Глава 17
Клавис Ловис развел ладони, что обозначало готовность соперников к поединку. Тренировочный зал заливает дневной свет. Я посмотрел на стоящего напротив Ривза. Одеты на тренировке все одинаково — лишь в свободного покроя мягкие штаны. Ноги босы, торсы обнажены. В руках — длинные заостренные пруты с насечками и лезвиями у наверший. Такое оружие называется «лимбрант», сталь зачарована и напитана магией множества заклинателей. Его самое неоспоримое и весомое преимущество — лимбрант способен убить тварь Гряды. Не каждую, к сожалению, против аспида бесполезна и зачарованная сталь, но многих. Очень многих. И владению лимбрантом я обучаюсь с детства. Впрочем, как и мой бывший друг.
Преподаватель поднял открытые ладони вверх:
— Соперники на позиции, лимбранты в горизонтали, и помните — никаких заклинаний! В ваших руках прекрасное и древнее оружие, оно поет песню смерти в каждой вашей схватке! Чем громче его звон, тем ближе чья-то погибель! Уважайте его и друг друга! Вперед!
Ривз мягко шагнул, молниеносно развернул лимбрант и ударил. Я встретил его оружие, оттолкнул и атаковал. Внутри бушевала ярость, но я попытался ее усмирить: она плохой советчик в бою. Лимбранты тихо звякнули, начиная свою песнь.
— О, ты сегодня не в духе. — Клиффорд отбил удар, развернулся и улыбнулся насмешливо: — Тебя что-то расстроило, Эш?
— Отстань от нее, — процедил я сквозь зубы, одновременно уклоняясь от железного прута, пронесшегося над головой.
Хороший удар. И звон усиливается, говоря о намерениях противника. Хреновые такие намерения. Впрочем, мой лимбрант запел с самого начала, так что тут я впереди.
— Неужели все дело в Аддерли? Тебя задевает, что мы теперь вместе? Почему? — Насмешливая улыбочка приклеилась к лицу Клиффорда.
— Думаешь, я не знаю, зачем ты это затеял?
Удар, удар, удар! Звон все громче. На нас оглядываются. Внимательный взгляд преподавателя и его окрик на других студентов, чтобы не глазели, а тренировались. Мы с Ривзом частенько дрались, оттачивая мастерство, и считались лучшими бойцами с лимбрантами.
Мой прут прошел рядом с незащищенным боком Клиффорда, кончик оставил кровавый росчерк, и Ривз злобно оскалился.
Снова удар и звон!
— Дело не в Тине, — тихо, чтобы не услышали другие, произнес я, продолжая наступать. — Дело во власти, ведь так? Твой отец продвигает закон о чаро-не-одаренных, он делает все, чтобы стать ближе к народу. И отношения его сына с обычной девушкой добавит советнику дополнительных баллов! Это его идея? Ты просто используешь девчонку!
— Судишь по себе? Использовать всех вокруг — привычка Вандерфилдов!
Клиффорд уклонился, резко вывернулся и бросился на меня. Угрожающее лезвие лимбранта почти задело мою грудь, но я сумел отбить. Два прута встретились, высекая искры и звеня уже оглушительно. Лицо Ривза исказилось от усилия, а на моих руках резко обозначились сухожилия и вены. Удержать напор соперника не так-то просто, силен, сволочь!
— Оставь ее в покое! — рявкнул я, отбрасывая Клиффорда.
Тот не удержался, рухнул на пол, но тут же вскочил, раскручивая смертоносный прут.
— А то что?! — угрожающе процедил бывший друг. — Волнуешься о своей поломойке? Какой ответственный наниматель!
Удар, удар! Искры во все стороны, железные лимбранты звенят свою смертельную мелодию уже слишком громко. И кажется, на нас смотрят остальные, но я никого не вижу. Лишь цель. И даже песнь железа я уже не слышу.
— Аддерли теперь моя, Вандерфилд! — Ривз усмехается мне в лицо. — Моя! Такая живая, такая искренняя и горячая! Страстная девочка! Ты побледнел, Эш. Не переживай… — Звон, искры, кровь. — Я буду с ней очень ласковым… Ей понравится! Ей уже нравится!
Разворот. И удар. Прямо в цель. В открытую, незащищенную грудь Клиффорда. Оглушающая тишина.
И где-то позади окрик Клависа Ловиса и его защитный купол, обрушившийся на Ривза. Тот не устоял и рухнул на колени, сжимая перед собой оружие. Мой лимбрант недовольно взвыл, ударившись в зачарованный щит. Без передышки я снова вбил оружие в броню. И снова! И купол пошел трещинами, словно стекло под ударами лома. Песня железа взвилась до потолка, и ее подхватили десятки рапир, мечей и лимбрантов на стенах. Кто-то закричал, кто-то побежал! Ривз вскинул голову, и я увидел его глаза. И страх. О да, мой бывший друг испугался. Даже привычная веселая усмешка исчезла с его лица! И это было столь невероятно, что я пришел в себя. Отшатнулся. Выронил оружие, которым мгновение назад был готов убить.
— Я ведь предупреждал — никаких заклинаний! — заорал преподаватель. На бледных щеках мастера меча проступили пунцовые пятна, так что он стал похож на пятнистого зверя. — Что вы себе позволяете? Что вы сделали с оружием? Как вы пробили мой щит? Как?! Да вы… Вы в своем уме? Господин Вандерфилд! Господин Клиффорд! Штрафы! Вы оба оштрафованы! И я запрещаю вам дальнейшие бои до моего личного на то соизволения! Вы меня поняли? Ривз, вы в порядке?
— В полном, — буркнул неприкосновенный, скривившись. И, прищурившись, посмотрел на меня: — В отличие от Вандерфилда. Он окончательно свихнулся!
Развернулся и пошел в сторону переодевальных.
Я посмотрел на каменные стены. Оружие уже не звенело и не дрожало, угрожая соскочить и впиться в студентов, зато внутри меня бушевал ураган. Я готов был убить! Я хотел убить. И сделал бы это.
Одна мысль, что гребаный Ривз прикасается к моей пустышке… Ревность — черная, губительная, словно воронка, в которую я проваливаюсь и где есть лишь одно желание — убить.
Лимбрант под ногами тихо и одобрительно звякнул. Я переступил через него и пошел прочь, провожаемый взглядами всех студентов.
* * *
— Купи себе платье, — ворчала я, расхаживая по своей комнате. — Мой бюджет не предусматривает такие траты! Вот же гадство!
В углу что-то заворочалось, и у стены возник Листик. Я прикусила язык. Надо отучаться от этого слова! Похоже, мой белесый питомец воспринимает его как призыв.
— Святой Фердион, ты снова вырос! — вздохнула я, с возрастающей паникой осматривая зверя. Шишки на его спине окончательно сформировались в шипы довольно угрожающего вида. Хвост еще удлинился, а боковые отростки приняли вид крыльев. Значит, мои опасения подтвердились: Листик существо летающее.
А дело дрянь.
Питомец по привычке бросился к моей кровати и попытался запрыгнуть. Я треснула его по наглой морде, Листик оскалился и зашипел. Я шарахнулась в сторону — все же зрелище оказалось впечатляющим. В узкой пасти влажно поблескивали длиннющие клыки, способные запросто оторвать мою руку.
Может, оставить это существо было не такой уж и хорошей идеей?
— Вот был же маленький, почти хорошенький, размером с кошку! А теперь что вымахало? Что, я спрашиваю?! Вот так и заводи питомца! — пожаловалась я несправедливому мирозданию и снова повернулась к зверю: — Вот куда ты растешь? Вот куда? Что мне с тобой делать?
Питомец радостно покружил вокруг своей оси, косясь на меня змеиными глазами. Фыркнул, выпустив из ноздрей пар. И, сунув голову под кровать, попытался протолкнуться глубже. Но изрядно раздавшаяся филейная часть зверя не влезала. От шипов на деревянных ножках остались глубокие борозды. Вот только гаденыш не понимал, что стал слишком большим для привычного убежища, и упрямо в него ввинчивался. Лапы скребли пол с жутким металлическим звуком.
Я ухватила Листика за хвост:
— Прекрати! Кыш! Ты туда не влезешь! Хватит! Вот же гадство!
Хвост радостно ударился об пол, сбивая меня и стул с учебниками. Я взмахнула руками и в попытке удержаться ухватилась за настенную полку. Но похоже, та была слишком стара. Или не вынесла такого непочтительного к себе отношения! Я рухнула на пол вместе с полкой, сверху посыпались тетради, перья, разные мелочи, кружка…
Брызнули осколки! Листик уместил под кроватью голову, шею и передние лапы, вздохнул и затих. Я испытала желание хорошенько пнуть филейную часть, торчащую наружу.
Но в этот момент в коридоре прозвучало негромкое:
— Тина, у вас все в порядке? Я услышал шум, — донесся из-за створки мягкий голос профессора.
— Все отлично! — откликнулась я, подпрыгивая.
Повернулась к кровати и перевела дух. Листик исчез. Очень вовремя!
Рванула дверь и улыбнулась застывшему на пороге заклинателю:
— Извините, я решила слегка размяться и случайно задела полку Простите, что потревожила.
Аодхэн внимательно осмотрел мою комнату:
— Вы не ушиблись?
— Нет!
— Что ж… полку завтра починят. Хороших снов, Тина.
— И вам, профессор.
Я все еще стояла на пороге, не пропуская заклинателя дальше. Он посмотрел мне в лицо:
— Кстати… я ведь вам говорил, что на верхние этажи наложены заклинания? Сюда не могут попасть посторонние.
— Очень рада это слышать, — пробормотала я. К чему это профессор клонит? Боится, что я начну водить в башню поклонников?
— Вы девушка молодая и весьма привлекательная, Тина. Я слышал, у вас появился новый… почитатель. Ривз Клиффорд. Неожиданный выбор.
Аодхэн заложил руки за спину.
— Разве мне нельзя с ним общаться? Я думала, запрет распространяется лишь на Эша.
Заклинатель нахмурился.
— Запретить я не в праве, — медленно произнес он. — Доброй ночи. — И, развернувшись, удалился.
Я похлопала глазами, глядя вслед профессору. Нет, все-таки я никогда не пойму, что у него на уме!
Захлопнула дверь, прошла к столу и ахнула. Вдоль стены тянулся серебристый хвост. Листик не сбежал, а просто стал невидимым!
— Эй, что с тобой? — обеспокоенно присела я возле трясущегося зверя.
Он тихо шипел и скалился.
— Похоже, ты боишься профессора, так? — пробормотала я, отодвинувшись от Листика.
Питомец рыкнул и все-таки исчез. Хотя, может, снова где-то затаился, кто его знает?
Умывшись и переодевшись, я присела возле стола. Со стен манили рисунки, и я оглянулась неуверенно. Проваливаться в чужие воспоминания страшновато. Я не контролирую происходящее и не знаю, как вернуться. Но пока это единственный путь хоть что-то понять о lastfata. Поэтому прочь сомнения, надо действовать.
Решительно пригладила волосы и всмотрелась в одну из картин. Ну и что тут у нас?
— Надо же, сгоревший от паутины мостик! — узнала я место в ВСА. — А вот этого я что-то не припоминаю… Интересно… Это каток? Точно, каток!
И фонарики, развешанные на деревьях, и ажурная скамейка с пледом, и глиняная кружка с чаем… И пар от напитка, который двигается на оживающем и втягивающем меня в прошлое рисунке…
— Иди к нам! — Камелия рассмеялась и махнула рукой.
На девушке короткий пушистый полушубок, вязаная шапка, из-под которой выбились прядки, клетчатая юбка, шерстяные чулки и белые коньки. Полозья сверкают так, что больно глазам. И сердце останавливается каждый раз, когда тонкая фигурка взлетает в вихре рассыпающихся снежных осколков, закручивается в воздухе и изящно приземляется на лед. Камелия невероятно искусна в таких прыжках. Мелькают знакомые лица… Джон, Вильям, Аделия… И многие смотрят на танцующую северянку с восхищением.
Особенно Алекс. Мой лучший друг.
— Иди!
Я качнул головой, сжал кружку, пытаясь отогреть руки. Надо купить перчатки — снова замерз… Мысль тоже кольнула холодом. Последнее время это случается постоянно…
— Гром и Молния!
Мы с Алексом дружно кривимся от глупых прозвищ. И кому только пришло это в голову? Я — Гром. Долго молчу, а потом оглушаю раскатом. Алекс — Молния. Быстрый, горячий, ослепляющий…
Смешно, но в нелепых словечках есть доля истины. Но это не значит, что мне она нравится. Отошел к бортику, по своей привычке наблюдая жизнь со стороны. Мне хочется уйти. Но я не могу…
Стою и смотрю, как Алекс кружит Камелию. Оба смеются. Внешне они удивительно гармоничная пара. Мой друг увлечен. Всерьез увлечен. Я никогда не видел его таким. Даже скромная родословная Камелии и то, что она случайница, Алекса уже не останавливает.
Меня трясет. Я замерз.
Надо уйти…
— Тебе не нравится каток?
Почему она здесь? В свете идиотских фонариков, развешанных гроздьями вокруг катка, ее серые глаза кажутся разноцветными. Я не хочу смотреть в них. То, что я узнал, сводит с ума…
— Не нравится?
— Нет. — Я грублю, я хочу, чтобы она ушла.
Алекс хмурится. Камелия облизывает губы и задумчиво прикусывает нижнюю. Она часто так делает, когда теряется или боится. Я знаю.
— Ками, отстань от него. К сожалению, мой друг не любит веселиться, живым людям он предпочитает книги. Всегда таким был! Пойдем научишь меня этому повороту… На севере все девчонки такие искусные в… танцах? — Алекс смеется, но смотрит напряженно.
Девушка кусает губы и по-прежнему стоит рядом.
— Камелия, ты слышишь?
— Иди, — произносят мои губы. — Вам было весело.
— Тебе лишь кажется… — чуть слышно произносит она, глядя мне в глаза. И решительно встряхивается: — Нам надо поговорить. То, что происходит… То, что случилось…
— Замолчи.
Алекс снова рядом, тянет девушку в центр катка, что-то говорит.
Я отворачиваюсь. Ухожу в темноту, за грань подсвеченного фонарями льда и чужого веселья.
Меня догоняют легкие шаги. Я слышу их, но не оборачиваюсь.
— Постой! — Она смотрит растерянно. — Поговори со мной. Объясни!
Усмехаюсь. О, если ты узнаешь… Если ты только узнаешь правду! Девочка, загадывающая желания на падающие звезды, собирающая льдинки, чтобы узнать имя суженого, верящая в своих ледяных духов и полярных богов. Если ты узнаешь правду…
Как много чувств. Они обрушиваются сверху и сжимают грудь. Выбивают воздух, сдавливают горло! Слишком много!
— Не ходи за мной! — Я почти рычу. — Оставь меня в покое! Ты мне не нужна, ясно?
— Но…
— Мы разные, Ками. У таких, как мы, не бывает будущего. Пора тебе это понять!
— Но как же…
— Я просто развлекался. Вот и все.
Отворачиваюсь от пасмурных глаз, в которых блестят слезы. Или снова лишь отражения фонарей…
Засовываю руки в карманы и иду прочь. Шагов за спиной больше нет…
…Темнота… Провал… И…
Полутемная комната. Мягкий свет из-под розового абажура лампы…
Глаза. Серые, словно лед. Бесконечные. С расширенными зрачками. Камелия Янсон. Чуть отклоняюсь и вижу нос, губы. Пятна румянца на щеках. Руки гладят узкую спину. Потом передвигаются вперед и прикасаются к застежке на жакете. В голове так шумит… Ощущаю себя совсем хмельным и счастливым…
И…
Надо же, какие раньше в академии были жакеты — длинные, с пышными рукавами. Сейчас лучше и красивее. И застежки удобнее.
Что???
Понимание шарахнуло молнией по голове. Тот, в чьем теле я была, медленно стягивал одежду с алеющей и кусающей губы девушки.
Да они же… О-о-о, нет! Я не хочу на это смотреть! Только не это! Мне надо вернуться обратно! Немедленно! Я не перенесу, если стану наблюдателем ЭТОГО!
…свалилась на пол и с облегчением уставилась в потолок своей комнаты. Слава святому Фердиону и отцам-основателям! Я вернулась!
Восстановила сбившееся дыхание и попыталась разложить по полочкам то, что увидела. Я уже догадалась, что видения приходят не в хронологическом порядке. Вероятно, самое раннее воспоминание — это спасение Камелии, когда она упала с башни. Потом новая встреча в ВСА: парень узнал девушку, которую спас. Поцелуй, судя по влюбленным глазам северянки, был до катка. А вот на катке пара поругалась и рассталась. Боги, как же много там было чувств… Я растерянно сжала виски. Как можно все это ощущать одновременно? Боль и счастье, ненависть и любовь, страх, сожаление, долг, вина, желание убить и в то же время защитить… Да от такого разорваться можно! Сойти с ума!
А ведь я пробыла в чужом теле лишь несколько мгновений, крошечный кусочек посторонней жизни! Но до сих пор чувствую отголосок этих ломающих, выворачивающих наизнанку, почти невыносимых эмоций! Он любил ее. Любил до беспамятства. Но все-таки прогнал… Такие ужасные слова…
Неужели они стали причиной гибели девушки? Или она решила вернуть таким образом чужие чары?
Я потерла лоб и обхватила себя руками, спасаясь от внезапной зябкости. Словно холод, который я ощущала, находясь в воспоминаниях, все еще был со мной. Да что это? Я не девочка с ледников! Я Тина из Котловины! Я — другая! Я — сильная!
— История не повторится! — Я решительно ударила по столу ладонью. — Я не Камелия. Я не сделаю ничего подобного! Ни за что!
Не в силах сосредоточиться на уроках, залезла под одеяло и накрылась с головой.
И позволила себе подумать о Вандерфилде. Ведь Эш тоже теряет себя, как и парень из моих видений. Что же чувствует он?!
* * *
Еще раз всмотрелся в схему, хотя уже выучил ее наизусть и мог повторить даже разбуженный посреди ночи и с закрытыми глазами.
В Хрониках королевства я сумел найти пять случаев, когда слабому заклинателю удалось справиться с аспидом.
Два я отнес на счет случайности — слишком нелепыми они выглядели. А три оставшихся подробно изучил и на их основании выработал схему, которая должна помочь мне справиться с черной тварью.
На заброшенной арене сегодня только я и старый смотритель питомника. Снежинки медленно оседали на плечах и волосах, щекотали шею. Я зябко растер ладони. Несомненный плюс высокого чаропотенциала — заклинатели почти не чувствуют холода и редко болеют.
Раньше я куртку даже не застегивал, а теперь мерзну и подумываю, что пора купить шарф и даже шапку.
Хмыкнул и выпрямился, глянул в сторону смотрителя. Старик держал на цепи виверну. Это не грядной аспид, конечно, но надо же на ком-то тренироваться! Для меня самое главное — продержаться положенное время и обуздать аспида. Убивать на состязании, к счастью, не нужно. Иначе у меня не было бы ни единого шанса. Но мне необходимо его обезвредить, и это я сделать смогу!
Я должен накинуть на шею зверя сдерживающую петлю, усмирить его и утвердить свою власть. На заклинание зачарованной веревки необходим потенциал всего в десять единиц, и это самая простая часть моего плана. Главное — сдержать атаку твари и в то же время подойти достаточно близко.
Я снова прокрутил в голове план, ища в нем изъяны. Я изучал аспидов несколько лет, знаю все слабые стороны. У твари уязвимые крылья, крошечное место голой кожи под ними и узкая полоска над бронированной грудной пластиной. Все. Остальное тело покрыто непробиваемым чешуйчатым панцирем. У меня будет всего несколько секунд и маленький потенциал. Я должен поставить самый легкий щит и тут же попасть аспиду в грудь заклинанием. С первого удара, чтобы тварь упала на локти-крылья. И в этот момент накинуть лассо. Всего один удар…
У неудачников, которые при низком потенциале повстречались с грядной тварью, вряд ли был план. Они просто швыряли в хищника любые подвластные заклинания. И видит святой Фердион, они были отвратительно слабыми! Раньше я лишь посмеялся бы над таким способом. Но сейчас не до смеха…
Несмотря на убеждения Аодхэна, подыхать от когтей твари мне совсем не хотелось. Мне вообще не хотелось подыхать! Вот только и выбора у меня нет. Мне придется выйти на арену против этого хищника. Либо публично заявить о потере потенциала. Иного варианта нет.
А последнее я точно не сделаю!
Потер грудь, где снова заныло. Вот же проклятие… То, что обо мне болтают, я знал. Это неизбежно. Но вот волновало почему-то совсем другое. Например, где и с кем сейчас проводит время моя пустышка. Зараза такая!
Скрипнул зубами, пытаясь прогнать темные мысли. После налета паутины Аодхэн так завалил меня заданиями, словно пытался прикончить! Хотя где-то я даже был благодарен: мне нужно было время, чтобы остыть. Внутри слишком темно и паршиво. Бой с лимбрантами до сих пор стоит перед глазами. И мое желание убить Ривза. Я хочу этого и сейчас. Проклятие! Стоит лишь подумать о ней… О них! Какого хрена? Почему? Как она могла?
Я теряю способность мыслить, а это единственное, что у меня осталось!
Зачерпнул снег, протер лицо. Вытащил из кармана плоский портсигар со смогом, выбрал тонкую черную трубочку, поджег и затянулся. Пряный дым словно возвращал меня к истокам. В прошлое, где был кабинет отца, разложенные на столе бумаги из министерства, уверенность и черный сектор. Возвращал к себе. К тому, каким я был, задери все бездна! Я должен вернуть свою жизнь. Должен!
Из питомника снова раздался вой, переходящий в рев, — похоже, виверны сегодня не в духе.
— Ладно, приступим.
Затушил смог, закатал рукава черной рубашки и кивнул смотрителю. По моей указке тот должен отпустить виверну. В питомнике, конечно, водятся лишь выращенные экземпляры, менее агрессивные, чем дикие. Правда, сегодня хищники словно взбесились, вон, смотритель уже с трудом удерживает бьющуюся в путах зверюгу!
Моя задача — уложиться в минуту. Ударить тварь заклинанием проникающего укола и накинуть лассо.
— Выпускай!
Старик плетью приласкал круп зверя, и виверна взвилась, оскалилась и понеслась на меня.
— Ictum!
От резкой, но кратковременной боли у зверя подломились передние лапы, и вот виверна уже в сдерживающей петле!
— Еще раз! — заорал я, освобождая рычащего хищника.
Я должен научиться делать это как можно быстрее. Потому что аспид в сто раз свирепее виверны.
А я обязан его одолеть!..
С арены я уходил взмокший, но довольный. Умывшись под краном в питомнике, вытер лицо и улыбнулся. У меня получилось! И движения я отработал настолько, что смогу выполнить, не задумываясь. Накинул куртку и пошел к остывшему мобилю. До состязания осталось всего несколько дней, завтра ночью повторю тренировку, а сейчас надо поспать и поесть.
И самое главное — не думать. О той, о ком думать никак нельзя. Не сейчас! Если Аодхэн прав и каждая наша встреча способствует утечке чар, то я не могу рисковать. Не перед боем с черным аспидом.
