Глава 18. Подарок Грезы

«Сознание определяет реальность.

Главный постулат Ордена Лино»

***

Я открыла глаза и несколько минут таращилась на черного единорога, что возвышался надо мной. Блестящие ониксовые копыта находились как раз над лицом, еще миг – и обрушатся всей своей тяжестью… Я медленно отодвинулась и села. Я лежала на постаменте у статуи в тронном зале. Тронном зале Арвиндаля. На троне, развалившись, сидел Димитрий.

И вместо ярких одеяний Соларит-Вулса на мне было уже знакомое платье наложницы – голые руки, живот и ключицы, шелковые юбки, разлетающиеся вокруг ног.

Я поднялась и посмотрела в зеркала напротив. Никакого отражения.

– Это снова Греза, так ведь? Почему мы здесь?

Димитрий опустил ноги и встал.

– Вопросы задаю я, Ворона. Немедленно отвечай, о чем вы болтали с Габриэль, и что она сделала, чтобы лишить тебя чувств!

– Я упала в обморок… Прямо на улице… – Память любезно подкинула воспоминания о разговоре с мастером Людвигом.

– Габриэль сказала, что дело в солнце, в ее клятом городе оно слишком яркое. Ты не привыкла к такой жаре, стояла с непокрытой головой прямо на солнцепеке. К тому же ты бледнокожая и рыжая, вот тебя и прибило.

– Мои волосы – красные, – огрызнулась я.

– Вот я и говорю – рыжая. Они мне всегда не нравились. Есть в рыжих что-то… порочное, – ухмыльнулся Димитрий.

– Кто бы говорил о пороке! – возмутилась я. – Да ты его воплощение!

– Какое лестное мнение обо мне. – Правитель многозначительно усмехнулся. – А теперь говори, что это чудовище тебе поведало?

– Невежливо называть девушку чудовищем, – улыбнулась я, прохаживаясь по пустому залу. – И вообще… почему я должна тебе отвечать!

– Говори! – рявкнул Димитрий. – И не надейся наврать, в Грезе это невозможно.

– Но свободу воли пока никто не отменял. – Я едва не показала разозленному Правителю язык. – Закон Лино, помнишь? Никто не может заставить человека сделать то, чего он не желает! Даже Правитель.

– Да знаешь, что я… – начал Димитрий, но тут откуда-то послышался странный звук.

Я с недоумением повертела головой. Плач? Детский плач? Но откуда здесь ребенок?

Хозяин Арвиндаля нахмурился.

– Ты это слышал? Кто-то плачет.

– Тебе это кажется. Не пытайся меня отвлечь! Мы говорим о твоем разговоре с лицемерной Габриэль…

Звук повторился.

– Точно! Где-то плачет ребенок! Ты слышишь? Димитрий?

Он страдальчески закатил глаза и сказал куда-то в пустоту:

– Ну почему снова… Как вы мне надоели! – перевел злой взгляд на меня. – Ладно, придется это сделать, иначе это… создание никогда не замолчит! Боги, ну что за проклятие… Стой рядом и молчи, Ворона!

Почему я должна стоять и молчать, было непонятно, но тут тронный зал затянуло дымкой, а когда она рассеялась, мы оказались в маленькой комнатке. Я обвела ее удивленным взглядом. Небольшая кровать, кораблики на стенах, огромный пузатый шкаф в углу… Шкаф покачивался.

Ручка на его дверце медленно опускалась, изнутри скребли когтистые лапы. Жутковатый звук сопровождался тихими всхлипами, идущими от кровати.

– Это же детская комната, – изумилась я. – И тут спит ребенок… Что происходит? Это тоже Греза?

– Ее обратная сторона, – мрачно процедил Димитрий. – Кошмары. И да, это кошмар какого-то мелкого засранца, который трясется от страха! И почему-то именно я должен с этим разбираться!

Из щели в шкафу показалась мохнатая лапа с длинными когтями. Плач усилился. Из-под одеяла торчала вихрастая светлая макушка мальчишки.

– Он не видит нас?

– Конечно же, нет.

– Он боится. Сделай что-нибудь!

– Подумаешь, какая-то лохматая шавка в шкафу, – недовольно буркнул Димитрий. – Нашел, чего бояться…

К лапе присоединилась зубастая пасть. Ребенок заплакал так отчаянно, что у меня сжалось сердце. Захотелось прижать малыша к себе, успокоить, но я была всего лишь призраком в чужом кошмаре. Я, но не Повелитель Грез.

– Димитрий!

Правитель закатил глаза и щелкнул пальцами. Дверца шкафа распахнулась и оттуда… повалили воздушные шарики и леденцы! Малыш всхлипнул и затих, не веря. Некоторое время висела тишина, а потом раздался тихий детский смех.

Димитрий фыркнул, развернулся, и детская комната вместе со шкафом, полным игрушек и сладостей, исчезла. Мы вернулись в тронный зал.

Я смотрела на Правителя во все глаза, он же моего взгляда избегал. И даже сутулился, словно ему было… неловко?

– Ты… ты избавляешь людей от кошмаров. Ведь так? Спасаешь их!

Я не могла в это поверить! Димитрий? Хозяин самого развращённого города на земле? Повелитель греха и разврата? Тот, кого считают самым жестоким из Пяти Правителей? Да быть этого не может!

Однако я все видела своими глазами.

– Только детей, – хмуро и по-прежнему не глядя на меня, ответил он. – Они пока еще достойны спасения. И если ты кому-нибудь об этом расскажешь, я тебя убью.

– Как?

– Что – как?

– Как убьешь? Ну, ты забыл добавить, как именно это сделаешь. Ты уже обещал протащить меня под килем корабля. – Я начала загибать пальцы. – Раздеть и голую подвесить на рог единорога, пытать, отдать своим охранникам, отрезать мой язык… А сейчас просто убью и все? Неужели у Правителя закончилась фантазия?

– Моя фантазия не знает границ, как и мой выдающийся ум! – Высокомерие вернулось к Димитрию, он выпрямился и наконец на меня посмотрел. Увидел, что я улыбаюсь, и на миг в белых глазах мелькнула растерянность. – Не вздумай меня дурачить, Ворона! – Он пытался вернуться к привычному властному тону, но я все еще улыбалась.

После того, что я видела в детской малыша, бояться Димитрия стало сложнее.

– Немедленно отвечай на мои вопросы! Что тебе рассказала Габриэль? Почему ты валяешься без чувств?

Я открыла рот, чтобы ответить, но тут… Правитель начал меняться. Острые пики его венца таяли и исчезали. В белых радужках появился цвет – сначала лишь блекло-голубой, а потом насыщенный синий. С лица исчезли острые чешуйки и осколки, губы порозовели. Кожа приобрела здоровый, слегка загорелый цвет. И лишь волосы остались такими же белыми.

Правитель Королевства ночи превратился в обычного человека. Молодого мужчину. Привлекательного. О нет, чертовски красивого. Даже без сияния алмазов он был красив. Но обычной, человеческой красотой, а не совершенством ледяного идола. Я смотрела на него, открыв от изумления рот. Я так привыкла видеть в Димитрии почти божество, что не замечала человека. Не видела мужчину.

– Что ты на меня так таращишься? – недовольно произнес Димитрий. – Ты слышишь, что я говорю, Ворона?

– Твои шипы…– слабым голосом произнесла я.

– Что мои шипы? Я проткну тебя ими насквозь, если…

– Они пропали, – выдохнула я.

Правитель запнулся. Медленно поднял руку и посмотрел на нее. Обычная такая мужская рука. С самой обычной кожей. Без алмазных когтей и острых режущих граней. Кажется, он был шокирован. Ошеломлен. По крайней мере, я никогда не видела у высокомерного Димитрия такого выражения лица. На какой-то миг я даже испугалась, что он сейчас тоже грохнется в обморок!

– Димитрий? – тихо позвала я, и он резко поднял голову. Глаза – синие как небо – уставились на меня. На светлой коже появился легкий румянец. Белые пряди, не сдерживаемые венцом, упали на лицо.

– Подарок Грезы, – едва слышно произнес он. – Не думал, что это возможно…

– Подарок Грезы? Я думала, она подчиняется тебе.

Димитрий усмехнулся. Без алмазной крошки на лице он выглядел как-то иначе.

– Греза материальна, как и все, что наполнено человеческим сознанием… Исполнение желаний, Греза, материальное воплощение человеческих мыслей… это все звенья одной цепи… Влияние сознания на мир. Его изменение… Взаимопроникновение. Я управляю Грезой лишь частично… Иногда она управляет мной.

Димитрий резко выдохнул и закрыл глаза. Кажется, он был немного не в себе!

Потом резко открыл и снова посмотрел на меня. И так же резко отстегнул свою мантию, а потом сбросил кафтан, оставшись в шелковой белоснежной рубашке.

– Ты что делаешь? – заподозрила я неладное.

– Греза та еще стерва, но иногда она делает подарки. Слишком редко, если уж честно. И я не собираюсь такой подарок упускать. Прикоснись ко мне.

– Что?

– Прикосновение. Мне нужно его почувствовать.

– Но почему я?

– Ты видишь здесь еще кого-то? – поднял он светлые брови. Ресницы у него стали русыми, темными у века и светлыми на концах.

Черт-черт, кажется, я таращусь на него, как бесстыжая ихрин! Но превращение звездного принца в человека было поистине впечатляющим!

Однако это не значит, что я хочу его трогать!

– Ты можешь вытащить в Грезу своих наложниц.

– Рискованно. Подарки Грезы долго не длятся. А моим наложницам не стоит знать мои секреты. Иначе придется их убить. Хочешь, чтобы я так и поступил?

Я мотнула головой, и Димитрий хмыкнул.

– Вот и договорились. Давай же. Мне нужно лишь прикосновение. Это не так сложно.

– Но я не хочу к тебе прикасаться!

Яркие глаза сузились.

– Думаешь, мне нравится, что здесь и сейчас оказалась рыжая Ворона? Но я не могу упустить даже эту возможность…

– Я не буду тебя трогать.

– Проклятая свобода воли, – недовольно буркнул он. – И почему Лино не дал нам власть над чужими умами? Ладно, ты ведь любишь задавать вопросы, Ворона? Спроси, что хочешь узнать, и я отвечу. Твои прикосновения и вопросы – мои ответы. Ну?

Я нахмурилась, размышляя. В Грезе не врут! А значит, у меня есть шанс узнать правду! Не об этом ли я мечтала?

– Хорошо, согласна.

В синих глазах Димитрия расширились зрачки. Правитель протянул мне руку. Я посмотрела на нее – красивая и крепкая. Медленно вложила в нее свою ладонь и ощутила, как Правитель вздрогнул. Наши пальцы сплелись. И снова разошлись. Его ладонь скользила по моей, изучая линии, впадинки, жилки вен. Моя ладонь вторила, обрисовывая фаланги и лунки ногтей. У запястья Правителя бешено колотился ток крови.

– Этого мало, – хрипло сказал Димитрий.

И не успела я возразить, как на пол полетела шелковая рубашка. Я несколько ошеломленно вздохнула, глядя на обнаженный торс Димитрия. Светлая кожа, широкие плечи, красивый рельеф… охнула, когда Правитель одним движением прижал мою ладонь к своей груди. И закрыл глаза, тяжело втягивая воздух сквозь полуприкрытые губы. Румянец на его щеках стал ярче.

– Боги… Как давно я этого… не чувствовал.

– Давно?

– С Забвения…

Сколько? Я ужаснулась. Много лет не ощущать тепла чужих рук? Никаких объятий, никакой ласки, даже дружеской? Не говоря уже обо всем остальном… Как жить, не имея возможности почувствовать даже обычное прикосновение? Такая обыденность, доступная каждому, но запретная для Правителя.

Ужасно.

Но думать об этом слишком опасно. Жалеть Димитрия – тем более.

– Еще, Ворона, – приказал он, медленно проводя моей рукой по своей коже.

– Ты обещал, что ответишь на вопросы.

Провела ладонью по его телу – от ключиц до плеч. Погладила кончиками пальцев. Тело Димитрия тоже было красивым. Впрочем, разве могло быть иначе?

Я медленно вела рукой, и Правитель подставлял себя под это странное вынужденное прикосновение.

– Говори, – процедил он.

– Ты хоть раз видел Лино? Знаешь, как он выглядит?

– Нет. Еще…

Я провела сразу двумя ладонями, слегка разминая и поглаживая напряженные мышцы. И услышала, как учащенно задышал Димитрий, пытаясь скрыть свою реакцию и злясь, что не получается. На годы лишенный любых тактильных ощущений, сейчас он был беспомощен. Почти беззащитен.

– Еще… – мучительно выдохнул он.

– Ты помнишь то, что было до Забвения?

Синий взгляд обжег меня недовольством, но Димитрий слишком хотел продолжения, чтобы отказаться. Я погладила его шею, потянулась и скользнула пальцами в волосы. И услышала тихий, придушенный стон удовольствия.

– Сначала не помнил. Но потом кое-что начало возвращаться. Образы. Воспоминания…

– Как давно?

– Шесть лет назад.

Я задумалась. Шесть лет… Тогда же ко мне вернулись первые крохи ушедшей памяти. Неужели в то время Забвение начало ослабевать? И люди начали вспоминать хоть что-то?

– А к другим Правителям?

– Не знаю. Мы не слишком дружны, как видишь.

– Ни с кем?

– Иногда я общаюсь с Райаном. Еще, Ворона. Не останавливайся…

– Ты помнишь, кем Правители были до Забвения?

– Кое-что.

– И?

– Яков изучал различные механизмы, он бредил этими железками. Габриэль любила медицину. Коллахан предпочитал историю и пыльные древние свитки. Райан… сейчас трудно объяснить то, чем он занимался. Устройства для массового общения, всеобщая сеть… вряд ли ты поймешь.

Но я поняла. Подставки для стаканов из лавки старьевщика, которые не были подставками для стаканов. Плоские штуки, через которые можно было разговаривать с другими людьми. Запрещенные нынче предметы из Эры Вещей. Вот чем занимался хозяин Облачного Хранилища.

– А Лино? – не выдержала я. – Кем был Лино?

Димитрий глянул свысока, красивые губы сложились в злую усмешку.

– Лино был богом, глупая Ворона. Он всегда был богом.

Я прикусила язык. Конечно, что еще я хотела услышать? И почему проклятое имя вызывает во мне такое негодование?

– А ты? Кем был ты?

Димитрий недовольно скривился, но я снова начала гладить его кожу. Плечи, руки… Медленное скольжение вниз. И учащённое дыхание Правителя в ответ.

Он не мог отказаться от этого.

– Я изучал звезды… Их рождение и смерть, их силу и власть. Туманности и кометы, галактики и планеты… Темную материю и энергию. Я помню, что у меня были какие-то… достижения. Но сейчас знаний осталось слишком мало. Они стали отрывочными и путаными. А ведь Забвение оставило людям их навыки и умения. Но, очевидно, не мне.

Звездный принц… Значит, он всегда был им. Даже до Эры Исполнения Желаний.

– Что еще ты вспомнил?

– То, что больше всего хотел забыть. Но тебя это не касается, Ворона.

– Почему Габриэль ненавидит тебя?

Он дернул головой, сжал зубы.

– Потому что я ненавижу ее. Но это тоже тебя не касается, Ворона.

Я видела, что Димитрия ломает желание ощутить продолжение. И это его злило. Безумно злило. Звездный принц не любил ощущения беспомощности.

– Ладно. – Я решила отступить. Сейчас у меня была власть над ним, и я не хотела ее терять. Осторожно провела кончиками пальцев по его щеке. Тронула губы.

Он задышал так, словно бежал марафон. Синие венки на шее вздулись, глаза потемнели. Сжав зубы, Димитрий рывком повернулся ко мне спиной. Возможно, он надеялся, что так ему будет проще…

Я хотела снова спросить про Лино, но посмотрела на его спину, где сейчас не было жутких шипов, и почему-то сказала иное.

– Какое желание так изменило тебя?

Некоторое время он молчал. Я слышала лишь учащенное дыхание, которое Димитрий так пытался контролировать. Думала, он уже не ответит, но…

– Я хотел быть неуязвимым, – глухо сказал он. Склонил голову, подставляя мне шею со знаком бесконечности. Я осторожно прикоснулась к ней. Теплая кожа. А знак – словно нарисован черной краской. И совершенно не ощущается под пальцами.

– Хотел, чтобы никто и никогда не смог меня ранить. Это сбылось в полной мере… Вот ответ, Ворона.

Неуязвимость… Только сдается мне, что защитить Димитрий хотел не свое тело, а свою душу. Увы, как и в случае с Габриэль, желание изменило лишь внешнюю оболочку. Ведь никто не властен над душой человека. На это не способен даже Лино.

Я снова посмотрела на спину Димитрия. На выступающий рельеф мышц. На белые волосы у шеи. На бесконечность. Подняла руки и двумя ладонями провела от лопаток к бокам. Раскрывая пальцы, словно рисовала руками невидимые крылья.

Димитрий замер. Кажется, он даже перестал дышать. А потом резко развернулся и уставился мне в лицо. Его взгляд стал таким диким, что я испугалась.

– В чем дело? Почему ты так смотришь? – обескураженно спросила я.

Он моргнул. Он все еще выглядел слишком странно.

– Поцелуй меня, – сказал Димитрий.

– Вот еще…

– Не в губы. Куда сама решишь. Прошу.

Просит? Да уж, это непохоже на хозяина Арвиндаля. Происходящее вообще было ни на что не похоже.

Осторожно приблизившись, я встала на цыпочки, потому что Димитрий был выше на полголовы, и аккуратно прикоснулась губами к уголку его левого глаза. Всего на миг. И тут же сделала шаг назад.

Правитель закрыл глаза. Постоял так, а потом вдруг рассмеялся. Тоже как-то странно.

– Слушай, ты ведешь себя так, словно нанюхался какого-то дурмана. И начинаешь меня пугать, – не выдержала я. Может, подарок Грезы оказался чрезмерным, и Димитрий от радости слегка ополоумел?

– Целуешь в глаза… Знаешь, это считается плохой приметой. К расставанию.

Он вдруг шагнул ко мне, схватил за руку и прижал ее к своим губам. Его взгляд – безумный, совершенно ненормальный, ощупывал мое лицо, тело, волосы. Снова и снова.

Его дыхание щекотало мне пальцы.

Ощущения были пугающими. И все это точно вышло за рамки обычного прикосновения.

– Димитрий, мне кажется, уже хватит. – Я осторожно попыталась отобрать свою ладонь.

– Еще, – хрипло прошептал он, не сводя с меня дикого взгляда. – Еще.

Яркий взгляд неожиданно заставил меня смутиться. Я ощущала под ладонью пульс Димитрия, чувствовала его дыхание, напряжение и… желание. Да, именно это чувство сейчас билось в радужках, плескалось там расплавленной жаркой тьмой. Димитрий хотел большего. Желания, запертые в теле на целое десятилетие, рвались наружу, требовали, подчиняли Правителя. Ломали его.

И пугали меня.

– Думаю, уже достаточно, – пробормотала я, пытаясь убрать руки.

Не позволил. Рывком притянул к себе. Обнаженные участки нашей кожи соприкоснулись. Живот, ключицы, руки. Его ладони легли на мою поясницу – тоже обнаженную. И Димитрий не удержал стон. Звук наслаждения и боли…

И так же, рывком, обхватил ладонями мое лицо и поцеловал. Коротко и быстро. Язык скользнул в мои полуоткрытые губы, прошелся по зубам и деснам, соприкоснулся с моим языком. Лизнул жадно.

Не разрывая поцелуя, Димитрий сел на алмазный трон, потянув меня за собой, усаживая сверху. На свои бедра…

– Хватит, – пробормотала я.

– У тебя закончились вопросы? – Он снова притянул меня к себе, пытаясь получить больше. Больше прикосновений. Больше…

Вопросы? У меня их целая куча, только трудно их задавать, когда во рту чужой язык!

– Пожалуйста… Не уходи… останься со мной…– Его шепот в мои губы. Мучительный, злой, чувственный.

Он что-то шептал, целуя меня. Я ощущала его руки, стягивающие с моих плеч тонкий шелк. Димитрий, казалось, бредил… Но это не мешало ему желать меня. Так сильно, как может желать молодой мужчина, почти на десятилетие лишенный прикосновений. Беспорядочные поцелуи – шея, ключицы, губы… Моя голова плыла, словно я напилась ледяного арвендальского вина. И самое ужасное, что мне, кажется, нравились эти прикосновения… Нравились? Боги! Да я сошла с ума! Это же Димитрий!

Я разорвала поцелуй. Он коротко выдохнул, словно ждал этого. Наши взгляды встретились. Дыхание – все еще прерывистое, обжигало губы. Да как мы вообще дошли до этого?

Он не пытался снова притянуть меня к себе. Лишь смотрел. Так странно… я не понимала этот взгляд. Слишком ясный для безумца и слишком безумный для нормального человека…

Протянув руку, Димитрий намотал на палец мою красную прядь. И усмехнулся.

– Рыжая, да еще и Ворона. Хуже не придумаешь.

Вот как? Он жалеет, что целовал меня? Вот же гад! И как я могла забыть, что имею дело с надменным Правителем Арвиндаля?

Хотела ответить что-то едкое, но тут лицо Димитрия заблестело от возвращающихся алмазных осколков. Они снова появились – на губах, скулах, даже веках. Вернулся венец, на плечах и груди вылезли шипы.

Греза забрала свой подарок.

Губы Димитрия скривились в усмешке.

Очень медленно он поднес к губам мою руку. И поцеловал центр ладони. Кожу больно укололо острыми гранями.

– Сегодня не только тот несчастный малыш увидел кошмар, – сказал Правитель, глядя на меня белыми глазами. Снова белыми. – Жаль, что меня никто от него не спасет. Уходи. Уходи из моих Грез.

… И я открыла глаза, лежа на кровати из лозы. За окном шелестела листва, в открытое окно вползали ночные ароматы Соларит-Вулса. Я повернула голову. И наткнулась на взгляд Фрейма. Он сидел в кресле возле кровати и смотрел на меня.