуд, где уже не было никакого Кея Лингстона.
— Он был такой красивый… И совсем не похож на нашего профессора, — сказала я. — Больше на тебя.
Вандерфилд бросил на меня острый взгляд:
— Так и есть, Аддерли. Лингстоны — наши ближайшие родственники. И если Аодхэн и Кей — это одно лицо, то мы с ним двоюродные братья. Я думаю, к профессору применили заклинание необратимого изменения внешности. Ты заметила, какой он… нескладный? Неправильный, что ли… И некрасивый. Заклинание не способно сотворить красоту и гармонию, только исказить изначальные черты до неузнаваемости. Испортить. Так поступают в наказание, Тина. За преступления.
— Но что он мог совершить? — Голова отказывалась верить в то, что обнаружил Эш. А изображение молодого красавца Кея не желало соединяться с мрачным обликом Аодхэна.
— Пока не знаю, — задумчиво протянул Эш. — Но я раскопаю и это, можешь не сомневаться.
Я посмотрела на парня с невольным уважением. И все это он смог разузнать, валяясь в лазарете с укусами аспида? Боги, да Вандерфилд просто невероятен!
Эш поймал выражение моего лица, и его взгляд мигом стал тяжелым и чувственным.
— Будешь так смотреть, я забуду, что ты болеешь.
— Ты вообще-то тоже не здоров, — буркнула я, и парень поднял брови:
— Я способен на многое, Аддерли. Доказать?
— Даже не думай, Вандерфилд. Никаких прикосновений… партнер!
Эш вздохнул с сожалением, откинулся на спинку кровати и сложил на груди руки.
— Тогда подвинься, мне неудобно. Ты же худая, почему столько места занимаешь? Все, не рычи, я пошутил.
— Есть еще кое-что…
Я нервно скомкала в руках плед. Вздохнула. Покосилась на сидящего рядом парня.
— Говори уже, — хмыкнул Вандерфилд. — Ты что-то знаешь?
— Я кое-что видела, — начала осторожно. — Правда, не знаю, как это объяснить. В башне есть рисунки, а ты ведь знаешь — я работаю с бумагой. Так вот… Кажется, я смогла увидеть прошлое наших предшественников по lastfata.
Неприкосновенный смотрел внимательно, не орал: ты сошла с ума, — и я, приободрившись, рассказала свое «видение».
— В углу рисунка стоят буквы. И мне кажется, это К и Л. Неужели это означает Кей Лингстон?! И он точно был блондином!
Эш потер переносицу:
— Перенос в прошлое… Я никогда о таком не слышал, Аддерли. Подобная магия за пределами наших возможностей. Поверить не могу! И все же я тебе верю. В отчетах дознавателей есть упоминание, что Камелия Янсон страдала галлюцинациями, нервным расстройством и срывами. Может, девушка тоже видела больше, чем могла объяснить или принять? Может, в прошлом мы найдем разгадку? Но без меня больше так не делай, это может быть опасно. Попробуем вместе.
Я радостно кивнула. Мы переглянулись и тут же отвели взгляды. Но каждый ощутил, что дышать стало легче. Мы помолчали, вслушиваясь в дыхание друг друга. И остро ощущая напряжение, сгустившийся воздух и желание прикоснуться.
— Правда, придется рассчитывать на свои силы, — рассеянно уронил парень. — Отец сократил мне денежное довольствие. После состязания он считает, что меня следует наказать.
— За что? — изумилась я. — Ты едва не погиб!
— За поражение. — Эш прикрыл глаза и усмехнулся. — Благо неприкосновенным запрещено без их согласия измерять потенциал. А плохую регенерацию удалось списать на малоизученный яд аспида. Но без синов искать чужие секреты становится в разы труднее.
Он открыл глаза и встал. Я проводила взглядом:
— И что нам теперь делать?
Вандерфилд покачал головой и потер покрасневшие глаза:
— Я отправил запрос в гильдию газетных вестников, пытаюсь найти того Макса Правдивого, о котором ты рассказывала. Но в столичных газетах о таком ничего не знают.
— Надо расспросить дядю! — воскликнула я. — Это ведь был новостной листок Котловины, а мой дядя знает почти всех!
Эш согласно кивнул:
— Тогда этим и займешься. А сейчас учи геральдику, Аддерли. Ее тебе тоже предстоит сдавать, а ты путаешь Велингтонов с, Барингтонами. Остальное будем решать в порядке очереди. Завтра приду, проверю, что усвоила.
Он двинулся к двери, помедлил на пороге. И сказал, не оборачиваясь:
— Да, и еще. Я невыносимо соскучился, пустышка…
Хлопнула дверь, а я так и осталась сидеть на колючем покрывале, пытаясь дышать. Вот так просто — я соскучился. И мир вверх тормашками, и плевать на черных поглотителей, чары, Аодхэна, тайны и проклятую lastfata. На все плевать…
