Глава 18
Военные заклинатели покинули ВСА, и занятия потекли своим чередом. Ужас от налетевшей паутины притупился, все же мы всегда знали, что такое явление возможно. Разрушители и вовсе сожалели, что Аодхэн слишком быстро накрыл академию куполом, не дав им вдоволь повоевать с голубоватыми нитями.
Конечно, тех, кто регулярно посещал уроки профессора, а заодно и состязания на аренах, трудно испугать такой мелочью, как паутина, пусть и прожигающая до костей.
Так что о ней быстро забыли, переключившись на более важные темы. А именно — экзамены, Отбор и Бал.
От этих слов меня потряхивало с одинаковой силой. И пожалуй, я снова предпочла бы паутину.
На бал Ривз твердо вознамерился идти со мной. Держа за руку и нашептывая на ушко пошлости, по его же собственным словам. Велел готовиться и выбирать наряд, который сразит всех и каждого.
Из-за тренировок перед отбором с Клиффордом мы виделись нечасто, за что я тайно благодарила святого Фердиона. И все же мне хватало и этих встреч.
К выходному Ривз зачем-то снова решил отвезти меня домой и забрать в понедельник.
— Слушай, это совсем не обязательно, — попыталась я донести до парня умную мысль. — Я отлично доберусь в общественном вагончике. Как раньше!
— Твоя Котловина — ужасное место, — буркнул парень, усаживая меня в мобиль и выезжая за ограду ВСА. — Не понимаю, как там можно жить!
— Очень даже нормально! — возмутилась я.
— Нормально? — Ривз прищурился. И вдруг выдал: — Слушай, а поехали ко мне?
— То есть?
— С отцом познакомлю, — со странной интонацией произнес парень. — Расскажешь ему, как живется в твоей Котловине!
С отцом? Королевским советником Клиффордом? Ривз рехнулся? Нет, я, конечно, подозревала, но вот чтобы совсем…
Я так у него и спросила, на что неприкосновенный рассмеялся:
— С отцом, матушкой и даже старшим братом, он обещал вечером заехать, хотя давно живет отдельно.
— И тоже королевский советник? — развеселилась я.
— Он верховный дознаватель. — В глазах старшекурсника возникло обожание. Впрочем, обо всей своей семье Ривз говорил с удивительной теплотой. — Наш дом стоит на берегу Плоского Озера, там очень красиво. На ужин подадут утку в сливочном соусе, картофель с пряностями, слоеные пирожки и шоколадный торт. Тебе у нас понравится. Поедешь?
Я рассмеялась:
— Очень смешная шутка, Ривз! Ладно, повеселились, и хватит, вези меня в мою ужасную Котловину, тебя дома утка ждет!
— Не веришь? — Неприкосновенный прищурился, и я вдруг испугалась. Показалось, что он действительно собирается знакомить меня с семьей. Но это ведь просто… невозможно!
— Конечно нет! — хмыкнула я. — Ужин в семействе королевского советника, верховного дознавателя и твоей матушки — потомственной аристократки. Да у вас, наверное, даже прислуга из заклинателей! А таких, как я, и на порог не пускают.
— Думаешь, все аристократы бездушные снобы?
Я развела руками, не понимая, какая муха укусила Ривза. Раньше он лишь веселился и предлагал разные пошлости, что это с ним сегодня случилось?
Но стоило мне задуматься, Ривз пожал плечами и рассмеялся, давая понять, что, как всегда, пошутил.
— Поверила, — легко щелкнул он меня по носу. — В моей семье не любят утку!
Но по дороге я несколько раз ловила на себе его задумчивый взгляд.
Вообще поведение неприкосновенного я не понимала. Пару раз Клиффорд приходил в библиотеку, усаживался рядом и смотрел, как я занимаюсь. Или ловил в коридоре, обнимал за плечи и тащил на подоконник — посидеть. Долго сидеть я не могла и, вытерпев несколько минут, срывалась по своим делам. Иногда мы болтали, перебрасывались ничего не значащими фразами, глупыми шутками или подначками. Расслабляться я не спешила, но все же поведение Клиффорда удивляло. Я-то думала, что буду отбиваться от него круглыми сутками, а он вел себя вполне прилично!
Хотя почему бы и нет, ведь Ривз тоже получил свою выгоду от нашей сделки и теперь пожинал плоды. Надолго или нет, но он все же стал в ВСА номером один!
А я испытывала благодарность, особенно когда видела порозовевшее лицо дяди и слышала его голос — без пугающей надсадной хрипоты. И в такие моменты верила, что все получится, а я со всем справлюсь.
Пока не вспоминала про Отбор. Проклятое состязание, схватка старшекурсников с тварями Гряды. На нем будет не только мой якобы парень, но и Эш. И если Клиффорд уже один раз победил дикую виверну, то Вандерфилд — проиграл.
Свой потенциал я измеряла теперь по десять раз в день. И малодушно радовалась, видя, что мои чары убывают. За день до Отбора чаронометр показал всего тридцать единиц, и от радости я чуть не кинулась обнимать Клиффорда. Может, процесс поворачивается вспять? И потенциал возвращается к законному владельцу? Какое счастье!
Да, это грозит мне жизнью «пустышки». Ну и ладно, переживу как-нибудь, подумаешь! А вот если Эш попадет в пасть аспида…
От тревожных мыслей становилось холодно, а лед в груди разрастался.
Накануне Отбора ВСА бурлила, поклонницы и почитатели рисовали зачарованные плакаты, а я не находила себе места. Со всех сторон на меня теперь смотрели улыбающиеся и подмигивающие портреты Вандерфилда, восседающего на такой жуткой зверюге, что я понадеялась на извращенную фантазию художников. Измучившись, я решила все же поговорить с Эшем, но, как назло, рядом с ним постоянно крутилась Алиссия. Белокурая красавица прилипла к жениху пиявкой и, кажется, ни на миг не оставляла его одного.
Я уже начала думать, что так и не смогу поймать Вандерфилда без придатка в виде невесты, когда увидела в окно, как Эш направляется к стоянке мобилей. Сунув свою сумку Эрику с просьбой присмотреть, я схватила куртку и помчалась следом. Выбежала на заснеженные ступеньки, повертела головой. И понеслась вдоль каменной стены ВСА. Я обязана поговорить с парнем!
Широкая площадка стоянки встретила тишиной. Здесь стояло всего несколько мобилей и не было ни одного человека. Куда же делся Вандерфилд? Я сделала еще шаг и подпрыгнула, когда меня схватили за руку.
— А я думаю, куда ты так несешься, теряя ботинки, — промурлыкал Ривз, нависая надо мной. Поверх академической формы на парне красовалась длинная черная шуба. Снежинки оседали на воротнике и темных волосах Клиффорда, словно пытаясь перекрасить темную масть в светлую. — Хочешь покататься, злюка?
— Нет, — я беспомощно оглянулась. Где же Эш? — Слушай, давай потом поговорим? У меня дела…
— У меня тоже. Но ты всегда на первом месте, Аддерли, — широко улыбнулся Ривз. Но улыбка не затронула холодную синеву его глаз. Напротив, взгляд стал жестким. Веселый балагур, которым он был все эти дни, вдруг бесследно исчез. А ведь я так привыкла к шуточкам Ривза, что почти забыла того, кто с усмешкой использовал ментальное воздействие против меня, а потом и против Йена. Внутри кольнуло странное чувство-воспоминание, но обдумать его я не успела. Ривз прищурился, рассматривая меня. — И знаешь что, злюка? Я хочу сейчас.
Я не поняла и, когда парень властно положил ладонь на мой затылок, привлекая к себе, ахнула. Дернулась, осознав, что он пытается меня поцеловать. Какого дубогрыза? Почему сейчас? Не хочу!
И замерла, вспомнив договор. Теплые губы накрыли мои, требуя большего. Ривз провел языком, потом надавил, углубляя поцелуй. Его ладони сжались на талии, притягивая к напряженному телу. Губы ласкали мягко, но настойчиво.
Я сдержала недовольство. В конце концов, это всего лишь поцелуй, подумаешь! Ничего сложного — губы приоткрыть и постоять несколько минут. Целовалась же я и раньше, не маленькая. Можно подумать о чем-нибудь, решить в уме пару задачек по арифметике. Или вон чароит повторить… Удобно даже!
— Ответь мне, — выдохнул Ривз. — Обними.
Я неохотно протянула руку, коснулась шеи парня. Высокий. Красивый. И целуется хорошо, насколько позволяет судить мой небольшой опыт. А мне все не так!
Тут и дел-то на пару минут, языком влево-вправо — и свободна! Это всего лишь поцелуй!
Заставила себя думать о синах, о том, что дядя поправится, о благодарности. Что бы я не чувствовала, но неприкосновенный здорово мне помог, да и обращается бережно, надо признать… может, он не так плох, как я считала?
В конце концов, мне надо жить дальше, не могу же я вечно страдать по… Эшу.
В груди кольнуло болью, и я задохнулась. Lastfata? Нет. Сердце. Мое влюбленное сердце. Это оно стучит протестующе, не давая мне почувствовать чужие губы! А Ривз уже дышал рывками, и я ощущала, как стучит ток его крови под моей ладонью, прижатой к груди парня. Как раз там, где была распахнута шуба.
Ривз потянул меня за волосы, проложил дорожку поцелуев по шее.
— Хватит, — я рывком отстранилась.
Неприкосновенный поднял голову, с силой втянул воздух.
— А ты вкусная, Аддерли, — хрипло сказал он.
— Мне пора идти!
— Мы только начали. — Ривз собственнически сжал мою ладонь. — Ты ведь моя девушка, не так ли? Или забыла?
На его губах играла довольная улыбка, по-прежнему не затрагивающая глаз. Они оставались жесткими и… напряженными? А я вдруг застыла, прислушиваясь к себе. Lastfata…
Резко повернула голову, впиваясь взглядом в стекло черного мобиля на стоянке. И только сейчас заметила то, на что не обратила внимания раньше. Железный зверь тихо урчал, мотор работал.
А это значит…
Дверца хлопнула, и я невольно подалась назад, увидев бледное лицо и черные от разлившейся внутри темноты глаза Эша.
— Отойди от нее.
И вроде бы произнес спокойно, только я уже достаточно изучила белобрысого, чтобы понимать: за этой бесстрастностью скрывается ураган, способный перемолоть меня и выплюнуть бездыханной!
Ривз лениво улыбнулся. Вот же самоубийца, мало ему состязания?!
— Эш, надо же. Не заметил тебя. Тоже решил прогуляться? И с чего бы мне отходить от своей девушки? Мы только начали…
— Я сказал: отойди.
Еще спокойнее и еще страшнее.
Ривз стоял на прежнем месте, зато я благоразумно сделала шаг назад. Вот только забыла, что моя ладонь крепко стиснута рукой Клиффорда.
— Эш, шел бы ты мимо, — протянул «мой парень». — Ты нам мешаешь. А я собираюсь снова поцеловать Тину.
Возмутиться я не успела, потому что Вандерфилд рывком вытащил из кармана камушек-нугат:
— Только попробуй снова к ней прикоснуться! Аддерли пойдет со мной.
— Может, мы спросим у Тины, с кем она пойдет? — с ленивой насмешкой отозвался Ривз. — Тина?
Я подарила парню хмурый взгляд:
— С тобой.
— Ну вот и выяснили, — оскалился Клиффорд. — Так что топай, друг, мимо и не лезь в чужую личную жизнь. Это, знаешь ли, вредно для здоровья. А оно у тебя последнее время и так… слабое. Щиты не получаются, заклинания рвутся… Ты бы поберег себя, Вандерфилд, а то мало ли…
— Аддерли, отойди, — приказал Эш.
Да я бы с удовольствием! Пусть сами тут чароитом меряются, без меня! Только клешня Ривза сжимала ладонь капканом, не отпуская!
Эш глянул на наши сплетенные пальцы и недобро усмехнулся:
— Боишься, Ривз? Отпусти ее.
Клиффорд рывком вытащил из кармана стеклянные шарики и встал в стойку.
— Прекратите! — не выдержала я. — На территории ВСА поединки запрещены!
— Вали отсюда, — грубо бросил Клиффорд. Синие глаза блестели азартом и злостью. — Подожди меня в кроватке, крошка, скоро увидимся.
Эш произнес заклинание, швырнув свой нугат. Между парнями вспыхнула ярко-красная вспышка двойного заклинания. Соперники-то устояли — тренированные оказались, гады. А вот меня ударной волной откинуло в сторону. Хорошо, что на кучу снега, которую прилежный дворник сгреб к ограде.
— Пустышка!
— Злюка!
— Ты цела?
Две пары глаз — синие и зеленые — уставились на меня.
— Да провалитесь вы в бездну! — рявкнула я, потирая ушибленный зад и поднимаясь. — Поубивайте друг друга, сделайте одолжение! Только без меня! Ненавижу вас… обоих! — И, развернувшись, потопала к академии.
Ноги сами принесли меня в заброшенную аудиторию. Я вбежала, ощущая, как бурлит внутри злость, швырнула на лавку куртку. И сразу же мои плечи сжали сильные руки, развернули. И сердце ударило разрядом, запуская необратимую реакцию в моем организме.
Эш рывком притянул к себе, сминая губы. О нет, если целует он, не получится думать об арифметике. Вообще думать не получится. Только чувствовать, таять, терять волю и разум… Умирать и возрождаться за краткий миг прикосновения.
Но я все же вырвалась. Прижала холодные ладони к горящим щекам:
— Не трогай меня! Уходи!
Эш нервно провел рукой по волосам, и я прикусила губу. Костяшки сбиты… Снова. Ну что же он творит? Мы оба…
У него невеста, фамильный снобизм, черный мобиль и презрение к миру.
У меня больной дядя, вечная погоня за синами, оптимизм и туманные перспективы.
Между нами ажурная ограда, Кыш-Пыж, lastfata и непонимание.
Ничего ведь общего.
Ни одной точки соприкосновения.
Только дикое, почти неконтролируемое желание стать ближе.
Но ведь этого мало?
— Убирайся!
Швырнула вовремя попавший под руку учебник. Не попала.
И застыла, когда Вандерфилд повернулся и вышел, хлопнув дверью.
Не веря своим глазам, я смотрела на закрывшуюся створку. Вдыхала пыль заброшенной аудитории. Глотала слезы. Ушел? Ушел…
— Эш!
Вылетела в коридор — пусто. До самой лестницы никого — в этой части здания редко ходили студенты. Желтые пятна света от настенных светильников, сочувствующие взгляды портретов со стен. И желание заорать… ушел…
Развернулась.
Эш стоял, привалившись к стене за дверью. Руки в карманах распахнутой куртки, белые пряди упали на лицо, губы сжаты. В глазах и зелени-то нет, одна тьма и бесконечность. Шаг к нему, шаг ко мне. И он подхватил меня на руки, впиваясь в губы — сильно, жадно, дико… Внес обратно, и хлопнула дверь, отрезая нас от мира. Не прерывая поцелуя, усадил на стол, вклинился между ног. Рывком дернул мою одежду, раздевая. Мой жакет полетел на пол, следом — юбка. Полы рубашки распахнулись шелковыми крыльями. И Эш на миг отступил, осматривая меня — вот такую: дрожащую от предвкушения и желания, с уже распухшими губами, в одной рубашке, белье и любимых зачарованных чулочках… От его взгляда внутри стало невыносимо горячо, колени ослабли.
— Не могу… больше…
Выдохнул так отчаянно, что захотелось прижаться сильнее. И целовать его, целовать… Снова и снова!
Эш, по-прежнему одетый, шагнул ближе и положил ладонь на мою поясницу, притягивая к себе. Провел языком по шее, вырывая мой судорожный вдох. В моем теле уже бурлила лава, мой личный огнезмей извивался внутри живота, разгораясь все ярче.
Я перехватила правую ладонь Вандерфилда, потянула перчатку с его руки. Смотрела в глаза и задыхалась от того желания, что видела в них. Эш напрягся, на миг показалось — отстранится. Но нет. Перчатка упала на мою юбку, и Вандерфилд вздохнул, сдаваясь. И со стоном снова поцеловал, двумя руками зарываясь в мои волосы. А потом опустил ладонь и коснулся моей ноги. Пальцы прошлись от колена до бедра. Опустил голову и лизнул грудь, вобрал в рот вершинку, погладил языком. От сладких ощущений я выгнулась, подаваясь навстречу. Мне так хотелось почувствовать его всего — обнаженную кожу, крепкие мышцы, его горячность, его вес… я хотела все! И потому дернула пиджак, жилет, рубашку Эша, обрывая пуговицы и совершенно не задумываясь об испорченной вещи. Ну почему на нем столько одежды! Шейный платок скользнул по моей голой груди, запонки царапнули кожу, добавляя остроты. Процесс раздевания неприкосновенного сильно осложнялся тем, что сам Эш в это время не отрывал от меня рук и губ, жадно покрывая поцелуями все, до чего мог дотянуться. Я наконец добралась до его тела и тихо застонала, проводя рукой вдоль напряженной спины, касаясь поясницы, ямочек ниже, груди… Гладкая горячая кожа. Сильный, напряженный, возбужденный до предела! Мой! Вандерфилд рвано втянул воздух и провел рукой между моих ног. Я ахнула, вцепилась в его плечи, прижалась губами к шее, ключице. Лизнула и даже прикусила!
— Эш…
— М…
— Пожалуйста, Эш…
— Еще… скажи еще…
— Пожалуйста… Ты мне нужен…
— Нужен?
— Да-а…
Он вскинул голову, посмотрел в глаза. И рывком расстегнул свои брюки, прижался, придержал мою ногу, чтобы было удобнее. Я тихо всхлипнула и застонала, не сдержавшись.
* * *
Я так сжимаю зубы, что болят скулы. Проклятие, болит все. От желания. От необходимости. Я просто не могу смотреть на нее такую. Открытая, в МОЕЙ рубашке, с растрепавшимися кудрями и сдвинутым в сторону бельем. Это зрелище само по себе способно отправить меня в полет…
Но нет, только после нее!
Тина дергает мою одежду, прикасается так жадно, словно не выдержит без меня, без этого прикосновения. Гладит шею и спину, трогает живот. Это дико заводит. Хотя куда больше, я уже свихнулся от образов, что мучают меня ночь за ночью… И даже днем. Постоянно. Но реальность превосходит любую, даже самую порочную мою грезу! Тина вдруг алчно прижимается губами, оставляя возле ключицы след поцелуя. И проклятие! Мне это нравится. Ее метки на моем теле. Я хочу, чтобы она сделала это снова. Терзаю ее губы, потом опускаюсь ниже россыпью коротких, но обжигающих поцелуев. Мыслей нет… Ничего нет. Я вижу лишь ее. Подхватываю под ягодицы, сильнее вжимая в себя. Как же она пахнет! Я так и не разгадал ее запах, да и неважно… Хочу больше. Больше ЕЕ…
Где-то на периферии разума бьются угасающая мысль о lastfata… о потенциале, которым я рискую… но я отбрасываю ее и снова прикусываю распухшие, сводящие меня с ума губы, розовые соски, подрагивающий плоский живот… Мало!
— Пожалуйста, Эш…
О да. То, что мне нужно. Это срывающийся голос и пальцы, цепляющиеся за меня. Это мольба в ее широко распахнутых глазах, в теле, в прикосновениях. Пожалуйста. Дай мне. Себя!
Ты мне нужен.
И все. Это слово-заклинание, которое способно разрушить любую мою преграду.
Вхожу рывком, сразу до темноты в глазах, до хриплого дыхания. Тина выгибается в спине, откидывает голову. Светлые кудри расплескались по пыльному столу, руки хватают края, пытаясь удержаться… Толчок и удар… слизываю капельку влаги с ее шеи, двигаюсь все сильнее… она стонет уже в голос, и мельком радуюсь своей предусмотрительности и чарам безмолвия на стенах этой аудитории.
Ее выгнутое тело, ее открытые губы, ее стоны — еще одно воспоминание в копилку тех, что мучают меня по ночам. И я впитываю их, глотаю вместе с ее вкусом, запахом и опущением кожи.
Мне мало…
Вокруг нас что-то происходит, краем глаза вижу искры, воздух вибрирует и дрожит в такт нашим движениям. Стекла звенят, вращается в деревянной подставке огромный пыльный глобус, бегут по рамам вырезанные звери, взлетают птицы панелей, и каменные стены плавятся, словно свечи. Но даже если сейчас на нас рухнет крыша, я не остановлюсь.
Я, кажется, хочу врасти в нее. Заполнить собой целиком. Хочу быть единственным… И навсегда. Дикие, невыносимые желания. Ревность, ярость и что-то еще — непонятное, неизведанное — грызут изнутри, по куску отдирая живое мясо… Еще толчок… Еще!
* * *
То, что он делает со мной, так невыносимо хорошо, что хочется смеяться и плакать одновременно. Не хватает лишь одного — слов.
Мир взорвался, мое тело дрогнуло от сладких спазмов. Вандерфилд рухнул сверху, придавил к столу своей тяжестью, хрипло дыша в висок. Я облизала сухие губы, пить хотелось неимоверно. Интересно, есть заклинание, способное доставить сюда кружку воды? И пирожок с мясом желательно!
Губы сами собой растянулись в улыбку, настолько мне было хорошо. Теперь все образуется. Все наладится. Мы все преодолеем, мы вместе… Я открыла рот, чтобы сказать что-то важное. Главное…
— С Клиффордом ты тоже просишь еще и еще?
Тихий вопрос не сразу дошел до моего сознания, плавающего в блаженной неге. А когда я поняла…
Отпихнула от себя парня, скатилась со стола, подобрала юбку. Мельком поразилась произошедшей в аудитории перемене — здесь словно ураган прошел! Но мне на это было совершенно наплевать. Одежда измялась, на ткани пыль и грязь… застегнула рубашку, жакет. Криво, половину пуговиц пропустила. На голове и вовсе, наверное, гнездо… Да и в бездну! Вскинулась. Эш успел застегнуть брюки и смотрел, нахмурившись. Подошла и с размаха двинула ему кулаком в живот. Вандерфилд вытаращил глаза и согнулся, явно не ожидая такого:
— Какого…?
— Это тебе ответ! — рявкнула я.
— Тина!
— Не приближайся ко мне! Я тебя ненавижу!
— Врунья!
— Мерзавец!
— А ну стой!
За спиной снова что-то заискрилось, но разбираться я не стала. Выскочила за дверь и понеслась к галерее, прижимая к боку куртку. В горле першило — то ли от страстных криков, то ли от невыплаканных слез. Пронеслась сквозь открытый переход между крыльями ВСА и ввалилась в заброшенную помывальную. Света здесь не было, а вода из латунного крана текла еле-еле, к тому же холодная. Но я смогла привести себя в порядок и остудить пылающие щеки. Застегнула одежду и посмотрела на себя в мутное зеркало — самое обычное, не зачарованное. В свете луны отражение было бледным и немножко диким. А стоит взглянуть на мои губы, и сразу понятно — их целовали. Да еще как!
Провела по губам тыльной стороной ладони, словно надеясь стереть следы страсти. Какой там! И, вздохнув, снова сунула руки под тоненькую струйку воды.
— И все-таки Вандерфилд редкостный гад! — пожаловалась я своему отражению. — То хочется поцеловать, то прибить… Прибить как-то чаще!
И ужин пропустила! Все из-за некоторых!
Подбадривая себя ворчанием, я осторожно выглянула из помывальной. Волнение сжало горло. Но в коридоре никого не было. Совсем никого. Вздрагивая, я приложила к руке чаронометр и застонала вслух.
Все очень плохо.
Потому что у меня теперь 85 единиц!
