Я неслась, словно перепуганный зверь, через тротуар, по дворам, мимо пешеходов и сигналящих автомобилей. Страх вновь оказаться в руках этого красноглазого переселил страх перед дорожной аварией, и я кинулась наперерез неудачливому водителю. Улицу огласил визг тормозов, завоняло паленой резиной, и молодой парень обложил меня ругательствами. Но я уже неслась дальше – на проспект, туда, где множество людей позволит мне затеряться, исчезнуть, стать невидимкой! Я не оглядывалась, чтобы увидеть своих преследователей, боялась потерять необходимые мне секунды.

Валун вырос у ноги так резко, что я, не увидев его, споткнулась и полетела на брусчатку, инстинктивно закрывая лицо. Растянулась, как пингвин, раскидав ноги и ссутулив плечи. Драгоценные минуты, что я выиграла фактором неожиданности, были потеряны, это значит, что громила сейчас вздернет меня, как котенка!

Я встала на четвереньки, тряся головой и пытаясь куда-то отползти. Подняла голову.

Моих преследователей не было. Строго говоря, здесь вообще никого не было Улица оказалось совершенно безлюдной. Я осторожно поднялась, вертя головой и пытаясь вспомнить, не ударялась ли я ею при падении. Выходило, что нет. Однако я стояла в гордом одиночестве, что было довольно странно. Отсутствие верзилы и красноглазого-радовало, а вот отсутствие пешеходов и автомобилей, как минимум, удивляло.

Я неоднократно проходила по это улице. Она относится к части старого города – с брусчаткой, домами, украшенными лепниной и балкончиками с витыми оградами, живописными арками и барельефами. Здесь все дышало стариной, на каждом кирпичике лежал налет ушедших веков, и из каждой трещины в штукатурке проглядывало утраченное великолепие. И здесь всегда было многолюдно.

Я слегка растерянно оглянулась. Беспокойство накатило приливной волной, грозя утащить в бушующее море паники и сумасшествия. Но к счастью, этого не случилось, потому что мимо промчался автомобиль, обдав меня ветром и сухой грязью из придорожной канавы. И, наверное, водитель, сильно удивился тому, что обляпанная девушка в ответ рассмеялась и приветливо помахала ему рукой.

Значит, я снова все выдумала, и улица лишь улица, просто не так многолюдна, как, например, вечером, когда я проходила здесь, возвращаясь из бара. Я прибавила шаг. Даже если мои преследователи по какой-то удивительному везению, отстали, мне все равно надо убираться отсюда как можно скорее.

Мимо снова пронесся автомобиль. Ярко-алый, вытянутый. Покачала головой, не забывая двигаться в направлении проспекта.

Растерянность появилась вновь, когда я заметила вывеску на одном из домов. Нахмурилась, склонила голову, пытаясь понять, что там написано. Буквы казались знакомыми, но текст в голове не укладывался, словно был написан на каком – то неизвестном мне языке. Что за глупость? Прошла еще несколько шагов и уперлась взглядом в новую странность. Цветы. По обшарпанной штукатурке одного из домов плелась ярко-зеленая лиана со свисающими тяжелыми бутонами. Темно-лиловые, с белоснежным нутром, в котором сияли золотые звездочки. Я застыла, как вкопанная, рассматривая их. Возможно, сами по себе цветы – это не так уж и странно. Возможно, где-нибудь на юге это вполне обычное дело, я видела такие фотографии. Возможно. Но я стояла на улице одного из самых мрачных, холодных и дождливых городов мира. И в конце осени здесь не может быть цветов. Тем более, здесь не могло быть ТАКИХ цветов. Ведь некоторые бутоны были размером с мой кулак. И таких ярких, насыщенных и изумительных красок я не видела никогда в жизни. На миг пришла спасительная мысль, что это бутафория, но первое же прикосновение развеяло мои иллюзии. Растение было настоящим, влажным на ощупь и распространяющим нежный, горьковатый запах.

Я отвернулась от экзотических бутонов и принялась осматриваться, не зная, что и думать. Может, это влияние глобального потепления? Мысль глупая, конечно, зато слегка развеселившая. Сейчас я видела и другие растения. Дикую розу, оплетающую балкончики. Голубой и бурый мох облепивший валуны вдоль дороги. Серебристые стрелы трав, пробивающиеся сквозь брусчатку. Темно-пурпурные, чернильные и снежно белые бутоны, свисающие гирляндами с крыш.

Я что, провалилась в кроличью нору и не заметила этого? Может, стоит вернуться к тому валуну и еще раз его стукнуть?

Потому как что-то было не так. Что-то определенно и мозговыносительно не так. И варианта лишь два. Либо я все же ударилась головой, валяюсь на дороге и брежу, либо… либо это не тот город, что я знаю.

– Без паники, Ви! – бодро произнесла я. – Ты во всем разберешься. И цветочки точно лучше того… красноглазого страшилища! В конце концов, я очень люблю цветы! Или уже нет… не очень. Совсем не люблю… Да-да, я только что обнаружила, что цветы-это гадко, особенно в конце осени. Запишу в своем ежедневнике: «Яркие цветочки, неожиданно выросшие на тротуаре, могут означать, что вы спите. Или что вы сошли с ума!». Вот как только куплю себе этот дурацкий ежедневник, так сразу и запишу!

Продолжая бормотать себе под нос, я вновь двинулась по улице, выхватывая взглядом прочие странности. Город был тот же. И в тоже время… иной. Нечитаемые надписи, непонятные растения, золотой блеск на слишком чистых стеклах. Когда окна этих домов были такими хрустально-прозрачными? Иные, напротив, казались черными провалами, в которые я не решилась бы заглянуть. И – отсутствие людей. Когда вдали послышался шум мотора, я отступила в узкий проход между домами. Этот автомобиль был темно-синий, приземистый, удлиненные фары казались глазами живого и хищного существа. Водителя за тонированными стеклами не рассмотреть, но я предпочла не высовываться, оставаясь в густой чернильной тени. Автомобиль проехал, а я выскочила из тени, стряхивая ее с себя, словно паутину.

Не находя никакого разумного объяснения происходящему, я вновь выбралась на тротуар и двинулась туда, где должна быть знакомая мне алея. К счастью, она обнаружилась на прежнем месте. Там же, за разросшимся кустарником, виднелась дверь моей любимой кофейни, куда я изредка заходила, чтобы выпить ароматный напиток. Стеклянная створка была приоткрыта, изнутри лились негромкие звуки музыки. Я шагнула в ту сторону, уже почти готовая улыбнуться и признать, что мне все почудилось, все-таки, не зря меня держали в больнице, когда взгляд мой упал на столик, что стоял у окна. За ним сидел мужчина. Приземистый, сутулый, одетый в потертую куртку. И я уже готова была зайти внутрь, наплевав на неблаговидного посетителя, когда заметила, что лежит на его тарелке.

Похоже, в моей любимой кофейне изменилось меню. Теперь вместо капучино и бисквитных пирожных здесь подают куски свежего мяса с кровью и потроха. Тоже отвратительно свежие.

Словно услышав мой задушенный писк, неряха повернул голову и уставился в мою сторону, пережевывая свой обед. На его губах осталась кровь, на щетине – куски чего-то неприятного. Резко выдохнув, я рванула прочь от этого ужасного места, решив, что навсегда разлюблю кофейни!

Следующей моей записью будет: «Если вы заметили мужчину, обедающего в кофейне сырым мясом и кишками – внесите это заведение в свой черный список, у него хреновый шеф-повар! А потом бегите со всех ног, пока там не закусили и вами!»

Боги! Я никогда так не бегала. Я неслась по тротуару, мимо разноцветных домов, увитых цветами, мимо стеклянных дверей и витрин, и не знаю, где оказалась бы в итоге, если бы путь мне не преградил автомобиль. От неожиданности я отскочила и плюхнулась на свою многострадальную пятую точку. Поднялась, ругаясь сквозь зубы и потирая ушибленное место. Дверца распахнулась.

– Садитесь, – властный голос Дагервуда разорвал мое оцепенение. На деревянных ногах я подошла к машине и села на кожаное сидение. Мотор мягко заурчал, когда Дагервуд переключил передачу. Я вцепилась в сидение.

– Пристегнитесь, Виктория.

Потянула ремень безопасности, защелкнула, даже не подумав возражать. Меня слегка трясло от пережитого и от непонимания, поэтому я не сразу решилась посмотреть на чеканный профиль мужчины за рулем. Он смотрел на дорогу, а я застыла, разглядывая его. Надо признать, у Дагервуда был потрясающий профиль. Обычно принято сравнивать с римскими монетами, но так я не видела ни одной, то просто смотрела, удивляясь его агрессивной красоте. Правда, когда Дагервуд повернул голову, я смутилась и отвернулась, сообразив, что откровенно пялюсь на него. Вздрогнула.

– Как вы здесь оказались? – вопрос прозвучал резче, чем я хотела.

– Проезжал мимо.

Я снова уставилась, на этот раз с подозрением.

– Правда?

Дагервуд ответил мне непроницаемым взглядом.

– А куда вы так неслись, Виктория? Признаться, я не ожидал увидеть вас здесь.

– Где здесь? – слишком громко спросила я.

Он окинул меня острым взглядом.

– В городе.

– В городе?! – почти закричала я. И осеклась. Мы ехали по проспекту. Светились рекламные щиты, лениво текла толпа пешеходов. Дома были самыми обыкновенными – с трещинами и ржавчиной на решетках. Никаких цветов, красноглазых и любителей сырого мяса.

Все. Финиш. Я сошла с ума.

Окончательно.

– Вас что-то удивляет? – мягко уточнил Дагервуд.

Я промолчала. Язык не поворачивался сказать.

– Что-то напугало, Виктория? – безмятежно поинтересовался мужчина. – Я решил, что вы участвуете в спринтерском забеге.

– Готовлюсь к олимпиаде, – буркнула я. – Тренируюсь на досуге.

Он тихо рассмеялся. Этот негромкий низкий звук был таким… чувственным. И как-то резко я осознала, что нахожусь с ним в замкнутом пространстве автомобиля. И его ладонь, лежащая на подлокотнике, была слишком близко. А отодвинуться некуда.

– Мне показалось или я велел вам архивировать документы, Виктория?

– Я все сделала, – вскинулась я. – И вы не говорили, что мне нельзя покидать особняк.

– Правда? – Дагервуд повернул голову.

Я нахмурилась, пытаясь выглядеть бодрой. Черт, от его взгляда я даже забыла о своих страхах и непонятных видениях. Если, конечно, это были видения.

– Думаю, что мои слова были весьма конкретными, Виктория. Не делать ничего без моего ведома. Не уходить из дома без моего разрешения. Не шататься по городу, если я не позволил вам это.

– Знаете что, я не собака на поводке! – вспылила я.

– Кажется, это вы пришли ко мне с просьбой. И сами предложили мне услуги. Я принял их на своих условиях. – Он снова смотрел на меня, а не на дорогу, это слегка нервировало.

Или даже не слегка. Особенно, если учесть, что стрелка спидометра упорно наклонялась вправо.

– Вы не могли бы смотреть, куда едете? И снизить скорость?

– Не переживайте. Мы не разобьемся, – спокойно ответил Дагервуд, но все же отвернулся, лениво перевел взгляд на дорогу. – Так что вас так напугало?

Я сжалась на своем сидении.

– Ничего.

Дагервуд качнул головой, словно досадуя на мою неразумность.

– Знаете, я не люблю повторять, – с ленивой угрозой протянул он. – Но вы вынуждаете. Если я спрашиваю, вы отвечаете. Сразу и правду. И больше не делаете того, что может вызвать мое недовольство.

– Не то что? Вы меня станете бить? – против воли буркнула я. Не знаю, почему мне так хотелось его разозлить? Может, я в результате стресса лишилась чувства самосохранения? Или остатков разума…

Дагервуд вновь посмотрел на меня с удивленной насмешкой.

– Зачем? Есть куда более действенные способы. К тому же, боюсь, вам это и не поможет. Мы приехали.

– Куда? – не поняла я, вертя головой.

– Туда, куда вы так стремились попасть. Виктория.

Я открыла рот, с изумлением глядя на мужчину. Он привез меня в больницу. К Рику. К Рику!