Утром я проснулась с трудом. То ли сказалась общая усталость, то ли ночь, полная сомнений и раздумий. Не так-то просто было уместить в голове новые реалии жизни и свое место в ней. Хотя оно-то и было пока под вопросом, но я собиралась его выяснить.

Выйдя из душа, я обнаружила на кровати новый сверток с одеждой, а развернув его, почувствовала, как от злости закипает кровь. Увы, я хорошо помнила вчерашний разговор. Тем более ту часть, где я прошу избавить меня от фобий.

Поэтому, стиснув зубы, я натянула то, что мне принесли, обулась и спустилась вниз.

– Госпожа Виктория, – если мэтр Арье и испытал шок, увидев меня, то он никак его не высказал, за что я была ему безгранично благодарна. – Господин Дагервуд ожидает вас в своем кабинете. И он просил захватить для него кофе.

– Конечно, – скрипнула я зубами, забирая поднос с одной фарфоровой чашечкой. – Конечно, я отнесу это господину Дагервуду! Прямо сейчас!

По коридору я шла с таким видом, что мне могли бы позавидовать гладиаторы, отправляющиеся на смерть. Да, они точно оценили бы. А львы забились бы в свои норы, решив не связываться с сумасшедшей добычей. Дверь в кабинет Дагервуда я открыла ногой, конечно, лишь потому, что руки были заняты подносом.

– Ваш кофе, анер, – передразнила я чарующие нотки той самой золотой богини, что видела здесь в первый день.

Дагервуд медленно поднял взгляд от своего ноутбука. И вся моя бравада испарилась, как туман. От этого взгляда мои колени подогнулись, а внутри разлилось что-то томительно-сладостное, предвкушающее и пугающее. Мне захотелось облизать губы и распустить волосы, которые я благоразумно стянула в хвост.

Очень медленно, почти лениво взгляд Дагервуда скользнул от моих ступней, обутых в туфли на высоком каблуке, до колен и поднялся выше, туда, где темнела юбочка. Этот предмет туалета утром вызвал у меня дикий вопль негодования, потому что кусочек зеленой ткани в складочку начинался ниже пупка и был не более тридцати сантиметров длиной. Спереди он едва прикрывал трусики, а спиной я вообще боялась поворачиваться. Верх моего туалета выглядел не лучше – тонкий и невесомый кусочек белого шелка на двух узких лямочках.

В общем, полный кошмар для социопатки вроде меня. Я никогда в жизни не надела бы ничего подобного!

И вот это, вернее, меня в ЭТОМ, Дагервуд сейчас рассматривал, откинувшись на спинку своего дорогого кресла.

Снизу – вверх. И сверху – вниз. И снова…

Кофе подпрыгнул в чашечке и выплеснулся на поднос и ковер.

– Да чтоб вас! – выругалась я.

– Вам стоит быть осторожнее в словах, Виктория. – Тягучей патокой его голоса можно заманивать жертв в темный переулок, чтобы убить. – Особенно, если вы не знаете их значения.

Я замерла, плюнув на разлитый кофе. Потом вспомнила, в каком я виде, и снова вспыхнула.

– Что это такое? – я гневно указала на свою юбку. – Вы издеваетесь? На мою пижаму ушло больше ткани, чем на это!

– Я выполняю вашу просьбу, – холодно ответил Дагервуд.

– Мою просьбу? Я не просила нарядить меня как… как… как эту вашу лейду!

– Вам нужно выйти из зоны комфорта, – с изрядной долей отвращения произнес мужчина. Сейчас в его взгляде не было ни капли того чувства, что я увидела, когда он меня рассматривал. – Вы залезли в нору из убогих тряпок и боитесь высунуть нос наружу. Так вы никогда не избавитесь от своих страхов. Так что развернитесь и принесите мне еще один кофе, Виктория. И поторопитесь, у меня нет времени, чтобы тратить его на вас.

Я снова скрипнула зубами и ушла. Вернее, попятилась спиной к двери, все еще не рискуя поворачиваться… тыльной стороной. «Вы сидите в своей норе и боитесь высунуться? Так?» Злость заставила меня тряхнуть головой, выпрямить спину, резко развернуться на этих проклятых каблуках и гордо прошагать до двери. И пусть эта ужасная юбка заканчивалась как раз посередине моих ягодиц, черт с ней! И с ним – с Дагервудом.

В коридоре мой запал закончился, и начало потряхивать от пережитого стресса. Отчаянно хотелось спрятаться, завернуться в какую-нибудь штору, залезть в темный угол или сделать еще что-то подобное. От ощущения голой открытой кожи меня тошнило, накатывала паника. Слишком открыта. Слишком уязвима. Слишком… на виду. К счастью, мне никто не встретился, кроме седовласого дворецкого с уже готовым кофе.

– Спасибо, – дрожащим голосом сказала я. И вспомнила: – Мэтр, вы могли бы помочь мне? Что такое «анер»? Вы знаете, что означает это слово?

– О, – выдавил из себя пожилой мужчина. – Нет. Я не смогу вам помочь с этим. Простите.

И, быстро развернувшись, дворецкий прошагал прочь, то есть практически сбежал.

А я смотрела ему в спину и готова была поклясться, что значение он знает и соврал мне. И еще, что невозмутимый, как ледяная скульптура, мэтр покраснел.

Черт. Пожалуй, мне действительно стоит быть осмотрительнее в выборе слов.

Когда я вернулась с кофе, Дагервуд быстро писал и на этот раз даже не поднял на меня взгляд. Лишь не глядя указал мне на стопку бумаг, велев разобрать их по датам. Я примостилась на краешке кресла, косясь на мужчину и вздрагивая. Но он был занят, а вскоре и я увлеклась работой, забыв и о своем наряде, и о том, что не одна в этом кабинете. И когда Дагервуд неожиданно склонился ко мне, вздрогнула.

– Поднимайтесь, – приказал он. – Идите за мной.

– Куда?

Он не ответил, молча выходя в коридор.

Мы прошли через холл, направляясь в то самое восточное крыло, где находился бассейн, и у меня даже мелькнула мысль, что мы идем к нему. Но нет. Свернули в другую сторону и вошли в просторный зал. Здесь были огромные окна, в которые лился свет, и деревянный пол. Больше здесь не было ничего.

– И зачем мы здесь? – полюбопытствовала я.

Дагервуд развернулся и толкнул меня открытой ладонью в грудь. Я потеряла равновесие и плюхнулась на пятую точку. И пока я сидела на этих досках, хватая воздух открытым ртом, Дагервуд приблизился, смерив меня холодным взглядом и сложив руки на груди.

– Собираетесь заплакать? – спросил он. – Начнете лить слезы, Виктория? Хлюпать носом и причитать? Или подниметесь и попытаетесь дать сдачи?

Я вскочила на ноги, скинула туфли и сжала кулаки. Ярость взметнулась внутри бурей, и я бросилась на мужчину, как разъяренная гарпия.

И пролетела мимо. В тот момент, когда его тело было совсем рядом, на расстоянии удара, Дагервуд просто отклонился, словно перетек в сторону, совсем немного, но достаточно, чтобы я потеряла точку опоры из-за размаха и снова свалилась.

Опять вскочила, рыча от злости.

– Жалкая попытка, – презрительно сказал Дагервуд. – Вы бросаетесь, не думая, даже не пытаясь найти варианты.

Я снова ударила.

Мимо. Мужчина отклонил голову, почти не двигаясь с места. Он играл со мной, показывая, насколько я ничтожна в попытке добраться до него.

– Очень плохо, – скучающе произнес он. – Я ожидал увидеть хоть что-то стоящее. Неужели Рик не научил вас даже самому элементарному?

Удар! Вернее, очередной промах. Я снова упала, ободрала коленку, вскочила.

– Чем вы занимались целый год? Никакого секса или даже поцелуев. Смотрели мультики и лопали мыльные пузыри? Я разочарован.

– Вы ничего не знаете! – заорала я. – Рик… он учил меня!

– Чему? Биться подушками? Попытайтесь хотя бы дотронуться до меня, Виктория. Хоть пальцем, и я сочту, что вы чего-то стоите. И даже расскажу, что означает то слово, что вы недавно произнесли.

Я честно хотела сделать это. Не дотронуться, а разорвать его на части, уложить на лопатки, залезть сверху и долго колошматить башкой об пол. Но правда была в том, что я не могла даже прикоснуться к нему. Дагервуд подпускал меня совсем близко, а потом просто скользил в сторону. По-прежнему безупречный, холодный и презрительный.

Да. Очень-очень долго. Колотить башкой об пол!

– Мне жаль вас, – лениво протянул он, отряхивая со своего белоснежного рукава невидимую пылинку. Бриллиант мигнул в запонке. – Вы так ничтожны. Но еще больше мне жаль Рика. Целый год наблюдать вас рядом с собой… глупец. Скажите, что он делал, когда жажда секса становилась невыносимой? Это ведь случалось, правда? Ни один мужчина не выдержит такой долгой голодовки.

– Замолчите! – зарычала я и снова бросилась. На этот раз он даже позволил мне почувствовать его дыхание. Но не позволил коснуться. Я не упала, перевернулась в воздухе и снова бросилась.

Мимо.

– Право, мне интересно, – склонил голову Дагервуд. – Как Рик сбрасывал… напряжение? Он делал это при вас? Вы наблюдали? Или он делал это тайком, в душе? Но вы ведь всегда знали, когда это происходило. Правда, Виктория?

– Вы! Ничего не знаете! – Прыжок, удар, переворот! Черт, я убью его! Как только доберусь.

– Так просветите, – усмехнулся он. – А может, Рик просто уходил иногда… по делам? А потом возвращался спокойный и повеселевший, но виновато прячущий глаза? А вы делали вид, что ни о чем не догадываетесь?

Удар! Его живот был в сантиметре от моего кулака! Ненависть застила глаза тьмой. Я хотела, чтобы он замолчал. Хотела заставить его замолчать, вбить эти слова в его рот, чтобы не смел говорить это. Потому что было больно.

– Очень мило, я угадал, – с отвращением протянул Дагервуд. – Мой брат еще более жалок, чем я думал.

– Рик любит меня!

– И что? Что дала вам его любовь? Вы потеряли год рядом с ним. Кутаетесь в убогие тряпки, прячете глаза и боитесь каждой тени.

– Он защищал меня!

Удар, удар! Увы, увы.

– Он посадил вас в клетку своей любви. Вы боитесь жить, Виктория. Вы всего боитесь.

– Он меня защищал!!! – заорала я.

– А надо было научить вас жить, – холодно сказал Дагервуд, вновь уклоняясь. – А жизнь – это не кокон из пухового одеяла. Это боль. Надо уметь принимать ее.

– Вы ничего не знаете о наших отношениях!!!

– Я вижу их нерезультативность, этого достаточно. Если без мужчины вы становитесь беззащитной, как новорожденный птенец, то грош цена такой любви. Легко быть рыцарем для той, кто ничего из себя не представляет.

Новорожденный птенец. Желторотик. Именно так называл меня Рик. Но ведь это не означает, что он хотел посадить меня в клетку! Он единственный любил меня! Первый, кто по-настоящему обо мне заботился! Готовил мне утром завтрак, накрывал одеялом…

– Не смейте, – ярость внутри словно напалм, но мне нужно сдержать ее. Укротить. Разворот. Обманчивый выброс влево. – Ничего… – Чуть дальше завести руку… – Говорить… – и сразу бросить тело вправо. Скользнуть так же, как Дагервуд, побыть муреной в толще воды… – О Рике! – Удар!

– Он лучшее, что было в моей жизни.

Замереть, с ужасом и восторгом переводя взгляд со скулы Дагервуда на свою руку. Я ударила его. Я смогла! Кулак прошел по касательной, почти не причинив мужчине вреда, но я сделала это! Сделала! Я ударила Дагервуда!

В его ледяных глазах отразилось какое-то чувство, но я не поняла, была ли это злость.

– Какая похвальная преданность. – Его голос прозвучал, как всегда, бесцветно. И развернувшись, мужчина направился к выходу. – Мы продолжим завтра.

– Что означает анер? – в спину ему спросила я.

Дагервуд слегка помедлил, а потом оказался рядом. Я выдохнула, медленно, сквозь зубы, глядя ему в лицо. Снова слишком близко. Снова… слишком. Мужчина склонился к моему уху, так что я почти почувствовала его губы.

– Это слово означает любовника. Хозяина. Властелина. Того, кому вы дарите свое тело. В его удовольствие. Принимая все, что он решит с вами сделать. Наслаждаясь этим. И умоляя… не останавливаться.

Резко отодвинувшись, он развернулся и ушел. А я осталась стоять, переваривая сказанное. И я назвала его… так? Да чтоб мне провалиться!

Дверь хлопнула, а я медленно сползла на пол. Повторить? Я даже не верю, что мне удалось это!

Скорость – неплохой способ расслабиться.

Узкий корпус автомобиля казался каплей ртути, рассекающей пространство. Трасса над ущельем, смертельная для людей, именно потому здесь их не бывает. И он может ускоряться и ускоряться, выжимая педаль и до упора укладывая стрелку спидометра.

Самое удивительное, что чем выше становилась скорость, тем яснее разум.

Дагервуд думал.

Вспоминал, анализировал, сопоставлял.

Что-то происходило. Он ощущал тонкие вибрации миров, но откуда они исходили? Дагервуду казалось, что он упускает что-то важное, хотя никаких оснований для беспокойства не было. Наблюдатели при домах линкхе по-прежнему сообщали лишь о мелких склоках, превышениях полномочий и прочих нарушениях Закона. В южной части города убита группа молодых людей – порезвились низшие. Все уже задержаны и отправлены на каменоломни.

В одном из человеческих домов удовольствий одна высшая выпила сексуальную энергию почти всех посетителей. Хандэра неисправима, сколько раз ее наказывали за это? Но девушка принадлежала к Дому Лунного Лотоса, и вступать в открытый конфликт с ними Дагервуд не хотел. Лунные всегда были сильны, третья ветвь после королевской. Они питались снами и чувственными наслаждениями. Хандэра нарушила Закон в третий раз за год, и он лично отправился за ней. Но вот вопрос, что делать с наследницей Дома? Снова лишить выхода в Терру?

Порше взревел на очередном повороте и вылетел на проспект. Дом удовольствий оказался респектабельным, даже роскошным. Дагервуд скрипнул зубами, заглушая мотор, хлопнул дверцей. Накинул флер, не желая, чтобы люди его видели. Вдоль здания уже протянулась тонкая серебристая линия, а в воздухе над крышей темнел распахнутый глаз – знак Лиги. Значит, пожиратели уже оцепили место преступления.

Хандэра сидела на высоком барном стуле, болтала ногами и вовсе не казалась раскаявшейся. Откровенно говоря, она выглядела довольной и до омерзения сытой. Ну и еще потрясающе красивой, как и все Лунные. Светлые волосы шелковой волной стекали на спину, синие глаза могли бы посрамить насыщенные краски морских глубин. Девушка просто светилась от жизненной силы, что успела выпить, ее кожа слабо мерцала, а тело в серебристой ткани платья казалось текучим, мягким.

– Ах, – томно и насмешливо протянула Лунная. – Влад Дагервуд. Сам Вершитель явился, какая честь!

Она облизала соломинку из коктейля, что потягивала с соблазнительно-порочным видом. Влад поморщился. Фэллан уже был здесь, Инис, конечно, тоже, как и положено Тени.

– Три десятка человек, – процедил Фэл, глядя на Влада и старательно игнорируя Хандэру. – Двое мертвы, трое под вопросом… Сердца не выдержали.

– Они умерли счастливыми, – рассмеялась девушка. – Кстати, волчонок, если ты сильно попросишь, я и тебя научу некоторым трюкам. Или ты любишь лишь свою Тень?

Фэллан оскалился, показывая клыки, Хандэра снова рассмеялась. Инис положил ладонь на плечо друга, и тот мгновенно успокоился. Девушка фыркнула презрительно и снова перевела взгляд на Дагервуда.

– Закон нарушен, – сухо констатировал Дагервуд. – Наказание – год изоляции по исчислению Энфирии. Забирайте ее.

Синие глаза Хандэры потемнели. Она швырнула бокал в сторону, тонкое стекло брызнуло осколками. Вскочила. Плечи девушки согнулись, тонкая ткань платья треснула на спине, выпуская пока еще не крылья, а лишь остов.

Фэллан сверкнул глазами и незаметно вытащил тугой медный комок. Инис сделал то же самое. Остальные пожиратели медленно переместились, окружая лунную. Но на них она не смотрела, взгляд горящих синим огнем глаз был обращен лишь на вершителя.

– Люди – наш корм, – резко сказала она, наклоняясь вперед. За спиной медленно, но неотвратимо расправлялись крылья – перепончатые, с ядовитыми шипами. Ногти и глаза девушки потемнели, волосы вспыхнули багрянцем. Лунные могли вызывать не только наслаждение, но и кошмары, а любили и то, и другое одинаково.

– Так было изначально! – прошипела Хандэра, делая шаг к Дагервуду. – Так было правильно! Они лишь животные, созданные по образу и подобию линкхов, чтобы нам было интереснее! Ты и твой Закон – насмешка над нашей расой!

– Но вы вынуждены подчиняться ему, – равнодушно протянул Дагервуд. – И пока это так, ты будешь наказана каждый раз, преступая Закон. И если не прекратишь, то однажды, – он наклонился, всматриваясь в кошмарное и красивое лицо, – я убью тебя, Хандэра.

Она бросилась на Вершителя одновременно с медной сетью, выкинутой Фэлланом и Инисом. Зашипела вновь, ощутив прикосновение проклятого металла, разъяренно дернулась, пытаясь выбраться. Кожистые крылья неистово бились в попытке разорвать медь, и пожиратели благоразумно не стали приближаться, опасаясь ядовитых шипов.

– Наступит ночь, когда гнилой глаз Лиги закроется навсегда! – яростно выкрикнула Хандэра. – А на твоей могиле вырастут папоротники, Влад Дагервуд! Лига смотрит, но не видит! Лига ослепнет навечно! Запомни мои слова! И этот день совсем близко!

Фэллан примерился и коротко ударил девушку по шее. Почти без замаха, но Хандэра обмякла, свалилась на пол.

– Превышение полномочий? – Дагервуд приподнял бровь.

– Нисколько, – бодро отрапортовал пожиратель, окинул лунную злым взглядом. – Седьмой пункт Изначального Закона: из-за способности приманивать вероятность и предвидеть события, любой представитель Дома Лунного Лотоса может быть обезврежен при попытке прибегнуть к прорицанию. – Фэл криво усмехнулся. – Так что все в рамках Закона, Вершитель.

Дагервуд покачал головой, но возражать не стал. В отличие от Фэла, стоящего за спиной Хандэры, он видел ее глаза в момент выкрика: узкий, в ниточку, зрачок, резко выцветшая синь радужек… Лунные действительно умели предвидеть события. И он встречал тех, кто «вещал». Хандэра в момент своей ярости была очень похожа на тех прорицателей…

Дагервуд тряхнул головой. Папоротники на его могиле? Ну-ну.

Девушку унесли, осторожно окутав медью и надев на руки браслеты, блокирующие магию.

– На окраине города снова похозяйничал кто-то из низших. Вороны собираются. Там труп, – сказал Инис. Взгляд светлых глаз стал отрешенным, как бывало всегда, когда Ин смотрел через своих пернатых слуг.

– Разберетесь, – бросил Дагервуд. Ему еще предстояло объясняться с главой Лунного Дома.

– И собаки воют, – тихо сказал Фэллан, прислушиваясь. – Отправляемся!

Парни слаженно развернулись и покинули дом удовольствий. Влад кивнул другим стражам Лиги, что почтительно склоняли головы, завидев Вершителя. Но мыслями был далеко. Второй линкхе за прошедшие сутки предрекает падение Лиги. Совпадение? Дагервуд не верил в них. Тогда что? Да, многим не нравится Закон, многие желают получить ключ от Терры, чтобы пировать, как было до Ночи Пожирателей. Кровавые времена бесконечных убийств, жестокое время в летописи людей. Но желать, не значит получить.

Так о чем говорила Хандэра? И даже дурак заметит, что линкхи стали чаше нападать на людей, словно хищники, почуявшие кровь. По сути, они и были хищниками.

Тянущее чувство тревоги усилилось.

А еще где-то в городе болтается Рик, вызывая желание найти строптивого брата и придушить собственными руками. Даже Инис, с его способностью видеть глазами каждой птицы в городе, не мог отыскать следы беглеца. Рик слишком хорошо знал Лигу, он вырос в ней. И точно понимал, как от нее скрыться.

Проклятый своевольный глупец!

Дагервуд раслабил ладонь, стиснутую в кулак. Стянул перчатку и сжал в пальцах монету, прокатил. Это всегда помогало ему успокоиться.

Впрочем, нет смысла искать брата. Он придет сам, ведь у Влада осталась приманка. Губы мужчины изогнула усмешка. Очень темпераментная приманка.

«Ваш кофе, анэр».

В паху потяжелело мгновенно, словно он не находился на месте преступления. Ему даже показалось, что ощущает запах. Видит влажные губы. Разъяренный взгляд. Тело в провокационной юбочке. Он потянул за ворот строгой рубашки, понимая, что задыхается. Засунул монету в карман.

Да, Рик придет сам. Иначе Дагервуд ничего не понимает в своем брате. Он придет за ней. К ней. Чем бы это ему ни грозило.

Потому что сам Влад тоже пришел бы.