От радости я чуть не бросилась Дагервуду на шею, правда, мой порыв смело, стоило увидеть его холодный взгляд. Смущенно отвернувшись, я вылезла из машины, потопталась на дорожке, ведущей к ступеням. В первую неделю пребывания здесь Рика я исходила ее вдоль и поперек. Я знала каждую трещинку между плитами, что выстилали дорожку, каждую травинку! Сколько времени я провела здесь, кусая губы от бессилия и отчаяния?

Сейчас я шла по этой дорожке совсем с другими эмоциями и должна признать, появились они благодаря Дагервуду. Он дал мне надежду на то, что все образуется, и Рик вновь станет здоровым.

– Жаль, что вы мечтаете вернуть его для себя, а не для него, – равнодушно сказал Дагервуд. Словно ледяной водой облил.

– Вы ничего не понимаете, – огрызнулась я.

– Увы, понимаю. Прошу.

Он придержал передо мной дверь.

– Рик не хочет умирать, – упрямо сказала я. – Никто не хочет умирать, это закон! Никто! И Рик просто был не в себе! Он вернется и все будет по-прежнему…

– Ничего уже не будет по-прежнему, Виктория.

Дагервуд шагал рядом, засунув руки в перчатках в карманы черного пальто, и на меня не смотрел. Его профиль был холодным и отстраненным, застывшим, словно ему не нравилось быть здесь. Или быть здесь со мной?

– Вы приняли решения, не думая о последствиях, желая лишь получить того, кто давал вам чувство безопасности. Рика. Но с чего вы взяли, что вернувшись, он останется прежним?

– Я не понимаю вас. – Женщина в зеленом костюме врача проводила нас взглядом, но ничего не сказала. Никто не пытался нас остановить или спросить, куда мы направляемся. – О чем вы говорите? Почему Рик должен измениться? Да даже если и так, – я упрямо мотнула головой. – Неважно. Лишь бы он жил.

– Люди не умеют отпускать. – В голосе Дагервуда возникла какая-то новая нота-тревожная, от которой хотелось поежиться. – Они слишком привязаны к другим людям, вещам, чувствам, привычкам. А ведь умение отпускать-первое, чему всем стоит научиться. Чтобы выжить, надо меняться. Чтобы изменяться, надо отпускать.

– Может, вы просто никогда не любили? – пробормотала я, рассматривая пол под ногами. – Я не хочу отпускать тех, кого люблю. Я хочу держать их изо всех сил.

– Да. Я понял. Даже против их воли.

Я резко подняла голову, вдруг осознав, что мы стоим в больничном коридоре, слишком близко друг от друга. И что странно – рядом нет ни одного человека. Длинное пространство, с выкрашенными в белый и зеленый цвет стенами совершенно пусто. Люминесцентная лампа над нашими головами затрещала и погасла, за ней – еще одна, погружая коридор в полумрак. Но все это я отметила как-то мельком, потому что не могла оторвать взгляд от лица мужчины, что стоял так близко. Мне приходилось закидывать голову, чтобы смотреть в его глаза. Я чувствовала тепло его тела. Легкое дыхание. Казалось, я даже слышала стук его сердца. А если положить ладонь на его грудь-там, где распахнуто пальто и видна белая рубашка, я, наверняка, почувствую это биение под пальцами. И как-то до одури захотелось этого. Просто поднять руку и прижать к его груди. Чуть левее центра. И посмотреть, измениться ли его взгляд, когда я сделаю это.

Еще одна лампа погасла.

Тьма. Приближается.

Я вздрогнула и пришла в себя. Черт! Я реально хотела коснуться Дагервуда? Я? Да что со мной?!

И почему кажется, что он тоже хотел этого?

Отодвинулась, отвела взгляд.

– Что с этими лампами? – сипло пробормотала я, чтобы разбить тишину, окутывающую нас двоих плотным коконом интимности. – Ненавижу больницы. В них всегда что-то не так.

Дагервуд не ответил, он просто открыл дверь в палату и придержал ее, впуская меня.

– Рик!

Я бросилась к кровати, но остановилась, побоявшись потревожить больного. С жадностью уставилась в лицо парня. Я все еще помнила ту ужасающую серость, что разливалась на нем в мой последний визит, превращая в посмертную маску. Сейчас этих пугающих красок не было, кожа Рика оказалась лишь бледной. Он спал, лежа на спине. В руке торчала игла катетера. Я осторожно тронула пальцы Рика. Такое легкое пожатие я могла себе позволить, не беспокоя свои фобии.

– Привет, – шепнула ему, не ожидая ответа. – Я по тебе скучаю.

– Он вас не слышит, – холодно сказал Дагервуд. – Он… в глубоком сне.

Я бросила на него быстрый возмущенный взгляд. Неужели обязательно все портить? Хотела даже сказать что-то язвительное, но в этот момент пальцы в моей руке дрогнули и крепко обхватили мои. Я ахнула, уставившись на Рика. Под плотно закрытыми веками быстро задвигались глазные яблоки, словно парень видел меняющиеся образы. Его пальцы вновь шевельнулись, а линия на кардиомониторе вдруг запрыгала, взбесившись. Запищал какой-то датчик.

– Он меня узнал! – радостно подпрыгнула я. – Он приходит в себя! Рик!

Дагервуд шагнул ближе, напряженно всмотрелся в застывшее лицо больного.

– Выйдите, – коротко приказал он.

– Что? Но почему? Я не…

Одного взгляда на злого Дагервуда хватило, чтобы я перестала спорить. И выпустив руку Рика, покорно покинула палату, прислонилась спиной к стене, тревожно прислушиваясь к тому, что происходило внутри. Но там было тихо. И что странно-никто из врачей не спешил по тревоге, коридор по-прежнему был пуст.

И пока я стояла там, в тишине, и одиночестве до меня дошло и еще кое-что.

Дагервуд вышел из палаты спустя пять минут, и не посмотрев на меня, двинулся к выходу. Я догнала его и со злостью дернула за рукав.

– Что с Риком? Он очнулся? Ему лучше? Он пришел в себя? Когда его отпустят?

Мужчина остановился и медленно опустил взгляд, посмотрев на мои пальцы, что все еще сжимали ткань его пальто. Я отдернула ладонь, словно обожглась. Дагервуд усмехнулся, чем вызвал у меня желание его убить. Если так дальше пойдет, то однажды я точно не сдержусь и ударю его чем-нибудь тяжелым.

Бровь мужчины слегка изогнулась. Похоже, он вновь понял, что творится в моей голове.

– Что в Риком? – требовательно спросила я. Поморщилась. – Слушайте, я поняла, зачем вы привели меня сюда. Это вовсе не акт дружелюбия, как я подумала вначале. Вы привезли меня, чтобы продемонстрировать, ради чего я пришла к вам и что стоит на кону. Жизнь Рика. Да, спасибо, я все поняла и осознала! А теперь, может, вы просто ответите, что с ним?!

Все это я выпалила скороговоркой, глядя на него.

– Я предупреждал, что Рику противопоказаны волнения, – негромко ответил Дагервуд. – А вы, – окинул меня взглядом, – несомненно, их ему доставляете. Так что не советую снова убегать, чтобы примчаться сюда. Для Рика это может оказаться смертельным.

Развернулся и пошел дальше, оставив меня со сжатыми от злости кулаками и мрачным осознанием его правоты. Я ничего не знала о болезни Рика, но страх навредить ему был сильнее желания его увидеть.

– Я все поняла, – сквозь зубы процедила я, вновь догоняя мужчину. Он соизволил наградить меня насмешливым взглядом, щелкая автомобильным брелоком и открывая дверцу.

– Надеюсь, мы не станем к этому возвращаться, Виктория, – сказал Дагервуд, заводя мотор. – Что случилось с вами в городе?

Я глубоко вздохнула. Что же, Дагервуду действительно нет нужды использовать физическое насилие, чтобы добиться моего послушания. У него есть иной, гораздо более действенный рычаг управления мною. Жизнь Рика. Да, я все поняла.

Но сожри меня тьма, если расскажу ему то, что мне привиделось!

– Я зашла в бар, где раньше работала, – тщательно подбирая слова произнесла я. – И… туда пришли… двое. Двое мужчин. Они повели себя странно.

– Странно?

– Да. – Я помолчала, хмурясь. – Мне показалось, что они хотели меня похитить.

Дагервуд смотрел на дорогу.

– Нечто подобное уже происходило со мной, – мрачно завершила я. – Год назад меня так же пытались закинуть в машину и увезти. Рик тогда спас меня.

– И вы преисполнились к нему благодарности, – бросил мужчина. – Вы знаете людей, что похищали вас? Видели их прежде?

– Нет. Но я ведь не помню своего прошлого.

– Они называли вас по имени?

– Нет.

Дагервуд уточнил детали, я рассказала, тщательно избегая упоминания о любой необычности, что увидела. Торопливо вытряхнула из блистера таблетку, кинула в рот и проглотила без воды.

– Возможно, они лишь хотели… познакомиться, – беспомощно закончила я.

– Возможно, вам пора научиться верить себе, – безразлично сказал Дагервуд.

Я уставилась на его профиль.

Возможно, я когда-нибудь смогу понять, что у этого человека в голове?

– Не надейтесь, – сказал Дагервуд.

Выспаться мне не удалось, к сожалению.

Подъехав к дому, Дагервуд высадил меня у ворот и, не прощаясь, развернулся и вновь куда-то укатил. Я посмотрела на клубы пыли, оставленные колесами его спорткара, вздохнула и помахала рукой черной коробочке на решетке.

– Привет, Макс, – сказала я невидимому охраннику.

Коробочка не ответила, но ворота открылись. И я этому порадовалась, потому что на землю мягко, но неотвратимо опускались сумерки. И мне уже было не по себе, слишком хотелось спрятаться где-нибудь за надежными стенами.

Вдоль дорожки ухоженного парка перед домом загорались фонари, так что я ускорила шаг, а потом и вовсе побежала. Взлетела по ступенькам, хлопнула входной дверью.

– У вас все в порядке, госпожа Виктория? – с вежливой бесстрастностью поинтересовался мэтр Арье.

– Да, – выдохнула я. – Решила слегка пробежаться по свежему воздуху. Чтобы спалось лучше.

– Конечно. Я так и подумал, госпожа Виктория. Ужин готов и ожидает вас в овальной гостиной. Вас проводить?

Я кивнула и гордо прошествовала к двери, что вела в ту самую гостиную. Боги, я, наверное, никогда не привыкну к такому обращению: госпожа Виктория! Каждый раз хотелось оглянуться, чтобы убедиться, что за моей спиной не стоит какая-нибудь настоящая госпожа.

Впрочем, эти мысли быстро сменились другими. Например, мне не мешало бы обдумать, что именно сегодня произошло со мной.

Но после съеденного второпях ужина, состоявшего из огромной отбивной, порции салата и нескольких закусок, я почувствовала такую сонливость, что с трудом доползла до своей комнаты, стащила одежду и упала на кровать. Сегодня я не хотела искать никакой безопасный угол, ворох подушек и одеял показался мне вполне уютным и надежным. Так что я с удовольствием забралась в него и закрыла глаза.

…Кажется, я уснула. Но среди ночи меня что-то разбудило, и я открыла глаза. Три часа, семнадцать минут, двадцать две секунды. Двадцать три… мне не нужны часы, чтобы узнать точное время.

Села на кровати, нахмурившись. Ночник горел, тьма была, но домашняя, безопасная. Вполне обыденная. И тут…

«Ви…»

Я подпрыгнула, потому что была готова поклясться, что узнала этот голос. Он прошелестел в комнате легким ветром, словно сквозняк принес отголосок фразы, произнесенной где-то далеко.

«Ви… иди… ко мне…»

– Рик!

Неужели он где-то рядом?

Думать и анализировать было некогда, я метнулась к двери, выскочила в коридор. На мне была ночная пижама: короткая маечка и шортики, разукрашенные сиреневыми цветочками. Про обувь я и вовсе забыла и понеслась по дощатому полу особняка босой.

«Скорее…»

– Где ты?

«Наверх…»

Я замерла на краю лестницы, с занесенной ногой. Наверх? Подняла голову. И меня кольнуло пониманием – ну, конечно, наверх! Он там.

«Скорее, Ви»

Дальше я уже неслась, не разбирая дороги, каким-то невероятным образом умудрившись не запутаться в череде бесконечных коридоров и дверей, прыгая по ступенькам на третий этаж, а потом вновь бежала, пока не добралась до лестницы на крышу. Выдохнула и полезла на нее, толкнула дверь. Она поддалась с трудом – слишком тяжелая для меня, кованная, железная, исчерченная какими-то знаками. А за ней – крыша. Ровная площадка, огороженная каменным бортиком, возле которого стоял он.

– Рик!

Я кинулась вперед, желая обнять его, но парень неожиданно отодвинулся. Я застыла, недоуменно рассматривая его. Света полной луны и парковых фонарей вполне хватало, чтобы увидеть его мощный обнаженный торс и зеленые хлопковые штаны, какие носят врачи. Больше на Рике ничего не было. Его лицо по-прежнему бледное, под глазами – темные круги. А в руке все еще торчит игла катетера, но, похоже, Рик этого даже не замечал. Отросшие светлые волосы трепал ветер, на подбородке – щетина. Он выглядел вполне здоровым, почти таким же, как был до болезни.

– Ты что, сбежал из больницы? – ахнула я.

– Я почувствовал тебя. Сегодня, – тихо сказал он. Сжал кулаки и глянул жестко, яростно. – Ты должна уйти. – Я прижала ладонь к губам. Что-то было не так. С его глазами. Они светились в темноте, как у кошки. Рик моргнул, и свечение пропало. Но голову он отвернул и сделал шаг назад, словно не желал находиться рядом со мной.

– Что ты наделала, Ви… – отчаянно простонал он. – Что ты наделала! – Потом встряхнулся и вновь посмотрел на меня. Возле губ залегла упрямая и горькая складка. – У меня мало времени. Ты должна уйти от Влада. Прямо сегодня. Сейчас. Возьми вещи и беги. Далеко, как только сможешь. Уезжай в другой город, а лучше – страну. Спрячься… вот, возьми, – он вывернул карманы, высыпая из них мятые купюры. – Здесь немного, но на первое время хватит…

– Я не понимаю…

– Да, – его голос стал злым. – Ты не понимаешь. И поэтому совершила ужасную ошибку. Ты не должна была приходить сюда. Куда угодно, но только не сюда! Черт возьми, Ви, я и подумать не мог, что ты сделаешь такое! – как-то отчаянно прошептал он.

– Рик, – я торопливо облизала пересохшие губы. – Послушай… я хотела помочь! С тобой что-то случилось, и никто не знал, что это за болезнь… я дико испугалась! Но Дагервуд, у него есть лекарство…

– Лекарство? – Рик как-то страшно усмехнулся. – Господи, Ви… если бы только знала… Надо было сказать тебе! Это моя вина…

– Что сказать? – я шагнула к нему. Боги, мне так хотелось его обнять! Пусть лишь на миг, но обнять! Прикоснуться на мгновение, убедиться, что с ним все в порядке, что он жив и здоров!

Но Рик шарахнулся от меня в сторону, как от прокаженной, и я остановилась, изумленная. И испуганная.

– Что происходит? Рик? Ты не хочешь, чтобы я прикасалась к тебе? Боишься, что у меня случится приступ? – осенило меня. – Но я ведь могу это сделать! Ненадолго, но могу! Мы ведь пробовали, помнишь?

– Я все помню, – глухо сказал он. – И боюсь не твоего приступа. Теперь есть кое-что посерьезнее, – он отошел к бортику. – Ты должна уйти отсюда, ты поняла? Убегай, Ви, считай это моей последней просьбой. Убегай как можно дальше! И никогда никому не сообщай, где ты. Даже… мне.

– Даже тебе? – я окончательно запуталась. Что происходит? – Рик, в чем дело? Мне страшно…

– Прости, желторотик. Прости… Мне нужно уходить… Время заканчивается. Скоро он будет здесь.

– Кто?

– Мой брат.

– Твой брат? – Кажется, у меня весьма некрасиво открылся рот.

– Влад, – Рик поднял голову, в его лице застыла мука. – Он не должен меня здесь увидеть.

Он шагнул к краю крыши.

– Стой! – Отчаяние в моем голосе грозило превратиться в истерику. – Куда ты? Я ничего не понимаю, совсем ничего! Но прошу, давай уйдем вместе! Ты все объяснишь мне потом, все разрешится… как-нибудь. Рик!

– Нет! – Он посмотрел через плечо, и снова я увидела потустороннее свечение в его голубых глазах. Стало жутко. – Ты со мной не пойдешь. И… – он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. – Забудь меня, Ви. Я… мы больше не встретимся. Я ненавижу тебя за то, что ты сделала. За то, что пошла к Владу. Разве я просил тебя? Убирайся. Уезжай так далеко, чтобы я никогда тебя не нашел…

– Что ты такое говоришь? – Боги, может, я сплю, и мне снится кошмар? Самый ужасный из возможных, бред, в котором Рик бросает меня. Я так боялась этого… – Ты… ты не хочешь быть со мной?

Его лицо исказилось, грудь заходила ходуном, кулаки сжались. Он уже стоял на бортике ограждения, лунный свет бил ему в спину.

– Да, – сказал он. – Да! А теперь уходи. Давай, иди, Ви. Иди!

Я пошатнулась. Нет, не ушла, как он велел, просто пошатнулась от горечи и непонимания.

– Ты просто не понимаешь, что говоришь, – пробормотала я. – Это все лекарства. Наверное, побочный эффект… Так бывает, я знаю… Агрессивность и все такое…

– Пошла вон! – закричал Рик, и я дернулась, закрыла лицо руками. Всего на миг. А когда снова посмотрела, крыша была пуста. Я оглянулась в недоумении. Ветер разбрасывал мятые купюры и опавшие листья. Луна чертила тенями на камне. И все. Ни следа Рика, словно он мне привиделся.

Я вздрогнула и подбежала к бортику, залезла на него. Высокая фигура в зеленых штанах быстро удалялась по парковой дорожке в сторону от основных ворот.

– Рик! – наверное, так орут раненые звери. Или брошенные девушки, что готовы были пожертвовать жизнью ради любимого. Нет, я не прыгала в пропасть, я не пыталась покончить жизнь самоубийством, такие мысли даже не пришли мне в голову. Я просто стояла на краю и просто пошатнулась. Просто в тот момент мой инстинкт самосохранения отключился, его заменила горечь отчаяния. И я упала вниз.